На следующий день Митька проснулся как ни в чём не бывало. Они с Еленой Станиславовной снова накрыли на стол вместе.
И Елена и Игорь обратили внимание, что мальчик охотно помогает во всех делах именно Лене. После завтрака вышли немного погулять. В школе приемных родителей супругов учили, что в первые дни пребывания ребенка в новом доме его не следует перегружать впечатлениями. Лучше постепенно приучать к обычным вещам: необходимым маршрутам, новой обстановке. Поэтому далеко не пошли. Показали мальчику детскую площадку, которая его абсолютно не заинтересовала, и старый парк рядом с домом. Парк понравился Митьке гораздо больше. Он с любопытством рассматривал кусты и деревья, наблюдал за птицами. Особенно впечатлили его утки, жившие в небольшом искусственном озере. Мальчик долго рассматривал птиц, а потом тихо спросил:
— А он-ни п-почему н-не улет-тают?
— Им здесь нравится. — Игорь Андреевич посмотрел на уток и добавил. — Их кормят, не обижают. Хочешь, мы тоже покормим?
— Х-хочу. А ч-чем?
— Хлебом. Сейчас зайдём в магазин и купим батон.
В магазине Митька вертел головой во все стороны. Он ещё никогда не видел столько разных продуктов, названия многих из которых даже не знал, и с любопытством смотрел, как люди складывают всё это неожиданное изобилие в свои корзины.
— Хочешь что-нибудь купить? — Спросила Елена Станиславовна. — Что ты любишь, Митя?
— М-можно п-подливку д-для м-макарон?
— Подливку нужно готовить. Но мы с тобой можем купить продукты, из которых приготовим её дома. Как думаешь, что нам надо?
— Н-не з-знаю. — Митя растерянно пожал плечами.
Ещё некоторое время они ходили по магазину, выбирая мясо, томатный соус, овощи. Мальчик с удивлением узнавал, сколько, оказывается, всего нужно, чтобы получилась та самая вкусная подливка. Он немного освоился и в конце даже сам обратился к Игорю:
— И к-конфет м-можно? Они вк-кусные.
— Можно. — Засмеялся Игорь Андреевич.
Они расплатились за покупки. Елена Станиславовна объяснила Мите, что товары в магазине просто так взять нельзя, обязательно надо отдать за них деньги. Он слушал удивлённо и, вытягивая тонкую шейку, внимательно смотрел, как люди подходили к кассам и отдавали сидящим там женщинам бумажные и металлические деньги.
Все вместе вернулись в парк, покормили уток. Митька с восторгом бросал птицам хлебные кусочки, стараясь, чтобы всем доставалось поровну. Одну из маленьких уток всё время отталкивали более крупные и сильные. Мальчик изо всех сил старался бросить кусочки подальше, чтобы маленькая утка тоже могла поесть и огорчался, когда у него это не получалось.
— К-как у н-нас. — Грустно сказал он Игорю.
— В детском доме?
— Д-да. Б-б-больш-шие вссегда от-тнимают.
— Ничего, Мить, скоро мы тебя заберём. Ты ведь останешься у нас с тётей Леной?
— Н-не-з-знаю. — Нерешительно сказал Митька и потупился.
Домой возвращались молча. Митька шёл грустный и безучастный, и оживился только тогда, когда Елена Станиславовна позвала его готовить подливку.
Они о чем-то тихо беседовали на кухне, а Игорь Андреевич, забрав ноутбук связался по Скайпу с сыном.
— Не знаю, Лёш, может быть я что-то не так делаю, но Митька меня порой как-будто боится. Хотя, вроде, в начале всё хорошо было.
— Папа, а ты не торопишься? Маленький ребёнок, первый раз в чужом доме. Ты только подумай, как ему страшно. Я когда первый раз в лагерь поехал, от страха ни есть, ни спать не мог.
— Ты мне не говорил никогда.
— Да что там было говорить, — засмеялся Алексей, — привык ведь. Потом ещё как нравилось! И Митька привыкнет. А то хочешь, я к вам Стаса отправлю в качестве моральной поддержки? Дети они быстро общий язык находят.
— Идея мне нравится, надо с мамой поговорить. Вот, кстати, с Леной он очень хорошо ладит.
— Папа, у них там в детских домах одни женщины работают. Это естественно, что дети больше к ним тянутся. Не переживай, всё наладится.
— Да, Лёш, и мама хотела к Юрику за консультацией обратиться по поводу Митькиного заикания.
— Ну, к Юрке это никогда лишним не будет. Позвоню ему тоже, давно не общались. Держитесь там! Вы у меня молодцы!
Мужчины попрощались, потому что с кухни уже доносился звон тарелок, и аппетитные запахи наполнили квартиру.
— Ну, как у вас дела? — Поинтересовался Игорь Андреевич, открывая дверь кухни. — Как вкусно пахнет!
Порозовевший Митька гордо показал на стоящую на плите кастрюлю:
— П-подливку сд-делали. В-вот ск-колько!
— Да вы герои! Значит, можно пробовать?
Ужинали с аппетитом, обед-то, считай, пропустили, пока гуляли в парке. Игорь Андреевич шутил, вспоминал, что любил он, когда был маленьким, а Митька, знай, уплетал собственноручно приготовленное блюдо. А уж когда Елена Станиславовна вручила ему вторую порцию, состоящую практически из одной подливки, так и вовсе разомлел. Сказал только:
— Т-тётя Л-лена, я ник-когда т-такой вк-кусн-ной н-не ел!
— Это, Митюш, потому что сам приготовил! Я тебя ещё не так готовить научу. Согласен?
— Сог-г-гласен.
Вместе дружно убрали посуду, почитали книжку, и Митька уже самостоятельно отправился укладываться спать. Перед сном позвал Елену Станиславовну. Они о чём-то немного пошептались, и мальчик уснул.
— Жалко отводить его завтра обратно. — Вздохнула Лена. — Только оттаял немного. Гостевой режим ведь можно не только на выходные оформить? Я читала, что на каникулах можно дольше.
— Вот завтра сходим ещё в опеку и уточним. Следующий период оформим на максимально возможный срок.
Знаешь, Лен, — Игорь обнял жену — а я даже как-то немного ревную. Мне казалось, что Митьке со мной интересней будет, а он к тебе льнёт. Нет, я рад, конечно, но мне кажется, что он меня боится что ли.
— Не торопи его, Игорь. Он привыкнет.
— Вот и Лёша так же говорит. Он, кстати, привет тебе передавал.
— Звонил ему? Как они там?
— Хорошо. Лёшка предлагает Стаса в качестве усиления прислать для Митькиной адаптации.
— Неплохая мысль. Но сначала надо выяснить все моменты с этим гостевым режимом, да и ШПР мы с тобой ещё до конца не прошли.
Лена помолчала, положила голову на плечо мужа и сказала:
— Знаешь, почему Мите сегодня так понравились утки? Оказывается, им учительница читала сказку про лягушку-путешественницу. Помнишь такую? Так вот, Митька с тех пор мечтал, чтобы утки так же унесли его в другие земли. Только сказал, что он не стал бы как лягушка держаться ртом. Митька держался бы руками, и по дороге болтал с утками. Болтал, представляешь? И обязательно долетел бы до самого конца.
— Да уж, фантазёр ещё тот.
— Игорь, я не об этом! Нет у Митьки никакой умственной отсталости, о которой директриса говорила. И аутизма у него тоже нет. Он не боится людей. Не доверяет, может быть, но не боится. Он хороший, умный мальчик. От заикания избавимся, спортом займёмся. Подрастёт, окрепнет…
Игорь Андреевич слушал жену, поглаживая её шелковистые волосы, и думал, что не всё, наверное, так легко и просто, как сейчас кажется Лене, и что есть что-то в жизни Митьки, что не даёт ему быть таким, каким мечтают они его видеть. Смутная тревога не отпускала, но Елене о ней он решил сейчас не говорить.
* * * * *
Настроения у Жанны Георгиевны не было с самого утра. День не задался — это было понятно сразу. Сначала она обнаружила на любимой серой юбке пятно непонятного происхождения и пришлось срочно доставать и гладить другую. Потом из-под самого носа ушёл нужный автобус, и пришлось лишних пятнадцать минут дышать пылью на остановке. В конце концов она всё-таки опоздала и получила замечание от директрисы. Ко всему, вдруг начала болеть голова. Поэтому к возвращению в детский дом Мити Найденова Жанна Георгиевна находилась в весьма дурном расположении духа.
А Митька, как назло, настолько был погружён в мысли и воспоминания о прошедших выходных, что постоянно попадался ей под горячую руку. И когда за обедом дали суп, который было почти невозможно есть, такой он был невкусный, мальчик, как и все дети, неохотно болтал ложкой в тарелке. Но воспитательница почему-то не обратила внимания на других ребят, а угрожающе нависнув над Митькой, рявкнула практически ему в ухо:
— В чём дело, Найденов?! Быстро есть, я сказала!!!
От испуга Митька дёрнулся, зацепил тарелку и она с грохотом полетела на плиточный пол. Он сидел растерянный, в мокрой от супа одежде и испуганно смотрел на разгневанную Жанну Георгиевну.
— Ты что издеваешься?! Уже посуду бить начал! Нагостился он, все правила забыл! Встал немедленно!!
Она со злостью рванула его за воротник, ткань затрещала, мальчик поскользнулся на разлитом супе и с силой врезался лицом в опрокинувшийся стул. Из носа хлынула кровь, а скулу украсила большая ссадина. Митька не плакал, лишь пытался утереть кровь тыльной стороной ладошки, но только ещё больше размазывал…
Позже, сидя в медицинском кабинете, умытый и переодетый, он старательно прижимал к носу смоченный холодной водой тампон. На припухшей скуле наливался синяк. Голова гудела, но не это тревожило мальчика. Из-за двери до него доносился сердитый голос Ольги Борисовны:
— Ты хоть понимаешь, что никто не поверит, что он упал сам? Да и дети всё видели. Это раньше до него дела никому не было, а сейчас эти его потенциальные усыновители такой шум поднимут, что не поздоровится ни тебе, ни мне! Жанна, сколько раз я тебя просила!
Что ответила воспитательница, Митька не разобрал. Дальше говорили тихо. Потом опять директриса:
— Нельзя его в таком виде ни на какой гостевой. Мне разборок не надо! Будем придумывать что-то. Карантин, ещё что-нибудь, не знаю пока!
За дверью всё стихло.
Митька испугался. Значит он больше не увидит тётю Лену и дядю Игоря? Они не пойдут кормить уток? И в магазин? И читать вместе? Мысли мальчика заметались, как испуганные зайчата. Он слез с кушетки и осторожно выглянул в коридор. Пусто!
Митька ужиком проскользнул к выходу и, озираясь, пробрался к спасительной будке с дворницким инструментом. Забился в угол и замер. Слышал, как искали его во дворе, вздрагивая от зычного голоса Жанны Георгиевны. Несколько раз ему казалось, что его вот-вот обнаружат, и тогда он крепко зажмуривался и мечтал о сказочных утках, которые уносят его, Митьку, из этого ненавистного места…
