-Кирюш! У нас тут такое! Такое! Ой!… – Ирина Александровна схватилась за голову, потом нащупала там потерянные очки, прищурилась и надела их, тыча другой рукой в экран компьютера.
-Что там? Да что опять? – Кирилл сегодня был злой, лохматый. Он не выспался, потому что поздно лег, а лег он поздно, потому что соседи затеяли переезд и двигали мебель, не стесняясь ночи, а Кирилл помогал им, потому что хотел подзаработать перед новогодними праздниками…
-Как что?! Все базы перепутались, кто куда должен ехать, куда идти – все в кучу! Причем и наши, и «Елок-Иголок», и «Сказкодрома»… Как теперь вызовы распределить?
-Покажи! – Кирюха свесился через плечо Ирины Александровны, вытаращил глаза, рассматривая съехавшую, слепленную из каких-то кусков, размалеванную во все цвета радуги, таблицу.
-Ну, чего тут непонятного! Вот я, Кирилл Рюмкин. Вот мои вызовы.
Он провел пальцем по строке и вдруг тоже схватился за голову.
-Как так-то! В одно и то же время, на разных концах города, кто вообще это составлял?! Не, я не буду так! Ищите другого!
-Ну, Кирюша! Другого нет, ты же знаешь, талантов мало, ты самородок, оставайся, я тебе пирог испеку, с яблоками, как ты любишь!
-Нет, пирог это, конечно, хорошо, но мотаться по всему городу я не согласен. Я тоже хочу успеть к двенадцати за стол сесть, у нас с Верочкой романтический, простите, ужин! В моем договоре написано, что свободен буду после двадцати трех часов, значит, буду свободен.
-С Верочкой… Ужин… — Ирина как-то испуганно обернулась. – Ужин в новогоднюю ночь? Ты ничего не путаешь?
Вера Самсонова была секретарем в их организации, работала мало, много пила кофе и рыскала по страницам интернета в поисках новеньких платьев, туфель и, да простит она Иринино любопытство и возможности системного администратора, сидела на страницах служб знакомств. Но это не мешало Верочке держать под боком такого паренька, как Кирюша, – смешного, легкомысленного, пылкого. Он уж если любил, то прям всей своей простой, открытой душой, считая, что вот именно эта любовь – та самая, настоящая и ее нужно беречь, верил в судьбу и единение душ.
А как раз позавчера Вера договаривалась с кем-то о новогодней ночи, смеялась и покусывала губки, а потом, гордо распрямив все свои сто шестьдесят сантиметров роста плюс каблук, прошествовала победно перед Ириной Александровной в курилку, выкинув очередной стаканчик из-под кофе.
Кирилл тогда сидел в соседней комнате, дверь туда была приоткрыта, и Ирина поняла, что разговор был вовсе не с ним…
-Бедный парень! – говорила она потом дочери, Зое, за ужином. – Так он ее любит, непонятно, правда, за что. А она пустышка! Просто пустышка! С другими гуляет, пока он занят…
… — Нет, я ничего не путаю! – обиженно ответил тем временем Кирилл. – Ужин, шампанское, салатики, курочка в духовке… — Он мечтательно поднял глаза. – И… Впрочем, это вам знать не обязательно! Переделывайте мой список, как хотите, хоть сами наряжайтесь. Я не поеду позже одиннадцати.
Ирина Александровна хлопала глазами вслед уходящему коллеге.
-Самой наряжаться… Милый мой, да если я наряжусь, то только на меня и будут соглашаться! Эх… Да вот только давление…
И, уставившись в экран, стала задумчиво грызть дужку очков.
-Если Панкратова поставить сюда, а «Елки-Иголки» пришлют своего, а на Балаклавский мы отправим Мишку из седьмого кабинета… — шептала, шептала она что-то, хмуря брови…
…- Ну, что ты решила? – мужчина с глазами-льдинками смотрел на свою любимую женщину, а она, отвернувшись, смотрела в окно. – Надо уже что-то решать, время подошло, и так затянули! Ну! Ну, скажи!
-Знаешь, — она оторвала взгляд от густого серпантина снежинок, что сталкиваясь и бесшумно кувыркаясь, танцевали за окном. – Знаешь, я не хочу. Я подумала, я, правда, надеялась, что такая жизнь мне понравится, но нет. Не мое это. Я привыкла встречать Новый год дома, за столом, а с тобой придется все изменить.
-Да? Ты предпочитаешь эти дурацкую суету, беготню по магазинам накануне, в поту и духоте, очереди, нервы, потом судорожную стряпню… И все ради чего? Чтобы потом сесть и, выдохнув, понять, что ты устала и есть ничего не хочешь? Эти посиделки, разговоры, метания на улицу с фейерверками, очистки от мандаринов на скатерти и гора немытой посуды? Хочешь?!
-Да, — она резко выпрямилась, перестав мять в руках краешек шторы. – Я так хочу, я так привыкла, мне это нравится. В эту ночь у нас собираются самые близкие друзья, родственники, нам хорошо. А то, что предлагаешь ты, делают одинокие, которым и не с кем словом перемолвиться. Вот и ходят они по чужим квартирам, корчат из себя, не пойми кого.
— И ты бы никогда не вызвала деда Мороза для своего ребенка, позволь спросить?! – он напряженно смотрел ей в лицо.
— Вызвала бы, конечно. Так принято, это интересно. А потом дала бы ему денег, налила шампанского на кухне и отпустила на все четыре стороны. Это бизнес, почему нет!
Он вздохнул.
-Тогда я пойду. Ключи оставлю на столе.
-Но!…
-Извини, нам, оказывается, не по пути…
Он шел по улице, поскальзывался на льду, вздыхал, пиная ногами глыбы обледеневшего снега, кутался в огромный, полосатый шарф. Это она связала для него… Везде, казалось, была она. А теперь они расстались. Иначе никак…
…Кирилл вертел в руках список адресов на новогодний вечер, нереально огромный, длинный, раскиданный по всему городу список заказов деда Мороза. Для Юлечки, Танечки, Игоря и Антоши, для близнецов Высокиных, для новорожденной Фаины, для…
Кирилл стоял на автобусной остановке, переминаясь с ноги на ногу. Тонкая подошва ботинок промерзла насквозь, мороз подбирался к модным, полосатым носкам, а там недалеко и до костлявых пальцев…Народу собралось – тьма, табло обещало прибытие транспорта только через десять минут.
Кирилл чертыхнулся, выругался, прилепив на конце еще взмах кулаком.
-И не говори! «Говорят, под Новый год… всем нам сразу не везет!»– раздалось сбоку.
Парень обернулся и увидел рядом мужчину. Лицо было видно плохо, оно почти полностью утопало в полосатом шарфе, только заиндевевшие брови торчали наружу, нависая над ослепительно-голубыми, как будто из льдинок, глазами.
— Что?
-Говорю, не везет, так уж всем сразу! – мужчина кивнул своим словам. – Замерзли?
-Ну, замерз. Вам-то что?
-Ничего, ничего. Отойдем-ка вот в этот закуток, здесь не дует.
Незнакомец легонько подтолкнул Кирилла в уголок автобусной остановки.
Постояли, таращась на пустую дорогу. Автобуса не было.
-Ну, как? Согрелись? Вам бы обувь потеплее, по такому морозу надо в унтах ходить.
Кирилл нахмурился, посмотрел на свои ботиночки и тут почувствовал, как по ногам вверх поползло тепло, словно кто-то натянул на него шерстяные носки, которые чуть покусывали ноги, зачесалось где-то на щиколотке, но это была ерунда…
-Что за черт?! – пробурчал Кирюха. – Да где эти унты-то взять? Да и не модно совсем. Но согрелся, тут, кажется, ветра нет…
Еще постояли.
-Мужик! – вдруг дернуло что-то внутри Кирилла продолжить разговор. – А ты чего такой грустный? Праздники скоро!
-А ты чего?
-А мне работать неохота. Я дедом Морозом работаю, вызовов набрали море, базы с другими фирмами перепутали, вот стою, думаю, что делать. У меня с девушкой романтик намечается, никак нельзя пропустить!…
— А я сегодня расстался со своей невестой, — мужчина поправил меховую шапку и потер лоб. – Глупо как-то все вышло. Да ладно, значит, не судьба… Говоришь, помощь нужна на работе? Я свободен до двенадцати, так что могу подсобить.
-Да ну?! Врешь, небось! Учти, деньги только после отработки номера, заранее не заплачу!
-Само собой! Что я, не знаю что ли?! По молодости тоже так подрабатывал.
И усмехнулся.
-Ты? Ладно, давай сейчас сядем где-нибудь и обо всем договоримся. Костюм тебе надо, репертуар подобрать, то сё… — засуетился Кирилл.
-Не вопрос. Костюм у меня есть, что говорить я примерно тоже представляю…
Они отошли от остановки и направились в ближайшее кафе. Если бы потом Кирилла спросили, почему он так легко согласился уйти с незнакомым мужиком, даже не спросив, как его зовут, то он бы и не смог объяснить. А по ногам все еще ползло мягкое, паркое тепло, разливалось, словно обнимал кто, по груди, и становилось как-то по детски весело, дОбро…
…-Как звать тебя? Я Кирилл вот.
-Да зна… — начал, было, собеседник, но осекся. – Кирилл, очень приятно. Я, ну, Федор я. Да, Федор! — и положил на столик руку, припечатывая свое решение.
-Федор, так Федор. Смотри, эти адреса, — Кирюха отчертил пальцем квадрат на таблице, — я беру на себя. Успею, все будет в ажуре. А эти не могу. Район далеко.
Федор прищурился, почесал косматые брови.
-Так, кто там у нас: Танечка, два года, Степан, ишь, ты, Степан! Семь лет ему, хорошо, очень хорошо… Рита, двадцать лет. Фу, вот надо ж с ней столкнуться…
-Что, знакомая?
-В каком-то смысле…
Они перечитывали списки, фамилии, имена, что-то отмечали, зачеркивали. Потом Кирилл звонил Ирине Александровне, ругался, клялся в вечной любви, но уговорил забрать последний адресный лист.
-Всё, она обещала найти еще кого-то! – победно заключил он. – Так что, Федька, мы в шоколаде!
Тот кивал, задумчиво водя по оконному стеклу пальцем, а потом, заметив девчонку, что шла по тротуару в обнимку с каким-то бугаем, быстро цокнул ногтем по окну. То заклубилось, заросло морозными узорами, скрывая то, что происходит на улице…
-Смотри, красиво! – Кирилл, вернувшийся из уборной, провел рукой по замысловатым вензелям. – Как из сказки…Знаешь, — вдруг разоткровенничался он, — мы с мамкой жили в полуподвале. Холод лютый, там руки себе на всю жизнь отморозил. Ну, не об этом. Вот холод, зима, в трубах гудит, а на стеклах такие же узоры. Мать в ночную уйдет, а я сяду и смотрю на них. То мерещится, что лес это еловый, то – что река в поле трескается, вздымает льдины, то замок, то… В общем, здорово было.
-А мама как? Жива? – тихо спросил Федор, хотя уже знал ответ.
— Жива, — улыбнулся Кирилл. – Я, как работать стал, в городе комнатенку снял, к себе мамку забрал, теперь квартира у нас. А вот отец… Сгинул где-то. Уж и не ждем. По ошибке его взяли, мол, какие-то шторы он из Дома ветеранов спер, а он не брал… Жив ли… Нет… Не знаю.
-Жив, — уверенно ответил Федор. – Жив! – и добавил. – Наверное…
Потом встал, быстро попрощался и ушел, оставив Кирюхе свой номер телефона и пообещав не подвести…
…Федор выехал за город, сев на рейсовый автобус. Мужчина вышел у Акулеево и зашагал по тропинке вглубь леса. Там стоял его дом, не хоромы, но жить можно. Только его невесте не понравилось…
-Тихо саваном белым, вьюга, дом мой укрой! – шептал мужчина, сидя в темноте. – Где-то ты засыпаешь, где-то, но не со мной…
Песня Г.Лепса, однажды услышанная, сейчас вдруг вспомнилась, зажигаясь в сознании колючими, голубыми надписями… Одиночество навалилось, развесило грустные мысли по углам комнаты, заставило вздыхать и ворочаться без сна всю ночь. Хорошо хоть, что следующий вечер Федор занял беготней по городу…
…-Верунь! – Кирилл просунул голову в дверной проем. – Ну, завтра вместе? Как договаривались? – и подмигнул, косясь на Ирину Александровну.
-Ой, Кирюша, завтра придется отложить… Вернее, перенести.
-Это как? Новый год перенести?
-Да, на Старый Новый год, например. Меня родители просили с ними встретить, а там и бабушки, дедушки, родня вся… Уж так просили!
Вера покачала головой, делая вид, что сожалеет.
-Так давай вместе поедем! Я готов! – Кирилл расправил плечи.
-Нет, они просили никого не привозить. Ты уж не обижайся.
-Но, Веруня! А подарок? – растерянно пожал плечами Кирилл.
-Потом подаришь. Что, в последний раз видимся, что ли?
И быстро-быстро застучала по клавишам ноутбука, отвернувшись от ухажера.
-Ладно… — протянул тот. – Как знаешь…
Ирина Александровна сочувственно посмотрела вслед пареньку, потом встала и, включив кофемашину, прошептала:
-Ты, Верочка, змея, однако! Смотри, как бы не прошляпить себя!
-Ой, да вы что, Ирина Александровна! Под вашим чутким руководством это нереально!
Ира взяла чашку с дымящимся капучино и отнесла Кириллу, захватив булку, что хотела съесть с чаем на обед.
-Вот, подкрепись. Не расстраивайся! С мамой встретишь праздник!
-Нет, мама к родственникам уезжает. Я же думал, что буду не один… Эх…
-Тогда к нам приходи! А что, весело будет. У нас всегда весело!
-Спасибо, я подумаю, — неопределенно качнул головой Кирилл и сделал вид, что очень занят…
…Тридцать первое декабря выдалось солнечным, морозным. День на какие-то минуты, но уже подрос, вытянулся, подарив людям лишние мгновения светлого бдения.
Пробки намертво заперли шоссе, магазины к полудню уже стояли полупустые, игриво потрясая уже ненужными ценниками, елочные базары ждали последних посетителей, и над всем этим действом висел легкий, хрусткий туман.
-Федор? Ты? – услышал мужчина голос в трубке.
-Я. Уже еду, костюм при мне.
-Ну, надо же! Не ожидал я, что ты настоящий! – довольно усмехнулся Кирилл.
-Мне многие так говорят! – ответил Федя и вышел из автобуса на автовокзале.
-Ладно, я попрыгал по первому адресу. Пока! Удачи!…
…Всё шло по заведомо принятому сценарию – прийти, удивиться, какая большая/большой вырос товарищ, к кому пригласили Деда Мороза, поиграть, потом следовал хоровод, далее стих и подарок. Подарки подсовывали родители или друзья еще в прихожей.
…-Ай, да Таня! Ай да молодец! И платье у тебя красивое! А мама какая мастерица, сколько елочных игрушек сделала! – Федор подмигивал, прыгал и танцевал с Танюшкой, девочкой лет семи, та хохотала, дотрагиваясь до рукавицы гостя, потому что та чуть щипала ее холодком. А мать, Кристина, внимательно следя за актером, все никак не могла понять, где же она его видела.
-Ну, спасибо вам! – сказала она, прощаясь. – Вот, тут в конверте все, как договорились.
-Кристина, оставьте это себе. В магазине за углом продаются обои, как вы хотели. Бегом туда! – прошептал Федор и захлопнул дверь, так и не взяв денег…
Следующий вызов был к Рите. Федор скривился. Но идти надо, раз обещал!
-Здравствуйте, — спокойно сказал он, стоя на пороге квартиры. На него из комнаты смотрели пять пар глаз подвыпившей, веселой молодежи.
-О! Риточка! К тебе Дедушка Мороз! – заголосили они, ища впотьмах прокуренной комнаты хозяйку квартиры. – Иди на стульчик!
Загоготали, заикали ломаные юношеские голоса, Рита вышла вперед.
-Привет, дед! – весело крикнула она. – Иди, выпей с нами!
Федор потоптался в прихожей, потом вздохнул.
-Ладно, веди. С тебя стих, с меня подарок. Разойдемся по-хорошему.
-Договор! – хлопнула она его по плечу.
Налили шампанского, Федор пригубил, похвалил, потом пели под гитару, кто-то рассказал стихотворение, Рита принесла с кухни торт.
-Ну, дед, хорошо у нас? Оставайся! – повела она плечиком.
-Да! Да! Оставайся! – загалдели все.
-Нет, ребят, мне еще надо в пару мест забежать. Позже зайду. Рита, вот тебе мой подарок. И вот еще что! – он отвел девушку в сторону. – Ты сегодня ближе к двенадцати к соседке сходи, к бабе Паше. Поздравь ее от меня, ну, ты знаешь. Грустно ей, внук там совсем с катушек слетел, но ты скажи ей, что второго числа он вернется. Все будет нормально!…
-Что? Что внук? – Рита нахмурилась.
— Ты зайди, она сама все расскажет!
И ушел, сбежав по ступеням лестницы в темноту подъезда.
Рита хотела забыть его просьбу, специально шумела громче всех, но, как он и просил, ближе к двенадцати, вдруг встала и пошла к двери напротив. Баба Паша открыла не сразу, стояла, вытирая слезы.
-Внучка моего, внучка, Риточка, только что арестовали! Подрался, что-то я ничего не поняла…
-Да? Ну, ничего, бывает. Второго числа вернется. Точно вам говорю!
-Откуда ты знаешь, да как же вернется! – запричитала баба Паша, но Рита уже ушла, не могла же она сказать, что знает это от ряженого Деда Мороза…
…Кирилл и Федор устали, к обеду выдался небольшой перерыв, решили поесть в столовой.
-Ну? Как у тебя? – Кирюха сел и блаженно вздохнул. – Я уже десять тысяч своих наработал. Остальное, — показал на пухлый кошелек, — на работе сдать надо.
-У меня тоже все нормально. Я тебе в конце отдам, сам там распределишь, как и что! – Федор жадно глотал куски шашлыка. – У тебя еще много адресов?
Кирилл положил на стол список.
-Вот. Не очень.
Федор пробежал лист глазами, потом вдруг нахмурился.
-А вот этот адрес – Савеловский канал, дом пятнадцать, разве тебе удобно?
А сам судорожно думал, как не пустить парня в эту квартиру.
-Да мне все равно. Смотаюсь!
-Нет, знаешь, у меня там рядом родственники, можно, я заберу этот адрес и к ним заодно загляну?
Кирилл задумался. Напротив адреска стояла пометка двойной оплаты, значит, люди богатые, можно срубить много денег. Наверное, Федор не так прост, как хочет показаться.
-Нет, там платят хорошо. Я сам!
-Да где платят?
-Да вот тут! Пометка стоит…
Глядь, а никакой пометки уже и нет. Показалось, что ли?…
-Ну, ладно, забирай! – решил Кирилл. – Все равно потом всю выручку поделим поровну.
И разбежались опять веселить народ, приплясывая и подмигивая довольным людям…
Кирилл любил это время – шебутное, бесшабашное, ряженое время, когда кажется, что все люди стали детьми, что нет забот и горя…
Маленький Кирилл всегда наряжал елку с матерью. Живую, с короткими иглами, чуть лысоватую елочку давал им лесничий, Аким Павлович, бесплатно, по знакомству. Мать когда-то лечила его жену, справились тогда с воспалением легких, вот и помнил старик былое добро.
Елка стояла в уголке каморки, источая едва-едва заметный по первости, а потом все набирающий силу аромат смолы, трескучего зимнего леса, мха, что вырос в самом низу ствола. Игрушек было мало, но стеклянные, красивые – медведь на парашюте, белка с шишкой, орех на длинной нитке… Их Кирилл помнил наизусть и всегда вешал на одни и те же места…
А потом коробка упала и разбилась при переезде в город, когда Кирюха забирал туда мать. Жалко…
…У Федора остался последний адрес. Тот самый, что он выпросил у друга. Зачем? Зачем тащиться на другой конец города? Лучше бы уже сидеть в своем домике, дымить печью в оголтело-черное небо и пить чай, непременно с малиной… Но, нет! Надо ехать, и именно ему, а не Кириллу! Не стоит портить парню Новый год!…
Федор вышел из трамвая, зашел в подъезд, надел костюм и поднялся по широкой, светлой лестнице.
-Вера! Веруся! – донеслось из-за двери. – Он уже идет! Я по камерам видел!
Федор хотел нажать кнопку звонка, но его впустили так. Большая квартира-студия, заваленная мишурой и новогодними гирляндами, как будто раскалилась, жарясь в этом свете.
Федор знал Верочку, знал, что это с ней должен был встречать Новый год Кирилл, что она бросила его, позарившись на деньги этого бугая, который сейчас стоит перед ним, Федором, в маске медведя и похрюкивает.
-Ой! Дедушка Мороз! – Вера выскочила вперед, затараторила стих, поглядывая на своего ухажера. — Давай подарок! Давай-давай!
Медведь сзади сунул Федору в руку коробку из ювелирного магазина.
-Вот ваш подарок. Только он краденый, уж извините! – Федор спокойно протянул красный бархатный кубик девушке.
-Да что ты несешь! Мелешь что!? — мужик в медвежьей маске схватил Федора за воротник и поднял над полом.
-Ой, не надо, это же Кирилл, не надо, это же мой знакомый! Не бей его! – заверещала Вера, растерянно раскрыв коробку и уронив на пол цепочку и серьги.
-Я не Кирилл, — Федор слегка дотронулся до бугая, руки того ослабли, ноги сложились, увлекая тело за собой, на пол. – Ты его обманула, зачем ему сюда было приходить? Ты хотела подшутить над ним?!
-Ну, немного… Это же весело! Нет?
-Нет. А вы, мужчина, думайте, прежде чем себе барышню в дом приводите. Это ж Яга. Помолодела, колдовство использовала, пройдоха! Но Яга и есть!
Он дотронулся до лица девушки, то сморщилось, нос выдался вперед и завис над губами, спина сделалась колесом…
-Что? Что ты с ней сделал! – медведь шарахнулся в сторону.
-Ничего, вернул прежний вид, как в паспорте. Все, бывайте!
-Ты?! Ты здесь! — скрюченная Вера-Яга сжала кулаки. – Мало мы предков твоих гнобили! Мало! Неудачник дед Мороз! А где твоя невеста? Отказалась от тебя? Правильно, ты никому не нужен!
Она еще что-то кричала, но Федор уже не слышал. Он победно зашагал прочь, не ожидая, что бугай догонит его, будет бить. Тот был слишком очарован образом своей возлюбленной…
…- Я закончил. А ты? — Кирилл позвонил минут через пятнадцать.
-Я тоже. Жди меня на автобусной остановке.
Федор удивительно быстро добрался до места встречи.
-Ну, как? – Кирилл сидел на лавке, разминая спину.
-Хорошо. Очень хорошо. Вот здесь, — он протянул парню небольшой мешок. – Здесь все тебе. Деньги там в конверте, а коробки тебе. В счет прошлого…
-Чего?
-Ничего. Откроешь дома. А сейчас шел бы ты к Ирине Александровне! Мороз крепчает. Я бы тебя к себе пригласил, но там не топлено, неуютно будет…
-А ты где живешь? – вскинул глаза Кирилл.
-Да в избе одной, от предков осталась. Ладно, пока! Звони, если что.
И кивнув, прыгнул в автобус.
Кирилл еще немного посидел на лавке, потом взвалил мешок на спину и пошел в гости. По дороге купил мандаринов, какую-то пачку печенья и елочную игрушку – гном держит в руках еловую ветку…
…-Кирюша! Проходи, как я рада! Давай скорее, уже без пяти минут.
-На часах уже двенадцать без пяти… — пропел кто-то звонким, юным голосом в комнате.
Кирюха быстро скинул ботинки, забежал в комнату и взял бокал. Пузырьки весело взрывались салютом, ударяя в лицо, куранты по телевизору били двенадцатый раз, а напротив парня стояла девчонка Зоя, смешная, курносая, с заячьими ушами на ободке. Она подмигнула гостю, и как будто солнце ослепило, задурманило молодую голову. Видимо, это была любовь…
…Федор добрался до дома быстро. Теперь переодеться, собрать бездонный мешок, и вперед! И не думать о грустном, ни за что! Пусть один, пусть без любви, но он Мороз, и так проживет! Успеть навестить каждого, будь то маленький, или большой – задача непростая. Тем более, если тебе никто не помогает…
Открыв дверь, мужчина прошел по скрипучим половицам в комнату. За ним тут же зажигались свечи на стенах.
Задержавшись у часов, чтобы поправить маятник, Федор почувствовал, как его сзади кто-то обнял. Нежные, знакомые руки заскользили по телу, Федор обернулся и утонул в ее глазах.
-Привет. Извини, я опоздала немного. Можно, я тебе помогу? – прошептала женщина с серебряными волосами.
-Снеженика ты моя! Снеженика…
…Этот поцелуй мог бы быть бесконечным, но ночь имеет свой край, и надо спешить…
…Утром Кирилл раскрыл мешок, переданный ему Федором – желтый железный подъемный кран, подзорная труба, морская свинка в клетке…
-Да ладно! – парень стоял и растерянно чесал голову. – Это что?
В мешке было то, о чем он просил деда Мороза много лет подряд, писал, дурачок, письма, но мать выбрасывала их, не веря в чудо…
Федор исправил все. Даже разбитая коробка с елочными украшениями чудом появилась на самом дне мешка, целая и невредимая.
И Кирилл обязательно украсит свою елку, свою собственную, а рядом будет стоять курносая девчонка Зоя, уже повзрослевшая, но такая же смешливая. И он назовет ее своей женой, и познакомит с родителями, с матерью и вернувшимся отцом. Обязательно!
…Яга угрюмо смотрела в окошко такси. Леший вез плохо, дергал, неумело крутил руль.
-Красавица моя! – шептал он. – Душенькая моя!
Яга кривилась.
-Ничего! Я еще поквитаюсь с вами, людишки! Новогодние праздники длятся много дней! Я успею…
Но так и не успела. Леший запер ее в своей хижине до весны. По распоряжению Мороза…
