Откуда они берутся, эти дурные привычки и пристрастия, спрашивается! У каждого человека по-своему, по-особенному. А вот у Юрия Кошкина серьезная причина для этого была. Он потерял все: семью, дом, работу, друзей. Потерял по глупости, сам виноват. Вот он себя и корил.
До всех своих несчастий он работал на огромной фуре дальнобойщиком. Выпивать – выпивал, чего греха таить. Но дальнобойщики свою норму знают и ни при каких обстоятельствах в нетрезвом состоянии начальству не попадаются. Тем более, за рулем. Если заметят, сразу в гараж к слесарям переведут, на исправление. Не исправишься – снег убирать пойдешь, территорию чистить.
Вот такие правила. И он их хорошо знал, но в этот раз соблюсти не удосужился. Пили до полночи с друзьями, а утром ему в рейс. Жена Надя не пускала, ругалась на него. А он только рукой махнул: трезвый я, мол, как стеклышко. Вот и переоценил свои силы. Авария-то пустяковая: заснул слегка и в неглубокий кювет съехал, уткнувшись в дерево.
Пришлось технику вызывать, вытаскивать. Повреждения были небольшие. Груз вовремя не доставлен, машина в ремонте, а он безработный, так как понял начальник, что не как стеклышко он, а с похмелья.
— Ты, Кошкин, весь коллектив опозорил! Пьяным за руль! Убил бы тебя. Забирай свою трудовую, и чтобы духу твоего здесь не было!
И теперь его кроме как дворником больше никуда не брали. Надя собрала детей и ушла к матери, вскоре на развод подала. Решил он не делиться с супружницей, оставить все ей с детьми и уехать из поселка сразу же после развода.
Он сидел дома и читал запоем «Трех мушкетеров». По молодости как-то не попалась ему эта книга, хотя читать он любил. Батя с детства приучил. В углу что-то тихо бубнил телевизор, а тут вдруг звонок в дверь. Надежда пришла. Зима на пороге, нужно детские вещи забрать.
Она вошла, сказала короткое «здравствуй» и к шифоньеру. Юрий метнулся на кухню, поставил чайник. Обрадовался, увидев ее, хотя знал, что она никогда не вернется. Раз уж приняла решение, то оно твердокаменное!
Надя чай пить не стала. Он молча смотрел, как она собирает вещи, складывает их в большой допотопный чемодан.
— Много-то не бери. Уеду я скоро, вернетесь сюда.
Она то ли на расслышала, то ли просто была равнодушна и к его дальнейшей судьбе, но потом все же высказала:.
— Пить бросай. Пропадешь совсем. Один остался, теперь тебя сдерживать некому. Сколько раз говорила, предупреждала. Допрыгался-таки! Куда собрался?
— В Кузнецкое поеду. Там и поселок побольше, и меня никто не знает. Найду работу, хоть какую. С жильем решу вопрос. Делиться с тобой не буду, расти детей, раз думаешь, что им без отца лучше будет.
— Лучше, не лучше – не знаю. Но спокойнее без твоих постоянных отлучек и этого дела, — Надя щелкнула себе по шее: без пьянок, мол.
Юрий промолчал. А что тут скажешь? Права она. Хозяйство, детей считай на себе тащит, какой из него помощник кроме денег. Да она и сама неплохо зарабатывает: закройщица в швейной мастерской. И в поселке у нее клиентов хоть отбавляй. Мастерица!
— Ну, ладно, пойду я, — сказала Надя и в дверях добавила: — Много денег заработаешь, про детей не забывай.
Дверь захлопнулась за женой, а у него на глазах слезы навернулись. Жалко стало прошлой жизни, разлуки с детьми. Суровость Надежды тоже настроения не прибавила.
Перед самым отъездом пришел к бывшей теще в дом с детьми попрощаться. Надежда с матерью оставили их одних. Дочь и сын сидели рядом по обеим сторонам от него, грустные, молчаливые.
— Ну что, хлопцы. Давайте прощаться. Не забывайте папку. Я буду наведываться, обязательно. Будет у меня жилье, на каникулы приезжайте.
— А мама пустит? – спросил сын Володя.
— А я не хлопец, — ответила Маша, любительница поспорить.
Потрепал он их по волосам, достал подарки: большой набор фломастеров, толстые альбомы для рисования и книжки: сыну приключения, дочке волшебные сказки.
— Читать не забывайте. Побольше книг, поменьше телевизора.
Расцеловал их, громко попрощался с Надеждой и ее матерью и быстро ушел. Они даже не вышли проводить.
В Кузнецком жизнь пришлось заново начинать в свои тридцать. На первых порах его приютила сестра Оля. Пить бросил совсем. Муж Ольги был не пьющий, сама она вообще к спиртному не притрагивалась. Работу нашел на удивление быстро, грузчиком на птицефабрике.
Начальство скоро заметило, что мужчина работящий, не пьет, от работы не отлынивает, старательный. Вскоре перевели водителем на новенький грузовик. Сам грузил и разгружал, сам перевозил товар, вот и получал полтора оклада.
Как деньгами обзавелся, комнату снял у вдового старичка Петра Ивановича. Конечно, сестра не чужой человек. Но у нее семья все же, дочка школьница. Ольга его хоть и не гнала, но нет-нет, да и выскажет:
— Чего тебе в семье не жилось! Надежда женщина хорошая, хозяйственная. Дети растут, а ты все пропил, выходит.
— Да не пил я так уж, Оля! Запойным никогда не был, ты же знаешь. Это авария меня подвела, а Надя не смирилась, что я работу потерял.
Жену свою Юрий никогда дурным словом не поминал. Хотя, если честно, всегда чувствовал, что была в их отношениях и даже в семейной жизни какая-то неправда, недосказанность. Чего-то не хватало. Любила ли она его, как он ее когда-то?
С годами-то любовь трепетная прошла, а уважение и привязанность к жене остались. Конечно, он сам виноват, что жизнь под откос пошла. Только ей не мог простить, что не поддержала его, бросила в самую трудную минуту!
***
В съемной комнате и на кухне Юрий сделал ремонт, Петр Иванович был рад. Даже плату за месяц урезал наполовину. Понятливый дедок. Книг ему дал своих почитать, а потом сказал, что в продаже-то у них мало что интересного бывает, книжная лавка небольшая. А вот в библиотеке выбор есть.
— Туда ходи, коли читать любишь. Это сейчас меня глаза подводят, а раньше запоем читал.
С работы Юрию разрешали иногда звонить домой. Надежда с ним не особо разговаривала, сразу детей звала. Он ездил пару раз, навещал. А как-то раз набрал номер, а ему мужик какой-то ответил. Потом Надя трубку взяла:
— Я, Юра, замуж выхожу, — сказала она, — у детей отчим будет. Ты звони пореже теперь. Раз в месяц достаточно.
— Может, и деньги тогда пореже присылать? – съязвил он, но Надя ровным голосом ответила:
— Алименты по закону. А то, что сверху присылал – решать тебе. Твои дети, как хочешь, так им и помогай. Я не в претензиях.
И повесила трубку, даже детей не позвала! Ох и разозлился тогда Юрий. И напился так, что себя не помнил. Сорвался-таки! Благо была суббота, и на следующий день он отлеживался, есть не мог, пил только рассол и холодную воду стаканами. Желудок промывал.
Вечером дед ему ягоды боярышника заварил и дал выпить целую кружку. Полегчало наконец!
— Ты не увлекайся, Юраш! – сказал ему Петр Иванович. – Этим делом горю не помочь, а вот жизнь свою загубить – запросто можно.
Да он и сам это понимал. Не хотелось на те же грабли снова наступить. Взял себя в руки. Смирился и с тем, что Надежда замуж выходит. Только бы мужик детей не обижал. Но будет он звонить раз месяц. Если что-то не так, поймет по голосу дочки. Она как чем недовольна, так сразу плаксивым голоском говорить начинает.
Как-то после работы решил Юрий зайти все же в библиотеку, как дед советовал. Его книжки все перечитал, а в книжном все больше про любовь книжонки, да детская литература. Ничего серьезного.
Библиотека располагалась в деревянном строении старой постройки. А на абонементе женщина молодая, Зинаида Викторовна. Приятная во всех отношениях. Кудрявая, улыбчивая, приветливая. Попросил он подобрать ему книг исторических и военных.
Она с радостью помогла, разговорились, познакомились. Он стал частым гостем. Зина помоложе Юрия была, от свидания не отказалась, согласилась сразу. Для него это была неожиданность! А он-то робел ее пригласить: вдруг откажет!
Стали встречаться. Про любовь пока не говорили. Все больше книги обсуждали, в кино ходили, когда им в поселок что-то интересное привозили. И наконец Зина пригласила его к себе. Они пили чай с вареньем на крошечной кухоньке, а из комнаты доносились стоны. Мама у нее сильно болела и давно уже. Вот и причина, почему не замужем до сих пор!
— Был у меня близкий друг. Да так и не женился. Из-за мамы. Я ведь ее не брошу, а он сюда жить тоже не захотел идти. Это и понятно. Так вот и расстались.
Юрий рассказал про свое прошлое, что двое детей у него растут. Видится с ними пока не получается. Но это дело времени. Вот подрастут немного, он собственным жильем обзаведется, тогда и будут навещать его. Зина кивала, соглашалась с ним.
Через полгода мама у нее умерла. И это было очень неожиданно, так как в последние дни казалось, что ей лучше. Вставать стала, подходила к окну и любовалась солнышком, ранней капелью, наступающей весной.
А оказывается, это были ее последние силы. Растратила она их и ушла в мир иной. Тогда-то Юрий и переехал к Зине по ее же просьбе: страшно, мол, одной, горестно. Он перебрался в ее квартиру. Они навели порядок, обустроились. Юрий ее с сестрой познакомил. Ольга одобрила, но высказала свои опасения:
— Смотри теперь, не сорвись! А то и эту упустишь, как Надежду!
Петр Иванович очень переживал, что его жилец съехал, но Юрий обещал его не забывать, навещать, помогать, если нужно. На свадьбу старика пригласили. Она была тихой и скромной. Ольга с мужем, да Петр Иванович – вот и все гости. Через год в семье родилась дочка Леночка.
Наконец-то перед Юрием открылись радости тихого семейного счастья. С Зиночкой они ладили, жили душа в душу. Квартира вот только была небольшая. Но — в тесноте да не в обиде.
Девочке год исполнился, когда Юрий очередной раз решил съездить навестить детей. Остановился у бывшего товарища по работе, позвонил Надежде.
— Можно я с ними проведу завтра день? – спросил он. – Я заеду с утра, а вечером привезу назад.
Бывшая долго молчала, видимо, неожиданно это было для нее. Но в итоге согласилась. С утра они уже ждали у подъезда, в квартиру Надя его не пригласила. Дети подошли, поздоровались. Будто и не рады совсем, понурые какие-то. Надежда тоже выглядела не очень: то ли усталая, то ли сердитая.
Юрий заметил, как подросли сын и дочь! У самого чуть не слезы на глазах! Сначала гуляли, потом он завел их в детское кафе, больше похожее на столовую. Накормил, мороженого заказал на десерт. Маша попросилась в туалет, брат проводил ее, вернулся и быстро сказал:
— Папа, проблемы у нас. Не ладит Машка с отчимом, не любит его, плачет часто. Он сердится, мама тоже. Вечно в доме ругань стоит из-за этого.
Юрий опешил.
— А ты? Помогаешь как-то? – спросил он, а у самого аж дыханье сбилось от волнения.
— А что я могу сделать? Мама на его стороне. Мне приходится сестру успокаивать. Надоело уже это все.
Да, повзрослел сын! Еще мальчишка совсем, а уже рассуждает как взрослый. За дочку в душе тревога появилась. И что теперь делать?
Вернулась Маша.
— Ну что, как дела, доченька? – спросил он как можно мягче. – А то ты все молчишь. Как в садике, как дома?
— Никак, — ответила Маша. – В садике плохо, дома тоже. Зачем ты от нас уехал? Не хочу я с чужим дядькой жить.
— Он тебя обижает? – спросил Юрий.
— Он меня не любит. А я его. Вовку сыном называет, а меня Марией.
— Потому что я его папой зову, а ты нет, — ответил сын и уткнулся в вазочку с мороженым.
— Он мне не папа! — тем самым плаксивым голоском сказала Маша, а Юрий обнял дочь, размышляя: и что теперь делать?
Вернув к вечеру детей, он решил поговорить с Надеждой. Она снова у подъезда ждала. Обнял сына с дочкой и сказал, чтобы шли домой, но Маша отказалась. Володя ее силой утащил со слезами.
— Что происходит, Надежда? – строго спросил он. – Почему Маша жалуется на отчима?
— Она на всех жалуется: на воспитательницу, на Вову, на меня. Характер ей твоей матушки достался. Та никого не любила, и Мария такая же растет.
Это был мощный пинок, удар по самолюбию. К тому же чистой воды неправда. Он собрал все свое мужество и заявил:
— Значит так! Дочь я забираю, а ты должна будешь добровольно мне ее отдать, поняла? Иначе, я обращусь куда следует! Мать, называется.
— Куда ты ее забираешь? В съемную комнату? Кто тебе ее отдаст, отцу-одиночке.
— А вот тут ты промахнулась. У меня семья, жена и дочь. И квартира у нас своя. Заработок нормальный.
Он увидел, как у Надежды округлись глаза.
— И дочь я не позволю растить в таких условиях. Не ладит твой с ней, значит, только рад будет избавиться. Вову сыном считает, вот и воспитывайте. А дочь я заберу.
Он не дал ей ответить, развернулся и ушел.
Целый год они с Зиной бились за дочь. И дело было даже не в Надежде, которая в конце концов поняла, что так будет лучше для всех. А вот в соответствующих инстанциях пришлось долго пороги околачивать, пока наконец они дали добро.
***
С тех пор прошло почти десять лет. Все нормально в обоих семьях. И Юрий видится с сыном, и Надежда приезжает навестить дочь вместе с Володей. Маша оживилась, стала нормальной, веселой девочкой. Уже взросленькая, сестренку Леночку воспитывает. Та ее слушается во всем. И Володя как-то сказал ему:
— Знаешь, папа. Ты все правильно сделал тогда. Маша мне сама сказала, что твоя Зина ей как вторая мама. И Машку не узнать! Спасибо, батя. Молодцом!
И это была самая лучшая награда для него. Вот, что значит, когда рядом правильный человек по жизни, нет никаких недосказанностей, а есть любовь и уважение. Только Ольга сказала ему как-то:
— Раньше бы не пил, и с той женой жил бы нормально.
Возможно. Но история не терпит сослагательных наклонений. Главное, что он счастлив здесь и сейчас. И жена с дочками видят в нем и мужа, и отца. А Надя все такая же холодная, угрюмая, неразговорчивая. Счастлива ли она? Но Юрия это не волновало. Главное — сын в порядке. А все остальное его не касается.