— Лида, смотри, Машка идет. Все-таки красивая дочка у Зины получилась!
— Красивая… Только вот, счастливая ли, Зой? Что-то никак не складывается у нее. Семья не сложилась вон. Хоть ребенка родила, и то хорошо. А помнишь, как они маленькими бегали, и мы тогда еще ахали, какой неземной красоты ребенок растет, судьба хорошая будет, а у Веры дочка страшненькая, сложно по жизни пойдет… А, вот поди ж ты…
— Да, Настя-то и правда на редкость неказистая была. Помнишь, сколько Вера с ней билась? Волосенки жиденькие, глазки маленькие, сама худющая, без слез не глянешь. Еще и ножки кривые, колесом.
Зоя вздохнула:
— И то правда! Настолько некрасивого ребенка я не видела ни до, ни после. Они с Машкой по двору бегали, а я Вере говорила, что ничего хорошего из этой дружбы не выйдет. Всегда Машка будет красавица, а твоя будет слезы лить рядом, да завидовать.
— А ведь ошиблась ты, Зоя! Сколько лет уж они вместе и что-то не замечала я, чтобы Машка гордо ходила, а Настя плакала хоть раз. Наоборот, лучших подружек еще поискать было.
Тетушки на лавочке дружно вздохнули и синхронно натянули на лица улыбки.
— Здравствуйте, тетя Зоя, тетя Лида! – поздоровалась, подходя Маша. Тяжелые пакеты оттягивали руки. Наконец-то выплатили зарплату, и Маша по дороге зашла в магазин. У Мишки сегодня праздник будет. И шоколадку купила его любимую, и печенье. А то совсем не получается сына баловать. Алиментов не видела уже полгода почти, а на зарплату, которую без конца задерживают на предприятии, не особо разбежишься.
— Здравствуй, Машенька! Как дела у тебя? Как мама? – Зоя окинула Машу взглядом и отметила и синяки под глазами от недосыпа, и волосы, такие же роскошные, как и в детстве, когда коса толщиной в руку вызывала неизменные восторги у всей женской половины двора, а сейчас закрученные в небрежный пучок, и усталость, которая сквозила в каждом движении, когда Маша поставила пакеты у ног и выпрямилась, чтобы перевести дух.
— Все так же, теть Зой, ничего нового. Хотя нет, вру! Пальцы на правой руке немножко подвижнее стали, разрабатываем. Еще бы речь восстанавливаться начала – вообще прекрасно было бы. Но, пока нет подвижек.
— Досталось тебе, девочка! – Лида покачала сочувственно головой.
— Ничего! – Маша снова подхватила пакеты. – Главное, что она жива и рядом. С остальным справимся! Спокойной ночи!
— Иди с Богом, Машенька! Маме привет! Я завтра зайду к ней, обещала. Ты сиделке скажи, чтобы двери мне открыла тогда.
— Хорошо, спасибо!
Маша выпрямила спину, вскинула повыше подбородок, разом став похожей на гордых красавиц с полотен итальянских мастеров, и вошла в подъезд. Почему опять перехватило горло и слезы душат, застилая глаза и не давая видеть ступеньки? Надо взять себя в руки, не дело это на каждое слово так реагировать. Сейчас она поднимется домой, а там мама, Мишка, которого забрала из садика Настя и еще один вечер с самыми родными, самыми любимыми. Но, почему же так завыть-то хочется?
Машка вылетел на встречу маме едва та открыла дверь:
— Мамочка!
— Привет, мой родной! Как дела?
— Хорошо! Мы сегодня в бассейн ходили, я почти плавать научился! А нырять у меня лучше всех получается, так тренер сказал!
— Да ты что?! Дельфин, ты мой! – Маша прижала к себе сына и почувствовала, как ком в горле, который душил ее, постепенно уходит.
— А что ты купила? – Мишка показал на пакеты, которые Маша поставила у двери.
— Так, еду всякую. Но, тебе там тоже кое-что есть! Я пойду руки помою и к бабушке зайду, а ты пока все на стол выложи, хорошо? Я потом уберу в холодильник. Только осторожно, там коробочка с яйцами, не разбей, ладно?
— Хорошо! – Миша уже увлеченно рылся в пакете и Маша, потрепав по макушке такого взрослого уже сынишку, а ну-ка, уже шесть лет исполнилось, пошла в ванную.
Вымыв руки и мельком глянув на себя в зеркало, Маша замерла на секунду. Кто эта уставшая, поникшая женщина? Точно, не она! Распустилась совсем!
«Вот сейчас с делами разберусь и надо хоть немножко себя в порядок привести, хотя бы голову вымыть…»
Маша вытащила шпильки и волосы рассыпались по плечам, укрывая ее золотым покрывалом. Быстро стянув их резинкой, она закрутила привычную гульку и пошла в комнату мамы.
Зинаида Михайловна лежала с закрытыми глазами, но ровно до того момента, как открылась дверь и в комнату вошла дочь. Лицо, половина которого осталась неподвижной после инсульта, оживилось насколько это было возможно, глаза заблестели. Она что-то промычала, силясь сказать дочери, как рада ее видеть. Маша подбежала и взяв руки мамы, прижалась к ним лицом.
— Мамочка! Как ты? Все-все, не волнуйся, я дома уже. Сейчас поужинаем, я тебя искупаю. Помнишь, у нас сегодня банный день с тобой? Ира днем звонила, сказала, что пальцами ты шевелила?
Зинаида напряглась и пальцы шевельнулись в руке дочери. Маша расплакалась.
— Мамочка! Видишь! Есть прогресс. Мы еще повоюем с тобой! Да? – Маша гладила руки матери, а Зина все пыталась пошевелить пальцами еще раз.
Им очень повезло с сиделкой. Ира с мужем были беженцами. Приехав в Россию практически без ничего, они долго мыкались, пытаясь устроиться, пока не попали в дачный поселок, где рассчитывали снять жилье, и там не познакомились случайно с Настей. Та шла по улице с дочкой от озера, где они купались, когда на них кинулись собаки соседки. Два здоровенных добермана были вышколены, но совершенно теряли разум в отсутствии хозяйки. Лиза, соседка Насти, знала это прекрасно и собаки никогда не бегали у нее по улице, проводя время либо в вольере, либо под присмотром. А в тот день к Елизавете приехала дочь с внуками и детвора, балуясь, выпустила собак на улицу, пока мама с бабушкой варили варенье на веранде. Лиза услышала крики и выскочила на улицу как раз вовремя, чтобы успеть оттащить собак от Сергея, мужа Иры, который кинулся отбивать Настю с Аленкой. Обошлось без травм. Только джинсы Сергея были признаны пострадавшими по делу. Лиза, не зная, как извиняться, пыталась дать денег, как-то загладить ситуацию. Но, Сергей с Ириной отказались, попросив только закрыть собак и не спускать с них глаз на будущее.
Настя позвала Иру с Сергеем к себе и, выспросив, как и что, предложила им жить на даче. Этот дом остался ей от бабушки. Крепкий, теплый, любовно обихоженный, но так редко видящий теперь своих хозяев. Настя с мужем редко выбирались на дачу из-за плотного графика. Несколько лет назад мамы Насти не стало, Зинаиду разбил инсульт и поездки на дачу стали совсем редкими.
— Живите! Это плохо, когда дом пустой стоит. Здесь хороший поселок, многие живут постоянно.
— Но… это, наверное, дорого… — Ира переглянулась с мужем. – Понимаете, у нас нет сейчас возможности платить за аренду такого дома.
— А я что-то сказала про аренду? Коммунальные оплатите и хорошо. Если бы не вы, Сергей, не знаю, чем бы закончилась наша встреча с Лизиными питомцами. Так что, я вам должна и много.
Ира с Сергеем немного подумали и согласились. Позже выяснилось, что Сергей работал водителем-экспедитором и Настя, поговорив с мужем, попросила взять его на работу. Ни разу потом она не пожалела об этом. Ответственное человека было еще поискать.
А Ирина искала работу сама, надеясь на свой диплом медсестры, но без документов это оказалось почти непосильной задачей. И тут снова вмешалась Настя.
— А сиделкой смогла бы?
— Конечно! Только, когда слышат, откуда мы, сразу говорят – нет.
— У моей подруги мать после инсульта. И ей очень нужен человек, который будет помогать. Только вот, Ирочка, там такое дело… Маша моя зарабатывает немного, поэтому, платить много не может, а сиделка нужна очень. Ты, когда пойдешь к ней устраиваться, назови, пожалуйста, вот такую сумму, хорошо? Остальное тебе буду платить я, но только так, чтобы Маша ни сном, ни духом. Понимаешь?
Ира кивнула и внимательно посмотрела на Настю:
— Почему?
— Что?
— Почему вы так поступаете? Она же вам не родня? Подруга?
— Подруга. Именно поэтому. — Настя улыбнулась, представив, как расправит, наконец, хоть немного, плечи ее Маша.
Они с Машкой выросли вместе. Разница у них была ровно две недели. Рядом лежали в колясках, чмокая пустышками, рядом сидели на горшках в детском садике, где работала воспитательницей мама Насти, вместе пошли в первый класс. Сколько Настя себя помнила – Маша была рядом. И, вопреки досужим сплетням, Настя никогда Машке не завидовала. На Машку Настя смотрела всегда, как на самое красивое, что было в ее жизни.
— Мам, правда Машка красивая?
— Правда! И ты тоже! – говорила Вера, пытаясь заплести жиденькие косички дочке утром перед школой.
— Куда уж мне! А она, как принцесса из сказки!
— Чтобы я этого больше не слышала, дочь! – Вера нахмурилась. – «Не родись красивой, а родись счастливой!» Слышала такое? Вот! И запомни это хорошенько на всю жизнь. Дай Бог, чтобы Машуне из-за своей красоты не пришлось плакать. Ну, это ты сейчас не поймешь, не ломай голову. Помните только, девочки, что самая главная красота у вас — вот тут, — Вера положила ладонь на грудь дочки, — где сердце! И вот тут! – Она постучала легонько ей по лбу пальцем. – Держите, что имеете, не позволяйте злым языкам или зависти забрать у вас вашу дружбу. Поняла?
— Ага! – кивнула десятилетняя тогда Настя, не поняв и половины из того, что говорила мама, но, как и всегда, запомнив все до слова.
Это было ее отличительной чертой с самого детства. Настя обладала почти феноменальной памятью. Услышав что-то, увидев или прочитав, она почти всегда запоминала это дословно, образами, запахами, но крепко и навсегда. Это сильно выручало их с Машкой в школе. Девчата вполне успешно ее закончили, но дальше их пути разошлись. Маша пошла на бухгалтерские курсы, а Настя, по настоянию матери, поступила на юридический факультет местного университета.
Позже, вспоминая сказанное мамой о Маше, Настя не раз удивлялась, насколько Вера оказалась прозорливой.
Маша вышла замуж в девятнадцать. По большой любви, которая подарила ей Мишку, но раскатала почти под ноль самооценку, все чувства и желания, оставив за собой пепелище из несбывшихся надежд на любовь, семью и счастье. Алексей был сыном достаточно состоятельных родителей. Увидев Машу на одной из вечеринок, куда ее затащили подружки по курсам, он сразу понял, насколько она наивна, несмотря на свою красоту и возраст. Маша всегда была очень скромной, не любила дискотеки и, если и выходила куда-то, то с Настей. В театр, на премьеры в кино или на выставки, куда из без конца отправляла их Вера, твердя, что девушки должны иметь представление об искусстве. И поэтому, даже самые злые языки молчали, потому, что нечего было кинуть вслед девушке, которую ни разу не проводил до дома ни один ухажер.
Алексею было двадцать семь. Поднаторевший во флирте и имевший уже за плечами первый неудачный брак, он быстро сообразил, как обратить на себя внимание Маши. Он красиво ухаживал, не переходя границ, понимая прекрасно, что это Машу только отпугнет. Познакомил ее с родителями и попросил ее руки. Маша не ходила, а летала. И только Настя чувствовала, что грядёт что-то нехорошее, глядя каким собственническим взглядом окидывает подругу Алексей и как морщится, когда она надевает юбку чуть выше колена. Маша всего этого не замечала. Меняла одежду по первому требованию, старалась угодить. Влюбленная, счастливая, она не замечала ничего.
Свадьба была очень красивой, родители Алексея постарались. Нежная, бесконечно прекрасная в свадебном платье и фате, Маша казалась существом не из этого мира, каким-то волшебным образом попавшим на Землю. Феей, сказочной принцессой, но только не земной женщиной. Люди замирали и провожали взглядом пару, когда жених с невестой проходили мимо. Восторженный шепот шлейфом стелился за Машей в тот день.
-Боже, ты только посмотри, какая красивая невеста!
Зина утирала слезы, глядя на красавицу-дочку, которая светилась от счастья.
Вера, выдав Зине очередной чистый платок, приобняла подругу:
— Ну, ты что? Дай Бог, все хорошо будет.
— Не знаю, Верочка, что-то не по себе мне как-то. Слишком уж все быстро, а Машка молоденькая совсем. Сердце ноет.
— Побереги свое сердце, тебе еще внуков нянчить.
Маша ничего не рассказывала маме о своей семейной жизни, которая перестала быть счастливой почти сразу, всего несколько месяцев спустя после свадьбы. Надевала блузки с длинным рукавом и брюки, когда приезжала проведать ее, чтобы мать ненароком не заметила синяки. К тому времени она уже ждала Мишку и никому не решалась сказать, что ее жизнь превратилась в ад. Даже Настя ничего не знала, хоть и догадывалась, что не все ладно. Потом она много раз спрашивала у подруги:
— Почему? Почему ты молчала?
— Не знаю… Стыдно было, наверное.
Алексей играл. Автоматы, карты. Он пропадал сутками, а когда проигрывал, возвращался домой и срывал на Маше свой гнев. Она пыталась поговорить с ним, что-то исправить, но становилось только хуже. Выиграв, что случалось крайне редко, Алексей становился ласковым, нежным, почти похожим на того человека, которого без оглядки полюбила Маша. Клялся, что это последний раз, что больше не будет. Маша уже не верила, но и уйти пока не решалась.
Родители Алексея делали вид, что ничего не происходит. Однажды, свекровь, неожиданно появившись на пороге, застала Машу в шортах и футболке, когда та мыла пол, и увидела синяки. Свежие и уже поблекшие.
— Леша? – коротко спросила она.
Маша только опустила голову и заплакала.
— Слезами тут не поможешь. Лучше подумай, что ты делаешь не так. Чего ему не хватает.
Маша вскинула голову и изумленно посмотрела на женщину.
— Что? Просто так мужчина руку не поднимет. Будь с ним помягче, Машенька.
Маша промолчала. Что тут скажешь? Только толкавшийся в животе будущий сын держал ее еще рядом с Алексеем. Помня свое детство без отца, она не хотела, чтобы ее ребенок испытал то же самое. Это уже потом Настя задаст ей вопрос, на который Маша не найдет, что ответить.
— Разве у нас плохое детство было?
Нет. «Точно, нет» — думала потом уже Маша. Хорошее. Замечательное детство. Наполненное любовью мам с двух сторон, которые не делили их никогда «моя-не моя». Если кто-то покупал колготки или платьице дочке, то брали сразу два. То же самое было с конфетами и всем остальным. Вера с Зиной понимали, что выжить в одиночку, поднимая ребенка, очень сложно, а вдвоем они вполне справляются. Оставшаяся вдовой Вера, потерявшая мужа в результате аварии на заводе и Зина, которая пробыла женой всего пару месяцев, пока ее муж не удалился гордо в закат, устраивать свою «личную» жизнь с новой «любовью». Обе женщины смотрели друг на друга и понимали, что «сломаться» не имеют права. Ради детей, ради друг друга. Пока они вместе — справятся. И, глядя на своих девочек, которые носились по двору, играя, закапывая «секретики», варя обеды куклам, они старались сделать все, чтобы дети росли счастливыми. Им это удалось.
И, когда не стало Веры, Зина обняла на кладбище Настю, и прижав к себе, сказала:
— Не плачь, доченька, ты не одна! Мама всегда будет рядом, и мы с Машкой тоже. Ну, да ты это и так знаешь…
Веры не стало мгновенно… Оторвался тромб, когда она гуляла с детьми в садике. Даже напарница не сразу заметила неладное. Когда Насте сообщили, она потеряла сознание прямо в коридоре суда, где была в тот момент.
Настя, отвернувшись от страшной ямы, ревела, прижавшись к Зине, до икоты. Избавлялась от всей той боли, которая разом обрушилась на ее такой привычный мирок. В один день, мгновенно, рухнула та стена, на которую она опиралась все это время и только Зина с Машей оставались теми кирпичиками, которые устояли, на которые только и могла опереться она сейчас.
Но, через пару месяцев, как не стало мамы, и в жизни Насти тоже наметились перемены. Как будто мама, приглядывая за дочкой, решила, что той достаточно быть одной. Настя познакомилась с будущим мужем. Переходя дорогу возле дома, она поскользнулась на льду, который, присыпанный снегом, был совершенно незаметен, и улетела прямо под колеса грузовой «Газели». К счастью, водитель успел затормозить каким-то чудом, хоть и не сразу понял, что наезда не было. Выскочивший из машины невысокий паренек деловито помог ей подняться, попутно ощупав руки и ноги на предмет переломов и только потом, выдохнув и, немного уняв дрожь в руках и коленках, спросил:
— Девушка, вы в порядке? – и следом, сам похоже от себя не ожидая, выпалил, — А вы замужем?
— Нет! – Настя сердито глянула на водителя, пытаясь сообразить, что теперь делать с новым пальто, которое мама купила ей как раз перед уходом, и, которое она даже надеть не успела ни разу до этого дня. Почти полгода Вера экономила на всем, чтобы купить дочери это пальто. Светло-бежевое, дорогое, оно было в Настином гардеробе первой вещью, про которую мама сказала:
— Встречают, дочь по одежке. Как это не печально. Ума у тебя хоть отбавляй, но его пока покажешь… Значит, пора заняться и одежкой. Будешь у меня и модная, и красивая!
— Мамочка, а давай лучше ты у нас будешь модная и красивая? – Настя обняла мать.
— А я и так красивая! Обидеть хочешь? – шутливо нахмурилась Вера. – Да и куда мне такая красота? Моя ребятня живо сделает из такого роскошного пальто фуфайку на каждый день! – рассмеялась Вера.
И вот сейчас, Настя разглядывала потеки и пятна на этом прекрасном пальто, последнем подарке мамы ей, понимая, что возможно, даже химчистка будет бессильна против того, что намешано в грязном снегу на дороге.
— А раз, нет, то я обязан теперь на вас жениться!
В серых глазах парня прыгали веселые искорки и Настя невольно замерла, разглядывая его. Он был совершенно несимпатичный. Ничего из того, что можно было назвать красивым в его облике не было. Немного асимметричное лицо, торчащие уши, но все это, вместе с широкой улыбкой складывалось в совершенно обаятельный образ, который почему-то казался ей до боли знакомым, как будто они уже не раз встречались и знали друг друга.
— Можно, я помогу вам? Я ведь виноват. Здесь рядом есть очень хорошая химчистка. Я туда мамину куртку сдавал не раз. У нее собака, которая страшно любит ставить лапы на плечи. Как не пытались отучить – никак. Любовь у нее такая к маме. Так после этой химчистки каждый раз куртка – как новая. Можно я вас туда отвезу?
Настя внимательно посмотрела на него и согласилась:
— А, давайте! Жалко! Пальто новое… Было… — на глаза Насти навернулись слезы.
— Ой, только не плачьте! Сейчас все сделаем! – парень засуетился, подсаживая Настю в кабину.
Так они познакомились Андреем.
Тетушки, бессменно дежурившие возле подъезда, только фыркнули, когда Настя в свадебном платье, под руку с Андреем вышла во двор, сияя улыбкой, в свой самый счастливый день.
— Ты глянь, Зой! – шепнула Лида подруге. – Это же надо было так постараться и разыскать такого… Прям под стать!
— Не говори! Представляешь, какие дети пойдут…
Они примолкли, когда Маша, проходя мимо, осторожно ступая, чтобы не споткнуться ненароком, сердито глянула на них, услышав последние слова. Она промолчала, не желая портить праздник подруги скандалом, но сердито засопела.
— Ты чего, дочь? – Зина взяла Машу под локоть. – Плохо?
— Нет, все хорошо, мам. И как языки у них еще язвами не пошли?! Целыми днями чешут их.
— Не обращай внимания. Если у человека своей жизни не хватает, он про чужую любит посплетничать. А что они?
— Ничего! Будут у Насти самые красивые дети! Вот посмотрим!
Как ни странно, но «пророчество» Маши сбылось. Даже акушерка, принимая Настину Аленку, удивленно глянула на мать.
— Вот те раз! Вытворяет природа!
— Что? Что там? – перепугано напряглась Настя.
— Ты посмотри, какую красавицу ты родила! Я малышей здесь уже видала-перевидала. Вот посмотришь, твоя девочка очень красивой будет.
Настя разглядывала красное сморщенное личико и понимала, что какая бы не выросла ее дочка, она будет, конечно, для них с Андреем, самой красивой.
— И самой счастливой! – прошептала Настя. – Главное, счастливой, Господи!
Аленка подрастала и становилось понятно, что все то, что было хорошего в родителях, бабушках — ей досталось в полной мере. И красивые глаза отца, и аккуратные уши мамы и даже бабушкин замечательный нос. Так бывает, когда ребенок вдруг берет только самые лучшие черты от всей родни и получается просто произведение искусства. Иногда Аленку даже принимали за дочку Маши, если они выбирались куда-то все вместе. Настя не обижалась, посмеиваясь:
— Если будешь такая же красивая, как тетя Маша, меньше придется тратить на косметику потом.
Тогда, в роддоме, разглядывая дочку, Настя неожиданно вспомнила тот день, когда сидела в холле областной больницы, сжав руки и ожидая новостей от врачей о состоянии подруги. Как мало надо для горя и как много для счастья…
Продолжение уже опубликовано на нашей странице