«Чужих детей не бывает!» – часто говорила Настя. Она, действительно, любила детей, поэтому и работала воспитателем в детском саду. Дети её тоже любили: обнимались при встрече, делились радостями и печалями. Поэтому Настя знала все их секреты (даже то, что ей знать и не надо было) и то, чем живут семьи её воспитанников.
— Лен, ну что за люди! – говорила она, – Некоторым совсем нет дела до своих детей! Елисеева снова Милане платье праздничное не приготовила! У детей Новогодний утренник, мало того, что мамаша эта никогда к ребёнку не приходит, на подарки не сдаёт, так ещё и наряд не приготовила! Все будут красивые, в костюмах, а Милана будто не при чём! Я сейчас вернусь!
Настя бежала в костюмерную, находила там какое-нибудь красивое платье из старых запасов, выглаживала, там же брала ленты в цвет – и вот Милана, нарядная и радостная, светится от счастья.
— У меня самое-самое красивое платье! – она обнимает воспитательницу, – Спасибо, Чеславовна (не все дети младшей группы могли правильно выговорить Настино отчество)!
Конечно же, и подарок она получает вместе со всеми. Анастасия Вячеславовна, даром, что работает только второй год, но родителям своих воспитанников она строго-настрого приказала, что если дарить подарки – то только всем детям. Если кто-то не сдаёт, то либо подарок покупается и на этого ребёнка из общей суммы, либо не поздравляют никого. Мать Миланы на подарки не сдавала. Родители к этому уже привыкли, и Милану не обделяли: не виноват ребёнок, что у него неблагополучная мать. А была она как раз такая: нигде не работала, растила (язык не поворачивается сказать «воспитывала») 3 детей, из которых Милана была средней. Все дети были от разных отцов, в итоге женщина всё равно жила одна и ни разу замужем так и не побывала . Да, вредные привычки мать девочки тоже, явно, имела: нередко приходила за дочерью с лёгким (и не очень) запахом перегара, вещи Миланы были пропитаны сигаретным дымом – то есть, курили прямо в квартире.
Насте было жалко Милану. Девочка очень любила мать, она выглядывала её в окно, когда та задерживалась: часто женщина приходила уже тогда, когда других детей разбирали родители. Наверное, принципиально выжидала практически до закрытия садика, хотя сама не работала – сидела дома с младшим братом девочки. Милана бежала к матери, обнимала её, а та отстранялась от дочери и ворчала, чтобы она скорее собиралась. В такие моменты Насте было очень жалко Милану, она даже пыталась поговорить с её матерью, но женщина не видела своей вины и искренне удивлялась претензиям воспитательницы.
— Анастасия Вячеславовна, я троих детей сама воспитываю! Что Вы меня лечите! – возмущалась женщина, – У меня сюсюкаться с каждым времени нет!
— Милане нужно Ваше внимание и любовь! – говорила воспитатель, – Она очень болезненно реагирует на ваше равнодушие!
— Обязательно учту! – криво улыбалась родительница, – Буду внимательнее и заботливее! Вам же это от меня надо? Больше же заняться нечем!
Естественно, дальше слов дело не шло…
К другим детям Настя тоже относилась по-матерински. Она с удовольствием переплетала девочкам косы после дневного сна, помогала ребятам одеться и обуться на прогулку. Ей было не сложно отвечать на детские вопросы и не скучно играть с детьми в их игры. Этим Настя отличалась от остальных, вечно занятых, взрослых. За это, собственно, её и любили дети.
Сын Насти, Алёша, заканчивал 5 класс. Мальчик рос спокойным и уравновешенным. Конечно, время от времени он мог с кем-то поссориться и даже подраться, но происходило это крайне редко. Учился Алёша хорошо, занимался футболом и ходил на дополнительные занятия по английскому языку, помогал родителям по дому – то есть, ребёнком был практически идеальным.
Анечка, младшая дочь Насти, в отличие от Алёши, была ребёнком капризным и болезненным. Она ходила в сад, в ту группу, воспитателем которой была её мать. К дочери Анастасия старалась относиться так же, как к остальным воспитанникам: не выделять среди остальных и не делать поблажек. Чаще всего это у неё получалось. Иногда Аня даже обижалась за это на мать.
— Мам, ты опять с Миланкой целый час провозилась! А мне не успела такую причёску сделать, с короной, как обещала! Хвостик заплела и всё! А я хотела быть настоящей принцессой! – возмущалась Аня дома после утренника. Она не на шутку обиделась на мать.
— Анют, но ты же понимаешь, что Милану нужно было выручать! У неё даже платья праздничного не было! Пришлось искать, гладить, переодевать…
— У неё есть собственная мама! А меня снова Лена Павловна переодевала! Тебе вечно не до меня! – надула губы девочка.
— Что, опять?! – муж Насти, Андрей, пожал плечами, – Дорогая, ты снова всех спасти пытаешься?
— Почему всех? Большинство нормальные, их спасать не надо! Это мать Миланы, как обычно, о дочери не позаботилась! Оставила дочь безтнаряда, без подарка, без внимания… – вздохнула Настя.
— А ты, как обычно, мать Тереза! – грустно улыбнулся Андрей, – О своих детях думай! Своя рубаха ближе к телу!
Настя промолчала. Муж, конечно, был прав. Однако не думать о других она не могла – такая уж была у неё натура.
— А вы слышали, – Лена, нянечка, сделала большие глаза и прошептала: – у Смирновых детей забрали! Вчера вечером.
— Как?! Куда забрали?! – Настя удивлённо смотрела на женщину.
— Как-как! Социальные службы, наконец, приехали: соседи жалобы постоянно писали. Дом осмотрели: родителей пьяных вдрызг увидели и условия, в которых дети живут. Там же ни света, ни водопровода, ни канализации! Грязь, запустение и тараканы… Есть детям нечего – какие-то сухари и пару сырых картофелин. Малышню забрали на социальные койки.
— Ну, да, там, действительно, беда! – вздохнул кто-то, – Мать где-то шатается целыми днями, мужиков в дом водит. В будние дни дети хоть в саду едят, а на выходных даже не знаю. Раньше к ним бабушка на выходных приезжала: детям готовила, гостинцы привозила. Но, слышала, последний сожитель Вальки выгнал её. Так она внукам через соседей еду передавала…
Настя вспомнила Смирновых – девочки-двойняшки из ясельной группы и старший мальчик из подготовительной. Вечно грязные, оборванные, голодные. Периодически у них обнаруживались вши, и мать, чтобы не заморачиваться, стригла детей «под ноль». Остальные ребята с них, естественно, смеялись… Мать часто являлась за детьми откровенно пьяная, пару раз даже забывала забрать их из сада. Тогда Ксения, воспитательница двойняшек, еле-еле нашла её у какой-то подруги. Та ещё долго возмущалась, что её побеспокоили. Подумаешь: опоздала за детьми на каких-то пару часов!
— И что с ними дальше будет? – спросил кто-то из воспитателей.
— Да им лучше будет в детском доме, чем с такой матерью! – обозвалась Ксения, – Я сама звонила пару раз в социальные службы, чтобы они работу со Смирновой провели! Да только ей – как с гуся вода. Посидит, покается, пообещает стать на путь исправления, даже в доме уберёт – и опять по накатанной! Таким нельзя детей воспитывать!
— Нет, не в детдом! – всезнающая Лена закивала головой, – У меня знакомая в больнице работает, там, где Смирновы сейчас на карантине, их бабушка с понедельника забирает. Она в соседнем селе живёт – давно хотела внуков у дочки непутёвой забрать, а теперь, вот, по закону всё сделать можно. Опеку она оформлять будет, когда мать их неблагополучную родительских прав лишат!
— Повезло детям! – Ксения улыбнулась, – Мир не без добрых людей!
— Это не удивительно! Родная бабка – как не забрать! – хмыкнула Лена, – Чужие люди не забрали бы! Ты только представь: трое малышей! К тому же они ни к чему не приучены.
— Ну, почему же, – возмутилась Настя, – и чужие берут! Вот я, например, взяла бы ребёнка из детдома!
— Насть, ты «взяла бы»! Так говорить каждый может! Это совсем не значит, что завтра или, вообще, когда-нибудь ты это сделаешь! – отмахнулась Лена.
— Что поделать! Берут детей обычно те, у кого своих нет! – встала на защиту подруги Ксения, – У нас с Настей собственных по двое, куда нам ещё приёмные! Своя рубаха ближе к телу!
Настя нахмурилась: ей очень не нравилась эта пословица, которую в последнее время приходилось слышать довольно часто!
…Спустя пару месяцев Настя с Анечкой попали в больницу: у девочки обнаружился острый отит. Приходилось ходить на процедуры и даже терпеть уколы. Аня капризничала и плакала, Настя старалась отвлечь её всеми возможными способами. Одним из таких способов стал ноутбук с мультиками. Вскоре, узнав об этом, к ним в палату потянулись другие малыши из отделения. Настя, естественно, против не была: и мультики детям включала, и конфетами угощала. Среди прочих приходили и 2 девочки-погодки Саша и Маша. Они, в отличие от остальных, могли сидеть у них в палате целыми днями. Когда Настя пыталась накормить Аню, Саша, которая была старше девочки на несколько лет, голодными глазами смотрела на тарелку и тихо спрашивала:
— А можно и мне?
— И тебе? – спрашивала Настя у Маши. Та кивала. Так девочки стали у неё столоваться.
— Ковалёвы! Ковалёвы, на процедуры! – дежурная медсестра открыла дверь палаты Насти, – О, вы опять здесь! Бегом на процедуры, я вас по всему отделению ищу!
Девочки убежали, на ходу дожёвывая пряники.
— Они вам не мешают? – спросила медсестра, – Целыми днями в вашей палате!
— Да, нет, они спокойные, слушаются, – улыбнулась Настя, – а почему они без родителей здесь?
— Так, они детдомовские! В интернате учатся, то есть. Саша во втором классе, а Маша – в третьем. У них есть ещё одна сестричка – Валя, по-моему. Ей года 4, почти как Ваша крошка! Они к нам часто попадают – у Саши тугоухость, а у Машки постоянные отиты. Наследственное что-то, мне кажется.
— Жалко их, – протянула Настя, – А родители?
— Жалко, но всех не обогреешь! – пожала плечами медсестра, – Мать их лишена родительских прав, отца нет. В прошлом году Саше операцию делали, Маша, как обычно, с ней в больницу попала – они вместе болеют. Так она каким-то чудным образом дозвонилась до матери – кто-то из больных дал воспользоваться телефоном. Тогда у матери их ещё был телефон. Так та сначала явилась сюда, пьяная, устроила скандал: требовала, чтобы её срочно пустили к детям. Чуть с санитаркой не подралась! Естественно, никто её к ним не пустил – она лишена родительских прав. А на следующий день она приехала, позвала девчонок, те спустились – типа, в буфет, а мать их на такси увезла. Еле нашли потом, с милицией, в каком-то притоне… Наркоманка у них мать, всё из дома продала, да и сам дом тоже. В каком-то бараке живёт с такими же, как сама. Как туда детей везти можно?! Милиция приехала, а она ни в себе, ничего не соображает. Не знаю, поняла ли она вообще, что детей забрали… Вы за кошельком, кстати, следите, на всякий случай! И не позволяйте девчонкам много, если что – отправляйте, пусть в свою палату идут.
Настя кивнула, хотя в душе она была категорически не согласна с собеседницей. Не верила, что девочки, которым она помогает с открытой душой, могут оказаться такими неблагодарными…
В больнице Насте пришлось задержаться: отит дал осложнения, и теперь Ане лечили уже гайморит. Детдомовских девчонок тоже не выписывали.
— Мам, здесь было больше шоколадных конфет! Остались одни карамельки! – протянула девочка, доставая пакет с конфетами, – Это Сашка с Машкой поели!
— Анют, ты давно сама все их съела, а теперь выдумываешь! – отмахнулась Настя. Она думала о другом: мысль о приёмных детях плотно засела у неё в голове.
— Андрюш, они хорошие, правда! – рассказывала женщина мужу при встрече. Они прогуливались по больничной аллее, пока Аня и сёстры Ковалёвы, которых отпустили на улицу с Настей под её ответственность, играли на детской площадке. Мужчина хмурился и поглядывал на детей.
— Ань, у нас трёхкомнатная квартира! Их трое и наших двое! Ты представь, что получится! – Андрей покачал головой.
— Всё нормально получится, я уже всё придумала: Алёшку поселим отдельно, в маленькой комнате, там, где он и сейчас, в принципе. Девочек – в большой гостиной – там будет детская. А мы займём вторую маленькую спальню!
— Спать они на чём будут?! Как ты их разместишь?! – не сдавался мужчина, – Если там поставить 4 кровати, то места не останется совсем!
— Андрюш, но существуют же двухъярусные кровати! – вздохнула Настя, – Две купим, в гостиной поставим – и все проблемы!
— Знаешь, мне кажется, – произнёс Андрей, обеспокоенно посматривая на детей, что Анюту эти девочки обижают. Ты не обращала внимания?
— Это она тебе сказала?! Такая фантазёрка! То конфеты у неё пропадают, то пони её любимый плюшевый… Выдумывает она всё, чтобы на неё внимание обратили! Я же постоянно с ними, вижу, как девчонки с ней общаются! Как с принцессой!
— Тебе виднее, дорогая, – вздохнул Андрей, – но я сейчас не могу тебе ответить. Мне нужно подумать. Не знаю, готов ли я стать многодетным отцом… Да ещё и чужие дети…
— Чужих детей не бывает! – воскликнула Настя, – А мы с тобой сможем осчастливить трёх замечательных девчонок!
Вдруг со стороны детской площадки, откуда Андрей с Настей уже отошли достаточно далеко, увлёкшись беседой, послышался громкий крик и плач. Мужчина и женщина бросились к детям.
Саша и Маша помогали подняться с земли Ане.
— Это они меня толкнули! – плакала девочка, потирая ушибленное колено, – Смотри, я руку счесала! Мне Машка подножку подставила!
— Это не я! – возмутилась Маша, – Она сама споткнулась и упала! Я наоборот ей встать помогла!
— Анечка, что ты выдумываешь! – обняла дочь Настя, – Ну, споткнулась, упала, с кем не бывает!
— Это они всё подстроили! – ревела Аня. Однако её никто не слушал…
«Странно! – Настя рылась в кошельке, она точно помнила, что ещё вчера здесь было 2 тысячных купюры, а сейчас – одна, – Наверное, где-то выпала по дороге». Гораздо больше женщину сейчас волновало то, что Андрей почти согласился взять девочек под опеку. Она уговорила-таки мужа! Завтра их с Анечкой выписывают, дома Настя соберёт нужные документы, они пройдут медосмотр и курсы приёмных родителей – и можно будет забирать девочек! Настя уже всё узнала, даже позвонила в социальную службу по своему району, где ей сообщили, что она может взять под опеку именно этих, конкретных, детей – сестёр Ковалёвых. «Самое сложное будет объяснить всё свекрови, – думала Настя, – она моих душевных порывов ну никак не понимает!» Наталья Олеговна была женщиной жёсткой, но справедливой. Настю с её бесконечным милосердием и желанием помочь всем нуждающимся она считала слегка блаженной и пыталась объяснить невестке, что любить и жалеть нужно себя и своих близких. Поэтому, естественно, к идее опеки над 3 посторонними детьми она отнесётся без особого энтузиазма. Мягко говоря… «Ну, ничего, в конце концов, и она смириться! – утешала себя Настя, – Главное, что мужа я смогла уговорить! Вот Ленка на работе удивиться! А то «взяла бы»!» А Настя, действительно, возьмёт этих детей.
— Ну, что ты ревёшь, малявка! – услышала Настя из-за приоткрытой двери в палату, – Фу, какая ты некрасивая! И не удивительно, что никто тебя не любит! Твоя мама, вообще, скоро нас к себе заберёт, а тебя в детдом отдаст! Я сама слышала! – Маша хохотала и кривлялась, а Аня горько плакала.
— Правда-правда! – подключилась Саша, – Она нас будет любить так же, как тебя и даже больше! Она же тебе не верит, говорит, что ты конфеты съела, а съели мы!
— Да, и упала ты сама! – снова рассмеялась Маша, – Какая ты растяпа – на ровном месте спотыкаешься!
— Мама меня любит! Меня! – плакала маленькая одинокая девочка. Настя побледнела.
— Что здесь происходит?! – воскликнула она, открывая дверь.
— Аня не хотела этот мультик смотреть, вот и расплакалась! – отрапортовала Маша, – Я хотела другой включить, она меня толкнула и сама упала, а потом…
— Хватит! – крикнула Настя, – Идите к себе в палату!
— Но мы хотели ещё мультики посмотреть… – протянула Саша.
— Позже придёте, а сейчас уходите! – Настя обняла Аню. Сёстры, обижено сопя, вышли из палаты.
Аня прижалась к маме и тихо спросила:
— Мам, а ты меня любишь?
— Конечно, милая, очень люблю! – ответила женщина.
— А ты Машу и Сашу не будешь забирать? Мам, я не хочу, чтобы они с нами жили – они меня обижают! А ты не веришь! Они сказали, что ты меня в детский дом сдашь, потому что я некрасивая!
— Теперь верю, – вздохнула Настя, – Ты никого не слушай, милая, ты у меня самая красивая, самая лучшая! Я никогда тебя никому не отдам!
Вся её мечта об идеальной приёмной семье начала рассыпаться прямо на глазах.
Утром, собирая вещи, Настя всё ещё думала о том, как ей поступить. Девочки приходили к ним пару раз, женщина включила им мультики, но спустя полчаса они куда-то убежали. Оказалось, в соседнюю палату положили новенькую, у неё тоже был ноутбук и вкусняшки. Женщина вздохнула с облегчением: у неё было время спокойно всё обдумать. Теперь она уже не была уверена в том, что хочет взять в дом этих девочек.
— Вы ещё здесь? – дежурная медсестра заглянула в палату, – Это очень хорошо! Вы ничего не теряли?
— В смысле?! – Настя растерялась, – Что именно?
— Думаю, это Ваше, – женщина достала из пакета плюшевого розового пони, Настину помаду и Анины смарт часы, которые, как думала Настя, затерялись где-то в сумке, – Это я у Ковалёвых в палате нашла. Мы периодически сумки их проверяем – научены.
— Но как?! Зачем они это сделали, я ведь к ним со всей душой! – Настя развела руками.
— Там ещё вся палата в фантиках от конфет, чипсов и всего прочего! У Вас деньги, случайно, не пропадали?
Аня пожала плечами: несколько раз она «теряла» то тысячу, то две… Думала, что ошиблась, не туда положила, просчиталась… За руку-то она никого не хватала.
— Не расстраивайтесь! – медсестра грустно улыбнулась Насте, – Такие уж они. Не Вы первая, не Вы последняя… Эти дети не виноваты – так уж они выживают. Знают, что им ждать помощи неоткуда.
— Но я же покупала им конфеты, сладости! Муж им по кукле купил! Зачем им нужен был Анин пони?!
— Да потому что это любимая её игрушка! Её Вашей дочери подарили с любовью! А им – чтобы от мук совести откупится! Они всё понимают. Просто хотели получить кусочек любви, пусть и не совсем честным путём…
— Как же мне быть? – растерянно спросила у неё Настя, – Я ведь думала…
— Вы хотели их удочерить? – спросила женщина.
Настя кивнула.
— Это очень спорное решение. Маша и Саша – не просто брошенные дети. Они выросли и выжили в таком окружении, что нормальному человеку страшно и представить. у них никогда не было семьи в нашем понимании этого слова. Я понимаю, что Вам жалко этих девочек, но другими они не станут: всегда будут бороться за своё место под солнцем. Будет ли с ними рядом комфортно Вашей дочери, спокойному домашнему ребёнку? Думайте…
Медсестра ушла, а Настя на автомате собирала вещи и думала, думала…
— Ну, что, Насть, когда документы оформлять начнём? – Андрей обнял жену за плечи, – Если уж ты так решила…
— Нет, Андрюш, ничего я не решала. Не будем мы ничего оформлять, – хмуро ответила женщина.
— Ну, почему, я не против, – Андрей улыбнулся, – пусть будет большая семья. Ты же сама говорила, что Ане так будет лучше, веселее. Только нужно съездить к девочкам этим, познакомиться…
— Не надо никуда ехать. Я ошибалась, Андрюш, особенно относительно Ани. Ей гораздо лучше в нашей небольшой семье. Не привыкла она к конкуренции, слишком мягкая и нежная. Машка с Сашкой её быстро в оборот возьмут. Не хочу, чтоб мой собственный ребёнок стал изгоем в собственной семье! Мне этих девочек очень жалко! Если бы у меня не было своих детей, я бы обязательно их взяла. А так… Мы не справимся.
— Ничего себе! – Андрей удивлённо смотрел на жену, – Ты впервые признала это, Насть! Оказывается, ты обыкновенная женщина, просто мать, а не мать Тереза!
— Да, дорогой, я люблю своих детей! И ты прав: своя рубаха ближе к телу! Ты был абсолютно прав! – грустно сказала Настя…
Анастасия Вячеславовна одела Милане нарядное платье, с которого Анечка уже безнадёжно выросла.
— Красавица! – улыбнулась она. Женщина принесла целый пакет вещей – Милана была гораздо мельче Ани.
— Вы это всё мне дарите?! Это на мой День рождения?!
— Конечно, дарю! Носи на здоровье!
Настя протянула девочке куклу и шоколадку.
— А это от меня! – улыбнулась Аня. Они вчера вместе выбирали подарок для Миланы, чтобы малышка не ревновала и училась делиться. Купили они и пакет конфет для сестры и брата девочки. Мать Миланы отвела взгляд. Ей было стыдно, но отказаться от подарка она не могла: девочка была просто в восторге. «Я уже купила торт и шарики, – тихо сказала она, – у Миланы будет настоящий праздник! Спасибо!»
Настя по-прежнему отличалась добротой и умением сочувствовать. Однако теперь она старалась быть доброй и милосердной не в ущерб собственным детям. А заодно и учить милосердию их. Так, время от времени они покупали и передавали фрукты и сладости тем детям, которые в этом нуждались. Собирали вещи и игрушки ребятам, оказавшимся в детском реабилитационном центре в их районе. Даже Алёша ездил туда с ними.
От идеи усыновления Настя отказалась: она не могла рисковать своими детьми, их моральным и физическим здоровьем.
— О, Насть, это о тебе! – улыбнулась Лена, показывая пост на каком-то сайте в Интернете о детском доме семейного типа, – Ты бы смогла – тебя дети любят, и ты со всеми возишься, чужих, как своих опекаешь! Вот я бы не смогла – не такой я человек, не могу думать о других больше, чем о себе!
— Лен, это не обо мне! Я тоже не смогла бы, – грустно вздохнула Настя, – мало детей любить, надо ещё уметь ради них чем-то жертвовать. В моём случае, возьми я приёмных детей, мне пришлось бы пожертвовать своими: меньше внимания, меньше любви, меньше исполненных желаний… А к такому я не готова!
— Не ожидала от тебя таких рациональных рассуждений! – удивилась Лена, – Ты мыслила по-другому!
— По-другому, – согласилась Настя, – всё приходит с опытом!
Она не стала рассказывать коллеге о том, как именно получила этот самый опыт – не захотела вдаваться в подробности.
— Своя рубаха ближе к телу! – пожала плечами Лена. Теперь Настя не могла с ней не согласиться…
