Дом, оставшийся от бабушки, Марина навещала нечасто — так, проверить, не сгорел ли. Хотя он был еще ничего, крепкий домина. Заселяйся и живи! Но Марина с детства привыкла к городу и радикально менять что-либо не собиралась. От добра добра не ищут.
В одну из таких поездок к бабушкиному дому Марина от скуки решила разобрать чердак. Приставила шаткую лестницу и осторожно, со страхом прислушиваясь к скрипу рассохшихся перекладин, взобралась наверх.
Здесь, на чердаке, сохранился отдельный маленький мир, знакомый с детских лет. По-прежнему танцевали в узких лучах света пылинки, и звуки, проникающие снаружи, становились мягче и тише, превращаясь в уютный шепот. Марина присела на старый ящик (что в нем, интересно?) и задумалась, вспоминая всё, на что не хватало времени в городе: случайные картинки из детства, в которых было много солнца, пронзительно-синего неба и высокой жесткой травы, запах парного молока, скрипение во́рота над колодцем…
Марина вздохнула и заставила себя подняться, стряхнуть воспоминания. Зачем они? Того, что было, всё равно не вернуть.
Она распахнула чердачное окно пошире, чтобы впустить воздух и свет, и принялась копаться в старых вещах, без всякого сожаления отбрасывая в сторону то, что казалось ненужным. Завернутый в пожелтевшую вышитую салфетку гребешок Марина тоже хотела было отшвырнуть подальше — подумаешь, расческа — но что-то ее остановило. Она отошла к окну, чтобы рассмотреть предмет получше.
Изогнутый гребень был сделан из рога. А может, из черепашьего панциря, Марина не знала в точности. Полупрозрачные зубцы гребешка искривились от времени, но уцелели. Пластина, из которой росли зубцы, вся была резная, узорчатая.
— Ух ты, — пробормотала Марина, разглядывая тонкую сквозную резьбу. — Какая классная штуковина!
Поднесла гребень к носу, осторожно понюхала. Старинная вещь слабо пахла духами, каких уже давно не бывает на свете. Марина положила гребешок в карман и вернулась к разбору чердачных завалов.
Уже приехав в город, вдруг нашла гребешок и снова обрадовалась: до чего красивый! Аккуратно протерла подолом халата и принялась расчесываться у зеркала. Мама говорила, что бабушку сельские женщины считали как-бы колдуньей. Красивая была, яркая, и гадать умела. И Марина уродилась в бабушку — белая кожа, хорошие волосы. Вон какие густые. Красавица! По крайней мере, точно не хуже других… Чего ж не везет-то?
Марина насупилась. Вот бы с работой наладилось как-то, в самом деле. Сколько раз Рашид обещал, что повысит, сделает директором этого своего магазина…
Припомнив обстоятельства, при которых Рашид (хозяин торговой точки, в которой Марина работала продавцом) давал обещания, она покраснела. Верь после этого мужчинам! Марина фыркнула, бросила гребень на полку и отправилась спать.
Чего ж не везет-то?
А наутро случилось чудо. У служебного входа Марина столкнулась с самим Рашидом.
— Ай, Мариночка, заходи давай, — сказал Рашид, белозубо ухмыляясь и галантно придерживая дверь. — Обрадовать тебя хочу, еле терплю, веришь!
— Что такое?
— Ты сейчас не как продавец в мой супермаркет входишь, — сказал Рашид, входя следом, — а как хозяйка!
Марина остановилась и повернулась к хозяину магазина.
— Выражайтесь яснее, Рашид Абдуллахович. Шутите?
— Какие шутки! — рассмеялся Рашид довольно. — Ты теперь директор!
— А как же… — Марина запнулась.
— А Леночка уволилась, — пояснил Рашид, почесав мясистый нос. — Позвонила мне час назад, представляешь? Увольняюсь, говорит! Вот видишь, Марина, как все хорошо получилось… Обещал — сделал! Сейчас ты немножко порадуйся, кофе попей, туда-сюда… А потом зайди ко мне, дела примешь.
Это был прекрасный день. Вечером, когда Марина возвращалась домой, ей улыбнулся сосед — одинокий, подтянутый мужчина из соседнего подъезда. Или показалось… Как бы то ни было, сосед давно нравился Марине. Она вообразила себе, что сосед бывший военный, так хороша была его осанка и так ладно проступала на коротко стриженых висках благородная седина.
Причесываясь перед сном старинным роговым гребнем, Марина думала о всяком, в том числе, кажется, и о нем, соседе. А утром мужчина сам подошел к ней, как будто караулил у подъезда.
— Пустопьянов, — кашлянув, представился он густым баритоном, от которого ноги Марины сразу ослабели в коленях. — Владимир… Ваш, кхм, сосед.
— А я Марина! — губы девушки сами собой расплылись в улыбке. —Да я вас знаю! То есть знаю, что вы сосед… То есть… Очень приятно!
Марина смутилась и замолчала. Сосед Пустопьянов тоже умолк и даже нахмурился. Подумав, сказал прямо:
— Давайте, я вас подвезу, что ли… Дождь собирается. А у вас, кхм, прическа…
— Нет, что вы, не надо! — всплеснула руками Марина, радостно усаживаясь в опрятную соседскую «тойоту». Владимир захлопнул за ней дверь и помчал по оживленным утренним улицам. Марине казалось, что все люди смотрят только на нее: какая она едет, вся из себя красавица, с таким вот прекрасным мужчиной.
Марине казалось, что все люди смотрят только на нее…
Высадив Марину у служебного входа, Пустопьянов спросил, мучительно подбирая слова:
— Я… Вы же… Вы в девять заканчиваете?
— В десять, — выдохнула Марина.
— Ничего, я подожду, — сурово сказал Владимир, словно отрезал, и укатил прочь, оставив Марину в пребывать радостной растерянности.
И снова Марина весь день летала, как на крыльях. А когда немного успокоилась, смекнула, что дело в бабушкином гребне.
— Спасибо тебе, бабуля, колдунья ты моя! — с чувством сказала она вечером, освобождая для рогового гребня отдельную шкатулку — черную, лакированную, обитую изнутри багровым бархатом. И на сердце Марины стало тепло, будто бабушка из своего загробия по-доброму ответила ей.
Детей желать Марина не стала, решив немного повременить с этим. А вот новую квартиру загадала. Чего уж! Просторную «трешку» ей подарил в качестве свадебного подарка Владимир.
Жизнь распустилась, зацвела, заиграла новыми красками. Но только Марина вошла во вкус, почувствовав, что весь мир лежит у ее ног, как случилось несчастье. Она случайно села на волшебный гребень… и сломала его. Пополам.
Следующей ночью Володька не пришел домой ночевать. Он позвонил откуда-то и сообщил своим красивым баритоном, что улетает по делам, а когда вернется, не знает. Потом из телефона послышалась какая-то возня, и Пустопьянов отключился.
Марина проплакала до трёх ночи, а полчетвертого за ней вдруг заехал ошалевший Рашид — оказалось, что магазин обокрали. Вынесли всё подчистую, даже шикарный восточный ковер, украшавший кабинет хозяина.
Подозревали, как это водится, всех, в том числе и директора Марину. Так или иначе, с работой ей пришлось распрощаться.
— Ты извини, — сказал Рашид, глядя в сторону. — Бизныс есть бизныс!
Хорошо, хоть новая просторная квартира осталась за Мариной. Все-таки больше, чем ничего. Да и сломанный гребень Марина не стала выбрасывать. Вещь старинная, от бабушки досталась, и вообще… Что значит это «вообще», Марина, пожалуй, не смогла бы объяснить.
