Вокруг кухонной лампы танцуют мотыльки. Они бьются о соломенный абажур, быстро-быстро трепеща крыльями. В кустах сирени стрекочут сверчки, стараясь перекричать друг друга. Время вечернего чая.
Это время особенное. Вся семья собирается за столом, чтобы выдохнуть тяжесть прошедшего дня.
Пахнет ванильным печеньем. Бабушкино фирменное печенье, за которым рука так и тянется. Она говорит, что дома должно пахнуть выпечкой, чтобы было уютно и тепло.
А ещё, она заваривает свой особенный чай: щепотка зверобоя, щепотка липового цвета, щепотка чабреца. И по всей кухне разносится аромат летнего луга. И сразу хочется в деревню, упасть в густую траву, раскинув руки, и смотреть на проплывающие в небе облака. А где-то будут гудеть пчелы, собирая нектар.
Потом бабушка поставит на стол банку с липовым мёдом. Она покупает его у одного знакомого пчеловода. Говорит что мёд надо брать только у проверенных людей, тогда точно не обманут. Разольет по чашкам ароматный чай и позовёт всех к столу.
Бабушка скучает по деревне своей молодости, и всегда с тоской и улыбкой вспоминает те времена.
— Самой веселой порой был сенокос. Тогда вся деревня собиралась на своих делянках. Медлить нельзя было, погода ждать не будет. Да и успеть надо, чтобы вторая трава успела вырасти для другого покоса. Поэтому две недели на полях было шумно и весело. Мы и песни пели, и смеялись, да, и что греха таить любились на сенокосе. Обычно по осени-то не одну свадьбу играли.
Так и с дедом вашим мы на сенокосе и нашли друг друга. Шутка ли, жили в одной деревне, а заметили только, когда горячая пора настала.
Да и получилось так интересно. Мы с мамкой, да бабкой гребли своё сено, а он рядом со своей семьёй — своё. Упрела я, солнце так и жгло, ну и пошла квасу холодного попить. Кувшинчик-то в кустах стоял, там холодок был. Ну, я руку протягиваю, а из кустов змея. Как броситься на меня, и укусила за руку. Я от неожиданности и дар речи потеряла. Стою, смотрю на укус и что делать не знаю. А он подскочил ко мне, рубаху свою разорвал, руку мне перетянул и давай яд отсасывать. А мамка моя как увидела, так и в крик. Испугалась. А он цыкнул так на неё, мол, чего голосить, криком тут не поможешь. Потом взял меня на руки, прямо, как малое дитя, и бегом к своей телеге. За пол часа домчал меня до больницы. А там так по-хозяйски всё доложил, ну, прямо как доктор. Это я потом узнала, что он на врача учится.
В общем спас он меня.
Потом мы начали с ним гулять. Помню он долго не решался меня поцеловать. Всё ходили с ним за ручку, а когда до дома провожал, то долго мою руку не отпускал. А поцеловал уже перед отъездом в город. Он учиться уезжал и просил поклясться, что я его дождусь и выйду за него замуж. А чего мне было клясться, если я его полюбила ещё тогда, когда он от змеи меня спас. Письма мне длинные писал. До сих пор храню.
А в начале лета он приехал, и мы сыграли свадьбу. Папка с мамкой хотели осенью, как все люди делают, но он настоял. Как чувствовал, а может и знал, что через несколько недель война начнётся.
Думали тогда, что это не надолго. Что вот сейчас месяц, ну, максимум три, и будем жить дальше.
Не доучился он до хирурга, пошёл мед братом, да остальную науку уже в полевом госпитале познавал.
Всё было. И письма месяцами шли, и ранили его, когда госпиталь обстреляли, и уже не чаяла увидеть его живым. Но вернулся. Победили врагов и вернулись все, кто остался в живых.
Тяжело было, но радостно, что вот наконец-то мир, синее небо, и родной человек живой и здоровый.
И таких воспоминаний у бабушки было много. От того мы и любили собираться все за вечерним чаем, чтобы перенестись в то время, когда люди просто радовались тому, что живут.