Пожилые люди вызывают во мне одновременное чувство безысходной тоски и щемящей нежности. Возможно, это обусловлено неизбежностью надвигающейся старости. Хотя, по выражению моего отца, мне до нее еще, как пешком до известного ночного светила.
Наибольшую грусть вызывает вид пожилых джентльменов. Не из-за того, что и сам я мужчина, а потому, что женщина, в моем понимании это настоящий бульдозер. Причем не важно, в каком возрасте. Даже пожилые дамы представляются мне некими супергероями. Способными остановить, несущийся к водопою табун лошадей и, не успев передохнуть, отправиться тушить все мировые пожары.
Однажды в парке, через который пролегал мой ежедневный путь к месту работы, я встретил одного старика. Он сидел на скамейке и зонтиком чертил на асфальте какие-то невидимые знаки. Невысокий рост, длинная седая борода и этот странный старинный предмет в его руках, напомнили мне картинку из детской книжки.
Моя бабушка стремилась внушить внуку все основы справедливого советского воспитания и часто зачитывала вслух «полезные» рассказы. История, в которой принимал участие старик, учила не забывать говорить волшебное слово «спасибо». Что я благополучно выполняю вот уже целых 25 лет.
Окинув старика взглядом и испытав очередной приступ печали, я сам не понимая почему, вдруг поздоровался с ним:
— Добрый день! — кивнул я, проходя мимо скамейки.
— Здравствуйте! — расплылся в улыбке старик.
Возвращаясь с работы, я увидел, что старик все еще сидит на той же самой скамейке. Сердце мое сжалось от тоски. Я подумал, что мужчина, по-видимому, просидел здесь весь день.
Повинуясь какой-то неведомой силе, я присел рядом с ним и достал из кармана два яблока, презентованные мне садоводом любителем Толиком из соседнего отдела.
— Не разделите со мной скромный ужин? — спросил я пожилого джентльмена.
— С удовольствием! — вновь улыбнувшись, согласился он.
Приняв яблоко, старик усмехнулся.
— Удивительное дело, — заговорил он, — как одно яблоко способно изменить судьбу человека!
— Как это? — недоверчиво спросил я. В голове не к месту всплыли мысли об отравленных плодах, хрустальных гробах и маленьких человечках заодно.
— Я могу рассказать одну историю, где обычное яблоко перевернуло целых две жизни.
Я заворожено смотрел на него, ожидая продолжения.
— Вы разве никуда не торопитесь? — хитро, спросил старик.
Я отрицательно замотал головой и он, облегченно вздохнув, начал свой рассказ.
«Случилось это в послевоенные годы, когда я был еще молодым пацаном. Шла неделя святочных гаданий. Деревенские девчонки постарше собрались в председательском доме, чтобы выведать свою судьбу. У председателя была дочка красавица, которой больше всех не терпелось выскочить замуж.
Нам пацанам был крайне любопытен процесс определения суженого, и мы собрались под окнами того дома. Мне досталась самая выгодная наблюдательная позиция. Стоя на невысокой поленнице, сквозь щелку в ставнях, я прекрасно видел все происходящее.
В комнате за столом сидела председательская дочка. Напротив нее стояло большое круглое зеркало. Рядом мерцали зажженные свечи, бросая тени по всей избе. Я любовался отражением красавицы, как вдруг вместо нее в зеркале показалось другое лицо.
Помимо того, что в этот момент дочка председателя в комнате находилась одна, та, что я увидел в зеркале, казалась абсолютно незнакомой. В силу своего растущего интереса к противоположному полу, всех девок из своей деревни и соседнего округа я знал в лицо. Поэтому сомнений быть не могло. Девушка, увиденная мною в зеркале, была предметом эфемерным и скорее всего, предназначалась мне судьбой. Ни в какую судьбу я до этого не верил и о том, что со мной произошло, не рассказал ни кому. Боясь насмешек и прочего.
Спустя несколько лет я попал в ряды Советской Армии, неся службу в восточном регионе страны. Мы охраняли местную зону, а заодно «вольных» поселенцев, которые конечно проживали здесь не по своей воле.
Как-то раз сбежал из лагеря один зек. Точнее он просто пропал, не вернувшись из деревни поселенцев, куда был отправлен по поручению начальства. Нас молодых солдат отправили прочесать деревню на предмет поиска пропавшего. Ехали мы на грузовике по размытой весенним половодьем дороге. Примерно на середине пути повстречались нам несколько бредущих по обочине поселенцев. Позади всех шествовала хрупкая девушка, закутанная в синий шерстяной платок.
Я сразу обратил внимание на ее обувку, совершенно несоответствующую погодным условиям.
«Некому ей валенки подшить, что ли? — подумал я, и неожиданно для себя прокричал водителю, — Серега, тормозни!».
Выскочив из грузовика, я подбежал к девчонке и протянул яблоко. В части нас кормили в принципе неплохо. Однако тому, где наш повар китаец, достает зимой яблоки, объяснения не было. Стабильно раз в неделю он лично выдавал каждому солдату свежий плод, при этом приговаривая: «Кущай! Витамын!».
Когда в ответ на мой жест девчонка подняла глаза, я обомлел. Передо мной без сомнения стояла та самая девушка, что привиделась мне в зеркальном отражении.
Из грузовика прозвучал нетерпеливый гудок, и мне пришлось вернуться. Дальнейший путь я провел, ругая себя, что не смог придумать причину, подвезти путников на нашей машине. Хотя это было запрещено уставом. «Пока она доберется до деревни, насквозь промочит ноги!» — мысленно стонал я, стараясь не слушать насмешки сослуживцев.
Поиски пропавшего заключенного не дали результата и, сопровождавший нас сержант, приказал возвращаться. К моим переживаниям за девушку прибавилось недоумение. Я был крайне удивлен, что не встретил ее в деревне. Путники должны были добраться до поселения не более чем через полчаса, после нашего прибытия.
В последующие дни я пытался найти повод для посещения поселка. С этой целью постоянно приставал к нашему повару:
— Чан, возьми меня помощником в деревню, когда поедешь за молоком.
— Э, Коля! — отвечал китаец, — мне нужен сильный помощник, а ты даже ниже меня будещь.
— За то я стреляю лучше всех.
— Зачем мне стрелять? Я же не буду убивать корова, который дает молоко.
В конце концов, мое стремление увидеть Ее пересилило аргументы китайца и он, махнув рукой, оформил на меня выездной пропуск.
Пока я трясся в кузове машины в объятьях пустых молочных фляг, мое воображение рисовало, как еще незнакомая, но предназначенная судьбой девушка, обрадуется гостинцам. Во-первых, я сумел собрать сразу несколько яблок, обменяв их на табак. Во-вторых, и этим я гордился более всего, мне удалось выпросить у завхоза пару новеньких калош. Тот слегка удивился выбранному мной размеру обуви, но посмотрев на мой невысокий рост, успокоился.
На мою удачу я встретил ее прямо рядом с фермой. Девушка несла бидон с молоком, но, увидев мою радостную физиономию, вдруг бросилась бежать. Молоко из ее бидона выплескивалось, оставляя белые следы на уже потемневшей от грязного снега дороге.
Я растерянно наблюдал за ней, не решаясь пойти следом. Потом нащупав в кармане яблоки, подумал, что никак не могу уехать, не повидав ее. Я быстрым шагом направился в том направлении, куда последовала девушка. И через некоторое время заметил, как беглянка свернула в один из дворов. Не давая себе время для раздумий, я вошел во двор и тут же пожалел об этом.
Из-за приоткрытых дверей, в направлении моего бренного тела торчало черное дуло двустволки.
— Не подходи! Я хорошо стреляю, — заявила моя суженая.
— Я тоже, — зачем-то похвастался я.
— Для чего ты здесь?
— Принес тебе калоши, — глупо улыбаясь, сообщил я, — нельзя ходить по половодью в таких валенках.
После моих слов девушка явно растерялась, и некоторое время собиралась с мыслями. В этот момент за дверью послышались звуки борьбы и мужской голос произнес:
— Отдай ружье! Не хватало еще, чтобы тебя из-за нас арестовали.
После этих слов дверь распахнулась, и на крыльцо вышел мужик в телогрейке.
— За мной? — спросил он.
Я растерянно смотрел на него, потихоньку осознавая, что передо мной сбежавший зек.
По уставу я должен был любыми средствами сопроводить его обратно. Но мне почему-то не хотелось этого делать. Даже не из-за девушки и не из-за того, что при мне не было никакого оружия. Просто я увидел его глаза. В них была такая тоска, словно от моего решения зависела его жизнь.
Видимо правильно истолковав мои сомнения, мужик спросил:
— Зайдешь в дом?
Я кивнул и направился следом за ним.
Внутри было тепло и пахло лекарствами. Свыкнувшись с полумраком, я увидел лежащую на кровати женщину. Мой провожатый сразу же присел рядом с ней и взял за руку.
— Это моя жена, — тихо сказал он, — я просто хотел провести рядом, то время, что ей осталось.
По его щеке скатилась скупая слеза.
— Недолго уже, — добавил он, прижимая к лицу, висящую, словно плеть тонкую руку.
— Выйдем? — позвала меня девушка, все еще стоявшая возле двери.
Я, молча, вышел вслед за ней. Вдохнув полной грудью свежий морозный воздух, я, опередив ее, сказал:
— Не бойся, не выдам.
Она метнула на меня удивленный взгляд:
— Почему?
— Сам не знаю.
Я говорил правду. За укрывательство преступника мне самому грозил срок. Но думать об этом в тот момент я попросту не мог.
— Вот возьми, — я протянул ей сверток с калошами и, вытащив из кармана яблоки, положил их сверху.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Николай. Ты удивишься, но я видел тебя раньше в отражении зеркала, во время святочных гаданий.
В планах у меня не было выдавать ей такую информацию, но слова сами вырвались наружу.
— Он твой отец? — спросил я, кивая в сторону дома.
— Почти, — ответила она, — они меня вырастили, после того, как в войну погибли мои родители.
— Как же вы оказались на поселении?
— Мой приемный отец застрелил майора, пристававшего к его жене.
Я некоторое время молчал, осмысливая ее слова. Потом она коснулась ладошкой моего рукава и сказала:
— Меня Аня зовут. Ты правду сказал про отражение в зеркале?
Я утвердительно кивнул.
— Аня, мне пора. Мое длительное отсутствие может вызвать подозрения.
— Спасибо за подарки, — поблагодарила моя суженая напоследок».
Старик надолго замолчал, будто бы закончив свой рассказ.
— И что, вы больше с ней не виделись? — возмущенно спросил я.
— Как же мы, по-вашему, произвели на свет шестерых детей, — рассмеялся собеседник. — Когда закончилась моя срочная служба, я увез Аннушку с собой. Оба ее приемных родителя на тот момент умерли. Мать через день после нашей встречи, а отец через месяц на зоне. Ему, конечно, добавили срок за побег. Но он знал, что это не имеет значения. Без своей любимой жены он просто зачах.
— Значит, вы прожили счастливую жизнь? — спросил я. На моих глазах, из несчастного одинокого старика, новый знакомый, приобретал статус счастливого семьянина.
— Я до сих пор живу счастливой жизнью, — подтвердил мои мысли мужчина. — Аннушка покинула нас год назад, но ее душа живет в каждом из наших внуков.
— Почему же вы целый день сидите в парке один? Где ваши родные?
Он удивленно посмотрел на меня:
— Вы, вероятно, неправильно растолковали мою любовь к прогулкам на свежем воздухе? Родные напротив чрезмерно опекают меня. Поэтому я скорее прячусь от них, чем страдаю от одиночества. Утром в парк меня сопровождала дочка, перед тем как пойти на работу. Через два часа забрала внучка. Повезла на какую-то модную выставку. Но мне там стало скучно и вот младший зять, по моей просьбе вновь доставил меня в парк. С минуту на минуту появиться внук, который обещал показать свой новый байк. И я очень надеюсь, что он не уговорит меня на нем прокатиться.
Я от души рассмеялся. Мое мнение о «несчастных одиноких» стариках стремительно менялось. Вполне возможно старость не такая уж грустная штука. Тем более, если она наполнена такими яркими воспоминаниями.
— Значит, вы правда увидели свою суженую в том зеркале? — задал я вопрос, который волновал меня с самого начала рассказа.
— По крайней мере, она была очень похожа на мое видение, — хитро прищурился старик, — знаете, с годами память оставляет лишь очертания происшедших моментов.
После этой встречи в парке я приобрел хорошую привычку не заморачиваться по пустякам и не искать сложностей там, где их нет. Еще с тех пор, проходя мимо зеркал в темной комнате, я внимательно вглядываюсь в отражение. Вполне возможно среди этих глубин и мне примерещиться моя Аннушка.
Автор Светлана Ю.