-Ольга Сергеевна…Ольга Сергеевна
Оля вынырнула из забытья, оглянулась несмело. Встала поправив платье
-Да это я
-Павел Павлович вас зовёт. Идите, доктор разрешил
-Что? Как? Какая ольга Сергеевна? Почему зовёт?- маленькая, кругленькая женщина, скорее бабушка, вся сдобная, как колобочек, подскочила на своих мягких ножках и выпучив глаза ругалась на медсестру.
Ольгу она даже не удостоила взглядом.
-Женщина успокойтесь.
-Я жена! Я жена! Я законная жена, вы что? Я пойду к главврачу! Толик, Люда вы что сидите?
-Женщина, тише, я сейчас вызову охрану
-Мам, ну правда, ну что ты, успокойся.
Мужчина и женщина, сидящие здесь же, подошли к сдобной бабушке и приняли её успокаивать
Та которую назвали Ольгой Сергеевной, как тень проскользнула в двери палаты.
Она несмело посмотрела на врача, тот прикрыл глаза, что видимо означало разрешение подойти.
-Оля, — прошелестел высохший, как мумия, пронеслось в голове у женщины, больной — Оля…ты пришла…А Вадик?
-Да, да я пришла, Пал Палыч и Вадик, Вадик тоже пришёл, он там…позвать?
-Позже…Прости меня, Оля…прости девочка, я всю жизнь тебе…испортил, прости…
-Да что вы, что вы Пал Палыч вы …нет. Я.. я ..любила вас…люблю…
-Я знаю девочка
Оля прыгает на одной ноге, от счастья, от радости.
Летнее солнышко светит во все лопатки, заглядывает в каждый уголок Олиной комнаты прыгает солнечным зайчиком по шифоньеру, зеркалу, стеклу, что лежит на письменном столе, по ярко окрашенному и чисто вымытому полу.
Чему радуется Оля? Лету, солнышку, мячику за окном, что пинают мальчишки и он подпрыгивая угрожающе смотрит ей в окно, будто предупреждая что может и залететь сейчас.
Радуется отражению в зеркале, видя там девочку, уже не девочку, а девушку
Пусть ещё с острыми грудками, под ситцевым платьицем, с выступающими ключицами, с мосластыми коленками, длинными руками, но уже девушку.
Оле шестнадцать, и Петька признался ей в любви, вот так!
Разве это не повод для торжества и веселья?
-Най-на, на-на-на-на-на-на-на-на най-на-на-на на-на-на-на,
Я уезжаю,
Но скоро вернусь.
Жди и помни меня,
Не тревожься, не надо.
Жди и помни меня,
Помни песню мою.(А. Пугачёва)
-Олька, куда это ты уезжаешь?
-Ой, Маринка, напугала. Как куда? Я же поступать еду, в Москву, мама с папой уже и билеты купили
-Всё же в Москву?
-Ну да, я что зря десять лет как раб на галерах, не разгибая спины, золотая медаль, она просто так не даётся.
-Но ты же маленькая, тебе всего шестнадцать, ты же самая младшая из класса.
-Угу, а когда эксплуатировали в школе беспощадно эту самую маленькую, что же никто ничего не говорил? К тому же мне в сентябре исполнится семнадцать, оп -ля-ля-ля.
А ты Маришка? В городе останешься?
-Угу, батя сказал семейную традицию буду продолжать, так что лесотехникум моё всё.
-Да ладно тебе, я на биолога выучусь, буду к тебе приезжать, в твои лесные владения, будем с тобой открытия делать, красота!!!
Конечно, красота, думает Марина. Сама -то по Москве будет щеголять, а потом в белом халатике, открытия всякие делать. А она, Маринка, всю жизнь в штормовке и резиновых сапогах по лесам, да по болотам будет шастать.
Да ещё и Петька этот, что он в ней нашёл, эх…Никакой справедливости в жизни нет, ну никакой.
-Маришка, ты чего загрустила, идём в парк, летоооо, летичко…
-Идём, -вяло соглашается подруга, хорошее настроение, которым заражена Оля, так на неё и не перекинулось.
Студентку с глазами удивленного оленёнка, Пал Палыч приметил сразу.
Совсем не роковая красотка, какие ходят кругами около молодого и перспективного профессора, нет, маленькая девчонка, с ручками палками, голенастыми ногами, и глазами.
Эти глаза захватили в плен душу и разум Пал Палыча. Хоть и гнал он от себя мысли крамольные, но не мог избавиться от наваждения.
Находился профессор тогда в самом зените мужских сил, даже ближе к закату.
Когда солнышко медленно и верно прячется за горизонт, смотришь на него и думаешь, вот сейчас оно сядет и будет темно, но потом понимаешь, что это же гора, а если передвинуться чуть левее, ещё можно застать лучи уходящего на покой светила.
Ты прыгаешь на велосипед, и гонишь что есть мочи, чтобы выехать быстренько на равнину, и увидеть ещё чуть — чуть солнышка.
Вот так и у мужчин, наступает время, когда они понимают, что вроде бы и не стар ещё, но уже и не юн, жена, некогда любимая вдруг превратилась в тётеньку, которую наблюдал ты в детстве, на коммунальной кухне, в халате и бигуди, помешивающая борщ большой ложкой.
Или в маму, заботливую и никогда не устающую, везде снующую и всё успевающую.
Ты её уважаешь, она родила тебе детей, она прошла с тобой весь этот тернистый путь, рядом, бок о бок, “поднося тебе патроны, а иногда и таща на себе, не смотря на твои просьбы бросить”.
И ты благодарен ей за это.
Но!
Ты понимаешь, что поезд, под названием Молодость, он уходит.
А тебе пора в другой, под названием Старость, да-да, старость голубчик, пора , пора уже готовиться, говорят тебе все, пора…
Твоя жена, она вон, сидит и смотрит в окно, устроилась уютненько в мягком вагончике, обшитым красной тряпкой, как внутренности деревянного ящика, в котором провожают в последний путь, она машет тебе, машет, а ты…
Ты стоишь на перроне и не хочешь, мимо проплывает последний вагон поезда, по имени Молодость, и молодая, красивая проводница, протягивает тебе свою тоненькую ручку, играя глазками и улыбаясь беличьими зубками
В другую сторону идёт поезд, под названием “Старость”, проводница, толстая тётка с прокуренным голосом, кричит тебе что поезд отходит, и ждать никого не будет, хватает тебя за воротник и тащит в вагон, к сидящей у окна жене, к той самой, которая и патроны подаст и на себе потащит если что…
Вырвавшись из цепких рук проводницы, ты прыгаешь в последний, запасной вагон поезда по имени ”Молодость” и прихватив по пути гитару, у какого-то волосатого чудика, ты идёшь по вагону и громко поёшь, вызывая смешки и улыбки молодёжи.
Ты понимаешь всю несуразность ситуации, но продолжаешь идти по этому чёртову вагону, и петь, петь, петь.
Так думал молодой, по меркам профессуры Пал Палыч, наблюдая на практике, за непосредственной Олечкой, с глазами как у оленёнка.
Это случилось само собой. Оно всё шло к этому. Не было безумной страсти, захлестнувшей профессора и студентк, не было жарких объятий и шёлковых простыней.
Всё прозаично и обыденно. В кабинете, вернее в лаборантской, на чёрном дерматиновом диванчике, передавшим много на своём веку.
Оля думала о том, как она представит своего великовозрастного жениха маме и папе.
И Петька наверное обидится. Он же ждёт её, хочет жениться. Но она не виновата, что любовь с ПалПалычем захлестнула их, и они не смогли ей сопротивляться.
Даже в мыслях Оленька не смела назвать своего любимого просто по имени, Павел там или Паша.
Конечно он взрослый, оправдывалась девушка, ведя мысленный разговор с родителями о предстоящем замужестве, но ведь они любят друг друга. Пап вон тоже, на два года старше мамы. Что? На сколько Пал Палыч старше её? А, пустяки…Всего -то на двадцать восемь лет. Что? Мама, не на тридцать, а на двадцать восемь, в смысле нет разницы…
Оля внутренне сжималась каждый раз, когда представляла разговор с родителями на эту тему.
Прошло пять лет, оля работает ассистенткой у Павла Павловича, они также безумно любят друга, ну она -то точно. Да и он…Она точно знает, что он её любит.
Оля наконец-то осмелилась спросить когда они смогут жить вместе, когда она может представить маме с папой своего …жениха.
Пал Палыч очень удивился
-Оленька, разве нам плохо вместе? Зачем, зачем нам нашу любовь опошлять бытом, ну. Вспомни, вспомни как у классика
Как говорят, инцидент исчерпан.
Любовная лодка разбилась о быт.
С тобой мы в расчете. (В Маяковский)
Ну? И зачем нам это? Зачем опошлять великое чувство? Оля! Иди, иди сюда мой оленёнок, моя девочка. Ну что ты. А хочешь, хочешь мы пойдём с тобой… в “Прагу”, хочешь? А в “Седьмое небо”, а?
Всё, решено, на выходные ничего не планируй, мы идём в “Седьмое небо”
Ещё через пять лет, когда Оля в очередной раз, устав отбиваться от родственников и узнав от счастливой Маринки, что Петя сделал ей предложение, так и не дождавшись Ольги. Оля опять задал этот вопрос.
Но оказалось, что жена Пал Палыча в плохом состоянии, и она не перенесёт такую весть, он не может взять на себя грех…Потом заболела дочь, внучка, сын.
А потом она родила Вадика, чем привела в небольшое замешательство Пал Палыча.
Но поняв, что ему не надо стирать пелёнки, не спать ночами, таскаться по больницам. А он всегда может прийти и нянчиться с красивым, сбитым бутузом, Пал Палыч расцвёл и завалил подарками свою Олюшку, свою жену, как он называл её в личных беседах и конечно наследника.
Его законная всё никак не могла отдать богу душу, всё тянула и тянула соки из бедного Пал Палыча, родив ему каких-то больных детей, которые постоянно болели, Пал Палычу приходилось возить их по курортам и санаториям.
Конечно Оля с Вадиком тоже всегда отдыхали летом в Крыму, он снимал для них домик, на целое лето, и даже приезжал к ним, два раза по неделе. Это были самые счастливые дни в её жизни, когда семья воссоединялась.
Она уже давно не спрашивала когда он женится на ней, и Вадика приучила не задавать папе вопросов, почему он с ними не живёт.
И вот прошло тридцать лет.
Тридцать лет, со дня их знакомства. Она, Ольга Сергеевна, давно превратилась в интересную женщину, живущую редкими встречами со своим Пал Палычем, и имеющим семнадцатилетнего сына.
Сейчас ей столько же лет, сколько было ему, когда он встретил её, семнадцатилетнюю.
-Оль, ты дура? Зачем тебе этот старик? Тридцать лет, тридцать лет он тянул с тебя соки подпитывался твоей молодостью. У тебя никогда не было мужчин кроме твоего деда?- говорит подружка Маришка, которая давно уже разошлась с Петей, который всю жизнь вздыхал о первой своей любви, Олечке.
-Нет, не было, — качает Оля головой, — да и зачем они мен? Они все тусклые, по сравнению с Пал Палычем…
И вот он уходит.
Он позвал её.
И сейчас иссушенный болезнью и старостью, он протянув свою сухую руку, синими венами-реками, просит его простить…
Она беззвучно плачет.
-Я простила тебя, Паша, -первый раз за тридцать лет она назвала его на ты и по имени, — я простила…мне не за что на тебя злиться.И ты меня прости, если что…
Он гладит своей сухой, холодной рукой её руку.
-Я эгоист, но я любил тебя…Позовите Вадика, не уходи, сиди. Я хочу увидеть вас рядом, я хочу вам сказать…
В очередной раз в коридор, где сидела нахохлившаяся, раскрасневшаяся сдобная бабушка, мужчина и женщина и на противоположной скамейке подросток, с глазами оленёнка, выглянула медсестра. Она поманила поднявшего голову мальчика, он встал и пошёл к двери
-Да что такое-то, а? Что вы творите? Я жена, они дети, мы должны быть рядом с ним, что за самоуправство?
Медсестра ловко закрыла дверь у неё перед носом.
***
Они стояли в сторонке, мать и сын, с глазами маленького оленёнка. К ним подошёл седой мужчина
-Ольга Сергеевна, Вадик, вы простите маму и сестру, что они не подпустили вас. Я так не думаю, я считаю что вы имели право попрощаться с отцом, — он кинул взгляд на Вадика, — и…мужем. Простите.
Меня зовут Анатолий, и я твой брат, старший. Если что-то нужно, вы не стесняйтесь, обращайтесь.
-Спасибо, Анатолий, но нам ничего не нужно.
-Отец, он наказал мне заботиться о вас, так что…хотите или нет, буду рядом. Сначала я вас ненавидел
-Вы знали обо мне?
-Да, узнал через лет пять, потом отец поговорил со мной. Нет, я его не простил, но в какой-то мере понял, когда стал старше..Простите меня, ольга
-Это вы меня простите…
-Да ладно, что уж там…Вот телефон. Вадим, ты обязательно звони, слышишь. Папы нет, теперь я тебе за отца, а на них, — он махнул в сторону женщин, — не обижайтесь. Может они и поймут когда-нибудь…
Такая любовь тоже имеет право на жизнь.
И можно долго рассуждать о том, что молодая разлучница портила жизнь законной супруге, можно говорить о том, что все праздники и выходные он проводил с законной женой, а ей, любовнице, доставались только крохи.
Но она была счастлива и этим крохам.
Можно осуждать Павла Павловича, за то что испортил жизнь молодой девочке, привязав на тридцать долгих лет к себе.
Но они были счастливы, только какой ценой?
Конечно жена и дети пострадали в этой ситуации. Но дети были уже взрослые, а жена…Неужели она не знала что у мужа есть ещё семья, за тридцать лет так и не узнала? Или не хотела знать
А вы как думаете? Имеет ли право на жизнь такая любовь?
Желаю любви и верности, никакого обмана, тихого семейного счастья.
источник
