Вероника всегда была немного… странной. Это замечали все: родители, одноклассники, учителя в школе. Когда странности ее характера стали проявляться в полной мере? На этот вопрос ответить не мог никто из ее близких, а может быть, они не хотели признавать собственные ошибки. Просто она всегда была такой, вот и все. Других объяснений у них не было.
Родители девочки развелись, когда ей от силы было два года. Отец устал от вечных скандалов, инициатором которых была супруга, и принял решение уйти из семьи, освободиться. Конечно, о том, чтобы забрать с собой ребенка не было и речи. Вероника была для него обузой, а мать не стеснялась об этом напоминать:
— Твой отец – ненормальный Он бросил тебя, слышишь, бросил! Он тебя совсем не любит. Только самого себя.
Мать Вероники сложно назвать хорошим человеком. Она была груба, истерична и весьма эгоистична. Все сводила к себе. Татьяна заботилась лишь о своей жизни, предпочитая игнорировать проблемы дочери. А та, в свою очередь, перенимала поведение матери, считая его абсолютно нормальным.
Виктор, хоть и не забрал Веронику к себе, все равно любил ее. Просто мужчина не знал, как правильно выражать эту любовь, а поэтому решил делать это через деньги. Татьяну такой метод устраивал: она тратила все на себя. Веронике было плевать. Она и не понимала ничего. Попытки Виктора устранить холод в отношениях с дочкой каждый раз заканчивались провалом. Со временем он просто перестал пытаться. Занялся своей личной жизнью, полагая, что о Веронике хорошо позаботится ее мама. Так и получилось, что ребенок был предоставлен сам себе. Будучи маленькой и несмышленой, Ника черпала худшие качества, которые были в ее матери.
Татьяна вела разгульный образ жизни. Она слишком буквально воспринимала фразу «Жить нужно для себя» полагая, что может делать абсолютно все, чего пожелает ее душа, даже если это доставляет неприятности окружающим. Чего только не было в списке ее грехов… Совсем неудивительно, что мать из нее вышла непутевая. Бесконечные пьянки, новые ухажеры чуть ли по два-три раза в неделю и забота о собственных интересах — не самая лучшая смесь. Да, Таня подавала не самый лучший пример. Ника внимательно наблюдала за всем, что происходит в квартире, но никогда ничего не говорила. Она вообще была молчаливым ребенком. И очень угрюмым, что не странно, учитывая обстановку, в которой она росла.
— Тяжело тебе в жизни будет, если не прекратишь вести себя как дикарка. Ты такая странная. Мне кажется, что ты сумасшедшая, — в моменты просветления говорила Татьяна дочери, но та продолжала молчать, невинно хлопая глазами.
Иной раз женщина, как обезумившая, накидывалась на Нику с кулаками, но только для того, чтобы напугать. Она никогда не била дочку, хоть и хотелось. Однако это вряд ли что-либо бы изменило. Ника уже была травмированным ребенком, так что одной психологической травмой больше, одной меньше – суть от этого не менялась. И даже зная все это, Виктору проще считать, что дочка уже родилась со странностями, а не стала такой из-за условий, в которых он ее когда-то оставил.
Вероника попала в семью к отцу, когда ей исполнилось одиннадцать лет. К тому времени ее мамаша окончательно перешла грань, так что всем стало ясно: у нее проблемы с головой. Такому человеку нельзя было находиться рядом с ребенком, хоть раньше это никого не волновало. Виктору пришлось забрать дочку к себе. Вообще-то, он и не был против. Тогда у него уже была хорошенькая жена – Соня. Чудесная женщина, способная найти добро в каждом человеке. Она была не только хорошей женой, но и хорошей матерью для двух своих детей. Соня, узнав о том, что муж собирается забрать дочку, ничуть не разозлилась:
— Это прекрасно! Стоило раньше забрать ее. Представь, как обрадуются Ваня и Сева! Я всегда говорила им, что у них есть старшая сестра. Они мечтали познакомиться с ней.
Женщина искренне радовалась тому, что скоро в их доме станет на одного ребенка больше. Она не видела в этом ничего плохого, ведь девочка не виновата в том, что родители развелись. Для Сони это не было проблемой, ведь она знала: муж любит ее. И даже если присутствие в доме Ники будет причиной, по которой Виктор станет чаще видеться с бывшей женой – пусть. Их брак был крепок, поэтому женщина совсем не боялась. Куда больше ее волновала судьба одиннадцатилетней девочки, не знавшей, что такое настоящая семья.
— Я просто переживаю. Вдруг она не подружится с мальчиками или с тобой. Что мне с ней тогда делать? Она ведь моя дочка, я не могу опять оставить ее с этой ненормальной, — мужчина вык*рил уже пачку с*гарет, не понимая, как еще совладать с нервами.
Жена ласково улыбнулась и легонько сжала его руку, выражая поддержку.
— Все будет хорошо, даже не сомневайся. Я уверена в том, что Ника – чудная девочка. Мы создадим все условия для того, чтобы ей было комфортно здесь. Она поймет, что здесь ее дом, а мы ее семья. Сможет видеться с матерью, если сама того захочет.
Не смогла. Стоило Виктору перевезти дочку к себе, Татьяна умерла. Ему не удалось точно выяснить детали ее кончины. Видимо, даже полиция не хотела заниматься делом пропитой алкашки, вечно конфликтующей со всеми. Он боялся сообщать об этом дочери: все-таки смерть одного из родителей может стать весьма травмирующим эпизодом даже для взрослого человека, что уж говорить об одиннадцатилетней девочке. А когда мужчина решился и сказал, сильно удивился, ведь в голове совсем не так рисовал себе реакцию Ники:
— Давно пора было, — с абсолютно невозмутимым лицом ответила она. Словно произошло что-то незначительное.
Виктор был в ужасе. Такая жестокость, так еще и от ребенка. Конечно, Татьяна не была ангелом, но ведь она ее мать…
— Девочка просто в шоке, милый. Чего ты ждал от нее? Слушай, ты рассказывал мне про некоторые ситуации, связанные с воспитательными методами Тани. Не хочу никого обидеть, но эта женщина была сумасшедшей. Она нуждалась в психологической помощи, а не в порицании общественности. Мы не знаем, как именно она воспитывала Нику. Даже представить боюсь, сколько всего натерпелась эта девочка. Посмотри на нее: травмированные ребенок, которому тяжело находиться в социуме. Ей нужна помощь. Помощь специалиста.
— Что ты такое говоришь? – вспылил мужчина, — Считаешь, что моя дочка сумасшедшая?!
— Я совсем не это хотела сказать. Просто она не знает, как правильно вести себя в обществе, ведь этому ее не учили. Мы можем помочь ей, направить, но все-таки нужно проконсультироваться со специалистом.
— Она абсолютно нормальная! Разговор закрыт.
Соня не спорила. Понимала, что этим ситуацию не спасет. Если Виктор решил, что Нике не нужен психолог, значит, не нужен. Переспорить этого человека было просто невозможно. Женщине оставалось лишь наблюдать за тем, как развиваются события и пытаться помочь падчерице освоиться.
Первое время все было относительно спокойно: Веронике просто было плевать на все. Она не общалась с братьями, не контактировала с одноклассниками и частенько игнорировала вопросы преподавателей. Казалось, что она живет в собственном мирке, в котором нет места другим людям. В этом Соня видела проблему. Она понимала, что девочка закрывается ото всех, предпочитая полное одиночество. У нее не было друзей, не было приятелей. Что уж там, она и с отцом общалась через «не хочу». Виктор же считал, что все хорошо: дочка не хулиганит, не шумит, что еще можно требовать от нее?
— Она просто стеснительная, Соня. Не преувеличивай, — вечно отвечал он на подозрения жены.
Женщина, хоть и продолжала спорить, в итоге закрывала эту тему. Она правда пыталась подружиться с Вероникой. Хотела дать ей понять, что всегда будет рядом, если потребуется помощь или совет. Только вот девочке это было не нужно. Чаще всего она игнорировала женщину, а порой позволяла себе грубость в сторону той.
— Может быть, съездим в магазин? Купим тебе парочку платьев или что-нибудь другое. Сама выберешь, что захочешь, — предложила как-то Соня, надеясь на этот раз получить согласие.
Вероника медленно повернула голову и взглянула на женщину. Она была похожа на маленького зверька, но отнюдь не выглядела беспомощной. Было в ее взгляде что-то по-настоящему пугающее, но Соня старалась отгонять от себя эти мысли. «Она всего лишь ребенок!», — напоминала себе женщина.
— Я хочу, чтобы вы все оставили меня в покое.
— Милая, я хочу помочь тебе. Почему ты пытаешься отдалиться от нас, мы ведь одна семья, понимаешь?
— Вы не моя семья. Я сама по себе. Никто мне не нужен. Хочу, чтобы вы все исчезли.
— Но мы не можем просто исчезнуть.
— Очень жаль.
Соню пугала мрачность падчерицы. Она, хоть и пыталась разглядеть в ней что-то хорошее, все же не переставала побаиваться. Все-таки девочка могла навредить не только взрослым членам семьи, но и детям. Она не воспринимала мальчиков, как братьев. Порой Соне казалось, что она видит жгучую ненависть во взгляде падчерицы, когда та смотрит на Севу и Ваню. Со временем и сами мальчики стали жаловаться родителям на сестрицу:
— Она меня пугает, — шептал Ваня, боясь, что Вероника может оказаться поблизости, — Мне кажется, что мой хомячок умер не просто так. У него в домике была соль. Но хомячкам ее нельзя, а я вам говорил. И Нике тоже говорил.
— Да! И вообще, вы видели, как она улыбалась в тот день? А еще она вечно ломает мои игрушки. Специально ломает их, а потом говорит, что это сделал Ваня. Но я-то знаю, что он этого не делал.
Виктор стукнул кулаком по столу.
— Вы говорите про свою старшую сестру! Совсем с ума сошли? Твоих рук дело? – он угрожающе посмотрел на жену, — Не вздумай настраивать мальчиков против Ники. Они слушают тебя, а потом выдумывают такие глупости.
— А разве хомяки не любят соль? – раздался голос за спинами близнецов, — Как неудобно получилось. Я думала, что это любимое лакомство Персика. Прости, Ваня.
Вероника, так внезапно появившаяся на кухне, невинно хлопала глазками, не отрывая взгляда от Сони.
— Все хорошо, дорогая. Это просто хомяк, ты ведь не знала, что так получится. Мальчики, быстро извинитесь перед старшей сестрой! – приказал мужчина.
— Прости, — в унисон прозвучали разочарованные голоса.
Это стало одним из первых звоночков. Вероника стала решительно меняться. От молчаливой девочки не осталось и следа. Только вот это совсем не радовало Соню – падчерица стала ходячей проблемой. На нее жаловались все: соседи, учителя, одноклассники. Отовсюду только и было слышно: «Ника сделала это, Ника сделала то!».
— Зачем ты мучила соседского кота?! – впервые женщина сорвалась.
Она никогда не ругала девочку – жалела. Но в тот день терпение окончательно лопнуло, а наружу вышло все то, что все Соня держала в себе.
— Он мне не нравился.
— Что это значит?! Он и не должен был тебе нравиться, это чужое животное! Ты ведь покалечила бедолагу! Ему требуется лечение!
— Ну так пусть папа заплатит. В чем проблема? У него много денег.
— Деньги твоего отца здесь ни при чем! Вопрос даже не в деньгах. Нельзя обижать животных, нельзя обижать людей. Никого нельзя обижать!
— А это не тебе решать, — спокойно ответила девочка и, развернувшись на пятках, медленно побрела в свою комнату, оставляя шокированную мачеху в одиночестве.
И вновь Виктор отказывается от помощи специалиста.
— Моя дочка не может быть сумасшедшей! Это просто переходной возраст. Она неудачно пошутила, чтобы позлить нас.
Соня знала – переходной возраст ни при чем. Просто Вероника нуждается в специализированной помощи. Это очевидно. Женщина бы давно обратилась к специалисту, но действовать за спиной мужа было непозволительно и неправильно. Приходилось мириться с происходящим.
В шестнадцать лет у Вероники появились первые друзья – школьные задиры. Ей нравились их шутки, нравилось прогуливать с ними уроки, но больше всего она наслаждалась, наблюдая за тем, как ребята издеваются над другими учениками школы. Сначала Ника просто смотрела, но достаточно быстро стала принимать активное участие во всем этом кошмаре. Побить девочку за «косой» взгляд – легко; украсть у пятиклассника новенький телефон – проще простого; отпускать колкие шутки про болеющего ребенка – самое любимое! Вероника была счастлива, что наконец-то обрела свое «Я».
— Не понимаю, что на нее нашло? – удивленно спрашивал Виктор у жены, после очередного звонка из школы.
— А я тебе говорила, что нужно что-то с этим делать. Твоя дочка – катастрофа. Она всем приносит беды в последнее время. Даже у Вани и Севы проблемы в школе из-за нее.
Виктор, который не мог признать, что его дочь действительно нуждается в помощи, продолжал отрицать сказанное женой. Он ужасно любил Нику, ведь она была его единственной дочкой. Его принцессой. Сыновья – это, конечно, замечательно, но дочка – совсем другое. Да и он чувствовал вину за то, что когда-то оставил ее.
— А не нужно все опять скидывать на Нику! Она ведь девчонка еще! Это все ее дружки! Я уверен, что это они заставляют ее так поступать.
А потом началось самое страшное. Вероника стала лгать. Она врала всем и по любому поводу. Девочка придумывала такие небылицы, что порой кровь застывала в жилах. И эта ложь была разрушительной. Ника никого не жалела: сначала сосед, который пытался ее ударить; потом учитель, строящий глазки ученицам, а в особенности ей; а потом и вовсе злая мачеха, поднимающая руку на бедную падчерицу.
Соня была в ужасе, когда до нее дошли эти отвратительные слухи.
— Вчера с вашей девочкой беседовала. Она ко мне сама подошла, когда я с магазина шла. Такая девочка у вас хорошая – с пакетами мне помогла, — старушка как-то странно посмотрела на Соню, — Ты же женщина хорошая, добрая. Чего же тогда дитя бьешь? Ну вот что она тебе плохого сделала?
— Извините? – женщина чуть не упала в обморок, услышав подобное обвинение в свой адрес, — С чего вы взяли, что я бью детей? Я никогда не била никого!
— Ну а зачем Нике врать-то? Так и скажи, что не хочешь под одной крышей жить с дочкой своего мужа от первого брака.
К счастью, вранью Вероники верили единицы – большинство соседей уже сталкивались с вредительницей и знали, на что она способна. Но вот некоторые, в числе которых был и Виктор, искренне верили всем словам, что слетали с языка девочки. И это плохо сказывалось на людях, которых обвиняла Вероника: на соседа написали заявление; учителя уволили, чтобы избежать слухов; Соня получила очередную порцию обвинений.
— Да не била я твою дочку! – женщину трясло от чувства несправедливости и гнева.
— А зачем ей лгать?! Просто признай: Ника – обуза для тебя. Ты готова сделать все для того, чтобы избавиться от нее.
— Что?! Как ты можешь кидаться такими обвинениями? После всего того, что я делала для нашей семьи? Просто посмотри на нас! Посмотри, что эта девочка делает с нами! Последние несколько лет мы только и делаем, что ссоримся!
— То есть ты и в этом хочешь обвинить мою дочку?! Да послушать тебя, так она вообще дьявол, одна ты у нас хорошая!
— А ты послушай других, послушай. Полезно будет. Вероника только и делает, что рушит чужие жизни, словно они ничего не стоят. Почему ты не видишь очевидных вещей? На нее жалуются абсолютно все!
Женщина не выдерживала больше. Она устала пытаться углядеть в падчерице хоть что-то хорошее. Устала убеждать себя в том, что Вероника — хорошая девочка, которая просто нуждается в поддержке. Нет. Так больше не могло продолжаться. Ника уничтожала все, к чему прикасалась. Она словно ядовитый цветок, который красив лишь внешне. Она отравляла все вокруг себя. Соня понимала, что проигрывает эту битву. Виктор, не желающий принимать, что его любимая дочь больна, продолжал винить всех, кроме самой Ники.
— Я не могу так больше, не могу… Это слишком даже для меня. Эта девчонка высасывает из меня жизненные силы, а ты ведешь себя как слепой болван. Не хочешь видеть очевидных вещей? Пожалуйста, можешь и дальше оправдывать свою дочурку, а я это терпеть больше не намерена.
— Не понял. Что ты этим хочешь мне сказать?
— С меня хватит, вот что я хочу сказать. Мы с тобой вместе больше десяти лет, как у тебя язык повернулся сказать, что ударила ребенка? Разве я когда-нибудь так поступала?
— Я не утверждаю, что ты избиваешь Нику. Ты могла просто замахнуться на нее или дать подзатыльника. В таком возрасте они все это воспринимают одинаково, — немного успокоился мужчина, понимая, чем может закончиться этот диалог.
— Она ходит и рассказывает соседям, что я издеваюсь над ней! Издеваюсь, понимаешь? Хорошо, что люди не пожаловались социальным работникам! А если она скажет что-то подобное в школе? Ты понимаешь, что тогда будет? У нас могут забрать детей!
Соня могла привести миллион аргументов, но Виктор все равно стоял бы на своем. Женщина это понимала, хоть и продолжала бороться с этой чертой его характера много лет. Но в тот вечер пришло четкое осознание: пора поставить точку, пока еще не слишком поздно. Не понятно, что еще может выкинуть Вероника.
Женщина подала на развод. Было больно, но она понимала – выбор верный. Если человек не верит тебе, нет смысла бороться за него. Ей и мальчишкам досталась трехкомнатная квартира, в которой их жизнь постепенно стала налаживаться. Теперь встречи с Вероникой сократились до минимума. И это было прекрасно, ведь у той окончательно сорвало крышу ближе к девятнадцати годам. Ей грозил реальный срок за нападение на человека, но вместо этого девушку поместили на принудительное лечение. Чего только она не натворила за эти несколько лет, но лишь нападение отрезвило Виктора. Только тогда он понял: с дочкой творится что-то неладное. После того как Веронику поместили в лечебницу, мужчине стали задавать много вопросов о ней, а он лишь коротко отвечал:
— Она всегда у нас была немного… странной. Не знаю, с чем это связано. Родилась такой.
А Соня знала – бывшему мужу стыдно признаться, что это он виноват. Ника родилась обычным ребенком. Странной она стала уже после того, как родной отец бросил ее с матерью-алкоголичкой, чей уровень социальной ответственности пробил дно. Виктору было легче свалить все на случайность, чем признать – дочке можно было помочь, нужно было просто захотеть.
Все вокруг твердили: «Ника всегда была странной», но Соня была не согласна. Такой Веронику сделало безразличие родителей. Ника была не странной, она была потерянной и брошенной. Ей можно было помочь. Ей нужно было помочь. Для этого Виктору просто нужно было признать свои ошибки и смириться – его дочь больна. Но ведь проще отрицать наличие проблемы, чем попытаться решить ее. Проще убежать от своих страхов, чем бороться с ними. Проще забыть о своем ребенке и вспомнить лишь тогда, когда другого выбора нет, чем взять на себя ответственность за него.
Автор: Дарья Миронова