— Тише ты, всю рыбу распугаешь, — шепотом сказал Савелий собаке. А когда увидел, что к нему бежит кот, очень удивился. — Ты чего примчался, Гладик? Случилось чего?
*****
Когда у Савелия Григорьевича померла жена Евфросиния, жить ему стало невмоготу. Пусто стало не только в старом деревянном доме, где они «терпели друг друга» последние сорок лет, но и в душе.
Кричал он кричал, да никто его не слышал.
Никто больше не ворчал на него целыми днями, никто не называл ласково Савельюшкой перед сном, и…
…любимые его рыбники (пироги с рыбой — прим. автора) тоже больше некому было печь.
Не жизнь, а мучение.
Деревенские его, конечно, поддерживали, как могли. Кто в гости заходил, а кто прямо на улице.
Вот только легче ему не становилось. Что ему эти слова: «Крепись», «Сочувствую», «Духом не падай»?
Никакие слова, даже самые теплые, не заменят ему Хаврошечку. Только она одна могла успокоить его.
Причем не словом, а всего лишь взглядом своих прекрасных карих глаз. Улыбкой своей лучезарной. Глянет на него, улыбнется, и на душе сразу хорошо так становилось. А теперича что? Нет её больше.
Долго думал Савелий.
Сидел на кровати, подперев дрожащий подбородок кулаками, и думал: «Зачем жить ему без Фроси?».
Решил, что уйдет в лес.
Сейчас зима, по ночам мороз крепчает. Ляжет где-нибудь, заснет и не проснется больше.
«Ты только иконы в храм отнеси!» — просила его Ефросиния, когда он возле нее в комнате сидел и постоянно отворачивался, чтобы слез его не видно было. «Да никогда я в храмы те не ходил, и сейчас не пойду, — думал Савелий, закрывая калитку и направляясь в сторону леса. — Добрые люди найдут и отнесут».
Ефросиния женщиной была глубоко верующей и каждый божий день утренние и вечерние молитвы читала перед иконами.
Савелий же в веру православную шибко не ударялся, хотя всегда, когда проходил мимо икон, крестился. Сначала делал это, чтобы жена не серчала, а потом вошло в привычку. Даже сейчас, выходя из дома, он перекрестился.
Двигаясь в сторону леса по заснеженной дороге, Савелий был задумчив.
Под ноги не смотрел, по сторонам тоже. Жену свою вспоминал. Лицо её доброе, руки её теплые, голос. «На что ты меня, Хаврошечка, оставила одного? Неужто думала, что я один без тебя жить смогу? Что жизни этой радоваться буду, как раньше? Нет, не смогу и не буду. Жди меня наверху. Да пирогов напеки моих любимых…».
Погруженный в тягостные раздумья, Савелий не сразу понял, что не один. Рядом с ним кто-то был.
Он осмотрелся по сторонам, но ни одной живой души поблизости не увидел. Вперед посмотрел, и даже к небу голову поднял. НИКОГО!
Но в то же время его не покидало странное ощущение, что не один он идет сейчас по дороге. Что есть рядом кто-то. Савелий посмотрел вниз и понял, что еще не тронулся совсем умом.
Рядом с ним, неуклюже перебирая короткими лапками, бежал маленький щенок.
Правда, очень странный.
«Это какой же ты породы?» — никак не мог понять Савелий, с любопытством рассматривая сие чудо.
Мордочкой щенок был похож на овчарку, но пропорции тела были нетипичные для овчарок.
«И чего мы тут делаем?» — спросил Савелий, аккуратно поднимая щенка с холодной земли.
Спросил, а потом еще раз осмотрелся по сторонам. Но людей вокруг не было. «Опять, что ли, городские?». К ним в деревню частенько привозили домашних животных. Привозили и оставляли одних в надежде, что кто-нибудь приютит. Сейчас, видимо, было то же самое, потому что на улице уже вечерело и все по домам сидят. А раз щенок один тут бегает, рядом с дорогой, то очевидно, что выбросили.
Долго думал Савелий, как ему правильно поступить. И жить было невмоготу, и щенка было жалко очень. Пропадет ведь. Не доживет сие чудо до утра. Принял единственное правильное решение в данной ситуации.
Он засунул щенка себе под тулуп и не спеша направился в сторону своего дома. «Потерпи Хаврошечка. Потерпи, пока щенка не пристрою».
Вот только пристроить собачонку ему не удалось. Никому такой странный щенок не был нужен. Вот если бы «кавказец» или «немец» был, такого бы с удовольствием взяли.
Пришлось тогда Савелию лично заняться его воспитанием. Ну а куда его девать? Так и стали они жить вдвоем.
С его появлением в доме стало уже не так пусто.
А по вечерам, когда хозяин «выл на Луну» от тоски, щенок ему «подпевал», как мог. Вместе они скучали по Фросе, хотя последний её и не видел никогда.
Как позже оказалось, щенок относился к «бабьему царству», поэтому Савелий назвал девочку Найдой.
А буквально через пару месяцев к его двору «причалил» еще один интересный пассажир.
Кот. Точнее совсем еще котенок.
Найда нашла его возле калитки. Ходил Савелий с ним по деревне в поисках хозяина, однако найти его не удалось.
Пришлось и кота оставить себе.
Новый член семьи оказался «мужиком», с наглой мордой и средней пушистости.
Постоянного имени у него долго не было. Сначала Савелий называл его «Кудаполезом», потом «Ногохватом». И только когда кот повзрослел и немного остепенился (а еще обленился в край) — у него появилось имя. Гладислав. Потому что очень он любил, чтобы его гладили. Не просто любил, а еще и требовал.
Очень переживал Савелий, что Найда с Гладиславом, когда повзрослеют окончательно, будут в его доме разборки устраивать. Но ничего такого не случилось. Подружились они. Да не просто подружились — лучшими друзьями стали. Наблюдая, как его подопечные ладят друг с другом, Савелий не мог нарадоваться. Любо-дорого посмотреть на такое.
«И зачем только люди от животных избавляются? Ну или зачем тогда берут, если любить их не умеют?» — думал старик.
Думал, но не осуждал. Бог им судья. А его дело маленькое. И по правде говоря, людям тем он благодарен, которые животных выбросили. Рад он был, что у него теперь есть Найда с Гладиславом. Они и скучать ему не дают, и ночью с ними в обнимку засыпается быстрее.
Незаметно пролетел год.
Если раньше Савелию один день казался вечностью, то сейчас год как один день.
Гладислав из озорного котенка превратился в вальяжного кота, и его любимым занятием было ничего не делать. Другие пусть делают: кормят, гладят, лелеют.
А Найда, наоборот, была очень активной. Поэтому её Савелий и брал с собой на рыбалку. А Гладислав же на время их отсутствия за главного оставался в доме.
Впрочем, совсем лежебокой он не был. Если проберется в дом мышь, непременно поймает, за что получал от хозяина щедрые комплименты и самую большую рыбку из улова.
Пироги печь Савелий не умел, поэтому рыбу, которой приносил немало, либо жарил, либо уху из нее варил. А летом развешивал её у себя во дворе и сушил.
Зима выдалась на удивление теплой и малоснежной, а вот в начале марта «взбунтовалась» не на шутку. Уже неделю небо хмурое-хмурое, а за одну ночь снега навалило почти по колено. Но Савелий, несмотря на погоду, все равно пошел на рыбалку. С утра пораньше взял с собой Найду и ушел на озеро. А Гладислав, проводив их взглядом, сладко потянулся, улегся на другой бок и снова задремал.
Проснулся он от того, что во дворе кто-то тихо переговаривался. Люди были незнакомые.
Даже не деревенские.
Деревенских кот легко по интонации угадывал: они еще возле калитки начинали громко орать, а эти шептались под дверью.
Гладислав спрыгнул с кровати и подошел к двери. Чужаки продолжали переговариваться и еще чем-то звенели. Противный такой звук, металлический. Кот даже уши прижал к голове, чтобы не слышать его.
Тем временем два паренька во дворе спорили:
— Вовка, да что ты возишься с этими ключами?
— Потому что так надо.
— А если не один не подойдет? Давай я лучше «фомкой» разок-другой поддену, и все дела. Ну холодно же.
— Ты в прошлый раз поддел… Такой шум стоял, что все соседи сбежались. Нет, Димыч, нужно по-тихому.
Двое молодых только недавно прибыли из мест не столь отдаленных, и первым делом решили обзавестись чужим добром. В городе вероятность попасться выше, поэтому отправились они в «турне» по деревням. Вычислить, что хозяев нет дома, очень просто: если из дымохода дым не валит, значит, нет никого. Во всей деревне таких домов оказалось только два. Первый тот, где Савелий жил, а второй заброшенный.
Кто-то скажет: что же в деревенских домах брать? А вот не скажите. Раз на раз не приходится.
Очень часто там старинные вещи попадаются, за которые на черном рынке много денег платят.
А если повезет, можно и на старинные иконы православные попасть. И ведь не подвела Вовку интуиция: действительно в доме Савелия были старинные иконы, которые Фросе достались от мамы, а той от бабушки. Из поколения в поколение они передавались.
Очень старинные эти иконы, и ценные. Не только в духовном, но и материальном плане.
Правда, в этот раз некому было их передавать, потому что детей Савелию и Ефросинье Бог не дал.
Савелий всё хотел отнести их в храм по просьбе жены да никак ноги не доходили. Всё откладывал он это дело.
И так получилось, что прямо сейчас иконы эти могли забрать воры. Могли ведь?
Теоретически да, могли.
Но Гладислав сразу заподозрил неладное и понял, что ему нужна подмога. Одному не справиться. Выбравшись через открытую форточку на задний двор, Гладик побежал в сторону озера.
Летом он бывал там не единожды (учил хозяина ловить рыбу одной лапой) и дорогу помнил.
Пока Савелий ловил рыбу, Найда бегала поблизости и дурачилась: впервые она так много снега увидела.
Вынырнув из сугроба, собака вдруг насторожилась, потом громко залаяла, тревожно смотря в одну точку.
— Тише ты, всю рыбу распугаешь, — шепотом сказал Савелий собаке. А когда увидел, что к нему бежит Гладислав, очень удивился. — Ты чего примчался, Гладик? Случилось чего?
Кот громко замяукал, и стал тереться об Найду, а потом и об ноги удивленного хозяина.
Найда сразу всё поняла.
Понял и Савелий, когда увидел, как его любимчики вместе (чуть ли не нога в ногу) побежали в сторону дома, и поспешил за ними, прикидывая в голове, что же такое могло случиться-то.
Когда они подбежали к дому, дверь была нараспашку, а один из воров стоял на улице, озираясь по сторонам.
Найда залаяла, и он их заметил.
Стоял, смотрел, что-то соображал, а потом вдруг шестым чувством понял, что они по его душу.
Взгляды у них были… суровые.
— Вовка, атас!
Сам он хотел закрыть калитку, но немного не успел. Гладислав запрыгнул на забор, а оттуда прямо ему на голову. А Найда, забежав в калитку, принялась за ноги. Да, ростом она не вышла, но в данной ситуации это было даже на пользу: она ловко уворачивалась от нижних конечностей и вонзала в них свои острые зубки.
— А-а, убивают! — кричал на всю деревню подельник. Из соседних домов стали выходить на улицу люди.
Выбежал из дома и Вован с иконой в руке.
Оценив обстановку, он бросился… нет, не на выручку своему приятелю. Он бросился бежать.
Да разве далеко убежишь от разъяренных животных и по глубокому снегу?
Собака с котом загнали его на задний двор, а оттуда он побежал обратно к калитке, потому что с заднего двора выбраться было нереально. Не было там ни входа, ни выхода.
А возле калитки его «встретил» Савелий.
Замахнулся он металлическим ведром и…
…попал куда надо. Прямо в яблочко попал. Вовка посмотрел на него удивленно косым взглядом, потом ноги у него подкосились, и он упал, прижимая икону к груди.
*****
Когда участковый посадил Вовку и Димыча в свой «Бобик» и закончил опрашивать соседей, Савелий с иконой в руках пошел в дом, где его уже ждали Найда и Гладислав. Внимательно посмотрели они на хозяина…
…будто бы ждали чего-то.
— Ну что смотрите? Молодцы!
Кот мяукнул, собака завиляла хвостом. Они очень любили, когда хозяин их хвалит. Это же так приятно!
— Тебе Гладик сегодня положено сразу две больших рыбины, а с тобой, — Савелий посмотрел на Найду, — так и быть, рассчитаюсь крольчатиной, которую позавчера баба Маруся нам принесла.
Иконы Савелий всё-таки отнес в храм.
Там они в большей безопасности будут.
А верные животные его сопровождали, чтобы не дай Бог никто не помешал хозяину исполнить последнюю волю Ефросиньи.