— Папа! – бросился навстречу Андрюша-маленький, увидев в дверях палаты знакомую фигуру.
Андрей-большой подхватил его, прижал к себе. По лицу катились слезы, слов не было, из горла вырывалось сдавленное:
— Сынуля, сынуля…
Эта картина происходила в сельской участковой больнице, где малыш находился уже несколько дней, в то время, как в кабинетах райцентра решалась его судьба. Медсестры, наблюдавшие трогательную встречу, ничего не понимали. А еще через какое-то время плакали вместе с ребенком, который кричал не своим голосом, не желая отпускать отца. Тот уговаривал:
— Потерпи, малыш, скоро все закончится, и мы опять будем вместе.
Мальчик не хотел терпеть, и мужчина шел к выходу, не видя дороги из-за слез. Через пару дней медсестра, которая его проводила, скажет мне:
— Такому папе я бы отдала ребенка, не задумываясь.
Андрей-большой был прав, утешая маленького. Скоро, действительно, все закончилось, но совсем не так, как они того хотели. Двухлетнего малыша отправили в Дом ребенка. Чувства мужчины, которого ребенок знал и любил как родного отца, никого из чиновников не интересовали. Равно, как и чувства мальчика.
***
С Еленой, мамой ребенка, Андрей познакомился при весьма пикантных обстоятельствах. В больничном холле специфического отделения – венерологического. Была середина 90-х, и оба проходили курс лечения от болезней, передаваемых половым путем.
Где он заразился, Андрей знал – в коммерческой поездке, когда ездил с товаром. Напарница оказалась бойкой и совсем не целомудренной, и он, холостяк, соблазнился доступностью. За это и поплатился.
С Леной было сложнее. Она жила в деревне с пятимесячным сыном и вела разгульный образ жизни. Там же жила и ее мать, но семья была неблагополучной, и девушку приютила крестная, которая была одинокой. Крестница частенько оставляла на нее малыша, а сама проводила время с местными кавалерами, что, конечно же, не нравилось пожилой женщине.
Любовь зла, говорится недаром. Влюбившись в Лену, Андрей закрыл глаза на ее недостатки, вернее, даже не закрыл, а решил, что сможет ее перевоспитать. Он был старше, в отношения бросился, как в омут.
Мать, конечно, была не в восторге от избранницы. Однако ей очень хотелось, чтобы единственный сын, наконец, создал семью, поэтому решила не мешать, а всячески помогать. Разменяла в городе трешку, деньги, которые получила в качестве доплаты, отдала Андрею и тот купил в родной деревне Лены неплохой дом.
Приодел жену, как называл сожительницу, хотя официально отношения пока не оформлял. Когда купил ей на рынке и белье, и обувь, и одежду и привез все домой, она ахнула:
— Это все мне?! – и, прижавшись к мужскому плечу, заплакала: – У меня еще никогда не было столько новых вещей. Всегда все за всеми донашивала – и за своими, и за чужими, если кто отдавал.
О маленьком тезке и говорить не приходилось. Заботился о мальчике лучше самой Лены, и тот, подрастая, стал называть Андрея папой. Все было более или менее нормально, особенно, когда мужчина отвадил от их дома особо навязчивых Лениных кавалеров. Но спустя некоторое время старые грешки ей аукнулись.
Однажды Лена снова оказалась в старой компании и после застолья, по словам Андрея, почудила – залезла в чужой подвал и украла продукты. Наверное, не хватало на закусь. Взяли ее с поличным и прямо из зала суда отправили в женскую колонию.
Дом, куда Андрей вернулся один, враз показался опустевшим, несмотря на то, что хозяйка из Лены была аховая. Но его ждал ребенок. Соседка, которая оставалась с ним на время суда, только покачала головой, увидев, как малыш бросился к мужчине и повис на нем.
Вскоре на подмогу приехала мать, и Андрей признался:
— Не знаю, с чего начинать, что делать.
— Начинай с ребенка, – посоветовала мать. – Определись, сам будешь воспитывать или государство, пока Лена отбывает срок…
— Ты что, мама, – вспыхнул Андрей, – какое государство! Это мой сын, и я за него в ответе.
Первое, что сделал после отъезда матери, повел малыша в ясли (оформляли еще с Леной). И сразу расположил к себе работников тем, что сфотографировал Андрюшу в его новом качестве, – в деревне так не делал никто! Да и потом авторитет папы, как станут называть Андрея вслед за ребенком, будет только расти.
— Его сынуля (зовет только так) — один из самых ухоженных детей в нашем детском саду, – признавалась мне заведующая детсадом. – Мы даже удивляемся, когда мужчина успевает перестирать и высушить маечки-трусики, потому что на утро на ребенке все свежее и чистое. А как тот его встречает – бежит навстречу, стоит только появиться в дверях, глазенки горят!
Вторым шагом к самоутверждению Андрея в роли главы мужского семейства стало устройство на работу. До этого перебивался случайными заработками – когда приторговывал, когда вагоны разгружал на железной дороге, когда ходил на полевые работы.
В пригородной деревне найти хорошую работу непросто, но Андрею повезло – его взяли грузчиком по личному распоряжению директора местного винзавода. Матери потом говорил с улыбкой:
— Теперь я кум королю – о такой зарплате мог только мечтать.
На заводе претензий к новому работнику не было с самого начала – непьющий, старательный. Спустя несколько месяцев на День матери ему даже преподнесли кусок торта наравне с женщинами:
— Ты же у нас кормящий папа.
А вот эта тема для него долго была больной. По своей инициативе, которую мать поддержала, решил оформить над ребенком опеку. И началась волокита, вернее, даже хождения по мукам. Вроде собрал все необходимые документы, но, как оказалось, не заполнил новую медицинскую форму. Вроде состоялось заседание комиссии, которая должна была решить судьбу двух Андреев, однако все, начиная с председателя, отводили глаза, когда спрашивал:
— Ну что? Опеку разрешили?
Ясность внесла только инспектор по охране детства:
— В установлении опеки вам отказано.
— Но почему?!
— Из-за бытовых условий.
Шокированный услышанным, предложил:
— А вы приезжайте и посмотрите, как мы живем. Выводы будете делать потом.
Из района приехали. Естественно, в другой день, внезапно, чтобы застать, наверное, врасплох. «Расплоха» не получилось. В доме было чисто, еда приготовлена. А белые простыни на кровати Андрюши заставили гостей развести руками и сказать только одно:
— Если это сделано мужчиной, то нет слов.
Обнадежился, но на поверку вышло – зря. Когда в очередной раз заглянул в отдел образования к инспектору, та сказала:
— Не хочется вас огорчать, но на вашего малыша пришла путевка из Дома ребенка. Скоро его заберем.
А немного погодя, когда сидел в поликлинике, ожидая приема у врача (повредил руку, поскользнувшись во время гололеда), вдруг услышал крик:
— Папа!!!
Подхватился. Его Андрюшу несла по поликлинике все та же инспектор по охране детства. Вернее, уносила. В деревне сразу направился в детский сад, где ему рассказали, как было велено собрать вещи, как мальчика уносили чужие люди. Распахнул шкафчик – в углу сиротливо белел пакет со сменкой. Словно жаром обдало – даже сменное белье не забрали.
Через несколько дней, узнав, что Андрюша в участковой больнице в соседней деревне, помчался туда с пакетом одежды и гостинцев. Обомлел, увидев своего недавно еще ухоженного, пухленького ребенка описанным, замызганным, плачущим в компании бритоголовых детей, мать которых должны были лишить родительских прав.
Круг замкнулся.
— Это все эмоции, – сказала мне инспектор по охране детства. – Как человек, Андрей мне симпатичен, но я должна руководствоваться фактами, а они как раз со знаком минус.
Прежде, чем скажу, какие это факты, поясню, что в тот период решение об установлении опеки или отказе в ней выносилось на основании трех документов. Справки о состоянии здоровья, характеристики с места жительства и справки из органов правопорядка. Так вот, здесь Андрею крупно не повезло.
В справке о состоянии здоровья фигурирует тот злополучный факт, что он перенес венерическое заболевание, по поводу которого находится на диспансерном учете. Что касается правопорядка, то в начале года у Андрея случился конфликт с подвыпившей соседкой, которая прямо в их доме стала оскорблять Лену.
Выгнал ее, применив силу (иначе было не совладать с пьяной женщиной), и получил административное взыскание. То, что на протяжении всего последующего года у участкового милиционера к Андрею не было никаких замечаний и претензий, в расчет не принималось.
Что называется, вишенкой на торте стала характеристика, подписанная председателем сельсовета. Дать ее мог только очень предвзято настроенный человек, который обвинил Андрея во всех грехах. Ни один из них не был подтвержден документально, но бумага к делу была подшита. А председатель, подписавший ее, пошел дальше – стал распространять об Андрее грязные слухи. В частности, о том, что у его ребенка в больнице на теле были обнаружены синяки.
— Ничего подобного, – заявили медсестры, принимавшие Андрюшу. – Ребенок чистенький, здоровый, упитанный.
А фельдшер местного ФАПа, которой приходилось лечить малыша и более тесно общаться с Андреем, вообще опровергла все домыслы:
— Как медик, я только «за», чтобы он был опекуном мальчика. Непьющий, аккуратист, каких поискать. Очень обязательный – и на прививку Андрюшу приведет, и на консультацию в область свозит, если надо, и витамины ему купит. Старается.
— Ладный мужчина, – услышав, согласно закивали головами жительницы деревни, пришедшие на процедуры. – А что дитенка хорошо смотрит, так все знают.
Даже неофициальная теща в разговоре подтвердила:
— Глядит он чужого ребенка лучше, чем другие своих.
Но увы! Слова к делу не пришьешь, расследование никто проводить не собирался, поэтому, перестраховываясь, в отделе образования решили просто-напросто определить Андрюшу в Дом ребенка. Правда, Андрею-старшему инспектор подсказала:
— Вы можете оформить отцовство.
В таком случае, как выяснилось, никакие справки и никакие характеристики бы не имели силы. Андрей был готов на этот шаг хоть в ту же минуту, но мать попыталась остановить:
— Сынок, а ты не думал, что у вас с Леной может не сложиться жизнь, когда она вернется из колонии? Что тогда?
Задумался. Думал. А однажды, позвонив матери, пригласил ее в гости. Переступив порог, женщина была сражена наповал – за столом сидел маленький Андрюша. Увидев бабушку, с радостным криком побежал навстречу. Андрей-сын, сияя, как медный таз (так сказала мне мать позже), протянул ей бумагу:
— Знакомься, мама. Это мой сын, а твой законный внук. И фамилия у него – наша.
Матери ничего не оставалось, как принять выбор сына. Да и что могла сказать, если видела, как счастливы оба Андрея – большой и маленький?! Больше всего боялась, что будет после возвращения Лены. И не напрасно, как оказалось.
Малыш успел отвыкнуть от матери и смотрел на нее исподлобья. Даже пакетик карамелек не мог растопить его сердечко, и когда Лена попыталась силой стянуть сына с колен Андрея, тот расплакался.
— Лена, дай ему время, – попросил мужчина. – Пусть привыкнет.
Он сам чувствовал отчужденность молодой женщины, которую не очень интересовало, как они жили вдвоем. Об отцовстве Андрея она уже знала, но особых эмоций на этот счет не выказывала. Во время обеда стали разговаривать о будущем. Когда Андрей заикнулся, чтобы оформить отношения официально, сделала вид, что не услышала, зато стала рассказывать о своих планах:
— Работать буду в городе, там другие возможности. И меня туда приглашают.
Андрея подмывало спросить, кто именно, но сдержался и только сказал:
— У нас на заводе тоже требуются рабочие в цех.
— О, кстати, – оживилась Лена. – А что ты встречаешь меня на сухую? Даже бутылки вина нет?
— У нас нет, – ответил жестко, давая понять, что с этим делом в семье завязано.
— Ну и плохо, – бросила женщина и тут же добавила: – Пойду, проведаю мать.
Андрей удивился – никогда такого желания у нее не было прежде, но останавливать не стал. Вернулась Лена домой, когда Андрюша уже спал.
— Ты пьяна! – возмутился мужчина.
— Да ладно, совсем чуть-чуть, – ответила заплетающимся языком, – иди лучше ко мне.
То, что жизни у них не будет, Андрей понял быстро – Лена в колонии не исправилась и вообще стала чужой. Ребенок ее интересовал постольку-поскольку, домашнему общению предпочитала общество людей, которые слыли в деревне выпивохами. А однажды, вернувшись с работы, Андрей увидел на столе записку: «Я не хочу так жить и уезжаю в город. Когда устроюсь, сообщу».
Вот и все, приплыли, сказал себе, опускаясь на стул.
— А я что говорила? – всплеснула руками мать, приехав их проведать. – Что ты теперь будешь делать? И как будешь – не муж, но отец?!
— Так и буду, – рассердившись на нее за эти слова, ответил грубовато, но тут же спохватился: – Прости, мама. Постараюсь стать хорошим отцом для сына.
Матери было его жалко и, разузнав у несостоявшейся сватьи, где искать Лену, отправилась в город. Собиралась разругаться вдрызг с этой кукушкой, но, подходя к рабочему общежитию, где та обосновалась, вдруг увидела Лену с обнимку с крупным мужчиной. Чувствовалось, что оба навеселе, и женщина резко раздумала даже подходить к ней.
«Пусть лучше один растит ребенка, чем с такой матерью, – промелькнула в голове мысль, – а то еще и его втянет в это болото». Сыну ничего не сказала, да он, видно, обо всем догадался сам – Лена не приезжала и не звонила.
— Давай продадим дом, и вы с Андрюшей переберетесь поближе ко мне, – спустя некоторое время предложила сыну. – Ребенку скоро в школу, и я смогу помогать.
Согласился, хотя и не сразу. Купили дом в пригородном поселке – несколько минут до города на автобусе или маршрутке. Работу Андрей нашел в городе – поспособствовал директор винзавода, который хорошо к нему относился. А вскоре провожали Андрюшу-маленького в первый класс.
— Он самый красивый, правда? – повернулся Андрей к матери и неожиданно увидел в ее глазах слезы. – Ты чего? У нас же праздник!
Не хотела расстраивать, видя его радость, и не могла признаться, что мечтает о другом счастье для него – семейном. Давно пробовала свести его с одинокими женщинами из числа знакомых, с подругой хотели сосватать детей — у той дочка никак не выйдет замуж. Ничего не получилось.
— Мама, перестань, – попросил Андрей однажды. – Я отец, и для меня, в первую очередь, важно, как женщина будет относиться к сыну, как он ее воспримет.
— А ты, кстати, лишил Лену родительских прав? – спросила у него вместо ответа. – Не получится так, что с возрастом она начнет предъявлять претензии и качать права?
— Лишу, – согласно кивнул головой Андрей, – тем более, что она, говорят, снова взялась за старое.
Андрея-младшего должны были забрать в армию, и мать удивилась, что сын не зовет ее на помощь, чтобы накрыть столы. Приехав, удивилась – в кухне все варилось-жарилось-пеклось. А хозяйничала приятная женщина, с которой ее Андрей работал на заводе – показывал как-то фото в телефоне.
— У вас все серьезно? – не удержавшись, шепнула сыну, когда расставляли столы в большой комнате.
— Да, – кивнул тот, улыбнувшись. – Кстати, ее зовут Надей. Ты рада?
— Очень, – так же широко улыбнулась она в ответ.
Надежда тоже была одинока. Ее замужество в молодости было коротким – когда стало известно, что по состоянию здоровья не может иметь детей, с мужем расстались. Больше замуж не выходила. Зато была сиделкой сначала для матери с инсультом, потом для бывшей свекрови – сыну она оказалась не нужна, а затем для тети. Досмотрела всех, продолжая при этом работать, похоронила и вдруг поняла, что жизнь почти прошла.
С Андреем пересекались по работе. Знала, что он отец-одиночка, однако только позже услышала от него самого, что ребенка давно усыновил. Посмотрела с искренним уважением – в ее глазах такой поступок мужчины был сродни подвигу.
Стали общаться и встречаться. Однажды, когда прогуливались в парке рядом с домом, их увидел Андрей-младший. Поздоровался, познакомился с женщиной и как-то быстро ушел. Андрей даже расстроился, подумав, что сыну Надежда не понравилась. Ошибался.
— Наконец, папа, я буду за тебя спокоен, – сказал сын вечером. – А то ты все один и один, мне даже неудобно, когда я то с друзьями, то с девушкой.
— Эх ты, – взъерошил ему волосы и привлек к себе: – Скажи хоть, понравилась тебе Надежда? А то убежал, и я ничего не понял.
— Понравилась, – услышал в ответ. – Я же не зря сказал, что теперь за тебя спокоен.
Надежда переехала к Андрею, когда сын служил в армии. Вскоре после того, как зарегистрировали брак, пристроили к дому летнюю кухню и сделали ремонт. Ее квартиру решили не продавать.
— Отдадим сыну, когда вернется из армии, – предложила жена. – И будем ждать внуков!