Ура! Папка приехал! Папа, папка! Ты же нас не бросишь? Папочка, миленький, ты только не оставляй нас тут! Баба Надя сказала, если ты нас не заберешь, то она нас в детский дом сдаст! Она старенькая совсем, ей нас не отдадут, на тебя одна надежда! Мы с Мишкой тебя слушаться будем, честно- честно! И едим мы совсем мало, можем на одной картохе сидеть, ты только забери нас, не отдавай в этот детский дом! — Маленькая Ирочка, девочка 9- ти лет тараторила без умолку, говоря явно не своими словами, настолько они были взрослые, слова эти, что Иван, взрослый мужчина, сглотнул комок, внезапно появившийся в горле, и отвернулся на секунду, чтобы смахнуть слезы, так некстати появившиеся в уголках глаз.
Прижав дочку к себе, уткнувшись в её макушку, так сладко пахнущую, такую родную, милую, вдохнув этот незабываемый детский запах, Ваня вновь почувствовал, что ему, взрослому мужику, так хочется сейчас заплакать, так хочется прижаться к мамкиному плечу, поплакаться, пожаловаться на эту нелёгкую, взрослую жизнь, попросить совета, поддержки, помощи… Снова вдохнув такой родной и знакомый запах, Ваня зажмурился, а когда открыл глаза, то сразу наткнулся на колючий, ершистый взгляд, такой не по детски взрослый и серьёзный.
-Миша, а ты что там спрятался? А ну-ка, иди к папке! — Ваня снова сглотнул слюну, и натянуто улыбнулся.
Ребёнок замер в нерешительности, во все глаза смотря на мужчину. Робкая улыбка озарила его детское личико, но тут же потухла.
— Мишка, ну ты чего? Это же я, твой папка! Не узнал? Ну же, сын! Беги скорее!
-Мишка, давай к нам! Ирочка улыбалась, и звала брата.
Миша сделал первый робкий шаг, следом второй, а потом со всех ног бросился бежать к отцу, на ходу вытирая непрошеные слезы.
— Папка, родной, ты только не отдавай меня! Я очень- очень тебя люблю! Бабка Надька сказала, что я не твой, что ты меня не любишь, что я тебе не нужен совсем, что ты только Ирку заберешь, а меня в детдом отдадут! Она злая, плохая, я ей не верю! Ты же меня не бросишь, папка?
— Мишка, глупенький! Ну какой же ты не мой? Ты самый настоящий мой! У тебя и фамилия моя, и отчество! И уши, уши-то посмотри! Мои уши, Селиверстовские! Как же я могу тебя кому-то отдать! Мы вместе домой поедем, к тёте Даше. Она знаешь, какая хорошая?
— Ага, а бабка Надька сказала, что Дашка твоя- ведьма настоящая, что это из-за неё ты мамку бросил, и нас вместе с ней! Что колдовка она, эта Дашка, тебя околдовала, и стал ты, как чурка с глазами…
— Мишка, тихо! Ты что говоришь то? Замолчи, нельзя такое папке говорить! — это Ирочка шикает на брата, старается говорить тихо, но в той тишине, что стоит на улице, её шепот- словно самый громкий крик, так хорошо всё слышно.
Ваня улыбается, и прижимает к себе детей. Милые, любимые, родные! Простите ли вы меня, что так долго не ехал к вам? Поймете ли вы меня? Смогу ли я сам себя понять? Спасибо Даше, образумила, на путь истинный наставила, на нужную дорогу путь показала, не дала заплутать среди злобы людской да сплетен.
-Шутит баба Надя, Мишаня, шутит. Не ведьма Дашенька, а волшебница, самая настоящая! Добрая, милая, нежная! Да что я тебе рассказываю! Скоро сам всё увидишь!
Баба Надя стоит на крыльце и жуёт губу. Ваня подтолкнул детей, мол идите, собирайтесь, скоро домой поедем. Ребятишки нехотя отлипли от отца, и побежали в избу, на секунду остановившись возле крыльца, чтобы показать бабке язык, мол приехал папка- то, а ты говорила! Бабка было замахнулась на Мишку, хотела дать ему подзатыльник, да осеклась, увидев Ванькин взгляд.
-Явился? Я уж думала, что не приедешь, придется сдавать их, сиротинушек. Я-то старая уже, не выдюжу их, одна имЯ дорога, в детский дом. А ты тоже, тюха- тютюха! Нешто обоих заберешь? Ладно Ирка, та твоя, а малец- то нагуляный, на кой он тебе сдался? Пусть бы забирали его, государство воспитат, ему кака разница, одним больше, одним меньше!
-Оба мои, баба Надя. Оба родные.
-Ох, Ванька, как был ты полоротый, таким и остался. Полька- то мне хоть и внучка родная, а така оторва, прости господи! Я ить сразу знала , что Минька не твой сын, да ить она запретила сказывать, молчать велела! А тут правда сама открылась, не моя вина, не будут люди меня виноватить. Ирку- то забирай, а этого байстрюка сдал бы ты от греха подальше, зачем оно тебе надо?
-Сам разберусь, баб Надь. Как бабка моя говорила- чей бы бычок не скакал, а теленочек все равно наш. Я его столько лет воспитывал, любил, не могу я от него сейчас отказаться.
-Смотри, Ванька, как бы не пожалел опосля, а то оно как быват-то? сгоряча решил, не обдумав, а потом, когда времечко свободное выдалось, на думы его как пустишь, так таки мысли одолевают, что хоть тот час вешайся иди! Не пожалей потом, а то сердчишку детскому вдвое хуже будет, когда думы думать станешь.
-Все я уже обдумал, все решил! Спасибо вам за все, бабушка!
***
Ваня, а что для тебя изменилось? Почему ты слушаешь чужих людей, а не себя? Да даже если этот мальчик и не твой сын, ты что, вот так просто откажешься от него? Ты его 6 лет воспитывал, любил, заботится о нём, а теперь что? Вот так просто откажешься? Только потому, что кто- то сплетни распустил, что он не твой?
-Не сплетни это, Даша. Он и правда не мой. Я и раньше догадывался, а когда Полинка сказала, что не мой Мишка, совсем убедился.
-Дурак ты, Ванька! Мало того, что ребенок мать потерял, так еще и отец от него добровольно отказывается! Да что же вы за народ- то такой- мужики! Иные заведомо чужих детей, незнакомых, воспитывают, как своих, а ты от сына родного просто так отказываешься! Давай с тобой в ромашку поиграем, мой, не мой! Тьфу, аж противно! А если со мной не дай бог что случится, ты про него так же сомневаться будешь? -Даша рукой коснулась едва заметного живота, и вопросительно уставилась на Ваню.
-Даша, не сочиняй! В тебе я уверен, а там…
-А что там, Ваня? 4 года воспитывал, уверен был, любил, заботился. Потом еще 2 года алименты слал, тоже любил. При встрече целовал, обнимал, а потом враз обрезало? Странная любовь у тебя, Ваня. Сегодня люблю, а завтра что? Не подходи ко мне?
-Да я вот что подумал, Даша! Тест надо сделать, чтобы уже не мучиться, чтобы знать наверняка, мой он, или нет.
-Тест? Так ты сразу и мне тест сделай, а то может и со мной у тебя так просто, понарошку? Что это за тест такой, который любовь показывает? ты же в Мишке души не чаял! Только и слышно было- сын, сынок, наследник. так что изменилось, Ваня? Ну сделаешь ты этот тест, а дальше что? Если он твой, так что, как по взмаху волшебной палочки любовь твоя к нему вернется или что? А может усилится она, любовь эта? А если и правда не твой, тогда что? Вычеркнешь его из своей жизни? В детдом сдашь? А как жить то ты потом будешь, Ваня? Вот мол, был у меня сын, целых 6 лет его любил, сильно любил, души в нем не чаял, а потом вот, сразу разлюбил, как узнал, что не сын он мне!
-Даша, а как же я его любить смогу, если буду знать, что чужой он мне? Как жить мне дальше, Даша?
-А ты тогда сразу во всех сомневайся. И на старшую тест сделай, и на младшего, и на моего, еще нерожденного, чтобы уж наверняка. Вот что я тебе скажу. если забирать детей- так сразу обоих. Вырастим, воспитаем. А если с таким подходом- то никого не надо забирать, чтобы потом не судиться и не рядиться, где мой, а где чужой.
Долго Ваня думал над словами Даши, своей новой жены. Долго возмущался, матерился в душе. Ну надо же, много бы она понимала, советчица тоже мне. Вот как поступить, когда родная бабка жены бывшей подтверждает, что младший ребенок от другого рожден? Никому не хочется чужое дитя воспитывать, а Ванька и так лопух знатный, 6 лет чужого мальца на себе тянул, и фамилию, и отчество свое ему дал, поди-ка сейчас, оспорь все это!
А ведь такая любовь у них с Полиной была, такая любовь! Поженились, а через несколько месяцев уже и Ирочка родилась. в поселке работы мало, а та, что есть, так платят там такие гроши, что и работать стыдно. Подрядился тогда Ванечка вахтами работать. На 3 месяца из отчего дома уезжал, потом месяц дома, и снова вдали от семьи нес трудовую вахту. Поначалу чувствовал, что любят и ждут его дома, так трепетно и нежно встречала его Полина, что аж мурашки по коже шли от этих встреч, а потом, со временем, как то суше стали эти встречи, уже и не так радостно, не так страстно.
Через несколько лет,уже после того, как на вахту Ваня уехал, как бы между делом сообщила Полинка, что беременна, мол рано еще, к доктору пойду, проблему решать надо. Ванька тогда договорился, раньше срока с вахты уехал,только бы успеть жену от глупости уберечь. успел. Мишка родился. Смешной такой, лапоухий, темненький такой, и в кого уродился? в соседа, что-ли? Вон он какой, смуглый, курчавый. Они то с Полей оба светлые, и Иришка такая же. Еще тогда червь сомнения закрался в душу Ивану, да отбросил он мысли эти, мол что за глупости, мой сын, и все тут.
Мой, не мой, а в одну такую межвахту, когда решил он сюрприз жене сделать, да раньше на несколько дней приехал, так и застал жену в своем доме в постели с соседом. Мишка и Иришкой у бабки Полиной были в соседней деревне, а она вот так мужа ждала, в соседских объятиях.
Тюфяк Ванька и есть. Другой бы перья соседу начистил, да фэйс разукрасил, а этот молчком вышел, да пешком к бабке отправился, к детям. Поля сначала еще вслед ему кричала, что это не то, что он подумал, а потом начала орать, что Мишка- не его. Ванька это все мимо ушей пропустил- мало ли чего баба в гневе скажет?
Развелись, на алименты она подала, а Ванька платил. как положено, да еще и сверх положенного давал немало. Любил он детей, что Ирочку, что Мишутку. Бабка Надька иной раз затевала разговор, мол не твой Мишутка, что ты как осел, ей богу, хоть и внучка она мне, а тебя жалко. А Ваньке хоть бы что, мой, и все тут.
Поля с соседом стала жить, любовь у них. Она с соседом куролесит, а дети у прабабки получается, у бабки Нади Полинкиной. Сама- то Полинка сирота, родители где-то в экспедиции погибли, не то геологи, не то еще кто, уехали, и не вернулись. Так Поля с бабкой и воспитывалась. Сама у бабки росла, и своих детей ей же сплавила.
Ваня тоже женился, и вроде все хорошо у них, что у него, что у Поли, а дети сироты при живых родителях. Приедут оба, хвостом махнут, подарочки привезут, и убегают, снова бросают ребятишек, как котят бездомных.
Так бы и жили, да вот беда. Поля со своим этим новым, сосед который, поехала куда- то на мотоцикле, выпивши они были. Говорят, что вроде Поля за рулем была, да только как? Не умела она водить. Хотя, какая теперь уж разница, умела, не умела, да только не вернуть их обоих, из под фуры говорят по кусочкам доставали.
Ванька на похоронах был, так ему бабка Надька подтвердила, глаза открыла, что и правда, не его сын Мишка-то, чужой он. Ванька с тех пор в себе замкнулся, совсем сник. Своим считал этого мальчишку, а тут вон какие новости. Решил так: Иришку заберет, а Мишка ему не нужен. У этого соседа тоже небось родня есть, вот и пусть забирают пацана.
Ванька-то решил, да только Даша, новая жена Ванькина по другому решила. Такую взбучку ему устроила, такого разгону дала, что быстренько он в себя пришел, да к детям поехал. А то и правда не по людски, когда дети родные у прабабки старой ютятся, а он тут глупости себе надумал.
А и правда, мой не мой, какая разница? То, что не мой, это еще доказать надо. Вот кому надо, те пусть и доказывают, а у Ваньки свидетельство о рождении есть, где черным по зеленому написано, что он, Ванька Селиверстов, приходится отцом Селиверстову Михаилу Иванычу. Вот так-то!
Правильно бабка Ванькина говорила- чей бы бычок не скакал, а теленочек все равно наш! Ох и хороший теленочек получился! Добрый, ласковый, отзывчивый. Поначалу дичился Дашки, боялся, а вдруг да и правда ведьма она, а потом ничего, отошел, ластится к ней стал, живот наглаживает, с сестричкой маленькой разговаривает, что в животе сидит, даже Иринка иной раз ревновать начинает, мол мама Даша Мишку больше любит.
А у мамы Даши сердце большое, его на всех хватит. И на Ваньку, и на Ирочку с Мишей, и на Катю, что пока в животике сидит. А ведь тоже всякое говорили про Дарью, и пальцем у виска крутили, мол дурная она и есть, чужих детей привечать. Только Даша и разговаривать ни с кем не стала, махом рты всем закрыла, еще чего, сплетни плести вздумали! своими делами занимайтесь, у всех скелеты в шкафу запрятаны, а ну как их все сейчас наружу вытащить, что тогда станется?
Дарья хоть и молодая, да с виду спокойная, а связываться с ней желающих мало. Так отбреет, мало не покажется. Поохали люди, поахали, а там и поинтереснее происшествие случилось, переключились люди.
И ничего, живут ведь и Ваня с Дашей, и дети с ними. Ни разу больше не заикнулся Ваня, что не его сын Мишка. Может иной раз и подумает, да только вслух не говорит. Сильно он сына любит, а и сын в этой любви не отстает. Только и слышно, папка то, да папка се.
А вы говорите- чужой! Иной раз и чужой роднее рОдного бывает, вот так то!
Спасибо за внимание. С вами как всегда, Язва Алтайская.