Людмила оказалась в затруднительной ситуации — ключ от её квартиры не проворачивался в замке. Она поставила тяжёлую сумку с дачными кабачками на грязный пол, перевела дух и убрала тыльной стороной ладони налезшие на глаза волосы. Что за дела? Людмила даже вышла из тамбура, чтобы проверить на том ли этаже она выскочила. Всё верно, этаж её, пятый, да и как бы она открыла чужой тамбур своим ключом? Вторая попытка отворить замок не принесла успеха и Людмила, начав по-настоящему злиться и недоумевать, заколотила в дверь кулаком. Прошла долгая минута.
— Да провалиться мне на этом месте, ничего не понимаю! Может невестка чего учудила? Может поселила кого из родственников, пока нас нет? Позвоню ей!
В сумочке, висящей через плечо, Людмила отыскала мобильник. В это время за дверью послышалось движение. Два раза стукнув по двери мыском сандалия, Людмила раздражённо крикнула:
— Открывайте! Уже в свой дом не могу войти!
— Мам, всё в порядке, это я, сейчас.
Перед широко распахнутыми глазами Людмилы нарисовался любимый сынок. Вид он имел какой-то всколоченный и держался за лоб, изображая головную боль. Из одежды на Данечке болтались съехавшие набок трусы и выходная футболка отца.
— Ты что здесь делаешь?
— Отпросился с работы, голова очень сильно болит, а дома у нас, ты же знаешь, дети вопят-орут, не отлежишься, — говорил Данил, пятясь и давая матери войти. — Я и решил, что лучше у вас отдохну. А ты чего так рано приехала? Ты же говорила, что вы с папой будете на даче до следующей недели.
Кабачков решила закрыть, не хочу потом с дачи банки тащить. Дай же пройти мне, чего встал, как истукан! — потеснила его Людмила и начала расстегивать сандалии.
— Ойййй! — вскрикнул сын и покрепче схватился за голову.
Людмила испугалась.
— Что такое?!
— Да голова болит просто ужас, а у вас дома ничего, кроме цитрамона, нет из обезболивающего.
— Так давай я в аптеку схожу.
— Спасибо, мам, я сейчас тебе денег… вот… — суетливо полез Данил в стоящую на тумбочке барсетку.
— Дай-ка я за пакетом дотянусь, в магазин заодно заскочу, — потянулась Людмила к вешалке, но сын её опередил.
— Я подам!
Людмила успела увидеть то, что сын попытался скрыть — женские босоножки на тоненьких каблуках и что-то жёлтое, похожее на женское платье, валялось в проходе между гостиной и прихожей. Она поражённо посмотрела на сына. Данил невинно хлопнул ресницами.
— Сдачу себе оставишь, ну беги, мамуль, а я прилягу, еле на ногах стою.
Людмила была до того в шоке, что решила сделать вид, будто ничего не заметила. Выйдя из подъезда, она оглянулась на окна своей квартиры. Ей показалось, что за тюлем стоит силуэт её сына, наблюдает.
— Любовницу завёл! Привёл в родительский дом какую-то… хммм, бабу! Вот это новости!
От осознания сего факта Людмила вспотела так сильно, словно только что, под августовским солнцепеком, закончила окучивать дачную картошку. На лбу у неё выступила испарина, а блузка подмышками стала моментально мокрой. Не сказать, чтобы она сильно любила Алину, свою невестку, и её устраивал уклад семейной жизни сына, но всё-таки их браку уже семь лет, нормально жили вроде, невестка, конечно, та ещё заноза, подмяла Данила под себя, как тюфяка, но Данил и не роптал сильно… И ребёнка они второго родили, потому что Алина сама так решила… Это сколько внуку уже? Восемь месяцев! Значит, пока она там мучается с пятилеткой и младенцем, её сын кувыркается в постели с другой! Людмила могла ожидать такой подставы от кого угодно: от мужа, самой Алины, от этой распустёхи Алининой матери в конце концов, нарожавшей пять детей от деревенских трактористов и комбайнёров, но никак не от Данила! Честно сказать, если бы выяснилось, что это именно Алина изменяет мужу, то ситуация была бы не столь тяжела, ведь сразу ясно на чью сторону нужно встать и кого ненавидеть… но сын… как всё не просто!
Когда Людмила вернулась в квартиру, то женских босоножек и платья уже не было. Сынок лежал на их супружеской двуспальной кровати и с благодарностью принял от матери таблетку и стакан воды.
— А где продукты? Ты же говорила, что в магазин зайдёшь.
— Продукты? Забыла. Не до продуктов мне было.
— Что случилось?
— Да так… ничего. А ты зачем постельное бельё сменил?
— Я… эээммм… вымазал его. Меня немного стошнило. Я застирал!
— Ну, ну…
Говорить с сыном или нет, Людмила ещё не решила. На кухне она обнаружила два только что вымытых бокала, на них блестели капли воды, а под раковиной пряталась пустая бутылка от вина. Эта находка развеяла её последние сомнения. Бросив кабачки нетронутыми, Людмила прилегла отдохнуть в гостиной. Не прошло и получаса, как сыну стало легче и он стал собираться назад на работу.
— Отличные таблетки, мама! Надо будет не забыть название, — сказал он, застёгивая перед матерью рубашку. Выглядел он довольным: глаза мечтательно блестели и мысли его были заняты чем-то приятным.
— Так забери их с собой, а то вдруг твоей голове опять приспичит разболеться.
Людмила не собиралась задерживаться дома, планировала покончить сегодня же с кабачками, а завтра опять сесть на электричку и очутиться на даче. Дача была её пунктиком, там она проводила все погожие деньки. Пока дорабатывала до пенсии, то дни высчитывала до отпуска, да что те тридцать дней! Каждые тёплые выходные тоже — дача, дача. А что ещё делать? Внуков ей не доверяют, даже старшего не дают куда-либо с собой брать, Алина не отпускает, всё боится, что с ним может что-нибудь приключиться. Людмила обижалась поначалу. Как будто она не в состоянии уследить за ребёнком! Своих двоих вырастила! И сидят бедные внуки всё лето в этом душном городе, ничего толком не видят, а Алина, она такая, что не терпит никакого постороннего вмешательства в их воспитание.
— Не обижайтесь, Людмила Акимовна, но Стасик от вас возвращается ужасно разбалованным, у нас дисциплина и строгость, а после вас он у меня три дня на голове стоит, только поркой удаётся дурь выбить, — ругала невестка свекровь. — Игрушки за собой не убирает, с едой начинает капризничать и всё ноет, что он к бабушке хочет, говорит, что бабушка лучше, добрее. Думаете, мне приятно это слышать? Значит, мать, которая из них человеков делает, плохая, а бабушка, которая ему в попу дует и всё позволяет — хорошая! Или вы специально такой диссонанс устраиваете, чтобы меня в тёмном свете показать? Хватит с меня вашего Данила с кашей в голове! Только строгость, чёткий график и когда всё по полочкам — только тогда будет порядок в жизни!
Сказала Алина такое раз, сказала и два… Людмила уже и не знала как ей следует вести себя с внуком. К малышу невестка их вообще редко когда подпускала. Всё сама и сама, железная леди! Пока один у них ребёнок был, то ни одни семейные посиделки не проходили спокойно, всегда Алина устаивала скандал с мужем из-за воспитания ребёнка или пустой обиды. В мире было два мнения — одно её, а другое неправильное, и пока Данил не начал безропотно следовать правилам жены, то доставалось ему по самое не балуй. Во время этих перепалок Людмила иногда пыталась вступиться за сына, но сильно об этом жалела — оказывалось, Данил тоже был против того, чтобы мать влезала в их семейные дела.
— Не лезь, мама, мы без тебя разберёмся!
В общем, плюнула Людмила на всё, пусть живут как хотят! Во время ссор молодых стала молчать, как и муж, даже смирилась с подобным укладом. Несмотря на разногласия, семья сына казалась со стороны крепкой и если сына устраивает, что у них в семье место мужика занимает баба, то пусть так и будет. Хозяйка, между прочим, из Алины была отменная — везде чистота и порядок, денежка на чёрный день отложена. Алина везде поспевала как ультравеник. И нате вам новости — у сына есть любовница! И чего ему не хватало? Может ласки, романтики, душевного тепла? От такой железяки, как Алина, подобных вещей не дождёшься! Но всё-таки у них семья, дети!
Людмила решила поделиться проделками сына с мужем. Ответ был таков:
— Не лезь, пусть сами разбираются. Закрывай свои кабачки и возвращайся.
Но Людмила чувствовала, что это знак судьбы, что не зря она застукала сына с любовницей. Это сам Бог даёт ей шанс спасти брак молодых. Упарившись с консервацией, она принарядилась и вечером отправилась в гости к невестке. Сын работал в магазине по продаже техники до десяти, поэтому было время переговорить с Алиной с глазу на глаз.
Старший внук встретил её радостными возгласами, а младший тоже был не прочь посидеть на руках у бабушки. Невестка встретила свекровь как всегда прохладно — ни улыбки, ни доброго слова. Людмила знала в чём дело — теперь Алина обижалась за то, что ей никто не помогает с детьми.
— Что-то ты, Алиночка, болезненно выглядишь, побледнела, круги синие под глазами, — деликатно, как ей казалось, начала Людмила, прихлёбывая чай и тетешкая внука. О весе Алины она решила молчать, знала по себе как это может оскорбить невестку. А фигура у Алины совсем испортилась после родов, располнела она. — Надо себе и слабину давать, отдыхать иногда, ничего не случится с теми полами, если ты их лишний раз не вымоешь.
— Я не могу жить в грязи, — парировала Алина, — если вы не заметили, то я одна всё на себе тяну, Данил в последнее время вообще какой-то странный, в облаках летает, да и работы у него прибавилось, говорит, консультантов в магазине не хватает. Вернётся домой и ноги протягивает.
— Но следить же за собой всё-таки надо…
И Людмила выразительно посмотрела на неухоженные волосы невестки и на футболку с пятнами. Всюду дома чисто, дети ухоженные, а сама замызганная…
— Людмила Акимовна! — сделала железный голос невестка. — Вы тут унижать меня пришли? Я вам на ваши недостатки не указываю, хотя вы тоже, знаете, не первая крас…
— Алина, я не об этом! — вспыхнула Людмила. — Ты можешь детей оставить мне, а сама сходить куда-нибудь отдохнуть, привести себя в порядок!
— Зачем мне приводить себя в порядок, мне и так хорошо. А после вашей помощи, извините, здесь будет полный разгром. Что вам надо вообще?
Разговор шёл явно куда-то не туда, не в то русло, куда хотела направить его Людмила… Вообще все их диалоги происходили через пень-колоду, как будто они были представителями разных планет.
— Алиночка, понимаешь, мужчины… они любят глазами…
— Да пусть любят чем хотят, тоже мне пупы земли! Если вы о наших отношениях с Данилом, то у нас всё прекрасно.
— Уверена?
— А с чего бы мне быть не уверенной? — округлила глаза Алина и тут же сузила: — он вам жаловался? Что-то наплёл на меня?!
— Нет, нет!
— Я ему покажу как мамочке жаловаться, дорогу к вашему дому забудет! А вы идите уже домой, с вами как всегда одни нервы.
Чувствуя себя виноватой и одновременно облитой помоями, Людмила решила, что Бог с ними, пусть и правда разбираются сами. Ещё бы ключи у сына забрать, чтобы вообще не иметь никакого отношения к его похождениям! Но как это сделать под благовидным предлогом, она не представляла. Тем более, сын раз в пару дней заходил, чтобы покормить их аквариумных рыбок. Людмила уехала на дачу ни с чем, но любовница сына никак не выходила у неё из головы, а муж упрямо твердил своё: «не лезь куда не просят!».
Через неделю ей позвонил сын и озвучил странную просьбу:
— Мама, если тебе будет звонить Алина, скажи ей, пожалуйста, что я у вас, что вам помощь нужна на участке. Понимаешь, я хочу смотаться с друзьями на пару дней на рыбалку, а ты же знаешь как Алина относится к подобным поездкам, будет потом вонять полгода… Ты ей скажи, что дело срочное, что у вас крыша прогнила, например.
Людмилу словно окатило холодной водой.
— А ты сам куда?
— Говорю же — на рыбалку!
— Это которая обычная рыбалка или на которой с русалками любятся?
— Блин, мам, ну что ты несёшь! Ты же видишь, я у неё как скот в загоне, ну дайте вы мне хоть на пару деньков выдохнуть! — страдальчески вымолвил Данил. — Ты же мать мне!
— Ладно, скажу, — крайне неохотно согласилась Людмила.
В субботу ей позвонила и Алина. Звонки от неё были крайней редкостью.
— Здравствуйте, Людмила Акимовна. А Данил до вас уже доехал? У него телефон выключен.
Людмила нервно пожевала губы и оглянулась проверить нет ли поблизости мужа. Она забежала под яблоню.
— Да, Алиночка, он уже доехал, у него телефон разрядился, а с зарядкой какие-то нелады… Если не починит, я спрошу у соседей. Я сейчас на втором этаже, а он с папой в саду, что-то передать?
— Скажите ему…
— Ой, говори громче, не слышно! Алло! Алло! — ненавидя саму себя, Людмила схватила залетевшую под яблоню обёртку от чипсов и зашелестела ею у трубки. — Алло! Ничего не слышу, я перезвоню!
И она брезгливо одёрнула телефон от уха. Господи! И зачем она только в это влезла!
***
Узнав, что у сына есть любовница, Людмила надолго потеряла покой. Совесть её была в смятении — ну зачем она согласилась покрывать Данила с той как бы рыбалкой! Чувство вины перед невесткой разрывало Людмилу на части. А сынок и счастлив, думая, что всех обвёл вокруг пальца, он был уверен, что мать не в курсе о его похождениях. Людмила принялась пилить мужа:
— Ну поговори ты с Данилой как мужчина с мужчиной, а? Скажи, что мы всё знаем и чтобы в нашу квартиру не смел никого водить и вообще потребуй у него ключи!
— Сама она не решалась на подобные разговоры, боялась сыновьих обид. Муж сидел и курил с видом философа.
— Нагуляется и перебесится, отстань от него. Вполне обычное явление для мужчины его возраста. Мужик есть мужик! Влезем — потом крайними останемся, помяни моё слово.
— А тебе не противно, что он на нашей кровати, с какой-то суч…
— Ну поменяем бельё, делов-то! А как люди на съёмных квартирах живут? Представляешь, сколько до них на тех диванах? Не будь ханжой.
Людмила смотрела на мужа, как на полоумного. Ноль брезгливости! Да и к тому же рассуждал он так, словно и сам в своё время погуливал, но сейчас это было не главное. Она села рядом с мужем на дачное крылечко, её даже не смущало то, что дым от мужниной сигареты вился в её сторону.
— Если Алина не дай Бог узнает… — тряслась Людмила от одной мысли о невестке, — она же его… Я даже боюсь представить!
— А ты и не представляй. Сам дурак, если спалится, хватит сопли ему подтирать.
Но Людмила не могла успокоиться. Там же дети! Ей стали сниться скандалы с невесткой, апогеем которых были следующие сцены: она втыкала в невесткину грудь нож, втыкала медленно и с трудом, слабыми и ватными руками, а Алина не сопротивлялась… а ещё выстрелы из тяжёлого пистолета в упор. Какой пистолет?! Она же кроме игрушечного оружия сына ничего подобного и в глаза не видела! Потом Людмила просыпалась в ужасе и долго не могла заснуть, лезла в интернетные сонники, пытаясь расшифровать игры подсознания. Почему ей снятся подобные мерзости? Она же хорошая и не желает Алине зла, неужели в глубине души, боясь самой себе признаться, она не прочь, чтобы невестка исчезла из жизни Данила?!
Как и всякая мать, она хотела счастья в первую очередь для своего чада. То, что сын втихую гуляет от невестки, Людмила не поддерживала, но чисто по-человечески Данила можно было понять… Если мальчику не хватает дома тепла и любви, то рано или поздно он начнёт искать это на стороне, чтобы восполнить пробелы. Невестка Алина была человеком жёстким и бескомпромиссным, со своими быдловатыми принципами и питать нежные чувства к такой особе крайне сложно. И Людмила не питала. Ещё семь лет назад она приняла выбор сына и старалась поддерживать худой мир в отношениях со снохой, а это было ох как непросто и будь на её месте более характерная и гордая свекровь, то была бы война и полное отсутствие контакта. Но Людмила обладала мягким и податливым нравом. Жёсткость невестки она проглатывала, а её нелицеприятные высказывания в свой адрес пропускала мимо ушей.
— Вы принесли салат? А это что? Мясо? Какое жирное! — морщила нос Алина на дне рождения старшего внука. В тот раз, желая помочь невестке, Людмила провозилась дома с парой сложных блюд и принесла их на застолье. — Ну зачем же так много майонеза в салате? И зелёные оливки я не люблю… Ладно. Торт, я надеюсь, вы не сами испекли? У Стасика чувствительное пищеварение, и если там какая-то бактерия… Вряд ли вы соблюдали все правила гигиены… Нет, торт я ребёнку не дам, пусть взрослые едят.
Прямолинейность невестки зашкаливала. Там же Людмила бросилась разогревать остывшее блюдо, но её остановила Алина:
— Ох, да ради Бога, Людмила Акимовна, не надо подходить к моей плите, я её потом после вас не отмою.
Ну хамка ведь! А Людмила молчит! Лишь бы жили одной семьёй! И даже теперь, несмотря на откровенную наглость невестки и её неприглядный, испорченный бытом и родами внешний вид, Людмила считала, что семья должна быть сохранена. Как Алина будет одна с детьми? Понятное дело, что из квартиры её никто не попросит, хотя жилье было куплено в браке и основную часть суммы пожертвовали именно родители жениха, ведь с матери Алины и брать было нечего — там голь перекатная с кучей детей.
Сын на две недели затих и больше не просил прикрывать его ради встреч с любовницей. Людмиле очень хотелось бы верить, что с той девицей покончено, если бы не одно но: звонила подруга, соседка с первого этажа, и интересовалась не женился ли её Данилка во второй раз.
— Девушку в наш подъезд заводил и точно не Алинку — у этой волосы длинные и чёрные. Что скажешь, мать?
Подруга явно была заинтересована посмаковать свежие новости, а ещё лучше узнать подробности бытовых передряг соседки. Людмила отшутилась, но взяла с подруги клятвенное обещание молчать, хотя до невестки, в случае чего, слухи и не дошли бы, ведь никаких знакомых в этом доме у неё не было. Людмила решила, что пришла пора прижать сына к стенке и выяснить его дальнейшие планы на жизнь. Перед тем, как ехать домой с дачи, она решила как бы невзначай предупредить сына о своём возвращении. Перспектива вновь застукать его в своей квартире с любовницей Людмиле не улыбалась.
— Данечка, завтра можешь не заезжать, чтобы покормить рыбок, я возвращаюсь на несколько дней домой, после обеда прибуду. Ага, ага…
Сынок такому известию не сильно обрадовался. Он спросил у матери что она забыла в городе, на природе ведь лучше.
— Да просто так возвращаюсь, в город мне хочется! Тебе-то какое дело где я живу?! — возмутилась Людмила. Вот паразит, совсем обнаглел!
Приехав домой, Людмила провела тщательный обыск своего жилища. Она искала улики, чтобы были доказательства перед сыном. Нацепив очки для чтения, Людмила ползала по квартире и под всеми углами осматривала ковры и нашла-таки возле кровати длинный чёрный волос, толстый и крепкий, как леска для поимки крупной рыбины. Зайдя во второй раз в ванную, чтобы вымыть руки, она внезапно обнаружила, что её старания не были столь необходимы — на полке с зеркалом стояла губная помада, естественно, чужая. Розовая. Красивая. На вид дорогая. Помада открывалась щелчком, так что Людмила даже не сразу догадалась как ею пользоваться. Перед этим она дважды заходила в ванную и не заметила её! Людмила тут же позвонила сыну и твёрдым голосом попросила его заехать. У Данила как раз был выходной.
— Вот что, Даня… — начала она серьёзно и конфузясь, и давя на столе кусочек печенья до состояния муки, — как у вас там с Алиной дела? Всё хорошо?
— Да как всегда, — пожал плечами Данил. — Если ты про бензопилу моей жены, то она по-прежнему работает исправно.
Людмила склонила набок голову, она усиленно старалась мыслить как психолог.
— Ты её тоже пойми, ей тяжело одной справляться с детьми и бытом, хоть она и тащит всё на себе, это не значит, что ей легко.
— Что она тащит? Это всего лишь дети, а я работаю, деньги добываю, а она ко мне относится как к быку, на котором поле вспахивают. Этого быка лупят плетью и заставляют идти вперёд, пока он не издохнет, а как ноги протяну, она меня помойку выбросит и нового себе наймёт.
И Данил так искренно, так трогательно похлопал своими русыми пушистыми ресничками, которые мать столько раз целовала, что у Людмилы защемило в груди. Ей показалось, что в глазах сына блеснули слёзы.
— Боже мой, Дань, да нет же… — взяла она его за руку, — ты просто устал, сынок.
— Я думаю, что ничего у нас с ней не выйдет. Дети… вот что меня останавливает. Они ни в чём не виноваты.
— Но замену ей ты уже успел подыскать, да? — тихо спросила Людмила, хотя пыл её значительно поубавился из-за жалости к родному человеку.
— О чём ты?
Людмила молча ткнула пальцем в чёрный волос, лежащий на другом конце стола, и придвинула к Данилу.
— Ну — и? — непонимающе уставился на неё Данил.
— Нашла у нас в квартире. Ты приводил сюда девушку.
— Никого я не приводил! — возмутился сын, преобразившись.
— Ох, не ври! Матери не ври-то! Нашёл куда вести, в родительский дом, как не стыдно!
Данил «мамкнул», но Людмила достала из кармана чужую помаду и тоже выставила перед сыном. Данил — вот актёр! — и здесь изобразил полное непонимание сюжета.
— Хватит из меня дурочку делать! Была здесь женщина и я точно знаю! Как ты мог воспользоваться моим доверием и приволочь сюда… на мою кровать…
Данил продолжал упорствовать, пылить и всё отрицать. Он взбесился, подскочил… Людмила выпалила:
— Я видела её обувь и платье на полу в прошлый раз! Голова у него, видите ли, болела! Головушка! Ой… врун! В глаза мне врёт и не кривится! Да, видела, и не сказала, потому что в шоке была! И подруга моя тебя тоже с этой девкой видела! И знаю я на какую рыбалку ты ездил, хватило же совести втягивать в ложь родную мать! — срывающимся на плачь голосом прокричала Людмила и выбежала в гостиную.
Она сидела на диване и плакала. Ей было и за себя обидно, и за сына, и что делать с невесткой она по-прежнему не знала… Ну почему нельзя всё сделать по-хорошему — развестись и начать новую жизнь? Ведь Данил не мерзавец!
Данил просидел на кухне минут десять. Пришёл к матери и виновато сел рядом. Вздохнул тяжело:
— Я, мама, ту другую девушку люблю, но что делать с Алиной и детьми не знаю. Боюсь, что если разведусь, то детей больше не увижу, а я без них жить не могу. Вот что бы ты сделала?
— Ой… отстань. Была б та твоя новая девушка порядочной, то не стала бы путаться с женатым мужчиной.
— А она не знает, что я женат, — признался Данил.
— Ещё лучше!
Посидели молча минут пять, глядя в разные стороны.
— Делай, сынок, что хочешь. Раз действительно не можешь больше жить с женой — разводись. Раз любишь другую — живи с ней, снимайте квартиру, не знаю… Если ты мужчина, то не будешь делить имущество с Алиной, а всё оставишь детям. Я так считаю.
— Ну я ещё не решил окончательно… Так ты меня поддерживаешь?
— Я не хочу, чтобы дети росли без отца и я не хочу, чтобы ты был несчастлив. Решай сам, это твоя жизнь. Только меня, пожалуйста, в это не вмешивай. И ещё… Отдай ключи. Сюда ты эту девицу больше не будешь приводить.
— Да я и так не буду, обещаю, но рыбки же…
— Ты на них когда смотрел в последний раз? Рыбки! Двое, вон, сдохли, брюхом к верху плавали, я их выбросила. Давай ключи.
Тесное общение с сыном прекратилось примерно на месяц, ограничивались звонками по телефону. Тему любовницы ни сын, ни мать больше не поднимали. Родителям оставалось только гадать и в душе всё-таки надеяться, что Данил останется в семье. По тишине, которая исходила со стороны невестки, Людмила понимала, что всё остаётся на своих местах. Приободрившись от благоразумности сына, Людмила решила отпраздновать у себя дома день рождения мужа. Приглашены были все родственники, приехала из другого города старшая дочь с семьёй.
Когда уже все были выпивши и навеселе, пошли танцы. Танцевали в основном дети, а было их со стороны всех родственников семь озорников. Старший из них уже ходил в четвёртый класс и ему-то и досталось больше всех. Сын Данила до того разошёлся, что принялся показывать ребятам каратистские приёмы. Он зарядил сидящему на полу четверокласснику пяткой в глаз. Это вышло случайно. Мать его отругала и мальчик, пользуясь вниманием публики, устроил небывалую истерику с воплями. Истерика закончилась тем, что он схватился за скатерть и потянул её и стоявшие там бокалы дружно опрокинулись. Из них пролились водка, вино… В общем, самые ценные напитки. У некоторых гостей появились на юбках и брюках красные пятна. Тут уж не выдержал сам Данил и пару раз несильно шлёпнул сорванца по мягкому месту и приказал идти в угол. Мальчик отрезвел, хоть и продолжал громко плакать.
— Ты как смеешь поднимать руку на моего ребёнка! — заорала Алина. — Это я его воспитываю, а не ты! Я его родила и только я имею право его бить!
Все гости посчитали такое замечание оскорблением в адрес Данила. Он отец как ни крути!
Началась ссора между супругами и если Данила ещё можно было как-то успокоить, то на Алину не действовали ничьи слова. То, что Данил посмел препираться, ещё больше её распаляло. Данил уходил на кухню — она за ним. Данил в комнату — и она туда же. Алина лупила его хлестким потоком обвинений, Данил негромко огрызался. Закончилось тем, что Данил решил уйти и уже на пороге произнёс такие слова, что Людмила от ужаса, страха и стыда вся сжалась и побледнела.
— Я с тобой, ненормальной, больше жить не буду! Хватит с меня! Разводимся! Ты думаешь, что такая незаменимая и я никуда не денусь? А вот и не угадала, коровище! — сунул ей под нос дулю Данил, — у меня есть другая! Девушка, да! И знаешь что? Даже мама в курсе! И она меня поддерживает! Скажи, мам?!
Алина метнула уничтожающий взгляд туда, где сидела свекровь, но видеть её сквозь стену между прихожей и гостиной, к счастью, не могла. Глаза всех гостей устремились на Людмилу. Людмила, сгорая от стыда, закрыла руками лицо.
— Так что всё! — продолжал, задыхаясь, Данил, — живи одна, оставайся в нашей квартире, а я ухожу… к любимой девушке… она меня любит и ценит… детей не брошу, алименты буду платить… мама! Спасибо тебе за поддержку! Всем пока!
Следом за ним, не сказав свекрови ни слова, Алина вызвала такси и уехала с детьми. Руки её тряслись, когда она надевала им шапки, слёзы капали… На любые попытки её успокоить, Алина огрызалась:
— Не трогайте меня! Не прикасайтесь к моим детям!
***
Прошёл год с той поры… Вы думаете, они и впрямь развелись? Отнюдь! Уж неизвестно какими путями, но Алина разыскала любовницу мужа. Что она ей говорила и что между ними произошло — неизвестно. Только любовница исчезла. Данил, помыкавшись по друзьям, вернулся в семью. Он утверждал, что Алина изменилась, стала чуточку мягче и терпимее… А может ему хотелось так думать? Закончив кормление грудью, его жена стала худеть… Случайно встретившись с сыном, невесткой и внуками в торговом центре, Людмила лично имела возможность убедиться в том, что Алина стала ухоженней и стройнее, почти как до родов. К сожалению, пообщаться им не удалось — уже год как свекровь стала для Алины самым смертельным врагом.
