Осень дрожала. Открывала в беззвучном крике рот и смотрела на нависшую над ней Варю невозможно яркими в этой беспросветной серости, грустными, зелеными глазами…
Осень была серая. Мокрая, грязная. Окутанная капельками норовящей пробраться под теплые куртки прохожих ледяной изморози. Она заглядывала в светившиеся желтым светом окна домов и грустно, безнадежно вздыхала. И тонкие, исчезающие в дождливом мареве облачка теплого ее дыхания, растворялись серой, не успевающей долететь до земли дымкой…
Осень была голодной. Тоскующей по уже ушедшему, пахнущему нагретой травой и едва начавшими опадать листьями, теплу. По лазурной, расчерченной ветками прекрасных в своем величии деревьев синеве неба. По звонкому детскому смеху. И пёстрым, похожим на разноцветные цветы, купающимся в по-летнему тёплом дожде, зонтам…
Варя не любила осень. Такую вот холодную, продрогшую от собственных, навевающих тоску ледяных дождей. Чавкающую грязными разводами в промокших насквозь ботинках.
Унылую… Заставляющую постоянно подогревать на плите остывающий чайник и совершенно отбивающую желание смотреть по сторонам.
Осень Варе напоминала одиночество. Бесцветное, безразличное. Тонущее в собственном холодном отчаянии, и от того кажущееся совсем бесконечным.
В серости осени терялось все. И даже Варин новый зонт, купленный по случаю поломки старого, как никогда вписывался в эту блеклую осеннюю картину. Такой же безликий, скучный. Готовый сорваться с очередным порывом промокшего насквозь ветра прямо к прохудившимся, нависшим над Варей свинцовым облакам.
А ведь до дома еще так далеко. И, покрепче перехватив так и норовившую выскользнуть из рук ручку зонта, Варя прибавила шаг. И почти преодолела казавшийся нескончаемым в эту непогоду путь…
Но очередной порыв ветра, словно заправский борец, выкрутил тонкое Варино запястье, заставив разжать сведенные от напряжения пальцы. И окатив вскрикнувшую не то от возмущения, не то от неожиданности Варю ворохом ледяных брызг, поволок выгнувшийся под неестественным углом, напоминающий колченогую табуретку, зонт в сторону расположенного невдалеке сквера.
С тоской посмотрев на виднеющийся уже дом и подумав, что до зарплаты еще целая неделя, и покупка еще одного зонта в ее финансовые планы совсем никак не входит, Варя бросилась следом. И почти догнала. Почти схватила скребущего землю выбившимися из брезентовой ткани спицами беглеца. Как вдруг…
Осень дрожала. Вжималась в холодную, прибывающую в маленьком, наполненном опавшими, потемневшими от непогоды листьями, земляном углублении воду. Открывала в беззвучном крике рот и смотрела на нависшую над ней Варю невозможно яркими в этой беспросветной серости грустными, зелеными глазами.
Промокшая насквозь, её серая шубка топорщилась острыми, ежиными иголками. Вздымалась в такт дрожащему, выпускающему почти прозрачные облачка едва теплого пара, осеннему дыханию. И совсем не грела свою замёрзшую, и, кажется, уже совершенно отчаявшуюся хозяйку.
И запутавшийся в древесных корнях, нависший над Осенью серый Варин зонт больше всего в эту минуту походил на каменное, надгробное изваяние…
*****
Осень чихала. Отфыркивалась. И изо всех сил пыталась выбраться из белого облака пузырящегося, похожего на сбежавшее молоко, шампуня. Сквозь воздушную, искрящуюся под каплями воды пенную вату проглядывала растерявшая всю наносную серость удивительно пёстрая её шубка.
Переливалась сотней оттенков рыжего, коричневого, бежевого. Светилась всеми цветами желто-бурой листвы, готовой осыпаться под дуновением остывших ветров. Блистала. И придавала смотрящим на Варю с немой укоризной зеленым глазищам толику совсем забытого ею осеннего очарования.
И Варя смеялась. Подмигивала бушующей на дне ее собственной ванной непогоде. Взбивала руками словно вобравшую в себя всю тяжесть свинцового неба пену. И нежно гладила пестрившую мириадами капель воды удивительно теплую, расцелованную солнцем осеннюю шубку.
А потом кутала недовольно ворчащую себе под нос Осень в махровое полотенце. Отогревала теплом своих рук взамен пролетевшего в одно мгновение лета.
Кончиками пальцев смахивала скопившуюся в уголках глаз Осени прозрачную, дождливую влагу. Щекотала вздрагивающее, повисшее пожелтевшим березовым листом ухо собственным дыханием. И обещала…
Обещала, что их любимое теплое лето еще обязательно вернется…
И вместе, на небольшой Вариной кухне, они мечтали о самом заветном. Смотрели, как на столе дымится обжигающий, с веточкой мелиссы и горстью черноплодной, пропитанной солнцем, рябины чай. А в расписном фарфоровом блюдечке шепчутся, лопаясь, пенные пузырьки подогретого молока.
И, наевшись досыта, кутались в пушистый, в синюю полоску плед. Но, наверное, его тепла продрогшей Осени все же было недостаточно. Мягко ступая лапами по краю дивана, она перебралась к Варе на колени и, свернувшись клубком, спрятав нос в чистой, пахнущей полевыми цветами и прелыми листьями шубке, тихонько запела нежную осеннюю колыбельную.
Они так и уснули. Улыбающаяся, согретая горячим чаем Варя, и счастливая, пригревшаяся у нее на коленях Осень.
А утром…
Утром осень была золотая. Солнечная, сверкающая. Умытая прошедшим накануне ледяным ливнем. Усыпанная бриллиантами выступившей на желтеющей траве капель росы.
Осень тянула к ослепительной синеве неба осыпанные золотым багрянцем прутья-веточки, и купала в распластавшихся на земле лужах разноцветные кораблики-листья.
Золоту осени улыбались прохожие. Радовались зарывшиеся в ворох мокрой еще, опавшей листвы выведенные на прогулку и счастливо повизгивающие собаки. Тянули маленькие ручонки к рассыпанному под ногами разноцветному богатству карапузы-малыши…
Радовалась осени стоявшая у окна сонная Варя.
Зарывалась руками в пестрые мягкие ее листья-шерстинки, гладила урчащие сытым моторчиком вздымающиеся бока и купалась в мудрости лучащихся теплом зеленых, осенних глаз.
И с каждой секундой, с каждым новым пробирающим до самой глубины сердца тихим вздохом, все больше и больше влюблялась. Влюблялась вот в такую яркую, мягкую , согретую выглянувшим из-за облаков солнцем осень. Чья подаренная ей частичка сейчас мирно дремала на Варином подоконнике.
И все думала, правду ведь говорят люди – нет у природы плохой погоды. Просто иногда ее, погоду , тоже должен кто-то полюбить и немножко, совсем чуточку, пожалеть.
А зонт… Варя оглянулась на притулившийся в уголке прихожей серый, безликий аксессуар. А на зонт Варя наклеит аппликации! Поцелованные солнцем желтые листья клена и посыпанные багрянцем метелки рябины очень даже ему пойдут…
Автор ОЛЬГА СУСЛИНА
