— Она относится к Глебу, словно он какой-то подкидыш! — обиженно заявила Эля.
— Эль, ну хватит, ты слишком всё драматизируешь. И… она нам помогает, между прочим, — в который раз пытался успокоить её муж.
— Ничуть не драматизирую, а говорю как есть. Только лишь факты, которые ты в упор не хочешь замечать, — Эля начала всхлипывать.
— Вот чего я действительно не хочу, это чтобы все переругались. И считаю, что худой мир лучше доброй ссоры. Поэтому пытаюсь сглаживать острые углы, — заявил Антон.
— Сглаживай. Только я в этом балагане больше не участвую. Как-нибудь обойдемся без её помощи, — заявила Эля и, решительно смахнув слёзы, отправилась будить сына, чтобы собрать его в детский сад.
Антон посмотрел вслед супруге, покачал головой и, взяв с полки свой телефон, принялся читать новости. Оставалось ещё пятнадцать минут до выхода из дома, можно было немного посидеть и спокойно допить остывающий кофе. Глаза слипались, он совсем не выспался, но надо было идти на работу. Начинался новый день.
…Антон и Эля поженились, когда обоим было по тридцать лет. У Антона за плечами был неудачный брак, очень кратковременный. Он прожил с женой всего лишь год, а потом они разошлись, «как в море корабли» (так любила повторять Ирина Петровна, мать Антона). Антон же говорил Эле, что они с первой женой не сошлись характерами. Детей нажить не успели, никакого имущества тоже, потому споров и раздоров между ними не было, разошлись мирно.
Эля к этому возрасту тоже успела побывать замужем, правда их с мужем союз продержался намного дольше. А ещё в браке родился ребенок, мальчик Глеб. К моменту развода родителей Глебу исполнилось три года. Причиной развода послужила некрасивая сцена, которую Эля застала в собственной спальне, когда случайно вернулась с работы раньше. Муж Роман в тот день взял отгул, объясняя это тем, что хочет поделать дела: заменить в ванной кран, починить сломанную розетку и повесить в спальне бра над кроватью. Эля, заходя в квартиру, ожидала застать мужа, занятого делом, однако её ожидал сюрприз. В коридоре стояли симпатичные женские сапожки и висела яркая курточка с меховым воротником. А в спальне… Словом, Эля едва не вырвала дамочке клок из её роскошной шевелюры, которая красиво разметалась по её обнаженным плечам. Роман, успевший наспех натянуть на себя одежду, с трудом разнял дерущихся женщин.
Когда за дамочкой, которая, одеваясь, попеременно выкрикивала проклятья и всхлипывала, захлопнулась дверь, Эля уже почти собрала свой чемодан. Оставалось только побросать в сумку вещи сына, который находился сейчас в детском саду и, наверное, мирно посапывал в кроватке: было время послеобеденного сна.
Эле было куда идти. Подруга… Лучшая подруга Соня жила совсем не далеко, всего в двух автобусных остановках. Она была одинока и не раз приглашала Элю в гости в свою двухкомнатную квартиру. Впоследствии Эля планировала снять жильё, но на это требовалось время, поэтому она очень надеялась, что Соня их с сыном не прогонит и разрешит пожить у себя некоторое время. Оставаться в одной квартире с Романом после произошедшего она не хотела ни минуты. В голове всё ещё звучали его слова: «Я у себя дома! Что хочу, то и делаю! Кого хочу, того и привожу!» И это была правда, Роман находился у себя дома, а вот Эля нет. И, похоже, за четыре года совместной жизни дом мужа так и не стал для неё родным.
Так вышло, что своего жилья у Эли в этом городе не было. Они вдвоем с мамой жили в двухстах километрах от шумного мегаполиса. Когда-то давно девушка приехала сюда поступать в институт. Отучившись, она твердо решила остаться и домой не поехала. Мама Эли беспокоилась за дочь, однако её решение всё же одобрила: в большом городе было больше возможностей. Эля тогда снимала жильё и была полна решимости сделать карьеру, добиться высот, купить квартиру, машину… Много было разных мечтаний, но… Она встретила Романа и между ними возникли чувства. Они спешно поженились, и Эля переехала к мужу.
…Эля думала, что после развода будет долго приходить в себя, но вышло по-другому. Страдать и плакать было некогда, нужно было думать о том, как быть дальше. У Сони, которой Эля была невероятно благодарна, они пожили ровно неделю, за это время Эля нашла небольшую студию, за довольно приемлемые деньги и они с Глебом съехали.
Потом снова некогда было грустить: последовало знакомство с Антоном, совершенно случайное. На автобусной остановке, забежав под её козырек, Эля попыталась закрыть свой зонт, (на улице дождь лил, как из ведра) но у неё это никак не выходило, зонт-автомат упорно раскрывался обратно и напрочь отказывался складываться. Антон, который тоже стоял на остановке в ожидании автобуса, видя мучения девушки, вызвался ей помочь. Разговорились, познакомились, стали встречаться. Зонт, кстати, удалось починить: Эля отнесла его в металлоремонтную мастерскую, и он служил ей потом ещё много лет.
С Антоном Эля встречалась около года. На этот раз она была более осмотрительна и замуж не торопилась, хотя Антон сделал ей предложение уже через месяц после знакомства. С Глебом Антон тоже поладил, и Эля видела, как сын к нему тянется. Глядя на горящие от восторга глаза Глеба, когда Антон с ним играл или просто общался, на ум Эле приходила избитая фраза о том, что «мальчику нужен отец».
— Мальчику нужен отец, — сказал однажды Антон. — Разве ты не видишь, как мы с ним подружились? Почему мы до сих пор еще не поженились? Ты меня вообще любишь?
— Люблю, конечно, — улыбаясь, отвечала Эля. — Просто я боюсь…
— Чего ты боишься?
— Ну не знаю… Вдруг всё пойдет не так? Я уже была замужем и чем всё кончилось?!
— Короче, хватит говорить глупости, всё будет хорошо, — улыбнувшись, произнёс Антон и обнял Элю, — Лучше давай запланируем визит к моей маме. Ведь надо же вам, наконец, познакомиться!
— Мы поедем в гости? — с восторгом спросил Глеб, оторвавшись от игры в свои любимые машинки.
— Поедем! — сказал Антон.
Ирина Петровна приняла Элю хорошо, и встреча прошла вполне мирно, однако тем же вечером Антону по телефону мать всё высказала.
— Ты с ума сошел! Думай головой-то! Да, она красива, но зачем тебе чужой ребенок?! — возмутилась Ирина Петровна.
— Мама. Я люблю Элю. Я полюбил и её сына. Я женюсь. И это не обсуждается.
— И ты приведешь её в ту квартиру, которую тебе подарила бабушка?! — спросила мать.
— Приведу. Ведь это теперь моя квартира, разве не так? — прищурившись, произнес Антон и в его голосе зазвучали недобрые нотки.
— Так, — грустно вздохнув, произнесла Ирина Петровна.
С той квартирой, в которой теперь жил Антон, была давняя история. Ирина Петровна не ладила со своей матерью и та отвечала ей взаимностью. В конце концов, они совсем рассорились, а потом Антон узнал, что бабуля хочет подарить ему свою квартиру. По просьбе бабушки он приехал к ней и они, вызвав такси, отправились оформлять сделку.
Ирина Петровна сильно обиделась на мать за этот поступок, а Антон оказался, что называется, между двух огней и едва не разругался с матерью вдрызг, но, всё же, имея неконфликтный характер ему удалось как-то этого избежать, (в то время он, как раз жил вдвоем с матерью). Потом, когда бабушки не стало, Антон переехал в её квартиру, это произошло уже после его развода с первой женой.
Ирина Петровна, после кончины матери и вступления Антона в наследство продолжала считать квартиру своей: почему-то она никогда не думала, что может быть иначе. И поэтому всякий раз очень нервно реагировала, когда речь заходила про эту жилплощадь.
…Свадьба была скромная. Мама Эли не смогла приехать, она позвонила дочери и сказала, что у неё сильно болят ноги и такую дорогу она не осилит. Эля была поздним ребенком и её маме, к моменту свадьбы, уже исполнилось семьдесят лет. Она горячо поздравила дочь и обещала, что как только ей станет полегче, то она обязательно выберется в гости.
Антон, Эля, Глеб и Ирина Петровна после похода в загс отправились в кафе и немного посидели, отмечая важное событие. Ирина Петровна большей частью молчала и присматривалась к невестке. Внешне Эля ей очень понравилась и они с Антоном чудесно смотрелись вместе, но вот Глеб… Не так она себе представляла семью сына. «Это же чужой ребенок, чужой! Совсем посторонний! Как может сын так хорошо с ним общаться? Неужели ему не неприятно, что это не его сын? Странно…» — недоумевала Ирина Петровна.
Антону были чужды эти переживания матери. Он просто полюбил Глеба и принял, как родного. К слову сказать, мальчик был умный и милый. С правильными чертами лица, шикарными черными густыми волосами и картинно очерченными губами. «Прямо хоть в рекламе его снимай, — думала Ирина Петровна, поджав губы и разглядывая мальчика. — Видать тот мужик, первый муж Эли, видный был, его порода…»
— А алименты он хоть платит? — вдруг задала вопрос Ирина Петровна и смутилась. Потому что она случайно произнесла свою мысль вслух.
— Платит. И хорошо платит, — ничуть не смутившись, ответила Эля. — Только общаться с Глебом не хочет, ну и ладно. Глеб уже привык.
— То, что платит, это хорошо, а то некоторые хитрят, лишь бы взять с них нечего было,— сказала Ирина Петровна и замолчала. Разговор не клеился.
— Бабушка, а мы пойдем к тебе в гости? — спросил Глеб, после того, как допил молочный коктейль.
— Я… я не твоя бабушка…
— Мама! — укоризненно сказал Антон.
— А почему? — наивно спросил мальчик.
— Пусть мама тебе объяснит, — ответила Ирина Петровна и засобиралась домой.
Так у них и пошло. И вроде они с матерью Антона не ссорились, однако натянутость в отношениях присутствовала. Со временем, Ирина Петровна оттаяла и даже стала брать Глеба на выходные, однако этому сопутствовали некоторые сложности. Эля давно заметила, что мама Антона человек принципиальный, малообщительный и… жадный. До поры до времени это не мешало их отношениям пока не переросло в странности.
— Еду к вам в гости, — звонила Ирина Петровна сыну по телефону. — Соскучилась, хочу увидеться. Иду мимо магазина, вам что-нибудь купить?
— Ничего не надо, мам, я сам схожу, — отвечает Антон.
— Да ладно, мне не трудно, я всё равно за тортиком собиралась заходить, негоже в гости с пустыми руками.
— Ну, ладно, купи, пожалуйста, Глебу кефир маленький, пол-литровую бутылку.
— Хорошо! — бодро рапортует Ирина Петровна.
Потом она является к ним, обвешанная пакетами из супермаркета.
— Вот, еле дотащила гостинчики. Всё купила, и тортик, и пирожные к чаю, кефирчик тоже, сосисок взяла по акции, макароны тоже по акции. Дешево же! Надо ловить момент.
— Мы такие не едим, — тихонько шепчет Эля Антону, глядя на то, как свекровь всё это выкладывает на кухонный стол. Антон молча пожимает плечами в ответ. Он не знает, что сказать.
Собираясь домой Ирина Петровна начинает считать:
— Торт, кефир для Глеба, йогурт ему же, шоколадное яйцо, две пачки макарон, сосиски, пирожные, всё вместе получается тысяча пятьсот рублей… Антон, ты мне на карту переведи, ладно? Я уже привыкла безналичными расплачиваться. Так удобнее. Ну, всё, я поехала, а то автобус уйдет, долго ждать потом.
И такое стало повторяться часто.
— Антон, ну скажи ты маме, что нам ничего не нужно! Зачем она покупает, деньги тратит, а потом просит, чтобы мы ей их перевели? Вот не понятно! Мы не едим то, что она привозит. Целая полка уже забита макаронами по акции, боже мой, они и без акции самые дешевые! А консервы? Ну не ест у нас никто консервированную фасоль! А килька в томате? Это уж вообще перебор. С чего она решила, что этот продукт нам пригодится? И рыба! На всю морозилку растопырился эта её треска гигантская. Мы же только филе берем, — возмущалась Эля.
— Эля, не нервничай, — просит Антон. — Ну, я ей говорил сто раз, что не надо, а она всё равно привозит. Что теперь с ней сделаешь? Не выгонишь ведь, мать как никак! Пусть лежат продукты. Авось пригодятся.
Эля вздыхает, идет на кухню. В следующие выходные история снова повторяется. Когда Ирина Петровна забирала к себе Глеба на субботу и воскресенье, то тоже предъявляла список съеденных мальчиком продуктов, чтобы потом Антон ей переводил на карту потраченные деньги. Чеки она тоже хранила, и показывала сыну.
— Пришлось докупать, — говорила Ирина Петровна. — Того, что вы привезли, хватило на полдня. Ох и аппетит у вашего мальчика! Хотя… Мальчикам простительно, наверное, богатырь растет! Только бы лишний вес не нагнать, но ведь не откажешь ребенку! Он же смотрит голодными глазами и просит. Вы что не кормите его дома?
Антон недовольно ворчал и говорил, что всё возместит, но при этом жутко краснел и смущался. Ему было неудобно перед Элей. Глеб в самом деле хорошо кушал, но всё в меру, кроме того он так же хорошо двигался, любил побегать и активно рос, потому калорий ему требовалось много. А лишний вес? Вряд ли он будет у Глеба, ведь они не кормили его фастфудом и старались обходиться без мучного и сладкого. В конце концов, Антон стал отвозить и забирать Глеба без Эли…
А Эля всё же недоумевала, зачем свекровь просит привозить внука, когда сама к нему довольно прохладно относится? И эти её подсчёты странные… Эля спросила мужа, и он ей ответил, что раньше она не была такой, а считать начала лишь тогда, когда в её жизни появился Глеб… Антон умолчал о том, что мать, когда Глеб и Эля не слышат, часто произносит слово «не родной». «А ведь он и правда, не родной. С чего было матери его любить, как родного?» — думал он. — «Не приняла его мать. Не приняла…» И от этого ему становилось грустно.
— Надо бы вам ребенка родить своего, — сказала ему как-то Ирина Петровна по телефону.
— Мам, не торопи события. У нас уже есть малыш, пусть подрастёт пока.
— Я хочу родного внука, как ты не понимаешь?! — вырвалось у Ирины Петровны. — Прости. Не сдержалась… Ну не могу я его принять, хотя, скажу честно, я пыталась. Но вижу, что не похож он на тебя и зло берет. Хочу свою кровиночку!
— И ты тогда бы не стала считать, сколько он съел йогурта, и не возмущалась бы, почему он так много ест? — тихо спросил сын.
— Э… Я не знаю, сын! Не знаю! Прости, я не могу себя пересилить! Догадываюсь, что Эля обижается на меня, но… не могу.
— Ладно. Я всё понял. Пока мам, — недовольно процедил Антон и положил трубку.
Ирина Петровна плакала. Она действительно мечтала о внуке. О родном внуке. А Глеб её раздражал, хоть она и всеми силами пыталась это скрыть.
Прошел год. Ирина Петровна по-прежнему часто спрашивала сына, когда же, наконец, у них будет СВОЙ ребенок, как вдруг он её огорошил новостью.
— Мам. Не будет никакого внука. Я бесплоден.
— Что? Это точно? Абсолютно? Окончательно? — спросила мать и почувствовала, как у неё подкосились ноги.
— Мам. Мы ходили по врачам, проверялись. У Эли всё нормально, а у меня — нет. Даже лечиться пробовали, но не помогло. Врач сказал, что шансы равны нулю. Заключений целая папка. Нескольких врачей обошли. Результат один. Вот, — произнёс Антон и замолчал. А потом, после небольшой паузы сказал: — Давай, говори, что и куда тебе надо двигать?
Этот разговор происходил у Ирины Петровны дома. Антон приехал к матери помочь передвинуть мебель. Она надумала купить новый комод, а старый нужно было переставить в другую комнату, немного потеснив кровать и шкаф. Ирина Петровна носилась с пылесосом и тряпкой, попутно убираясь, пока Антон переставлял мебель. Антон молчал и избегал встречаться с ней взглядом. Он боялся, что мать снова продолжит разговор про внука. Ему было больно даже думать об этом, не то, что говорить.
***
— Глебка! Какой большой стал! — сказала Ирина Петровна и обняла мальчика. — Вот и в школу пошел, как быстро летит время!
Глеб прижался к бабушке и обнял её обеими руками.
— Иди, мой золотой, к ребятам, праздник вот-вот начнётся, — сказала она и погладила Глеба по голове.
Ирина Петровна специально отпросилась с работы и приехала к внуку, чтобы присутствовать на торжественной линейке, посвященной первому сентября. И теперь она, Антон и Эля стояли на школьном дворе среди других родителей первоклассников.
— А наш-то самый красивый, — всё приговаривала Ирина Петровна, глядя на Глеба и смахивая слёзы. Эля тоже готова была разрыдаться, особенно когда зазвучал школьный вальс, так было трогательно. И Антон немного грустил, однако он был рад, что мать смогла, наконец, принять Глеба. С тех пор, как Антон объявил ей о том, что не может иметь детей, мать переменилась. Она стала больше проводить время с Глебом и не только дома. Они ездили в зоопарк, ходили в кино, катались на аттракционах в парке. Когда Антон сокрушался о том, что мать потратила кучу денег на билеты, она стала говорить, что это пустяки. И что у неё теперь кроме зарплаты есть пенсия и можно себе позволить побаловать внука. Единственного внука. Про магазинные чеки и скрупулезные подсчеты даже речи не шло. Всё это осталось в прошлом. А мальчик невероятно привязался к бабушке. У них даже появились общие секреты.
— И когда я поняла, что больше никаких внуков у меня не будет, я подумала, что судьба наказала меня. Жестоко наказала. Некоторое время я была обижена и очень расстроена. Но потом, когда сын и невестка попросили меня четыре дня посидеть с Глебом, пока они делали в квартире ремонт, я, увидев его после трехнедельной разлуки, поняла, что он для меня стал родным, — рассказывала Ирина Петровна своей лучшей подруге Гале. — Очень родным. И я его полюбила. И тогда я решила, что наоборот, судьба-то как раз ко мне благосклонна, она дала мне шанс, ведь внук у меня уже был! И какой! Замечательный!
— Глупости всё это, романтика одна. Сними розовые очки, на деле — это совершенно чужой ребенок, и никакой не внук, — проворчала подруга. — Напрасно ты его приняла, я бы не смогла. И запретила бы сыну с невесткой его ко мне привозить, ишь! А если бы привозили, то деньги бы с них брала. Не буду же я нянькой за бесплатно работать!
— Ничего ты не понимаешь, Галя! Мы одна семья и этим всё сказано. Видела бы ты, какие Глебушка мне открытки на праздники пишет! Читаю и слезы наворачиваются. Ребенок — чистая наивная душа. И я его люблю. А что не родной, то пустяки, потому что он мне теперь роднее всех родных стал, я за него всякого порву! И с невесткой мы дружим, в их семью теперь особо не лезу, не вмешиваюсь, так-то! Я стала мудрее с годами. Когда-то я не смогла наладить отношения со своей матерью и теперь не хочу повторять её и своих ошибок, жизнь идёт и надо ценить то, что есть, — улыбнулась Ирина Петровна.
— Э-эх, — неодобрительно покачала головой Галя. Она осталась при своём мнении, но спорить не стала.