Мария пласталась в доме, до блеска отмывая окна – ждала мужа с вахты. Андрея уже три месяца дома не было.
Запекалась в духовке курица с картошкой, аппетитный аромат витал в доме.
В окно увидела силуэт и перестала намывать стёкла.
— Ну здравствуй хозяюшка, — вошел в дом гость.
Женщина напряглась и поджала губы.
— Что замолчала, мужа ждешь? – стоял в дверях тот, которого ненавидеть стала. Это старший брат мужа, Савка. — Приедет значит. Ишь кака чистота в избе и едой пахнет.
— Чего пришёл. Тебя в этот дом не звали. Пошёл вон, я видеть тебя не могу.
Мужчина, улыбаясь, мял кепку в руках и переступал с ноги на ногу:
— Начнёшь рассказывать про тот случай в бане мужу, сама знаешь, что будет в ответ, Машка.
— Пошел вон говорю, — сверкнули злостью глаза женщины. — Не был бы ты братом Андрюшкиным, давно бы про тебя рассказала.
Гость усмехнулся, ощупывая липким взглядом фигурку женщины. Провел по своим губам кончиком языка и глаза его превратились в щёлочки.
— Чего зверем смотришь, обязана ты мне. Это ведь я вас познакомил. И на свадьбу вашу я денег дал.
— Тебе всё выплачено давно. Убирайся!
Женщина спрыгнула с окна как кошка. Чёрная коса хлестнула ее по спине, и она вылила на гостя таз с водой.
— С ума сошла! – завизжал тот. — Ну ты у меня! Стерва!
Он громко хлопнул дверью и был таков.
**
Андрей приехал на машине уставший, посмотрел на жену холодно и выдавил улыбку:
— Ждала хоть?
— Очень! Очень ждала! – стояла на крыльце жена и улыбалась, и глаза ее светились нежностью, а тело под его взглядом таяло. — Андрюша мой…
Она метнулась с крыльца и в два шага уже оказалась рядом, обхватила его шею белыми руками и прижалась, гибкая, горячая.
— Машка.
Андрей позволил себя обнять и глаза закрыл на миг.
Забыться. Будто не было ничего. Будто ничего он не знает. Эх, если бы. Вот так и позволяют мужики, этим бабам, крутить собой, а потом плачут, чужих детей растят и пьют с горя, выброшенные на улицу.
Он положил ладонь руки ей прямо на лоб и оттолкнул:
— Да отстань ты, чего льнёшь. Говори правду, что было тут.
— А что было?
Мария остановилась на шаг от мужа. Вся нежность ее вдруг испарилась.
— Ты про что, Андрюш.
— Не прикидывайся. Прекрасно знаешь.
— Нет не знаю, говори.
Андрей зубы стиснул и вынул из кармана телефон, полистал в нем. Протянул ей, в телефоне снимок. Похолодев, Мария приблизила телефон к глазам, но уже поняла, что там, уже почувствовала, что не будет сейчас ни обеда, ни объятий…
— Андрей, — подняла она полные слез глаза на мужа. — Я тебе клянусь, ничего не было.
— Пошла вон, — вскрикнул тот, что дороже жизни. — Ненавижу! Я ради тебя, дура! На Северах пашу! Как вол, чтобы… А ты….
Голос его сорвался:
— Лучше беги прочь, пока не пришиб.
Впервые она видела мужа таким. Таким чужим и безразличным, злым.
— Ан… Андрей.
Но видела, кулаки сжал. Дальше лучше не вести бесед, да и всё равно не поверит.
Она не стала бежать в дом, фиг с ним, с вещами, шмотками. Это всё тлен, она уже потеряла самое ценное в своей жизни. Поэтому побежала прямо в лес, в калошах, в легком платьице, сдерживая рыдания, а оказавшись глубоко в лесу, опустилась прямо на мох и разревелась навзрыд.
**
Андрей словно окаменевший, высоко подняв голову, прошел в дом. Медленно сложил сумки у двери, прошел в кухню.
Чистота в избе, на столе… Царское блюдо, жареная курица, как он любит, салат любимый, пироги с грибами. На холодильнике висит их фотокарточка свадебная, его изображение «зацеловано» следами помады.
Комок к горлу подступил.
«Врёт, всё врёт. Она просто тв**ь, не верю больше.»
Он опустился на табурет и посмотрел на зацелованный фотоснимок. Жизнь кончена.
**
— Не вернусь домой, папка, — принялась рыдать Маша, когда оказалась у отца дома.
Пешком через лес прошла два десятка километров, чтобы вернуться на родную землю, в отчий дом.
Что эти километры, она не заметила их даже, так страдала ее душа, так кровоточила внутри рана.
— Говори, что у вас. Поругались?
— Нет, — мотнула головой. — Я больше не нужна там. Папка… Я в город уеду поступать, тут не останусь. Там работу найду.
Отец помолчал, потом вздохнул тяжко:
— Эх ты, дочка… Андрей ж хороший парень. Редко таких встретишь, ты обожди прибежит.
— Не надо пап. Я пожила семейной жизнью и хватит. У меня вон ты есть. Как в городе устроюсь, тебя заберу.
— Да не поеду я никуда. Пойду Маня, растоплю баню, смотрю вся во мху и комарах ты пришла, ноги ободраны у тебя.
— Да это я через лес шла…
**
Савка, старший брат Андрея, подкараулил ее, не иначе. Она к реке подошла, а что сзади медленно машина едет, по ее пятам, не обратила внимания.
Да и кого тут бояться, в деревне то. Все свои кругом, а если приезжие, то не хулиганят. Поэтому он застал ее врасплох, когда напал прямо на берегу.
— Пошли, поговорить надо! – схватил он ее грубо за косу и к машине потащил.
— Чего надо?!
Он ее в машину втолкнул, сам рядом сел и схватил так, чтобы не могла убежать.
— Тебя проучить. Слишком наглая.
…Что правда, то правда. Савелий сам ее увидел в клубе и лез познакомиться, но получил отворот поворот. Знала она, что он женатый, отшила напрочь и посмеялась еще.
А потом вдруг опять в клубе увидела, только не одного, а с братом.
Про Андрея услышала от подруг, что молод он и неженат. Тот и сам не спускал глаз с нее, подошел, пригласил на танец. А после танца сбежали вдвоем из клуба, прошлись по деревне, поговорили, пообщались.
Так и женились, потому что расстаться не могли, друг от друга оторваться.
Было ли у нее время подумать, что вот так, Савка, задумал подобраться к ней ближе?
…Он выпихнул ее из машины, и она оказалась на земле. В глазах ее темнело.
— Дура. Вот дура то. Ненормальная! – бормотал Савка.
Она услышала, как машина умчалась, а она нашла в себе остатки сил и побрела домой.
— Папка…
**
О том, что жена в больнице, Андрей узнал от соседки. Та прибежала, рассказывала:
— Пришла говорят, к отцу кое-как и упала там же, у ворот. А где была, что произошло, молчит.
Андрей слышал стрекотню соседки вполуха и собирал грязную посуду в таз.
Теперь мыть посуду, впрочем, и готовить тоже, приходилось самому.
— Мне всё равно, что там с ней. Мы на развод подали.
Женщина перестала болтать и посмотрела на него огромными удивленными глазами:
— Да ты что? Чего это?
— А ничего. Не нужна такая жена.
— Какая?
Соседка, тетя Клава, смотрела на него как на идиота:
— Ты чего это, парень, брось. Машка же хорошая у тебя. Всё тебя ждала, каждый день прибегала ко мне, плакалась что скучает. Я учила ее, как вкуснее тесто делать, она всё для тебя… Зря ты так.
— Да не в хозяйстве дело. Хочет гулять, пусть гуляет.
Клавдия изменилась в лице:
— Да ты что, рехнулся что ли, Андрюшка? Где хоть она гуляла то, всё время дома, со скотиной пласталась. А в свободное время ко мне бежала, да она мне, как дочь стала, за этот год, да я за нее ручаюсь, не гуляла она и не загуляет от тебя! Тебя, тебя любит!
— Да все они так говорят, — отмахнулся мужчина.
— Нет не все!
Женщина строго смотрела на Андрея.
— Я вот что тебе скажу, потеряешь ее, жалеть будешь. Я очень на тебя зла, Андрюша. Думала, ты положительный парень.
Поплевав, женщина ушла, сердито хлопнув дверью, а Андрей отошел к окну, уперся рукой о косяк и мрачно посмотрел в окно.
«А не могу без нее. Везде Машку вижу. Всё кажется, что зайдет в дом. Но как жить то с ней, зная, что изменяет, пока я на вахте, а она смотрит потом бесстыжими своими глазами и врёт прямо в лицо.»
…Савелий пришел к нему поздно вечером, пьяный.
— Андрюшка, у тебя поживу. Моя меня выгнала. Есть что, наливай.
Андрей сел за стол тоже, придвинул брату тарелку с нарезкой.
Машкины огурцы, прошлогодние еще. Так долго они у нее стоят и до чего вкусные.
Андрей встал вдруг и взяв тарелку с огурцами, вывалил в мусорное ведро. Нашел в холодильнике шмат сала, порезал его крупными кусками, сел за стол, выдохнув из себя раздражение.
Аж трясти начало, от воспоминаний о жене. Ничего, забудется.
…Савелий немного посидел еще, а потом совсем разомлел. И всхрапнув пару раз, поднял голову:
— Бро, не переживай ты так, я за тебя отомстил, Машке. Хех, Маша… Три рубля и ваша.
Андрей тоже поднял глаза на брата, посмотрел непонимающе:
— В-смысле ты отомстил?
— А поймал ее там, в ее деревне вчера. И хорошенько поговорил, чтобы знала, как надо вести себя с мужчинами.
Андрей поменялся в лице.
— Что ты ей сделал?
Савелий зло посмотрел и заплетающимся языком, промямлил:
— Ну а чего она, нервы всем мотает, тебе, мне?
— Тебе она что сделала?
Савелий захрапел, Андрей вскочил из-за стола, схватил за шкирку и потряс брата:
— Тебе говорю, чего сделала?!
— Она… Она отшила меня. Я к ней и так, и сяк. Красивая она очень, баба, но она моя, понимаешь? Я ее первый увидел тогда. Она не подходит тебе, братка. Ты молодой, другую еще найдешь. А ее мне оставь, играться.
***
Андрей спрыгнул с мотоцикла и пошел к тестю в дом стучать. Тот вышел недовольный, крикнул:
— Кто там?
— Это я Андрей.
Тесть, Ефим, помолчал и крикнул:
— Если нервы мотать Марье, то не дам, уходи лучше. Не то знаешь меня, не посмотрю, что родственником считал.
— Мне поговорить надо с ней. Сейчас же.
Дверь открылась, и Андрей отшатнулся: тесть-охотник не с пустыми руками вышел то.
Плевать.
— Отец, уйди, отец, — вскипели слезы в глазах Андрея.
— Папа…
Из-за спины отца показалась Марья. Бледная как тень, с впавшими глазами, губы белые, дрожат. Свою руку, перевязанную бинтом на запястье, она положила на плечо отца.
— Я поговорю с ним, иди в дом.
Ефим гневно посмотрел на зятя:
— Обидишь чем – убью.
— Иди, папа.
Девушка подошла к мужу мелкими шажками.
— Ты че уехала из больницы? Я тебя там искал.
— Тебя не спросила.
Глаза Марьи смотрели злостью, хоть в них и стояли слезы.
— Расскажи, что было, только правду, — потребовал Андрей. И поглядел на руку жены, забинтованную много раз.
— Себя зачем увечишь?
Мария посмотрела на дверь дома отца и зашмыгав носом, пошла за ворота.
— Потому что твой брат, Савка, приставал ко мне. А вчера… В машине…
Она расплакалась, Андрей терпеливо ждал, что дальше расскажет и кулаки сжал.
— Он приставал ко мне, постоянно. Проходу мне не давал, — сбивчиво принялась плакать девушка. — Мне пришлось нож вытащить, хорошо был с собой, хотела по грибы сходить… А что мне оставалось делать, Андрей, он даже не церемонился, отстал только когда увидел кровь.
— Вот урод. А мне врал… А что там было, в бане, расскажи.
Девушка опять всхлипнула:
— Не было ничего, просто фото… Да я просто баню затопила, пошла мыться… Да, ты мне все равно не поверишь… Он, он всё время говорил, что ты не поверишь мне, а он – брат…
— Рассказывай!
— Он, наверное, подговорил Витьку, или что там задумал, я не знаю, а только ворвались тогда прямо в баню, один просто за руку схватил, второй давай вспышкой щёлкать. Фотографировал видать. А я что, тазиком огрела Витьку, из ковша кипятком еще… Он и убежал… Не веришь, спроси у него, а еще рубаху с него сыми, да увидишь какой ожог… Твой брат, Андрей, просто мерзавец. Если бы я знала, что он превратит мою жизнь в ад… То ни за что на свете не подошла бы к тебе. Да пропадите пропадом, оба.
Девушка перестала плакать и посмотрела грозно:
— Я все тебе рассказала, теперь убирайся.
Андрей опустил голову, сцепив зубы. Судорогой свело его челюсть от злости.
Когда Мария проходила мимо, он крепко схватил ее за локоть рукой.
— Пусти.
— Не отпущу.
— Пусти сказала, гад, ненавижу тебя!
фото: фотобанк
Ему было всё равно, что она злится, и размахивает руками, царапая его словно кошка. Он просто обхватил ее за тонкий стан, за талию и повалился на колени.
Она закрыла лицо ладонью и расплакалась.
…Ефим вышел на крыльцо и посмотрел за ворота.
Они стояли за воротами оба, дочь и зять. Ефим цыкнул языком и головой покачал.
**
Савелий прибежал к дому брата как проснулся, встал из канавы, отряхнул с головы грязь и пошел.
Вздыхал и злился.
— Не надо было вчера у него пить. Наговорил всякого, ещё и получил в жбан. Из за кого?! На родного брата, руку поднял! И вообще, на кой ляд я к нему попёрся? Всё из-за этой проклятой бабы… Ну я ему сейчас, молокососу…
Подходя к дому, увидел, как стоит с вещами у ворот Мария. У ней рука перевязана.
Вот чертовка. Себя порезала значит, чтобы он не тронул. Савка вспомнил об этом и сплюнул: хорошо вовремя ее из машины вытолкнул и уехал, а то бы ещё его приплели, в эту нехорошую историю. Жаль только, задуманное, ради чего ехал, не получилось сделать.
Ах, девка, всю душу вымотала, стоит, смотрит на него, нагло… глазами зыркает.
Жаль, несговорчивой оказалась.
Пока Савелий дохромал до дома брата, Андрей вышел из дома на крыльцо. Тоже с сумками-вещами.
Савелий подошел к воротам и рухнул, голову подставив, мол бей. Но Андрей смотрел мимо, будто не замечал.
— Вы куда, Андрюх?
Выпитое вчера еще бурлило в крови Савки, придавая отваги.
— Не твое дело, — ответила вместо мужа Марья. – Еще раз подойдешь ко мне…
— Еще раз подойдешь к ней, убью, — перебил жену Андрей.
— Андрюх, ты чё. Из-за какой-то бабы… Да ладно брат… Мы ж с детства вместе, я тебе вместо отца… Я вам вон, свадьбу сделал… Я дом родителей тебе уступил.
— Да подавись, не надо, оформляй на себя.
Вся хмель вышла из головы Савелия, он поднялся и уцепился за забор.
— Да ты чего, братан, ну хочешь извинюсь. Ну прости меня Машка, да пошутил я. Не знал, что так получится. А ты чё, всерьез приняла что ли. Я тебя только припугнуть хотел… А то ты дерзишь вечно.
Андрей дёрнулся к нему, Мария обхватила его руку, сжатую в кулак:
— Не надо! – закричала она. И сумку бросила. — Иначе я уйду, слышишь!
Андрей изо всех сил постарался сдержаться и повернувшись, нежно обнял жену, положив руку на плечо и словно укрывая собой. От своего брата.
— Пойдем, Маша. На автобус опоздаем.
…Савелий посмотрел им вслед. Идут, с сумками, обнявшись.
— Братка, — хрипло крикнул он вслед, но реакции не увидел.
Ну дураки же. Молодёжь. Надо же, ушли. Ну ничего, это все гордость напоказ, это все лирика. Прискачут потом вдвоём обратно, как ни в чем ни-бывало, сами захотят с ним общаться.
Жизнь ведь, она такая штука, то кушать хочется, то жить богато. А родственные связи не порвать.
Так, уговаривая себя и вздыхая, Савка прошел в дом брата и залег в кровать спать.
…А Андрей увозил жену из деревни и не смотрел назад. Ему кроме его Машки, больше ничего не надо, ни дом, ни брат, да нет у него больше брата.
Мария нежно посмотрела на мужа и улыбнулась.
Договорились никогда не вспоминать происшедшее, стереть из жизни Савку.
«Я прощаю тебя потому что люблю. Да ты ведь не виноват, мой Андрюша, что у тебя такой вероломный брат. Рука вот болит, зато на сердце боль прошла. Всё заживёт, все наладится, главное он, рядом».