— Галя, у тебя тоже света нет? – Светлана Ивановна тяжело поднялась по ступенькам на веранду соседской дачи.
— Что? – Галина Сергеевна выглянула из кухни и улыбнулась соседке. – Что ты, Света?
— Свет, говорю, есть у тебя?
— Нет, с утра как выключили, так до сих пор и не дали.
— Ясно. – Светлана опустилась в продавленное кресло, стоявшее на веранде и, со вздохом, откинулась на спинку.
— А ты что такая? Плохо опять? – Галина с тревогой глянула на подругу.
— Да что-то сердце давит. Погода, не иначе.
— Да уж. И духота страшная и дождя как не было, так и нет. Я уж собралась поливать опять.
— А у меня и сил нет. Погорит все, да и шут с ним. Надоело! Стоишь все лето пятой точкой кверху, а никому оно не сдалось.
— Свет, а давай я тебе чайку своего сделаю? Может и отпустит?
— Сделай, Галь, если несложно. Он у тебя и впрямь волшебный.
— Да никакого волшебства! – Галина рассмеялась. – Вот бабка моя – та была ведьмой, а я ничегошеньки не умею. Только травки собирать.
Галина шагнула на ступеньки и подняла голову.
— Ого! – она смотрела на небо, затянутое черными низкими тучами. Где-то вдалеке уже начинал ворчать гром.
— Да хоть бы! – откликнулась Светлана. – Кстати, ты моего Федора не видала?
Федором звали кота Светланы Ивановны. Деловой, худой как щепка, он жил сам по себе, как и полагается серьезному представителю семейства кошачьих. Домой приходил только за тем, чтобы поесть, да и то не всегда. Столовался он сразу на трех дачах, где у него стояли почти одинаковые блюдца из старых сервизов со слегка отбитыми краями.
— Сегодня не было.
Калитка хлопнула и по дорожке метнулся сначала Федор, а следом степенным шагом прошествовала Ирина Аркадьевна, третья из подруг.
— Легок на помине! – Светлана усмехнулась и почесала ухо ластившемуся коту. – Где гулял, паразит? Два дня тебя не было.
— У меня был. – Ирина кивнула Галине и присела у стола. – Пока всю рыбу не съел, что мне Сашенька привез, не успокоился.
Светлана Ивановна поджала губы, а Галина Сергеевна в голос рассмеялась.
— Злая ты, Ирка. Что ты ее донимаешь своим Сашенькой?
— Никакой он не мой! – возмутилась было Ирина, но тут же тоже рассмеялась. – Я виновата, что ли, что он до сих пор томится в любовном угаре?
— Боже! Какой слог! – Светлана, не выдержала и прыснула вслед за подругами.
— А как назвать его пыхтение под моим забором? И рыба у него сплошь мелочь костлявая, только Федору и годится.
— Неблагодарная ты, Ирка! – Галина поставила на стол чашки и прищурилась. – Отвадила бы его уже. Может он к тебе бы дорожку забыл, а к Светлане проторил. Ведь по молодости он по ней вздыхал. А ты все держишь его.
— Чем это?
— Как чем? Шляпку вон новую нацепила. Сарафан в горох. Ой, да у тебя и ресницы накрашены! Кто ж против такой красоты устоит? Вот и сидит он, бедный, с удочкой своей дни напролет, а ты его подношения Федору скармливаешь.
Женщины дружно рассмеялись, но тут тюль, который висел на двери, взметнулся вдруг белым облаком и где-то наверху шарахнуло так, что Федор испуганно мяукнул и забился под кресло, а все три подруги дружно вздрогнули.
— Быть грозе.
— Да и хорошо! Только бы град не пошел. Побьет всю клубнику. Послезавтра внуки приедут, а собирать нечего будет. – Галина прикрыла дверь на веранду и поставила на стол свечи. – Романтика!
— Какая уж нам-то романтика? – Ирина потянулась за заварочным чайником. – Была, да вся вышла.
— А тебе все мало? – Галина усмехнулась. – Уж кто бы жаловался!
Светлана фыркнула и сделала первый глоток чая. Голова болела, но уже не так сильно. Она разглядывала своих подруг, занятых привычным разговором о детях и цветах и думала о том, что кое-что в жизнь совершенно не меняется.
Все они были знакомы с детства. Именно здесь, на этих дачах и началась их многолетняя дружба.
— Как тебя зовут?
— Галочка.
Две маленьких четырехлетних девочки настороженно разглядывали друг друга.
— А у меня посудка есть. С кастрюльками. С крышечками.
— А у меня… — Света не сразу придумала, чем бы удивить свою новую подружку. Хорошие игрушки мама на дачу брать не разрешала.
— Кукла? – Галя разглядывала растрепанную и чумазую Глашку, торчавшую вверх ногами из корзинки, которую держала обеими руками Света.
— Это Глашка.
— Красивая! Только грязная очень. А давай мы у мамы попросим тазик и искупаем ее?
— А, давай!
В то лето они дружили вдвоем. Бабушки, которые приглядывали за ними, удовлетворенно кивали, глядя на эту дружбу. Спокойная, хозяйственная Галинка быстро научила подружку, как держать себя и свои игрушки в порядке. Глашка была отмыта до блеска, платье ее было выстирано, а давно потерявшиеся ботиночки нашлись и заняли свое законное место на исцарапанных ногах куклы.
— Так же лучше? – Галя пыталась разодрать спутавшийся колтун волос на голове куклы. – Хочешь, я тебе красивую ленточку подарю? А бабушка тебе косичку заплетет. Как у меня.
— Хочу!
И Света, которая не терпела, когда ее расчесывали, спокойно сидела, ожидая, пока бабушка Гали заплетет ей тугую короткую косичку.
— Смотри, какая ты красивая! – Галя подводила Светланку к большому старому трюмо и поправляла бантик. – Просто принцесса!
Всегда бойкая Светланка робела перед спокойной рассудительностью Гали, и, возможно, поэтому девочки быстро приспособились друг к другу.
Разъезжаясь по домам, они от души ревели, прощаясь, пока родители не прикрикнули на них.
Следующее лето они ждали с нетерпением, еще не зная, какой сюрприз оно им приготовило.
— Привет! – непривычно нарядная девочка, с пышными бантами на тонких хвостиках, разглядывала их через щель в заборе.
— Привет! А ты кто? – гостеприимная, как всегда, Галинка подошла к забору.
Света сделала вид, что не заметила эту странную девчонку. Разве плохо им было вдвоем с Галей? Зачем нужен кто-то еще?
— Я – Ирочка!
— Будешь с нами играть?
— Не знаю. Мне нужно спросить у мамы, подходящая ли вы компания.
— Спроси.
Мама Ирочки сочла, что компания для дочери подойдет и разрешение было получено.
Теперь у Глашки появились наряды, которые придумывала Ирочка, а девочки научились держать в руках иголку.
— Мама говорит, что женщина должны быть всегда хорошо одета. Даже если де-фи-цит! – с трудом выговаривала Ирочка сложное слово.
Конечно, они все отлично знали, что оно означает. И поэтому девочки с завистью поглядывали на модные платьица Иринки и на красивые туфельки. Мама Иры работала в универмаге. Это потом они узнали, что там мать Иры доставала только обувь и ткани, а все наряды шила для себя и дочери сама. Талант ее передался и Ирочке. Со временем отучившись, она стала одним из самых известных модельеров в городе.
Время шло, девочки росли. Уже не стало бабушек, постарели родители, а у девчат к именам прибавились отчества. Жизнь у всех сложилась по-разному. Одно только было у всех одинаково – ни у одной из них она не стала легкой.
Галина мечтая о большой дружной семье, подобной той, в которой выросла сама, почему-то промахнулась с выбором и в мужья ей достался человек совершенно к подобной жизни не готовый. Геннадий был натурой увлекающейся, но, к сожалению, довести до ума хотя бы одно из своих увлечений так и не смог. Галина, которая по уши влюбилась в говорливого высокого красавца, слишком поздно поняла, что семья совершенно не входит в круг увлечений Гены. Первый сын появился у нее на свет только спустя пять лет после свадьбы и то лишь потому, что она сама на этом настояла. Родив следом еще дочь, Галина немного подумала и собрала мужу чемодан.
— Извини, Гена. Двоих детей я еще потяну, но третий точно будет лишним.
Геннадий так и не понял, что под третьим ребенком она имела в виду его самого. Он искренне не понимал, что не устраивает жену в том, как они живут. А Галя сочла лишним объяснять. Ей хватило единственного дня после рождения младшей дочери, когда пропало вдруг молоко и ей пришлось метаться, ища у кого занять денег для того, чтобы купить хотя бы пачку молочной смеси. И это при ее-то бережливости! А причина была банальна. Геннадий купил мотоцикл, без всякого стеснения вытащив деньги из Галиной шкатулки. Конечно, он знал, что эти деньги отложены на ребенка, но ведь такая удача, как выгодная покупка, выпадает редко. Пропадая днями и ночами в гараже, он с горящими глазами рассказывал измученной, уставшей жене какие покрышки ему удалось достать. А Галя в это время металась между грудной дочерью и заболевшим сыном.
Выселив мужа, Галина вздохнула свободнее и решила, что «личной жизни» с нее достаточно.
Света вышла замуж поздно. Не то, чтобы она долго перебирала женихами, но выходить замуж просто потому, что надо, она не хотела, а сердце ее молчало. С мужем она познакомилась на работе. Невысокий, коренастый военный, допрыгал на костылях до кушетки и отрапортовал:
— Поступаю в ваше распоряжение!
Светлана, которая уже почти десять лет работала травматологом в поликлинике, почему-то перестала хмуриться и улыбнулась, глядя на серьезное лицо этого немолодого уже человека.
Отношения у них сложились как-то сразу и очень быстро. Через пару месяцев они расписались, и Света стала замужней женщиной. Троих детей родила она одного за другим, попутно помогая строить карьеру мужу. И в том и в другом она преуспела. Дети росли здоровыми и крепкими, а муж дослужился до полковника. Но, дальше судьба сделала свой новый ход. Сердце Семена, на которое он никогда не жаловался, не выдержало, и Света осталась вдовой, не отпраздновав даже полувековой юбилей. Дочери старались поддерживать ее, но быстро устали от этого занятия, погрузившись в собственные проблемы. Сын, через год после того, как не стало отца, женился, но Светлана не приняла невестку. Она и сама не понимала, что не так в этой бойкой, веселой, черноглазой девице, но сердце не лежало к ней никак. Подруги много раз пытались поговорить со Светланой, но она неизменно отвечала:
— Сердцу не прикажешь! Не мой она человек!
Все изменилось только после того, как Светлана попала в больницу. Открыв глаза после операции, Света с удивлением обнаружила рядом не кого-то из дочерей, а Нину, которая так и осталась рядом, выхаживая ее. После выписки сын забрал Светлану к себе, и она потихоньку начала менять свое мнение о невестке. Глядя, как управляется Нина с детьми и домом, Света была вынуждена признать, что делает она это гораздо лучше, чем любая из ее собственных дочерей. Чувство неприятия сменилось на благодарность и Нина поначалу осторожно, а потом смелее, откликнулась на смену настроения свекрови. Она, конечно, не стала в одночасье любимой дочерью, но и чужой для Светы тоже быть перестала.
С дочерями же у Светы отношения не складывались. Работающая до сих пор Светлана не хотела сидеть с внуками, уделяя им время только летом, когда забирала детвору на дачу. Дочери Светланы ругались с матерью, пеняли ей на то, что и их интересы она никогда не учитывала, думая только о себе. Спорить с ними Светлана не считала нужным. Она просто обрывала разговор и могла молчать после месяцами.
— Почему ты им не объяснишь, как важно для тебя работать? Что тебя это держит? – Ирина искреннее не понимала подругу, ведь сама она привыкла решать проблемы разговаривая с людьми.
— Потому, что для того, чтобы что-то понять, человек должен тебя услышать. А сделает он это только тогда, когда сам этого захочет.
— Хочешь сказать, что они тебя не хотят услышать?
— Именно, дорогая моя, именно. Зачем им меня слушать, если это обернется потом неудобством для них? Если некого будет обвинить в чем-то?
— Господи, Света, но это же ужасно! Так жить нельзя! Почему так получилось?
— Потому, что я, Ирочка, что-то упустила в их воспитании. Может быть слишком баловала, а может быть слишком строгой была наоборот. Не знаю. Ошибок не исправить, все уже сделано. Придется доживать с тем, что есть.
— Не понимаю… Ведь вы самые родные друг другу люди… — Ирина расстраивалась до слез. – Если близкие друг друга не слышат, то как жить-то?
— Потихонечку, помаленечку, как говаривал мой Сема. Подождать, посмотреть. Может с возрастом они меня больше поймут.
— Ждать же долго! А жизнь идет мимо! – Ира сердито вытирала глаза.
— Иногда с этим ничего не поделаешь.
Ирина доставала неизменную валерьянку и пыталась успокоиться. Она всегда была легкой. Ей ничего не стоило найти общий язык почти с любым человеком, но при этом она умудрялась говорить все, что думала прямо в глаза. И, удивительное дело, никто на нее за это не обижался, ведь делала Ирина это так, что любая претензия звучала чуть ли не как комплимент. Странно, но при такой коммуникабельности, Ира так и осталась одна, ни разу не побывав замужем. Тайна рождения ее единственной дочери была покрыта таким мраком, что даже подруги не решались спросить, а кто же является отцом Милочки.
— Да какая в сущности разница? Она моя дочь! И у нее прекрасная генетика. Это все, что нужно знать.
— Ириш, а почему у вас не сложилось?
— Потому, что многоженство в нашей стране запрещено.
Подруги дружно ахали, а Ирина заливалась смехом.
— Что вы такие странные? Разве плохо иметь ребенка от любимого человека? А я его все-таки немножечко любила. Вместе мы быть не могли, а так – хоть что-то.
— А он знает, что у него есть дочь?
— Нет. А зачем? У него двое прекрасных детей. Третий в планы не входил. Даже если бы я ему сказала, то что? Они мило бы общались? Глупости какие! – Ирина фыркала, давая понять, что разговор ей неприятен.
Милочка и правда была прелестным ребенком. Блестяще окончив обычную и музыкальную школы, она поступила сначала в училище, а позже в консерваторию, и теперь руководила капеллой. Муж ее, известный дирижер, такой же воздушный и мечтательный, как она сама, был совершенно очарован Милочкой. Непрактичные, полностью погруженные в профессию, они сами, казалось, не поняли, как им удалось стать родителями двух замечательных детей. Ирина взяла на себя все заботы о них, проявив неожиданную для всех расторопность и практичность.
— Феей можно быть, когда ты никому и ничего не должен. А когда у тебя есть внуки – то тут уж только зубной разве что.
Впрочем, для внуков Ирина и в самом деле была не больше, не меньше, как волшебница. Им ни с кем и никогда не было так интересно, как с ней. На ходу придумывая занятия, Ирина умудрялась дать детям не только развлечения, но и знания. К четырем годам дети уже вовсю читали и любимейшим занятием для всех троих было посещение книжного магазина, где они разбредались по отделам, перекликаясь, и могли ходить там часами, выбирая новую книгу, которой хватало едва на неделю.
Гроза бушевала в полную силу, а на маленькой веранде было тревожно.
— И что ты ей сказала? – Ирина подалась вперед, пытливо вглядываясь в мягком свете свечей в лицо Светы.
— А что я могла сказать? Девчонке семнадцать! Какие дети?
Ирина застонала и опустилась обратно на стул.
— Ты неисправима! Света! Ведь девочка пришла к тебе со своей бедой, а ты ее отправила?
— Никуда я ее не отправляла, не выдумывай! – Светлана сердито поставила чашку, жалобно звякнувшую о блюдце. – Доведешь до греха! Придется Галке новую посуду покупать!
— Да Бог с ней с посудой! – Галина промокнула салфеткой лужицу на столе и тихо спросила. – А мать, что говорит?
— Ничего не говорит пока. Не знает. Узнает – ничего хорошего не скажет.
— Света, так нельзя. Она ведь твоя внучка…
— А то я не знаю! Советчицы, вот что вы предлагаете? Не потяну я уже младенца-то. Старая.
— Какая ты старая? Что ты выдумываешь? Света, ты же врач! Тебе ли не знать, чем заканчивается… в таком возрасте и на таком сроке…
Ирина чуть не плакала, представив себе старшую внучку Светланы. Тоненькая, ни на кого из семьи не похожая, большеглазая Оленька, была самой тихой и спокойной из всех внуков Светы. Она единственная, кто навещал бабушку после болезни, помогая Нине. Света всегда сетовала, что девочка слишком покладистая и не мешало бы ей немного твердости и уверенности в себе. Отсутствующие, по мнению бабушки, качества совершенно не мешали Оле прекрасно учиться и школу она окончила прекрасно, поступив, по стопам Светланы, в медицинский. Школьный роман, о котором Оля никому не рассказывала, окончился почти не начавшись, но успел принести свои плоды. Узнав, что ждет ребенка, Оля сначала испугалась, а потом выбрала самого практичного человека в семье и пришла за советом. К Светлане.
— И ты ей сказала…
— Ничего не говорила пока. Сказала, что мне надо подумать.
— Что ты надумала, мы только что слышали. – Галина разгладила ладонями скатерть. – Света, а ты уверена, что это правильное решение?
— Да нет еще никакого решения, девочки. – Светлана устало откинулась на спинку кресла. – Точнее, есть, но я сама не знаю, как я все это вытяну теперь. Хватит ли сил…
— А ты одна что ли? – Ирина подвинулась ближе и взяла за руку подругу. – А мы на что? Тремя няньками как-нибудь да сладим. Нам ведь что надо? Ребенка доносить, родить, а потом девочку выучить, так?
— Так…
— Вполне посильно. Галя, что ты молчишь? Я не права?
— Права, конечно.
Гром за окном набирал силу, и они уже почти кричали. Поэтому раздавшийся телефонный звонок услышали далеко не сразу.
— Чей это?
— Мой! – Светлана схватила телефон и ушла в дом, где было тише. Вернувшись через минуту, она кивнула Галине. – Пошла. Зонтик дашь мне?
— Куда это ты собралась?
— Выгнала Ольгу мать. Едет сюда девочка. Надо встретить.
— Вот все и решилось. – Галина сняла с крючка два дождевика и, натягивая один, второй протянула Светлане. – Ирка, кипяти чай! Мы скоро!
— Вы сумасшедшие! Там же светопреставление! – Ирина с испугом выглянула в окно. – Куда вы собрались?
— На станцию. Жди! – Галина толкнула дверь и вслед за Светланой вышла на крыльцо, почти мгновенно скрывшись за стеной дождя.
— Ну что, Федор, пошли ставить чайник. – Ирина собрала со стола чашки и шагнула на кухню. Ей не нужен был свет, чтобы понять где и что стоит. Этот дом она знала так же, как и свой. Открыв холодильник, она оценила содержимое и, быстро достав продукты, принялась за готовку. – Девочке нужно хорошо питаться!
Пару часов спустя вся троица сидела на ступеньках.
— Чуть не смыло нас, да, Галь?
— Давно такого дождя не было. Теперь можно несколько дней не поливать. И хорошо.
— Куда уж лучше!
— Свет, а как теперь?
— Как следует. На учет встанет, у себя пропишу. Доченьке любимой шею намылю, но это потом. Главное, что Ольга успокоилась и решила, что дальше делать будет. – Светлана, охнув, потянулась и вдруг улыбнулась, глядя на подруг. – А все-таки я вас уделала, подруженьки! Прабабкой первой стану я!
— Ничего-ничего, мы подтянемся! – Галина проводила взглядом Федора, который важно прошел по дорожке. – Сначала твоего поднимем, потом наших. Дел-то, девочки!
— Скучать некогда! – Ирина откинула голову и прищурилась, разглядывая в небе первую звезду. Тучи давно разошлись и небо теперь было чистым. – А какие у меня кружева есть! Конверт на выписку будет – закачаетесь!
— Два… — Светлана не смотрела на подруг.
— Чего два? – Ирина непонимающе глянула на подругу.
— Конверта надо два. Она сегодня на узи была.
— Ой! – Ирина ухватила себя за щеки тонкими пальцами.
— Что, ой, Ириш? – Галина улыбнулась. – Двойное счастье получается!
Ночь опустилась на поселок, тихо укрыв темнотой дома. Над крылечком, где сидели подруги вдруг зажглась лампочка и они дружно прищурились.
— Вот и свет дали!
— Света, а как же теперь… — Ирина посмотрела на подругу.
— Да так же. Где один, там и два. Лишь бы здоровые были.
— И счастливые… — тихо добавила Галина, обнимая подругу.
Федор вернулся на участок и присел у калитки, глядя на странную фигуру на крыльце. Женщины, которые кормили его, сидели обнявшись и, похоже, вовсе не торопились вспомнить о его потребностях. Дав им еще пару минут, кот решительно поднялся и направился к крыльцу. Пора и честь знать! Сами ведь и не додумаются.©
**************************************
Lara’s Stories