— И кто это у нас был? – Клавдия, переступив порог, уже знала, что Настю проводил Андрей. Вездесущий Вовка встретил мать и все рассказал.
— Мам, ну ты же все знаешь, — отозвалась Настя. – Андрей Куприянов проводил. Случайно получилось.
— Ну-ну, случайно, говоришь. Сама-то как? Занемогла что ли?
— Мне уже лучше.
художник Игорь Лобович
Клавдия подошла, присела рядом и взяла дочь за руку. – Вот видишь, средь бела дня довел до дома, не прятался, как твой аспирант…
— Он давно не мой. Зачем ты, мама, напоминаешь мне о нем?
— Ну, всё, не буду, и в самом деле, чего его вспоминать, не стоит он твоих переживаний.
Егоровна, шаркая, по полу любимыми тапками, заглянула в комнату. – Ты бы, Настя, узнала, когда еще зайдет провожатый твой.
— Бабуля, я не знаю, когда, и вообще спрашивать не собираюсь, человек просто проводил. И хватит уже, вы меня вопросами замучили.
— Ну вот, дожили, вопросами мучаем, как лучше хочу…
Клавдия и Егоровна ушли в летнюю кухню, оставив Настю и поняв, что не стоит докучать ей вопросами.
___________________
В доме Куприяновых погасили свет. Тамара поставила на тумбочку, стоявшую рядом с кроватью, будильник, и каждые пять минут поглядывала на часы.
— Тома, хватит подпрыгивать, спи, придет он, никуда не денется.
— Переживаю я, Саша, время позднее, Андрюшки нет. Последний автобус уже давно пришел, а его нет.
— Есть еще проходящие, на нем и приедет. Сказал же, к другу на день рождения поехал. Не может же он сидеть возле нас, да и нам пора доверять парню, а не держать за руку.
Послышалось, как ключ повернули в замке и едва слышные шаги. Тома подскочила, накинув халат.
— Куда ты? Лежи, не маленький, сам до спальни дойдет. – Александр Федорович схватил жену за руку. Тамара снова легла, прислушиваясь. Было слышно, как умывается, потом Андрей пошел на кухню, хлопнул холодильник, зашумел чайник.
— Нет, я все же пойду, может он есть хочет. – Тамара выскользнула из спальни, Куприянов, кряхтя и досадуя на жену, тоже поднялся, сел на кровати. Послышался шепот.
Александр Федорович вышел из спальни. На кухне сын жевал бутерброд, запивая чаем, при этом улыбаясь, просто сияя, как будто выиграл баснословную сумму в лотерею.
— А-аа, папа, здорово!
— Добрый вечер, — осторожно отозвался Куприянов.
— Представляешь, У Мишки уже двое детей оказывается! – Андрей развернулся и даже на пальцах показал: — Двое! Он, оказывается, после армии сразу женился и уже двое! Сын и дочка. Ну, Мишка, ну дает, вот мастак! – Андрей на ходу жевал и пытался рассказать, как живет его школьный друг Мишка.
— Сынок, ты проголодался, давай погрею картошку с котлетой.
— Не-еее, не надо, это я с дороги просто, а так-то сытый, Мишкина жена Аленка накормила. Нет, ну здорово смотреть на них, такие молодые и двое детей. – Андрей не унимался, и искренне делился впечатлениями.
— Ну что, молодец твой Мишка, — сказал Куприянов, — остается только порадоваться. Молодец, сын, что съездил, старых друзей, если это действительно настоящие друзья, не стоит забывать. – Он положил руку жене на плечо: — Пойдем, Тома, спать, Андрей тут сам управится.
— Да, конечно, управлюсь, родители, вы уж извините, что разбудил.
— Ничего, сынок, ради хорошей новости можно и не не доспать, — сказал Александр Федорович и увел жену в спальню.
— Слышишь, Саша, не узнаю Андрея, давно его таким не видела.
— Каким?
— Даже не знаю, как сказать, веселым что ли, довольным, даже радоваться боюсь.
— Я знаю: счастливым. Именно счастливым. А знаешь почему?
— Потому с другом встретился, развеялся — предположила Тамара.
— Не только. Это он чужим счастьем «заразился», если можно так выразиться. Увидел Михаила, школьного товарища, и захотелось ему вот также: с женой, с детьми радоваться.
— Ой, хорошо бы, как бы я хотела сына счастливым каждый день видеть. Саш, а если получится у него с той девушкой, то как нам с родителями ее знакомиться? Где у нее мама работает?
— Ну, отца у Насти нет, хороший человек был, да сердце подвело. А Клавдия Васильевна на ферме учетчиком работает. Женщина простая, но порядочная, уважают ее, детей сама поднимает. Пусть тебя это не смущает, найдете общий язык.
______________________
В этот день было на удивление нежарко. Облака затянули небо, но дождь не торопился брызнуть на землю. Настя собралась домой, и легко спустилась по ступенькам. Остановилась у могучего тополя, который рос рядом со зданием администрации. Его богатая крона укрывала в жаркий день от палящего солнца, не случайно рядом с деревом стояла скамеечка, заботливо установленная столяром дядей Петей. Настя вспомнила, как на днях здесь, под тополем, стоял Андрей, так вовремя сумевший помочь ей. И от этой мысли, впервые за то время, как уехал Вадим, стало легко на душе.
Она направилась в сторону дома, услышав позади стрекот мотоцикла. Кажется, кто-то медленно ехал, приближаясь к ней.
— Персональная карета подана! Девушка, обратите внимание, транспорт лично для вас. – Голос был знакомым, крикнул весело и со смехом. Настя повернулась, догадавшись, кто это мог быть.
— Извините, легковой машины у меня нет, это мотоцикл деда, для такого случая дал попользоваться. – Андрей заглушил мотор, подошел и показал на люльку. – Ну, привет что ли! Как здоровье?
— Здрасьте, здрастье, — радужное настроение Андрея передалось девушке, она также с улыбкой ответила. – И что, мне прямо в люльку, как маленькой, усаживаться?
— Нет, ну для безопасности, вдруг голова закружится, я ведь потом перед Анной Егоровной не оправдаюсь…
— Ладно, убедил, в люльку так в люльку, — Настя уселась, даже не пытаясь отказываться, понимая, что этот парень не отстанет.
— Один вопрос, — Андрей слегка наклонился: — Может, до речки доедем, там как раз напротив твоего дома дорога к реке.
— Ну, хитрец, сначала усадил, потом на речку решил везти. Ладно, поехали. Но ненадолго.
— Будет сделано, — Андрей завел мотоцикл и поехал не спеша по направлению к реке.
Перевернутая лодка на берегу служила многим парам вместо скамейки. Настя с Андреем присели на нее, стали вглядываться вдаль, где за рекой зеленой полосой виднелись острова.
— Мы с отцом в детстве часто ездили на острова, у деда лодка с мотором, и мы в выходной раз — и махнем на ту сторону.
— А мы купались здесь с девчонками, кажется, раньше вода была теплее, — вспомнила Настя.
— Да-ааа, раньше вообще все было проще. Школу окончил, поступил в техникум, пошел в армию, отслужил, все шло отлично… А потом, как будто кто-то подножку подставил, — он повернулся к ней: — Ты, наверное, знаешь обо мне?
— Знаю.
Андрей вдруг начал рассказывать о своей жизни, рассказывать все в подробностях. Потом останавливался, спрашивал Настю, и она тоже говорила. Говорила много, сбивчиво, рассказывая о своей встрече с Вадимом, как она думала, о первой любви. А оказалось все ненастоящим, кроме ребенка, которого она ждала.
Эмоции охватили обоих, и оба делились наболевшим искренне и увлеченно.
Настя забыла о времени, час пролетел, как десять минут. Дома уже стали беспокоиться. Егоровна выглядывала в окна, поджидая внучку. – Вова, внучек, ты Настю не видел? Может, в огород пошла, или к подружке завернула?
— На речку она завернула, — отозвался Вовка.
— Куда-аа? – Тут уже забеспокоилась Клавдия? – Чего она там забыла, голодная, поди?
— На мотоцикле со своим женихом на речку уехала, — невозмутимо заверил Вовка.
— С каким женихом? – Клавдия испугалась, недоумевая, кого имел ввиду сын.
— Ну, с этим, с Андреем, который недавно приходил.
— Неужто, с Андреем? Неужели Александр Федорович прав?
— Чего прав-то? – Решила уточнить Егоровна.
— Да это мама, я так, предполагаю, к тому, что может и что-то путное получится, только не задерживалась бы, переживаю я…
— Пойду, за ворота выйду, чёй-то жарко тут.
— Мам, так окно давай откроем.
— Нехай закрыто, я за воротами посижу, — Егоровна вышла из дома. Покрутилась у ворот и, прихватив палку, на которую опиралась, пошла к реке.
Настя и Андрей, увлеченные разговором о жизни, услышали, как вдалеке кто-то позвал: — Снежок, Снежок…
— Бабуля, точно она, — Настя удивилась, увидев Егоровну, направившуюся прямо к ним.
— Чего случилось? – Крикнула Настя.
— Ой, Настенька, — как ни в чем ни бывало, ответила Егоровна, — а я теленка нашего ищу, хватит ему пастись, домой пора. А тут, гляжу, и вы сидить.
— Здравствуйте, Анна Егоровна, — Андрей помахал рукой.
— Ой, Андрюша, и ты туточки! А я теленочка ищу.
— Так может помочь, я на мотоцикле, вдруг в степь ушел.
— Та не-еее, он домашний, где-то здеся крутится. А вы чего сидить на бережку? Холодно, небось, идить к нам, чайку попейте.
— Бабуля, ты иди, я скоро. Иди, иди, Снежок, наверняка, дома уже.
— Неужто, дома? – Егоровна всплеснула руками. Ну, тогда пойду, проверю, давеча уж было такое, я его ищу, ищу, а он уже дома.
Андрей шепнул Насте: — А как ты знаешь, что дома? Вдруг потерялся? Может, поищем?
— Ты просто мою бабушку еще не знаешь, это она специально сюда с палкой пришла, как будто теленка ищет, а на самом деле меня проверить. Беспокоится, понимаешь? Говорят же: обжегся на молоке, дуешь на воду.
— Ну, Анна Егоровна, та еще артистка, я ведь поверил. – Андрей посмотрел вслед Егоровне с восхищением.
— А знаешь, правда, уже поздно, домой мне надо, — Настя поднялась.
— Тогда поехали. И бабушку прихватим, подвезем.
Через пару минут Андрей привез Егоровну и Настю. Соседка Антонина с любопытством наблюдала эту картину, разглядывая парня и гадая, кто же это мог быть.
Вовка, сидя верхом на заборе, пригрозил соседке кулаком.
— Ты что творишь? – Возмутилась Настя, ты кому грозишь, хочешь, чтобы она разбираться пришла?
— Да она не поняла, отсюда невидно. И вообще, чего она наблюдает, делать ей что ли нечего?
— Это не твое дело.
— Слезай-ка ты оттуда, наблюдатель, — сказал Андрей.
— Здрасьте, — Вовка протянул Андрею руку.
— Здорово, брат! Скучаешь что ли?
— Ну как сказать, — Вовка почесал затылок, — хотел в клуб сбегать, мамка не пускает, говорит, маленький еще. А Насте вот разрешают на речку ездить.
— Ну, так Настя же со мной поехала.
— А ты что, теперь Настькин жених? – Вовка слегка прищурился от лучей заходящего солнца, с любопытством смотрел на Андрея.
— Не слушай его, он у нас много лишнего болтает, — стала оправдываться Настя.
Во дворе замычал теленок, Егоровна запричитала: — Ой, и, правда, туточка теленок, а я ищу-ищу, видно сам пришел.
— Да он и был дома, не знаю, чего ты поперлась на речку, — буркнул Вовка.
— Ты как разговаривашь, бесстыдник? Схлопочешь у меня! – Егоровна слегка шлепнула Вовку по спине.
Настя с Андреем не удержались от смеха. – Да-аа, бабушка, конспиратор с тебя не получился.
— Зато разведчик – высший класс, — смеялся Андрей.
— Ну, хватит вам насмехаться, лучше заходьте, голодные же.
— Я точно проголодалась, — призналась девушка. – Андрей, а ты? Тоже ведь с работы. Пойдем к нам ужинать.
Не дожидаясь ответа от Андрея, Вовка распахнул калитку, и Андрей пошел вместе со всеми.
***
— Хоть бы лук убрать, да чеснок выкопать до Настиной свадьбы, а то когда потом – дожди зарядят. – Клавдия с любовью откладывала новенькое постельное белье в отдельную стопочку, приготовив для дочки.
— Подушки-то, подушки, перышко к перышку, дождались родимые, — Егоровна, прослезившись, принесла две пухлые подушки, сложив одна на другую.
— Мама, да пусть они там и лежат, зачем ты их сюда принесла, мне тут с бельем бы разобраться.
— Ну как же, а то забудешь, делов-то еще полно.
— Ой, мама, не переживай, не забуду. Да разве главное подушки? Хоть бы все прошло благополучно. Пусть не свадьба, а только вечер, все одно волнуюсь. Тамара Алексевна женщина интеллигентная, образованная, так что ты уж лишнего не говори, мам.
— Да чего я скажу? Разве я враг внучке родной?
В комнату влетел Вовка. – Мам, я к Андрею поехал, он мне велик обещал наладить.
— Нашел время! Как будто у Андрея дел больше нет, как только велик тебе налаживать.
— Он обещал. Я быстро.
Егоровна полезла в карман фартука: — Я тут с пенсии откладывала, так решила молодым на свадьбу подарить, деньги-то пригодятся.
— Это уж сама смотри, твое дело.
Клавдия села на диван, устав от дел и от мыслей о предстоящем замужестве дочери. – Кажется, недавно Александр Федорович приезжал и предлагал детей познакомить, а теперь вот через неделю Настя с Андреем расписываются. Даже не верится, как быстро. – Она скрутила в жгут рассыпавшиеся светлые волосы и снова закрепила шпильками. – Вроде радуюсь, что отдельно молодые жить будут, а все равно переживаю, как там Настя без нас, справится ли, да еще в положении.
— Ой, батюшки, а чего я надену-то?! В фартуке же не пойду! – Анна Егоровна подошла к комоду и стала перебирать одежду. Клавдия заморгала глазами от неожиданности, потому как уже не помнит, чтобы мать так переживала о наряде.
— Да вон у тебя платья висят, выбирай любое.
— Та то ж надеванные.
— Да кто тебя в них видел? Форсить что ли собралась?
— Чего-ооо? В кои-то веки к внучке на свадьбу иду, надоть одеться по-людски.
Клавдия рассмеялась: — Да кто тебе не дает, одевайся.
__________________
Пока Клава и Егоровна перебирали вещи и обсуждали Настино приданое, сама Настя и Андрей стояли у реки, любуясь закатом.
— Ну чего задумалась? – Спросил Андрей. – Вроде как загрустила.
— Грусти нет. Но если честно, постоянно думаю, как мы с тобой жить будем. Волнуюсь.
Андрей обнял невесту за плечи. – Настя, ну ты чего? Не веришь, что мы жить будем хорошо?
— Хочется верить, Андрюша, очень хочется верить.
— Так и будет. Ты поверь. От нас зависит. – Он снял легкую курточку и накинул на Настю, стараясь закутать ее как ребенка. – Пойдем, а то замерзнешь.
___________________
— Тома, где моя белая рубашка? Ее же погладить надо! – Александр Федорович никогда еще так не волновался, суетясь и переспрашивая жену по несколько раз.
-Да вон же она на спинке стула, уже выглажена. И галстук там же.
— Тома, галстук мне завяжи! Елки-палки, руки не слушаются.
В дверях появился Андрей, звучно надкусил яблоко. – Пап, мам, я на заочное в техникум документы подал.
— Да ну?! Вот так подарок к свадьбе! – Куприянов подозрительно посмотрел на сына. – А с чего вдруг? Ты же не хотел восстанавливаться.
— Да надоело на заготзерно лопатой махать, я же вроде не совсем дурак у вас.
— Сынок, не говори так, — заметила Тамара, — никто тебя дураком не считает. А то, что учиться будешь, это только тебе на пользу.
— Ладно, сын, одобряю! Сам-то почему не готов?
— Так еще рано, времени-то вагон.
— Андрюша, папа у нас волнуется, боится опоздать на регистрацию.
— Да-да, лучше быть собранными, чем потом бегом бежать.
— Ох, Саша, я сама уже извелась, скорей бы все провести.
— Родители, через три часа, — Андрей посмотрел на часы, — и тридцать минут, сядем за стол и тогда можно спокойно вздохнуть. Ну и, конечно, поесть.
___________________
Андрей точно высчитал время, и после регистрации, прокатившись по райцентру, возложив к памятнику цветы, постояли у реки, в любимом месте.
— Андрюха, ну что, догоняйте нас с Аленкой! – Михаил, школьный товарищ, подбадривал молодоженов, намекая на детей.
— Мы пока вас догоним, у вас уже трое будет, — рассмеялся Андрей.
— Ой, нет, нам бы хоть с двумя справиться, — возразила Алена, жена Михаила. – Кстати, не забудьте пригласить, как родиться первенец.
Настя смутилась. Андрей обнял ее: — Пригласим, обязательно пригласим. – Ну что, поехали! А то нас, наверное, заждались.
— Урра, наконец-то поедим! Там такой торт тетя Тамара заказала! – Вовка, счастливый, что его, как взрослого, взяли с собой, первым юркнул в машину.
Молодежь расселась по машинам, и небольшой нарядный кортеж медленно двинулся по проселочной дороге.
Анна Егоровна уже полчаса сидела у каравая и ждала сигнала, когда местные ребятишки известят, что молодожены приехали.
— Едут! Едут! – Внучатая племянница Куприяновых восьмилетняя Света первая увидела нарядные машины и закричала так звонко, что гости вздрогнули.
— Тамара Алексевна, идить сюды, каравай туточки, — Егоровна махнула рукой.
— Давайте, Анна Егоровна. Ой, не уронить бы!
— Сватья, может помочь? – Клавдия оказалась рядом.
— Клава, а ты рядом стой, глянь, полотенце-то расправлено?
— Да хорошо все. А где Александр Федорович? Надо же молодых встречать. – Клава посмотрела по сторонам.
— Саша, иди сюда скорей! Поторопись. – Тамара позвала мужа.
Александр Федорович, застегивая на ходу костюм, вышел на крыльцо.
Дольше всех на свадьбе говорила Анна Егоровна. Она вспомнила все старинные обычаи, все пожелания, которые предназначались молодым, и, конечно, больше всех плакала.
— Бабуля, хватит плакать, — шепнул Вовка, торжественно одетый по такому случаю, — тем, кто плачет, торта не дадут.
— Тьфу ты, баламут, чего придумал, — раздосадовалась Егоровна, — чего тебе слезы-то мои?
— Так ты только знаешь, что платком глаза вытирать, как будто жалеешь, что Настька замуж вышла.
— Дуралей, ты внучек, принято так: всплакнуть на свадьбе положено, в старину, знаешь, как было…
— Бабуля, хватит, потом расскажешь.
Егоровна пододвинула рюмочку, вздохнула и подхватила вилкой огурчик.
Вовка передислоцировался поближе к молодоженам.
— Ну что, брат, так смотришь? – Спросил Андрей. – Лет через пять-шесть и у тебя свадьба будет.
— Ага, счас же, дождетесь, не собираюсь я жениться.
Настя и Андрей рассмеялись: — Не зарекайся, братик, женишься, еще как женишься, — пообещала сестра.
Вовка надул щеки: — Ага, мне вон бабули с мамкой хватает, а вы хотите, чтобы я еще одну женщину в дом привел…
— Чего-оо? – Настя рассмеялась, Андрей едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. – Ну и приведешь, так что из того?
— Хватит меня агитировать, вы лучше племянника мне родите, — Вовка нахмурился, и было непонятно, всерьез говорит, или шутит. – А то мужиков у нас нехватка.
— Ну как нехватка? А я? – Андрей стукнул себя в грудь. – А ты сам? Разве не мужик?! Бери бразды правления в доме в свои руки, помогай маме и бабушке.
— Да куда деваться, помогаю. – Вовка подмигнул и задиристо напомнил: — Насчет племянника не забудьте, ждать буду.
— Иди уже, дядя Вова ты наш! – Настя смехом проводила брата.
_________________
Рожать Насте пришлось в январе, в самые морозы. Андрей с Настей были в тот день в ее родительском доме, засиделись, воскресенье все-таки. Вышли под вечер и пошли в направлении к центру. Настя остановилась на остановке, почувствовав себя плохо, хотя еще несколько минут назад ничего не предвещало ухудшения самочувствия.
— Что? Что случилось? Уже?
— Не, знаю, не могу идти, надо в больницу.
— Так тут рядом, счас машину поймаю и поедем.
Он кинулся к дороге, выглядывая хоть какой-нибудь транспорт. Из-за поворота выскочила «Волга» и затормозила резко, чтобы не сбить Андрея.
— Друг, прошу, подбрось до больницы, жена, похоже, рожает.
— Ты что, пьяный, под машину кидаешься! Отойди, тороплюсь я. – Водитель явно не собирался никого везти.
— Ну, я прошу, тут рядом…
— Тем более, можно и дойти, раз рядом.
— Да ты что, не понимаешь, что она рожает, помоги, будь человеком.
— Тебе других машин что ли нет? Я в город тороплюсь, мне завтра на работу… и вообще… у меня машина новая… чехлы новые… отойди, говорю! – Водитель попытался оттолкнуть Андрея.
— Ладно, раз не понимаешь, извини, друг. – Парень открыл дверцу и силой вытащил водителя из машины, — у районной больницы будет стоять твоя Волга, заберешь потом. – Он сел за руль и подкатил к остановке, быстро усадив Настю.
— Стой, ворюга! – Шапка с водителя упала, он поднял ее и, держа в руках, побежал за машиной. – Ну, я тебе так не оставлю! – Пригрозил он. – Ты еще узнаешь Петра Семеновича!
____________________
Первый секретарь райисполкома вызвал Александра Федоровича к себе.
— Виктор Иванович, что стряслось? Что за спешка? Я в область хотел ехать, а тут говорят, срочно зайти к тебе.
— Такое дело, Александр Федорович. Неприятность у тебя. Говорю первым, потому как из милиции все равно известят.
— Что за неприятность?
— Заявление поступило на твоего сына.
— Какое заявление? Что стряслось?
— А такое заявление, что якобы Андрей твой напал на некоего Петра Семеновича Кокорева, директора ОРСа из областного центра, который приезжал к свояку в гости и возвращался домой в город. А твой сын остановил его и выкинул из машины, избив.
— Подожди, Виктор Иванович, знаю я эту историю. Он Настю в больницу отвез, машину там же оставил, и там же владелец ее и забрал. И руку на владельца он не поднимал. Да Андрей умолял его до больницы довезти беременную жену, а тот машину пожалел, чехлы боялся замазать. – На лбу Куприянова появилась испарина. – Ерунда какая-то получается. Извинимся мы перед владельцем. Машина его в порядке, внутри также чисто, как и было…
— Верю я тебе, Александр Федорович, верю, что так и было, но заявление-то он подал. И если не заберет, то Андрею не поздоровится, подсудное дело. Да и на тебя тень упадет… а ведь я хотел тебя на свое место, как на пенсию выйду…
— Да что мне место, Виктор Иваныч, мне Андрея выручать надо. У него сын родился, он ходит счастливый, ни о чем не думает, кроме семьи и ребенка. Нет, сына в тюрьму я не отдам, в этот раз правда на нашей стороне, пусть партбилета лишусь, но защищать буду, сколько сил хватит.
— Вот что, Саша, — Виктор Иванович обратился по-дружески, — мой тебе совет: не доводи дело до суда, упроси этого… как назвать-то не знаю… владельца транспортного средства, забрать заявление. Умоляй, шины ему что ли замени, он, кстати, заявил, что колесо пробито, уговори, наконец, отступиться.
— Это само собой. Я знаю, что Андрей дождался его у больницы и просил извинения, деньги предлагал, но тот наотрез отказался. Попробуем договориться.
— Вот это правильно, Саша. Я ведь знаю тебя, как хорошего переговорщика, умеешь ты с людьми общаться, за то и ценю.
***
В доме Дужкиных повисло молчание. Тягостное молчание. Наконец Егоровна робко спросила: — Клава, а может ему лучку отвезти, да мясца, что с осени лежит?
— Кому отвезти?
— Ну, начальнику энтому, что на Андрюшу бумажку написал.
— Какой лучок, какое мясцо? У него гордыня выше нашей крыши, ему же человека к ногтю прибрать надо, чтобы каждый сверчок знал свой шесток. Вот что ему надо, а не лучок и не мясцо, у него этого добра хватает.
— Ой, батюшки, что ж теперь делати? Настя в больнице, ни сном, ни духом, ничегошеньки не ведает. А как выпишут, чегой-то будет? Она же слезами изойдет.
— Да колеса ему проткнуть! – Вовкины эмоции от происходящего выскочили на волю, он сжал кулаки, Клавдия тут же подскочила и отвесила сыну щедрого тумака. – Я те проколю! Натвори еще мне делов, и тебя под одну гребенку, не отмоешься потом.
— А чего он? Машину что ли жалко было Настю до больницы довезти? – Обиженно завопил Вовка.
— Ты хочешь, чтобы тебя посадили? Чего ты добьешься? Сиди и не лезь во взрослые дела.
— Как воды накачать и дров нарубить, так взрослый, а как за Настю заступиться, так сразу – взрослые дела, — справедливо заявил Вовка.
Клавдия устало присела на табурет, с жалостью посмотрела на сына: — Знаю, что не маленький, только уж не рви ты сердце материнское, я и так переживаю. И не обижайся, сынок, хватило нам беды, ты хоть не натвори чего.
Вовка по-прежнему сидел, отвернувшись, и молчал, явно обидевшись на горячность матери. Клавдия встала, подошла к сыну, наклонилась, обняла его, стала гладить по голове, а слезы продолжали капать. Поднялась и Егоровна, шаркая тапками, подошла к обоим и обхватила дочку и внука, запричитав на весь дом: — Да за что же это нам? Да, неужто, вступиться некому…
Вовка, наконец, вырвался из объятий матери и бабушки. – Ну, хватит мокроту разводить! Чего ревете? Не буду я ему колеса прокалывать, я же не знаю, где он там, в городе, и где его машина. Не дурак же я искать его. Лучше пусть дядя Саша разберется, он умный, он все может.
Женщины перестали плакать, Вовкины слова на удивление подействовали успокаивающе. – Ладно, чего это мы раньше времени, — сказала Клавдия, — может все обойдется. Мам, ложись иди, отдыхай.
_________________
Также напряженно было и в доме Куприяновых. Александр Федорович, Тамара и Андрей сидели на кухне за столом. Был выходной день, и приближался обед, а Тамара никак не могла начать накрывать на стол. Да никто и не просил есть, погрузившись в раздумья.
— Вместо того, чтобы радоваться, гадаем, как дальше быть, — сказала Тамара. – Она взглянула на сына, осунувшегося с того момента, как узнал, что на него подали заявление. – Саша, ну сделай что-нибудь, я не могу, я не переживу, если Андрея снова туда…
— Мам, перестань, не плачь, это еще больнее, когда ты плачешь, — Андрей взял мать за руку, — буду извиняться, прощения просить, обещаю. Да и, в конце концов, разве я не прав, разве я не должен был помочь собственной жене… как его еще надо было уговаривать?
— Да все ты верно сделал, сын, таких не уговоришь. Попался он как назло на вашем с Настей пути, будь кто другой, не было бы этого. – Куприянов сказал, не поднимая головы, глядя на узорчатую скатерть. – Потом закашлялся, посмотрел на жену: — Накрывай, Тома, будем обедать. А завтра поедем с Андреем в город, попробую переговорить.
_________________
Куприянов сам сел за руль УАЗика, забрал по дороге с работы Андрея, и оба поехали в город. Здание ОРСа было почти за городом, стояло на отшибе. Новенькая Волга была припаркована рядом с крыльцом, — все предусмотрено для Кокорева, чтобы вышел и сразу в машину, далеко идти не надо.
— Как ты к нему попадешь? Тебя же не пустят, — предположил Андрей.
— Сам знаю, что не пустят. Поэтому идем на «таран». Ты сиди тут. Если выйдем вдвоем, уж не подведи, извинись…
— Да я же извинялся тогда..
— А ты еще извинись, тут по-другому нельзя, иначе проиграем.
Не надевая шапку, в расстегнутом полушубке пошел в контору. Было в его фигуре что-то могучее, уверенное, именно то, что могло открыть перед ним любые двери.
– Он решительно направился к двери, на ходу бросив секретарше: — Кококрев у себя?
Она даже привстала то ли от удивления, то ли от страха, что перед ней высокое начальство: — У себя, — пролепетала она, — а вы… — И больше ничего не успела сказать, Куприянов размашисто открыл дверь и вошел в кабинет.
— Вы ко мне? – Кокорев смерил посетителя взглядом. – Вроде не договаривались.
— Вот так бывает, свела жизнь, никуда нам, Петр Семенович, от разговора не деться.
— Вы кто? – Кокорев привстал, нахмурив брови. На его круглом лице появилась настороженность.
— Куприянов я. Отец Андрея Куприянова, на которого вы заявление написали.
— А-ааа, папенька за сынка приехал просить… Ну так не о чем разговаривать, я в заявлении все сказал… лучше надо было сынка воспитывать…
Куприянов пододвинул стул. – Я, Петр Семенович, не на педагогические темы приехал разговаривать, я о нас с вами приехал поговорить.
Кокорев пытался скрыть удивление. – Да меня избили! У меня синяки.
— А где освидетельствование? – Спросил Куприянов? Я извиняюсь, увидеть бы синяки.
— Кому надо, тот видел.
— А кто видел? Свидетели есть?
— Найдем!
Куприянов усмехнулся: — Слушайте, ну это несерьезно. Я знаю, что Андрей вас не бил, только из машины, извиняюсь, вытащил. Да, не прав, надо было уговорить, убедить… только времени у него не было, жена на сносях, в больницу срочно надо. У вас ведь тоже дети есть…
— Вот этого не надо, мои дети порядочные люди, из машины не выкидывают. И заметьте, — Кокорев поднял вверх указательный палец, пытаясь заострить внимание: — Из собственной машины. Я своим трудом заработал, между прочим. А вот ваш сынок пусть посидит и подумает. Слышал я, что у него уже была судимость…
— Да это понятно, я разве спорю, что честным трудом. Вы человек известный, связи у вас, почет и уважение. И вот как раз уважение дорогого стоит. Мы же с вами на руководящих постах, люди ответственные, все время на виду. И слава, она, знаете ли, разная бывает. В старину так говорили: «ославился». Это значит худая слава пошла, а за ней и репутация подмочена.
— Это еще что за намеки? Вон отсюда! Не желаю слушать.
— Ну-ну, не шумите, Петр Семенович, мы же просто разговариваем, я для примера вам все это привел. Вот в нашем с вами случае, что получается? Ну, доведут дело до суда, ну дадут срок сыну. Если виноват, пусть отвечает! – Куприянов даже слегка хлопнул по столу ладонью. – Но и вас ведь история эта коснется, шила, как говорится, в мешке не утаишь, люди все видят. Скажет кто-нибудь: «А Кокорев отказался роженицу подвезти… и пошли разговоры… подчиненные в глаза не скажут, но подумают. И уже потянулась «слава» за вами. А тут еще я со своей стороны подниму вопрос, почему женщину беременную зимой на дороге бросили, почему до больницы не довезли. Вот опять же недобрая слава пойдет.
— Ну-ну, нечего меня тут запугивать, мне бояться нечего.
— Так я и не запугиваю. Наоборот, хочу показать выигрышную сторону этой истории.
Кокорев снова удивился, но ничего не сказал.
— Вот представь, Петр Семенович, допустим, забрал ты заявление (я уж на «ты», мы вроде одного возраста), и сразу директор ОРСа в другом свете предстал. При случае и упомянуть можно: вот, мол, мою Волгу обновили, женщину в положении подвезли, она мальчика родила, счастливая у меня машина, ну и так далее. И люди уже по-другому смотрят на вас: «А Петр Семенович, оказывается, человечище!» Ну а насчет заявления тоже можно по-иному вывернуть. Не разобрался сначала, а потом забрал заявление, чего парню жизнь портить… и тут Петр Семенович уже человек благородный, а не мститель какой-нибудь.
Куприянов говорил спокойно, тихо, не повышая голоса, и от его тона Кокорев становился тоже спокойнее, стал задумываться и осмысливать сказанное. Доля правды в предложении Куприянова была: не хотел Петр Семенович дурной славы. Он и сам уже пожалел, что отказал в помощи и дело до милиции дошло.
— Ну а колесо-то пробито, — Кокорев развел руками, словно говоря, что так и есть.
— Прямо сейчас едем и меняем! – Куприянов снова слегка хлопнул ладонью по столу. – Петр Семенович, это же минутное дело. И кстати, сын внизу ждет, жаждет, так сказать, еще раз извиниться. Мы тут на днях невестку из роддома забираем, выписывают ее… вот и скажем, что ваша Волга помогла моему внуку вовремя родиться, счастливая, значит у вас машина…
Кокорев смягчился, задумался.
— Да я уж поменял резину, — наконец сказал он.
— Могу возместить, — предложил Куприянов.
— Не стоит.
— Ну, тогда доведем дело до конца? Едем в милицию и забираем заявление?
— У меня скоро совещание.
— Петр Семенович, так это же недолго, чего уж тянуть.
— Ну ладно, едем.
Они вдвоем вышли в приемную. – Лидия Ильинична, если я задержусь, пусть подождут.
На улице Андрей вышел из машины и пошел навстречу отцу и Кокореву, но тот всего лишь буркнул на ходу: — Отца благодари.
_________________
Настю встречали Куприяновы и Дужкины в полном составе. Егоровна все норовила поправить шарф на Вовке: — Застудишьси, гляди.
— Бабуля, ну ты нашла время, скоро Настя выйдет…
Сверток с заветной ношей принял Андрей. Растерянно стоял с ребенком, глядя на Настю. – ну вот, выписали, — сказала она.
— Ты как?
— Да я-то хорошо. Вы такие все довольные, на вас смотреть, да радоваться.
— Ну, так и радуйся, дочка, — сказала Клавдия. Как это вы догадались сына Сашей назвать?
— Это все Настя, — у Андрея на лице застыла улыбка, он посмотрел на жену, на отца: — Конечно Саша. Какая ты молодец, Настя!
— Саша, это в честь тебя, — Тамара обратилась к Александру Федоровичу, — Александр Андреевич растет.
Куприянов растрогался, моргнул, взял малыша из рук Андрея: — Спасибо, дети, уж не знаю, чем и заслужил…
__________________
Девочка у Андрея и Насти родилась через два года, назвали Аней в честь бабушки Анны Егоровны. – У вас все имена уже наготове, — радовалась Тамара, любуясь внучкой.
Вовке уже шел восемнадцатый год, и все чаще заводили разговоры про армию. – Сынок, у тебя девчонка-то есть? – Интересовалась Клавдия.
— Я письма писать не люблю.
— Я тебя про девушку спрашиваю, а не про письма.
— Вот я и говорю: девчонкам письма надо писать, а я не люблю, у меня почерк корявый.
— Ну а домой-то будешь писать?
— Да куда я денусь, попробуй не напиши, вы же с бабулей и в воинскую часть примчитесь.
— Ну, насчет бабули не знаю, а я могу, — призналась Клавдия.
__________________
Прошло еще три года. Уже и Вовка пришел из армии, и дети Насти и Андрея в садик ходили. Андрей заочно окончил техникум и работал там же в заготзерно, только теперь в конторе.
Как-то в пятницу, под вечер, когда муж должен был приехать с работы, Настя включила телевизор, и, не отрываясь от кухни (как раз готовила ужин), услышала случайно выступление на областном телевидении селекционера, рассказывающего об улучшении кормовых культур, благодаря науке. Она вышла из кухни на знакомый голос, присела на краешек дивана, слушая монотонный голос ученого.
Это был Вадим. Настя смотрела на него и ощущала совсем чужого для нее человека. Ничего в душе не шевельнулось. Кормовые культуры ее интересовали даже больше, чем этот человек, когда-то решивший, что Настя и ребенок помешают ему сделать карьеру.
Собеседник Вадима пояснил, что Вадим Анатольевич приехал в родные края, чтобы лично рассказать о новых достижениях в селекции.
Настя услышала, как закипел чайник, пошла на кухню, поглядывая на часы: вот-вот должен приехать Андрей.
Он вошел вместе с детьми, держа сына на одной руке, а дочку на другой. Оба вцепились в папку и верещали от радости.
— Ну, чем нас кормить будут?
— Отпустите папу, дайте ему поесть, — Настя пыталась оторвать детей.
— Все, как ты любишь: картошка с мясом. А еще пирог яблочный.
— А я слышу, вкусно пахнет. Ну все, идите за стол, я только руки помою, — Андрей отпустил детей.
— Мама, включи мультики, — попросил маленький Саша, — а то там какой-то дядя говорит, и говорит.
Настя забыла, что по телевизору выступает Вадим, и только сейчас сын напомнил ей. Она переключила на другую программу. — Мультиков пока нет, чуть позже будут. А сейчас идем кушать.
— Правда-правда будут мультики?
— Ну, раз мама сказала, будут, значит, будут, — подтвердил Андрей, пододвинув жене стул.
______________
За окном в вечернем, воздухе проплывал июнь – теплый, цветастый, пахнущий разнотравьем, точно такой, как несколько лет назад, когда они познакомились и поверили друг другу. Только тогда они были вдвоем. А теперь четверо. Четыре счастливых, любящих человека.
Татьяна Викторова
