Элька завернулась в одеяло и уткнулась в подушку. Но звуки дождя доносились, и уже было понятно, что он не собирался прекращаться. Но больше всего Эльку раздражал голос Раисы, доносившийся из большой комнаты.
Здесь, в бараке, где они занимали две комнаты, одна была квадратная, просторная, вторая, чуть вытянутая, но наполовину меньше. Соседи говорили, что Золотаревым повезло: им досталось самое большое жилье в этом одноэтажном бараке.
(художники Михаил и Инесса Гармаш)
Свою меньшую половинку она делила с Петькой – десятилетним сыном Раисы, его металлическая кровать стояла напротив. В общем-то, у Эльки тоже такая же была. А еще в комнате стоял небольшой шкаф, в котором Элька прятала свой скудный гардероб. К восемнадцати годам она не приобрела ни одной приличной шмотки. Стоптанные сапожки, благо, размер тот же который год, а иначе босиком пришлось бы ходить.
Скромное пальтишко с искусственным воротничком, клетчатое платье, юбка, пара блузок — остальное по мелочи, Элька не считала. Однако сейчас, отвернувшись к стенке, ей было тоскливо не из-за вещей, к их однообразию она привыкла, тем более, что в их районе, застроенном одними бараками, большинство так и одевались. Сейчас она была расстроена придирками Раисы. До чего же надоела эта тетка! Элька в душе так и звала ее – тетка. Даже титула «мачехи» она не удостаивалась.
Надоело ее вечное ворчание, недовольный вид – это когда Эльку касалось. А когда они с отцом садились «скоротать» вечер или отметить праздник, то Раиса превращалась в хохочущую, громкую бабенку. Ее пышно подбитые рыжие волосы возвышались башенкой на голове. Она бесперечь хохотала, демонстрируя золотые коронки.
Отец Эльки работал на деревообрабатывающем комбинате, зарплату получал невысокую, денег не хватало. Даже элементарных вещей, как например, нового пальто или сапог для Эльки (девка-то уже почти взрослая, парни засматриваются). Ну и в бытовом плане многого в доме не хватало… Но Раиса чаще всего «пилила» отца из-за зубов. И наконец, собрав получку и премию отца, Рая вставила зубы. Теперь же всякий раз не забывала блеснуть ими, надрывно хохоча.
В окно что-то стукнуло, кажется, камешком звякнуло. Элька высунула голые ноги из-под одеяла, коснулась ими пола. Выглянула: дождь перестал. За окном, прикрывшись отцовским дождевиком, стояла Зойка, подружка Эли. Они вместе восемь лет сидели за одной партой, а теперь третий год учатся в сельхозе. Только Эльке удалось поступить на ПГС (проектирование гражданского строительства, удумали же в сельхозе открыть такое отделение), а Зойка сумела потянуть отделение агрономии, и то, потому что свободные места были. Но она осталась довольна, ей нравилось.
Вообще, еще когда была жива Элькина мама, считалось, что девочка окончит десять классов и поступит в институт. Но когда мамы не стало, отец привел в дом Раису. И через два года мачеха почти вытолкнула Эльку идти учиться после восьмого класса, скорей приобретать профессию и не сидеть на шее у родителей.
Зойка отчаянно махала, пытаясь вызвать подружку на улицу. Эля открыла окно, в комнату ворвался свежий весенний воздух, который бывает, когда только закончится дождь.
— Выйди, скажу чего!
— Говори здесь, не хочу выходить, а то мачеха ворчать будет.
Зойка, успевшая обесцветить волосы, и теперь челка выделялась пучком пшеницы из-под капюшона, расплылась в счастливой улыбке.
— Контрамарки дают в ДК, там ВИА будет выступать. Сегодня комсорг сказал.
— Ну и что, нам разве достанется? Там уже нужным людям раздали.
— Тебе точно билет будет! – Зойка загадочно улыбнулась.
— Откуда знаешь?
— Сказали, в первую очередь дадут тем, кто учится хорошо.
Элька сморщила носик: — Ну, я же не отличница, так себе – середнячок.
— Не прибедняйся, Золотарева, говорю: тебе дадут.
— А тебе?
Зойка сникла, и была похожа на намокший лист, опустившийся под тяжестью воды. – Мне не дадут, уже узнавала. – потом посмотрела умоляюще на Эльку. – Попроси на меня…
Элька задумалась. Сходить в городской дом культуры на танцы очень хотелось. Это не то, что у них в тихане (так они называли техникум), где несколько увальней топчутся на месте, остальные стоят по стеночке, а девчонки старательно вытанцовывают, будто на выставке.
В ДК все по-другому. Там ансамбль, там молодежь со всего города. К тому же, если по контрамаркам, то намечается вполне приличный вечер с концертом и танцами.
Но идти одной, без Зойки, желания не было. Даже не представляла, что она там будет делать одна. Просто смотреть?
— Ладно, Зайка, я завтра узнаю, может, еще одну контрамарочку подкинут. Элька, когда хотела успокоить подругу, называла ее Зайкой.
— Ну, тогда «покедова» что ли, до завтра, — Зойка снова расцвела, тряхнув пшеничной челкой. – Как мачеха? лютует? – участливо спросила она.
— Да-ааа, ворчит как всегда, — Элька зевнула, — надоело все. Барак этот надоел, этот район, сбежать бы куда-нибудь… только куда… кто меня ждет…
— Ну, ты держись, — Зойка отошла от окна и побежала домой.
— Выставилась! Чего не видела там? – Элька вздрогнула. Голос Раисы застал врасплох. – Лучше бы с Петькой позанималась.
— Ваш Петька себя плохо ведет, — ответила она. – Кто вчера мне в тапки клей налил? Вот когда перестанет пакостить, тогда буду заниматься.
— У-уу, неблагодарная, сказал же пацан, случайно капнул клеем, а ты бучу подняла до потолка. – она сдернула одеяло с Эльки. – Иди посуду мой, нечего вылёживаться.
Элька, почувствовав запах перегара, не стала связываться, накинула халатик и пошла мыть посуду.
Сначала надо было нагреть воды. Еще когда была жива мама, отец приспособил кухонный стол в коридоре, там и плитка газовая стояла. И получилось, что готовили в коридоре, источая невероятные запахи еды. Но это при маме. Сейчас Раиса делала все быстро, закинув в кастрюлю и дело с концом.
Уборка в доме и посуда были полностью на Эльке. Печку топил отец, но золу выносила Элька. Однажды вымазавшись золой, даже на лице был немного золы, она выскочила с ведром, а Зойка увидела, рассмеялась и назвала Эльку Золушкой. «Золотарева, ну ты смешная, нос-то в золе, прямо Золушка».
«Ага, в наших бараках как раз Золушки не хватало». — они переглянулись и обе расхохотались.
«Вот было бы здорово, если бы, правда, мы превратились в Золушек, — размечталась Зойка. – Насчет меня – не знаю, куда мне с моим сороковым размером ноги, а вот ты… ничего… пацаны смотрят на тебя».
Элька прибрала на столе, спрятала продукты в холодильник, подтерла пол. Петька сидел у телевизора, иногда косился на нее, пытаясь угадать, злиться ли за вчерашнее или нет.
Отец тем временем что-то бормотал несвязно, потом переключил внимание на дочку. Как выпьет, в нем просыпалась вселенская отцовская любовь: он плакал, вытирая слезы, просил у Эльки прощения, говорил, как он ее любит – Эльку любит. Всё прерывалось, кода Раиса начинала приставать к нему с вопросами: «А меня? меня разве не любишь? Николаша, да я же… я ведь тебя-то как берегу», — начинала причитать Раиса, и Элька, не в силах вынести ее нытья, готова была забиться в угол, как сверчок.
______________
Контрамарки действительно давали лучшим учащимся. Элька взяла ее без труда у секретаря.
— Ну что? – Зойка уже поджидала.
— Ничего. Одну дали, да еще расписалась за нее.
— И что, я не пойду? – у Зойки выступили слезы.
— Не хнычь, надо что-то придумать. Ну, хотя бы попросить. Стой тут.
Она снова заглянула к секретарю. – А можно еще одну. Очень надо!
— Знаете, вас сколько таких, кому очень надо… строго по спискам выдаем.
— Ну, пожалуйста, не идти же мне одной.
— Сказано: лишних билетов нет. Все!
Элька вышла. Постояла у двери. Потом решительно вошла. Так же решительно подошла к столу секретаря, сунула руку в старенькую сумку, которая осталась еще от матери, достала шоколадку и, молча, положила на стол. В глазах Эльки можно было прочитать: «Даешь контрамарку!».
Секретарь тоже молча положила руку на шоколадку и она исчезла в столе. Также молча подала контрамарку.
— А расписываться? – напомнила Элька.
— С ума сошла! Какая роспись?
Элька, опомнившись, выскочила.
— Есть! – она подала желанную бумажку Зойке.
— Ура! Мы идем!
— Ага, идем. Зато без сладкого остались. Отцовской шоколадкой пришлось пожертвовать.
— Целой шоколадкой! – ахнула Зойка.
— Ну да, контрамарки нынче ценятся.
_______________
Техникум, в котором учились подружки, находился в исторической части города – в центре. Но дома здесь стояли кирпичные или бетонные, аккуратные скверы украшали район. Эльке нравилась эта часть города.
Но лишь стоило подъехать на автобусе или пешком подойти к мосту через местную речушку, как цивилизованная жизнь обрывалась. На другом берегу раскинулся барачный район, застроенный деревянными домами, в основном двухэтажными.
Элька терпеть не могла этот район. И эти старые дома с облезлыми рамами, с дырками в заборах, с колонками и туалетами на улице, с зарослями крапивы вдоль заборов, с заметенными снегом улицами зимой, с пьяными выкриками по пятницам, с горланящими песни под гитару подростками, собравшимися на пятачке возле старого клуба, — всего этого она стеснялась. Даже девчонкам в тихане не говорила, в каком районе живет. Только Зойка, ее вечная подружка знала, потому что также жила с родителями и младшими братьями в барачном квартале.
— В чем на танцы пойдем? – спросила Элька.
— Сама думаю, — Зойка пригладила свою пшеничную челку. – Ладно, чего-нибудь напялю, как мамка говорит: «лишь бы прикрыться».
Эльке захотелось, конечно же, чего-нибудь нового, но она вспомнила свое клетчатое платье, белую блузку, прикинув в уме, что из них подойдет.
После обеда заехала в универмаг, который как раз находился в самом центре города. Беленькие туфельки на невысоком каблучке блеснули своей новизной. Элька нащупала в кармане несколько купюр – ее заначка от стипендии, и решив, что это как раз тот самый случай, чтобы ее потратить, пошла рассчитываться.
Продавец, заметив неуверенность девушки, с улыбкой сказала: — Не сомневайся. Их в обед выставили, это последняя пара. – Элька облегчено вздохнула, окрыленная словами продавца и отдала деньги.
Туфли она спрятала под подушку, зная, что Раиса не смолчит и выскажет, сколько всего надо, например, Петьке, напомнит, что отец ходит в старой куртешке, ну и так далее. Поэтому туфли прямо в коробке, лежали на постели, предусмотрительно укрытыми.
В субботу Элька нагрела воды и помыла голову. Русые волосы распушились, рассыпались по плечам, и она, носилась по комнате, как русалка.
Вдруг в коридоре послышался шум, громкий разговор, который переместился к ним. Элька вышла. У самого порога стоял улыбающийся отец, напротив Раиса. А в центре – младшая двоюродная сестра отца Людмила.
— Эличка, цветочек, это ты? – воскликнула Людмила, увидев удивленную племянницу. – А я тебя еще маленькой помню, эх, редко видеться приходится, в разных частях страны живем.
Людмила, стройная, с короткой стрижкой на каштановых волосах, в брючках и плащике, была похожа на иностранку. По крайней мере, Эльке так показалось.
— Тетя Люда! – она прижалась к ней, уткнувшись в плечо. – Вы останетесь?
— Детка, я ведь проездом. Вечером самолет.
Работала Людмила на Севере где-то в порту, работа была сезонной, и она возвращалась к себе в Ленинградскую область.
— Эх, сеструха, чего же так мало? Побыла бы, погостила, — стал уговаривать отец.
— Самолет, Коля, хорошо хоть так заскочила, посмотреть на вас, а то все через письма, да открытки…
Раиса разглядывала большую сумку гостьи. Людмила наклонилась, расстегнув ее, и достала конфеты, мясные деликатесы, банку ароматного кофе. Раиса ловко спрятала в стол и в холодильник, улыбаясь и поблескивая золотыми коронками.
— Ну, за стол тогда, — позвал отец, садись, сеструха, за встречу выпьем.
— Погоди, братик, отдышусь, а потом и чайку можно. – Людмила не отходила от Эльки.
— Никак собираешься куда?
— Да у нас сегодня вечером в ДК концерт, а потом танцы, но я останусь, пока вы тут, не поеду, я лучше с вами…
— Ничего, дорогая, я ведь тоже вечером уезжаю, так что вместе поедем. Тебе во сколько?
— К семи.
— Вот и мне также. – Людмила с Элькой ушли в меньшую комнату, Раиса из любопытства последовала за ними.
— Это что? – Людмила указала на блузку и юбку. Твой наряд?
— Ага.
— Ну, так-то хорошо, молодец, аккуратно вещи носишь… она достала из сумки сверток и развернув, подала Эльке платье.
Это было голубое платье из струящейся ткани. Элька так и застыла с ним в руках, боясь даже дыхнуть на него.
— Ну чего стоишь? Меряй.
— Так это же ваше.
— Было мое. Купила сдуру, понравилось, а оно мне мало, а тебе самый раз. Меряй, импортное оно.
Элька нащупала этикетку, покрутила платье в руках и стала переодеваться, натыкаясь на колючие взгляды Раисы.
— Ну, красавица! У тебя даже цвет лица поменялся, ты как цветочек – самая красивая. – Людмила любовалась.
— Дорогое платье-то? – спросила Раиса. – Денег больших стоит наверное…
— Так мои же деньги, — рассмеялась гостья, — как хочу, так и трачу.
Она снова вернулась к сумке и достала платок для Раисы и подала свитер Николаю. Ну а Петьке достались все конфеты, которые он старательно уминал.
До самого вечера Раиса пыталась узнать, сколько же получает Людмила, но этот вопрос так и остался нераскрытым.
— На такси поедем, — сказала женщина Эльке, — тебя завезем в ДК, а потом в аэропорт.
— Ой, теть Люда, а я с подружкой, как бы ее захватить…
— Захватим!
__________________
Зойка, счастливая, что ее подвезли, выскочила из машины, поджидая подружку. А Элька смотрела на Людмилу. – Теть Люла, да ну его этот концерт, я лучше с вами в аэропорт, провожу вас.
— Детка, ты посмотри какая ты красивая, да может у тебя этот вечер главным в жизни будет, может ты его с теплотой вспоминать будешь. Ведь и у меня такой вечер был и встреча была, да неверно я распорядилась им. Так что беги, и делай все правильно. Веселись, цветочек, и пусть голова кружится от счастья, ты ведь еще такая молоденькая. Только голову никогда не теряй, хорошо?
— Хорошо, тетечка Людочка…
— Ну-ну, слезки вытри, ни к чему на таком чудесном личике. Видно с Раисой-то у тебя не очень?
Элька кивнула.
— Все временно, детка, не печалься…
Элька провожала взглядом машину, и казалось ей, что все это как во сне: и тетя Люда, и новое платье, белые туфельки, и этот концерт…
— Ну, пойдем, — Зойка тянула за руку, — а то уже начинается.
***
— Элька, вот повезло тебе, такое платье отхватила! Я вообще таких не видела, будешь самая красивая! – Зойка шла впереди, оглядываясь поминутно, словно хотела удостовериться, не отстала ли подружка.
— Не отхватила, а тетя Люда подарила! – поправила Элька, еще не привыкнув к своему новому образу. Ей казалось, она была воздушной в этом платье, да еще пышные волосы, которые не стала скреплять, оставила распущенными. И эти туфли, которые удалось купить накануне в универмаге, — нет, определенно, Эльке невероятно повезло. Главное – тетя Люда приехала. Она вспомнила про нее и снова загрустила.
— Ты чего такая кислая? – они оказались на первом этаже в огромном фойе. Там, у стеночки, на небольшой импровизированной сцене, уже настраивали свои гитары музыканты.
— Жаль, тетя Люда уехала, так хотелось, чтобы пожила у нас.
— Давай договоримся, — Зойка резко повернулась к подружке, — завтра будешь думать про тетю Люда, не сомневаюсь, что тетка у тебя золотая. Но сегодня – наш вечер. Золотарева, улыбайся, пожалуйста, в таком платье ты не имеешь права не улыбаться.
— Умеешь ты уговорить, — Элька взбодрилась, коснулась руками платья, такого приятного на ощупь.
— Ой, смотри, смотри, это же Лёнечка Карпинский! – Зойка вытянулась, стараясь разглядеть солиста ансамбля. – Как он поет! Я просто не могу, я в обморок упаду от его голоса.
— Зойка, ты чего, тебе плохо? – испугалась Эля.
— Да не плохо мне, это я так – образно, я просто летаю от счастья. Нравится он мне.
— Кто? Карпинский? Да он такой гордый, стоит, как индюк надутый…
— Элька, ты вообще не понимаешь, он же красавчик, лапочка…
— Бабник он! Даже у нас в тихане слухи про него ходят: каждый месяц новая девчонка.
— Да и ладно, он мне все равно нравится! – Зойка, едва донеслись первые аккорды, начала пританцовывать. – А вон девчонки с тихана, — она помахала им. — А вон Женька Прохоров, это который в городской футбольной команде…
Зойка слегка наклонилась к подружке. – Ну что я тебе говорила? Видишь сколько мальчиков симпатичных и очень приличных?
Но Элька последнюю фразу пропустила мимо ушей. Она смотрела в другую сторону, потом, как бы невзначай, отворачивалась, словно боясь выдать себя.
— Куда смотришь? – толкнула локтем Зойка. – Кого увидела?
— Да так, никого.
Объединившись с однокурсниками из своего техникума, девчонки забыли на какое-то время учебу, свои бараки, родителей, забыли все, чем он живут каждый день. Они растворились в цветомузыке, поддавшись звукам, шуму, общим эмоциям, захватившим молодежь.
Она его заметила почти сразу. Никогда раньше не видела этого паренька. Кажется, он немного старше ее — Элька так определила. Ни на кого так не хотелось смотреть, как на него.
— Я поняла, — шепнула Зойка, — ты смотришь вон на того светленького в сером пиджаке. Хорошенький, — одобрила Зойка.
Вообще, у Зои слово «хорошенький» по отношению к парню означало – высшая оценка.
Элька впервые смутилась и только кивнула в ответ. Даже танцевать в общем круге расхотелось. Она засмущалась, прижалась к стене и, кажется, впервые не знала, как себя вести.
А он тоже посматривал на нее. Рядом с ним крутился паренек, и они переговаривались, делая вид, что танцы им не интересны.
Зойка успела потанцевать с Витькой Потаповым со своего курса, широкоплечим, не очень-то расторопным парнем. Потом верещала, кода пел Карпинский, подпрыгивая и размахивая руками. – Ой, не могу, как он мне нравится! – Зойка даже глаза от счастья прикрывала. А тем временем Потапов, довольный, что Зойка пригласила на танец, переминался на месте, ожидая дальнейшего внимания от однокурсницы.
— Пригласи его! – подсказала Зойка.
Эля, которая была не робкого десятка, и могла при случае дать отпор навязчивому парню, вдруг испугалась. Она побледнела от одной мысли, что пойдет к этому светленькому пареньку и пригласит на танец. Нет, она лучше забьется в угол и будет наблюдать за ним… и просто мечтать.
У Эльки так уже было не раз. Вот ложится спать, а в мыслях возникает картина, что идет навстречу ей парень… и кажется, он тоже светленький и даже похож на того, который стоит в танцевальном зале. С такими мыслями она не раз засыпала. Даже во сне как-то снилось, что напротив стоит паренек и Элька чувствует, как он ей нравится. Потом она просыпалась и оставалось приятное послевкусие от приснившегося.
Вот и сейчас, кажется, как во сне: он стоит поодаль, а подойти не решается.
Эльку уже два раза приглашал какой-то долговязый парень, кажется Сережей его зовут – она не старалась запомнить. Но тот, что стоит недалеко от входа, так и не подошел. И вообще, было похоже на то, что он зашел сюда случайно, просто поглазеть.
Элька уже взгрустнула не раз, подумав, что ей показалось, что он на нее смотрит.
Подходили ребята с техникума, что-то рассказывали, громко смеялись, поглядывая на Эльку. Но никто из них не «зацепил» ее сердца.
Элька вообще еще никогда не влюблялась, ну если не считать ее симпатии в пятом классе, когда одноклассник признался в любви через записку. Но это было давно и совсем по-детски.
А еще в своем барачном районе ребята иногда пристают. То присвистнут вслед, то за талию схватят… Элька не воспринимала их всерьез, и всегда могла дать отпор. Хрупкость ее была обманчива — натренировала руки на ведрах с водой из колонки, с углем и дровами. Да и вообще она не собиралась свою жизнь связывать с кем-то из барачных.
Она повернулась в очередной раз, откинув назад волосы… и взглядом уперлась в стену. Светленького не было. Казалось, все оборвалось в один миг – все вокруг поблекло. Даже цветомузыка потеряла цвет и однообразными пятнами отражалась на потолке.
Она постояла еще минут пять. Потом для вида потанцевала еще и отозвала Зойку. – Может пойдем?
— У-ууу, давай еще, — Зойка запыхалась, была довольна и не собиралась уходить, — еще побудем тут. – Да не бойся, рано еще, ходят автобусы!
— Ну, я тогда на улицу выйду, постою, подышу, — предложила Эля. – Я скоро, будь тут.
Сумерки накрыли город и уже начало темнеть. Но Элькино платье было видно даже в темноте. Да и сама она не могла остаться незамеченной.
— Уже уходишь? – услышала голос за спиной.
Он стоял почти у самого входа. Стоял один, без друга. И этот голос словно вернул ее к жизни.
— Нет, у меня там подружка. Просто вышла на улицу, подышать хочу.
— Ну да, душно там. – Он стоял теперь так близко, что можно было слышать его дыхание. И он смотрел на нее, и, кажется, даже улыбался. Совсем чуть-чуть, едва заметно.
— Я тоже вышел подышать. Первый раз здесь?
— Второй.
— Я тоже редко сюда прихожу, друг позвал, говорит, тут ансамбль шикарный.
— Да-ааа, мне нравится, песни такие… ну, в общем, хорошие песни.
— Ну что прогуляемся? — он показал на широкий тротуар возле дома культуры.
Элька посмотрела на дверь. – Подружка там, договорились вместе уйти.
— Да мы только погуляем, — он подал руку и они спустились по ступенькам.
— Ой, какая песня, — медленная мелодия вырвалась из стен дома культуры и, казалось, кружилась в воздухе.
— Тебе нравится?
— Очень!
— Тогда пойдем.
Они танцевали на глазах изумленной Зойки, и она, встретившись взглядом с Элей, дала знак, как здорово они смотрятся вместе.
Эля сделала вид, что не заметила, чтобы не смущаться самой и не смущать своего партнера.
— Пол-вечера стоял вон там у двери, смотрел на тебя и думал, как к тебе подойти, — признался он.
— Правда? – Элька была сражена таким признанием, ведь она думала, что он не замечает ее. – А я думала, тебе не интересно здесь.
— Ну, наверное, так и есть, если бы не ты… как тебя зовут?
— Элина. Эля.
— Эля… — задумчиво повторил он, — какое необычное имя.
— Это мама так назвала. А тебя как зовут?
— А я что, не сказал разве? – он еще больше смутился. – Извини… Вячеслав, можно Слава.
— Слава… — она тоже задумчиво повторила.
— Ты далеко живешь?
Этого вопроса Элька не ожидала. Точнее сказать, он вполне логичен после знакомства парня и девушки, но для Эльки такой вопрос вовсе нежелателен.
— Ну-ууу, нет, не очень.
— Я провожу. Не против?
Как она могла быть против… отказать, значит все сразу и закончится, как в том сне, когда она видит его, идет к нему и все обрывается…
— Я не против, можно прогуляться.
— Тогда пойдем прямо сейчас.
— Я только подружку предупрежу, а то ведь мы вместе пришли.
Она отыскала глазами Зойку и подошла к ней. – Зоичка, я пойду. Ты не теряй. Доедешь сама?
— Ты с кем? С этим светленьким? Ну, здорово! Короче, ты домой пошла, он тебя провожает?
— Ну да.
— Слышь, Золотарева, смотри, если начнет там, ну приставать что ли, в пятак ему… хотя, не похож он на маньяка, ну очень симпатичный.
— Ага, симпатичный маньяк, — передразнила Элька.
— Ну, короче, если что беги.
— Зоичка, ты сама во время домой явись, чтобы все хорошо было.
— За меня не переживай, — Зойка сложила руки замком, в знак поддержки, — давай, удачи, тебе, Золушка, может, вырвешься из нашего болота барачного. Парень-то сразу видно – не простачок какой-нибудь, еще узнать бы, кто у него родители…
— Да какая разница? Ну, все, я побежала.
________________
Они брели по темной улице, не замечая времени, и не замечая, как подошли к реке. Элька совершенно не чувствовала прохлады, хоть и была в легком платье.
– Ты такая нарядная, я подумал сначала, что у тебя день рождения, — предположил спутник.
— Нет, день рождения у меня зимой. И вообще, я закаленная.
— Ну не скажи, от реки свежестью тянет. Он снял пиджак и, не спрашивая, накинул ей на плечи. И они минуту стояли друг против друга совершенно рядом, а над ними раскинулось огромное звездное небо.
Он посмотрел в него и стал искать созвездия. Элька присоединилась. Как она была благодарна в этот момент, что перечитала кучу книжек и о Космосе, и о спорте, и даже о конструировании. Она вообще любила читать. Мама, когда была жива, приучила ее, снабжая дефицитными книгами. А где она их брала – до сих пор неизвестно. Потом уже Элька догадалась, что мама отстаивала многочасовые очереди, чтобы купить книги.
Они и сейчас хранятся у нее в шкафу, правда, часть из них истрепал Петька, причем ладно бы читал, а то ведь просто валяются.
Все Элькины знания пригодились сейчас, ей было легко говорить, рассказывать, слушать и понимать. И еще ей было легко, потому что… потому что Слава ей очень нравился. Хотя даже слово «нравится» здесь мало подходит, тут скорей какой-то магнитизм между ними, случайно встретившимися.
Элька не заметила, как перед мостом остался последний дом, бетонная пятиэтажка. А дальше – их барачный район. Слава огляделся. – А ты где живешь? Мы правильно идем?
И тут внутри у Эльки все затрепетало, задрожало, наступил момент, кода надо сказать, где она живет. И после такого сказочно вечера, как считала Элька, надо раскрыть все карты и указать на темную сторону другого берега, где скудно мерцают огоньки бараков.
Нет, это ей не по силам. По крайней мере, сейчас, в этот момент. Это равносильно тому, что на глазах «у принца карета превратится в тыкву».
Он ждал ответа. И она, повернувшись к чужому дому, указав на него, второпях ответила: — Здесь я живу.
И тут же отстранилась. – Ну, пока, я пошла…
— Погоди, Эля… завтра придешь?
А она уже стояла у чужого подъезда.
— Эля, завтра в пять вечера у ДК буду ждать тебя, там, где фонтан. Придешь?
— Приду! – крикнула она, почувствовав, что снова вернулось счастье.
Она скрылась за дверью подъезда, и сердце учащенно билось: от волнения, от влюбленности и от… обмана.
Лгать Элька терпеть не могла, ни мама, ни отец не учили этому. Но сегодня она и сама не поняла, как это случилось. Это был какой-то толчок изнутри – сказать именно так.
И теперь она стояла за дверью подъезда чужого дома и ждала, когда же он уйдет.
Она поднялась на второй этаж, подошла к окну. В блеклом свете фонаря заметила его спортивную фигуру, он стоял и смотрел на окна. А потом медленно пошел к остановке. Элька перевела дух, подождала, пока скроется из виду и вышла из подъезда.
Уставшая, добралась до своей остановки и успела на последний автобус. Потом пробралась по темной не асфальтированной улице к дому. Иногда из окон слышалась музыка, или на скамейке горланили пьяные мужики. Элька ступала осторожно, помня о новых туфлях и волшебном платье. Ей теперь и в самом деле казалось, что платье волшебное.
Она открыла скрипучую дверь в коридор, но дверь в ее квартиру была закрыта. – Раиска закрыла, — догадалась она, но почему-то не разозлилась. Вышла на улицу и пробралась к своему окну. Только она знала, как открыть его, чтобы тихо забраться к себе.
Петька сопел, видя десятый сон. Она тихо сняла туфли, умудрилась протереть их в темноте, сняла платье, аккуратно сложила и убрала в шкаф.
Петька заворочался. – Ты где была? – спросонок спросил мальчишка.
— Здесь была, спи давай.
— Ага, тебя весь вечер не было.
— Ну все, я здесь теперь, спи.
Но Петька приподнялся. – Элька, а нам сочинение задали, а еще у меня двойка по русскому, помоги завтра, а то мне от мамки влетит.
— Не бойся, тебе-то уж не влетит, скорей всего твоей учительнице влетит от твоей мамки за то что двойку тебе поставила.
— Нееет, мне все равно попадет, ну, Элька, ну помоги… я больше не буду… клей в тапки.
— Да помогу я тебе, спи давай.
Петька, довольный, поправил подушку, и Элька догадалась, что улыбнулся. Она погрузилась в счастливые мысли о прошедшем вечере.
***
Утром Элька проснулась, почувствовав, что кто-то щекочет лицо. Петька, слегка склонившись, и дотрагиваясь старым капроновым бантом, наблюдал за ней.
— Отстань, дай поспать, — она отвернулась.
— Мамка сказала, вставать пора, отправила тебя будить.
— Не придумывай, это ты снова шкодишь…
— Ну, долго еще лежать будешь? – в комнатку заглянула Раиса в цветастом халате.
Элька неохотно повернулась. – Воскресенье же…
— Ну и что? – Раиса, поставила по-хозяйски руку в бок. – Ты во сколь вчера пришла-то? А, гулёна?
— Вовремя пришла.
Раиса слегка подтолкнула Петьку и тот вышел из комнаты, а сама села на постель к Эльке, сложив руки на коленях.
— Я чего сказать-то хочу, слышь?
— Ну, слышу.
— Ты если залетишь… то я с твоим отпрыском сидеть не буду, да и не на что тебе сидеть будет, денег лишних нет.
Элька подскочила, как ужаленная. – Вы чего несете? Кто залетит? Я вообще еще учусь…
— Ну-ну, учится она… а кто ночью заявился… Ушла в новом платье и туфельках новых… я заметила… а явилась откуда – неизвестно.
— В дом культуры с Зойкой на концерт ходили, папка знает, я ему говорила.
Раиса поднялась. – Ну, я предупредила, а дальше сама думай…
Элька натянула одеяло на голову, закрыв лицо, чтобы вообще ничего не видеть. А ведь было такое хорошее настроение. Даже когда Петька разбудил, она все еще была счастливой.
«Ничего, — подумала девушка, — сейчас все пройдет, тьфу на эту Раиску, на ее гадкие слова». Она попыталась закрыть глаза и вздремнуть еще, но теперь уже сон не шел.
— Эля, ты это… пойдем, сказать чего надо, — отец позвал на улицу.
В коридоре из третьей квартиры доносились звуки пластинки, это тетя Сима с дядей Сережей крутят свои любимые песни. Элька привыкла уже и к голосу Утесова, и Ободзинского, и Майи Кристалинской. Вообще эта супружеская пара, тетя Сима и дядя Сергей, Эльке нравились. Спокойные, дружные, кажется, они даже любили Эльку и сочувствовали ей, скорей всего из-за Раисы.
На улице начинался новый день, солнце набирало силу, птицы щебетали в листве — и если закрыть глаза, то можно было подумать, что мир и, в самом деле, прекрасен.
Деревянное крыльцо было огорожено перилами, и отец наклонился, упершись.
— Пап, ну я не поздно пришла, — Элька поняла, о чем хотел поговорить отец. – Просто дверь была заперта, поэтому я в окно. А так все нормально.
— Ну, ты все равно допоздна-то не ходи, район у нас не очень-то спокойный… а мне думай, что хочешь. И еще, дочка, что хочу сказать… помнишь, договаривались же, что деньги в общий котел, семья все же у нас. Моя и Раисина зарплата в общий котел и твоя стипендия.
Элька вспыхнула от несправедливости. – Так я же отдаю!
— Отдаешь… а туфли на что купила?
Элька отвернулась. «Все понятно, ночная кукушка накуковала», — подумала она, не сомневаясь, что Раиса еще ночью успела наговорить на нее.
— Пап, я отдаю стипендию, как и договаривались. Но ты же знаешь, в этом году у меня стипендия повышенная, — она старалась держаться спокойно, — учусь хорошо, вот и дают повышенную. Вот насколько мне повысили, вот эти небольшие рублики, я оставляю себе. Имею право?
— Когда будешь самостоятельно жить, тогда и оставляй себе.
Эльке хотелось заплакать. Когда Раиса выговаривает, или ругает, не так обидно, она ведь чужая. Но когда отец – у Эльки все внутри возмущается.
— Скорей бы! – прошептала она.
— Чего скорей?
— Скорей бы уж самостоятельно жить!
— Ну, ладно ты, не торопись, я же отец все-таки, должен тебя жизни учить. А ты слушайся.
— Пап, да я и так слушаюсь.
— Ну ладно, ладно, дочка, все же хорошо. Вот дадут нам трехкомнатную квартиру, тогда как заживем…
— Ага, когда это будет, городская очередь почти на месте стоит.
— Ну, когда-то же будет…
Они вернулись домой. Элька, в отличие, от отца и Расы, не мечтала о квартире, потому как для нее мало что изменится, разве что район, а так — снова жить под одной крышей.
Петька уже стоял с тетрадкой и жалостливо смотрел на Эльку.
— Пошли, — сказала она на ходу, – что с тобой делать…
И этот рыжий пацан, совершенно чужой ей, да еще сын ненавистной Раисы, уселся, приготовившись писать под диктовку.
— А может тебе еще каши манной в рот положить? – спросила она. – Совсем разленился… хочешь, чтобы я за тебя написала?
— Нееет, я сам буду писать, ты только диктуй.
— А вот шиш тебе без масла… давай, рассказывай, что там задали, будешь сам учиться.
Петька надул губы, смотрел в потолок, вспоминал, пытаясь связать между собой слова, Элька подсказывала, исправляла, заставляла повторять. Наконец, он написал первое предложение и устало бросил ручку.
— Ну, если ты уже устал, то я пойду, — сказала Элька.
— Нееет, давай вместе.
— Тогда пиши. Или пусть тебе мать помогает…
— Нееет, — захныкал пацан, — мне попадет.
— Ну, тогда пиши.
______________
Из дома Эля вырвалась только после обеда, нестерпимо хотелось увидеться с Зойкой.
— Лёнечка вчера так пел, так пел… два раза мы с ним взглядом встретились! – Зойка радовалась как ребенок, вспоминая прошедший вечер.
— Да ну его этого Лёнечку, ты лучше скажи, как домой добралась?
— Нормально доехала… представь, за мной этот увалень Потапов увязался.
— Да ну? Провожал?
— Получается, так. Я на остановку и он за мной, я в автобус – он тоже.
— Чего говорил?
— Да что он скажет… в кино звал.
— Ну а ты?
— Ну не знаю… ой, погоди! Ты как? Как доехала? Провожал тебя парень тот светленький?
Элька с довольным видом посмотрела по сторонам, присела на скамейку под тополем. – Слава его зовут. Провожал… сначала гуляли…
— Вот это удача! Да ты влюбилась… ну это хорошо, теперь не упусти свою удачу, держи крепче.
— Какая удача, Зойка? Мы просто договорились встретиться…
— Ну и встречайся!
Элька вспомнила, как она пряталась в подъезде пятиэтажного дома и сникла. – Тут представляешь, такое дело, тебе только скажу…
— Что? Что случилось? Он приставал к тебе?
— Нет, он совсем не такой, он совсем другой… это я, я виновата, обманула его, сказала, что живу в другом доме. В общем, не сказала, что в бараке живу…
— А почему? – Зойка искреннее не понимала, почему Элька не сказала правду.
— Потому что… мне стыдно. Что я ему скажу? Что живу в этом старом районе? Да он испугается, тем более, сам из центра…
Зойка присела рядом, задумавшись. – Ну, так-то да, но, с другой стороны, придется сказать правду…
— Придется, — Элька вздохнула, — только надо решиться… и тогда он просто исчезнет и закончится моя сказка.
— Ну, погоди, не расстраивайся, может не исчезнет. Если нравишься – не убежит.
Из раскрытого окна послышалась песня. – Концерт по телевизору начался, — сказала Элька, — это значит уже четыре часа, а мне к пяти надо. Ну, я побежала!
— Эля, ты скажи все-таки правду, лучше сразу сказать, — крикнула вслед Зойка.
________________
Чтобы не привлекать внимания Раисы, Элька надела другое платье – простенькое, как будто никуда не собирается. Оглядела себя – вроде не помято, рукав фонариком изящно обхватывал руки, ткань кораллового цвета тоже ей к лицу. Она вздохнула, взглянув на платье, подаренное тетей Людой, и вышла из дома.
На крыльце столкнулась с Петькой.
— Ты куда? – мальчишка схватил за руку. – А мамка знает?
— Слушай, Петя, хочешь хорошо учиться?
— Ну да, надоели двойки, мне за них влетает.
— Тогда перестань мамке жалобиться, а я тебе с учебой помогу.
Петька задумался. – Ладно, я тебя не видел.
Да, в общем-то Эльке уже было все равно, скажет Петька или не скажет. Она торопилась на свидание.
Автобуса долго не было и Эля опоздала, поэтому пришлось бежать к фонтану.
А он ходил вкруг, поглядывая по сторонам. – Слава! – крикнула она.
И не надо ничего говорить. Стоило лишь взяться за руки, как, не сговариваясь, пошли в одну сторону, к кинотеатру.
А потом той же дорогой шли к ее дому (Слава думал, что к ее дому, а Элька со страхом думала, что все-таки надо сказать).
Но не хотелось ей признаваться, ей казалось, что своим признанием она все разрушит, а так хотелось еще побыть вместе, запомнить его глаза, смотреть на него долго.
— Вот не могу понять, почему именно в техникум поступила, — спросил Слава, — сама ведь говоришь, хорошо в школе училась, могла бы в институт поступить.
— Ну, знаешь, так получилось, может просто поторопилась, — уклончиво ответила девушка. – А что, разве техникум – плохо?
— Да ну, почему плохо… да вообще не важно, где ты учишься, главное – ты мне очень, очень понравилась.
Элька обхватила щеки руками, проверяя, не покраснели ли они.
— Совсем меня смутил.
– Ну а что… это правда. – Он остановился, взял ее за руку, — у меня диплом на носу, все-таки последний курс, так что часто не получится видеться. Но после защиты хоть каждый день.
— Какой ты счастливый – последний курс. А мне только на следующий год.
— Ну так и хорошо, могу помочь, я ведь в политехническом учусь…
Элька рассмеялась: — Ты будешь со мной заниматься?
— Ну почему «заниматься»? С дипломом могу помочь…
Было еще светло, и он засмотрелся на нее. – Ты, знаешь, Эля, ты такая необыкновенная… я даже удивляюсь, что мне повезло встретить такую девушку. Мне кажется, у тебя и родители такие же добрые, светлые что ли…
Элька опустила голову, ведь она как раз настроилась сказать правду, а тут про родителей, и ее слова так и остались несказанными.
— Ну, я пришла, — они снова стояли возле ой пятиэтажки, что у самой реки.
— Скажи, где твои окна, — попросил он, — ты мне помашешь из окна, мне легче будет, когда снова тебя увижу.
Элька махнула куда-то в сторону и торопливо пошла к подъезду.
— Ты не сказала, где твои окна…
— Да вон на пятом этаже, — крикнула она и скрылась в подъезде.
— Ой, что теперь будет, — она прижалась к стене. Потом поднялась на второй этаж. Из маленького подъездного окна было видно, как Слава прохаживается по двору, поглядывая на чужие окна.
Элька вдруг почувствовала, что захотелось в туалет. Вспомнив выпитую газировку, прошептала: — Ну, Славочка, иди уже, пожалуйста, а то мне домой срочно надо…
Парень еще минут пять постоял и пошел в свою сторону, Элька выскочила и помчалась к остановке. Ей повезло – автобус подошел сразу.
Она так торопилась домой, что Зойке пришлось ее окликнуть.
— Куда бежишь? Остановись!
— Ой, Зоя, погоди, — она кинулась к деревянному строению во дворе Зойкиного дома. А та со смехом наблюдала, как изящная Элька кинулась к туалету.
— Ага, приспичило что ли? в городе не могла сходить?
— Ну не могу же я сказать Славе: ты подожди, я в туалет схожу…
Зойка сначала расхохоталась а потом взгрустнула. – Какие мы с тобой дурочки, мечтаем замуж выйти а сами стесняемся парню сказать, что в туалет захотели…
— Представь, Зоечка, стесняюсь… и я так и не сказала ему ничего… но я скажу, обязательно скажу. Ну, пока, а то там Раиска с половником уже, наверное, ждет.
В это раз вернулась Эля вовремя. На крыльце тетя Сима кормила кошку Дымку, пушистую, светло-серой масти.
— Здрасьте, теть Сима!
— Здравствуй, Эличка! Погодка-то какая, так и шепчет…
— Ага, красота да и только, — Элька остановилась, не хотелось идти домой, к тому же послышался голос Раисы, пытавшейся затянуть песню.
Соседка посмотрела на Элю и вздохнула. – Ты приходи, детка, к нам какой раз, у нас печенье вкусное есть, угощу тебя.
— Спасибо, теть Сима, забегу, может завтра, — она нехотя пошла домой.
Раиса, разрумянившаяся, в цветастом платье и с яркими бусами на шее, сидела в компании своей давней знакомой Тамары. Обе веселые, они хохотали, рассказывая что-то друг другу. Отец уже лежал на постели, отвернувшись к стене и посапывая. Слаб был Николай, выпьет немного, поплачется о жизни своей и засыпает. А Раисе веселье требовалось как можно дольше.
— О-ооо, доча моя пришла! – Раиса раскинула руки в разные стороны, словно собираясь обнять.
По Эльке словно током прошлось от этих слов, настолько фальшивыми они казались.
– Гляди, Тома, какую мы красавицу с Николашей вырастили. Невеста готовая!
Томка, взгляд которой уже помутнел, одобрительно кивнула. – Молодец, Рая, ты настоящая мать…
— И ты настоящая мать, Тома! Сына с Василием какого вырастили! Вчера встретила, так не узнала…
— Ага, Родька у нас – завидный жених.
Рая схватила Эльку за руку. – Садись с нами, посиди.
— Здрасьте, теть Тома, — Элька для приличия поздоровалась с гостей. – Только мне идти надо, завтра вставать рано…
— Ну, так и что? Пять минут посидишь, не убудет от тебя, уважь нас с Тамарой, — настаивала Раиса.
Элька присела.
— А тебе восемнадцать-то есть? – спросила Тамара.
— Есть.
— Слышь, Рая, так вот же невеста моему Родьке…
— Так и я о том говорю! – Раиса стала трясти Эльку за руку. – Выходи за Родиона, вот такая семья! У них машина есть…
У Кочкиных, и в самом деле, имелся Москвич, которым Тамара гордилась.
Москвич был старый, но на ходу, и для Раисы оставался пока только мечтой. Предлагая Эльке выйти замуж за двадцатипятилетнего Родиона, хмурого парня, не ужившегося с первой женой, она, в первую очередь, представляла Москвич. Почему-то решила, что Кочкины будут возить ее безотказно.
— У нее ведь и платье уже есть! – Раиса вспомнила о подарке Людмилы. – И туфли есть! Вооот! Все имеется! Хоть сейчас расписывайся! – она слегка толкнула девчонку. – Принеси платье, покажи тете Тамаре.
— Теть я Рая, я лучше пойду, — Элька поднялась, правда, рано вставать.
— Сядь, я тебе говорю, не выпускай свои иголки, ёжик ты этакий…
Но тут помощь пришла, откуда Элька не ожидала. Петька вышел из комнаты с тетрадкой. – Элька, пошли, мне надо задачу по математике решить, — и он потащил ее за руку.
— А чего так поздно вспомнил про задачу? – возмутилась Раиса. – Чего вдруг на ночь глядя?
— Забыл я, пусть Элька поможет.
— Ну ладно, пусть поможет, училка, — согласилась она.
— Какая задача? мы же днем все решили, — зашептала Элька.
Петька в ответ, тоже шепотом: — От жениха тебя спасаю… а то выдадут замуж, кто мне будет уроки помогать делать.
Элька, прижав к себе подушку, тихо рассмеялась. – А ты сообразительный, оказывается. Ну, спасибо.
— Ладно уж, должна будешь, — по-деловому сказал мальчишка.
***
Она стояла на том же месте – у фонтана. Это было место их первого свидания. Прошло два месяца после знакомства. Слава защитил диплом, а Эля сдала сессию. И теперь, оба влюбленные, свободные от учебы, бежали на встречу друг другу, именно бежали, потому что, как говорила Эля, внутри поют птицы и порхают бабочки. И это было чувство, незнакомое до этого, чувство, которое не хотелось потерять.
Единственное, что ее огорчало, можно сказать, мучило, это ее молчание об их районе. И всего-то нужно признаться, что живет она на том – на другом берегу — и разделяет эти берега речушка. А вот при каждой встрече решимость ее куда-то улетучивалась и она молчала.
— Мы с тобой в горы сходим. Как смотришь на такое предложение? – спросил Слава.
Элька улыбается, смотрит ему в глаза. – В горы… да хоть на край света, — отвечает, а сама уже мечтает, как вырвутся из душного города, как побудут вместе хоть несколько дней.
— Это мой дом, я здесь живу, — они стоял напротив Славкиного дома, кирпичной девятиэтажки, – давай зайдем, с родителями познакомлю…
На лице Эльки появился неподдельный испуг. Это было неожиданно для нее, и она совершенно не готова к знакомству.
– Нет-нет, не надо, — залепетала она, придумывая на ходу причину.
— Ну да, понимаю, надо заранее предупредить. Тогда давай так сделаем: договоримся на воскресенье, например, и ты придешь, вместе придем… ну надо же когда-то знакомиться.
Элька кивнула, вспомнила свой барак, подумав, что придет время, надо будет знакомить Славу с отцом и Раисой. С отцом – ладно, тут понятно, а вот с Раисой – это представлялось смутно.
Они брели по улицам, направляясь к мосту.
— Эля, что с тобой? Ты какая-то задумчивая, как будто что-то тебя тревожит. Может дома что-то случилось? Как родители? Не болеют?
Она вздохнула. – Не болеют.
Он остановился, охватил ее руками, словно закрывая от ветра, от всех бед, его губы оказались у Элькиного виска. – Если что-то не так, скажи, может я чем-нибудь помогу, я ведь… люблю тебя, Эличка, — он впервые признался ей в любви.
А потом еще долго говорил слова, которых Эля еще никогда не слышала. И казалось ей – они одно целое, как одно дыхание, как корни одного дерева, разделить их невозможно.
Элька, отличалась довольно крепкой нервной системой, но здесь, в этот момент, расплакалась. Очень тихо, почти беззвучно, чтобы не слышал Славка. Слезы потекли по щекам…
Он ощутил их, стал вытирать ее лицо. – Эличка, ну что ты? Кто тебя обидел? Может я не то сказал?
— Нет, всё то, всё самое нужно сказал, это я… прости меня, так получилось… не смогу я пойти к твоим родителям, обманщица я.
Славка даже улыбнулся, настолько неправдоподобными показались ее слова. – Почему? В чем обман? Ты, наверное, шутишь?
— Нет, Славочка, не могу я шутить со слезами на глазах. – Она кивнула в сторону пятиэтажки: – Это не мой дом. Я не там живу, я живу за рекой, в барачном районе, да-да, в самом старом районе города, который уже давно обещают снести…
— Ну а почему же сразу не сказала?
— Боялась. Думала, тебе неприятно даже появляться в нем, ни дорог толком, ничего… вот. – Она отстранилась от него.
Славка от волнения пригладил светлые волосы, расстегнул ворот рубашки, словно стало душно.
— Ну почему сразу-то не сказать? Это что получается – я тебя провожал, а ты потом бежала на ту сторону по темноте… Эля, ну разве так можно? Ох, ну и трусиха! Сказать боялась, а по темноте ходить не боялась… И что там такого в вашем районе, что ты не хотела мне его показывать?
— Там живут родители, вернее – отец и мачеха. И с мачехой у меня контакта нет, почти нет, в общем, у меня все гораздо сложнее, чем у тебя. Хотя, у тебя вообще все хорошо. Папа, мама, диплом в кармане…
— Эля, ты что? Ты упрекаешь меня?
— Нет, нет, Славочка, прости, я просто разницу хочу показать…
— Да меня не интересует твой социальный статус, я когда увидел тебя, все решил сразу, единственное – не знал, как ты отнесешься к нашему знакомству.
Это был их первый столь серьезный разговор, когда так открыто они говорили друг другу.
— Слава, я не знала, так получилось. У нас все началось красиво, и мне захотелось, чтобы так же красиво продолжилось.
— Знаешь, это сейчас отец у меня директор предприятия. А ведь он приехал с вещмешком в город, когда был совсем молодым, только после школы. Он такие университеты прошел… нам и не снилось. Он всего сам добился. И, между прочим, когда родители поженились, у них и вещей-то не было, а жили первые шесть лет в бараке. Правда, это в другом городе было, но не важно… я даже немного помню нашу барачную жизнь, даже соседей помню.
Он снова подошел к ней. – Эля, давай договоримся: чтобы не случилось, делиться с друг другом, мне кажется так будет правильно и так будет легче нам обоим. Ведь я люблю тебя…
— Славочка! – Элька кинулась ему на шею. – Как хорошо, что ты есть! Как хорошо, что ты есть на свете! Прости меня. Это единственная и последняя неправда…
— Моя милая, моя добрая, моя удивительная девчонка… я никому тебя не отдам, никогда…
Показался автобус. – Славочка, мне домой надо, я поеду.
— Я с тобой, провожу.
— Проводишь, в следующий раз проводишь, а сегодня, я знаю, ты говорил, родители тебя пораньше домой ждут.
— Ну да, у них годовщина свадьбы.
— К тому же еще светло.
— Плакать не будешь? – строго спросил он.
— Нет, теперь не буду.
— И все-таки ты немного артистка, — Слава улыбнулся, — делала вид, что живешь в том доме. А я ведь ходил возле него и думал, где же твои окна.
— Славка, ну прости, пожалуйста, — она уткнулась ему в плечо, — мне и так стыдно.
— Ладно, все, забыли. В субботу приходи к фонтану, обговорим, когда к родителям моим знакомиться пойдем.
— Что? Уже? – Элька снова испугалась.
— Да не дрожи ты так, они не страшные…
— У тебя папа такой…
— Обыкновенный он, только работа ответственная. Должен же я когда-то познакомить со своей невестой…
— Солнце уже опускалось за горизонт, а они не могли расстаться, расцепить руки…
_____________
Зойка увидела подружку, поджидающую на скамейке под тополем. Этот тополь и от солнца защита, и от дождя, если дождь не сильный.
— Золотарева, ты светишься вся, как начищенный пятак, — Зойка шла с пачкой печенья и на ходу успевала жевать.
— Угощайся, — она подала печеньку.
— Не-еее, не надо, а то пить захочется…
— Ну и ладно, колонка рядом. Ну, говори последние новости, чего там у тебя…
Элька сидела с серьезным выражением лица, сложив руки на коленях. И с тем же серьезным видом, повернувшись к Зойке, сказала: — Я все Славе рассказала, всю правду…
— А он что? Ты прям как на экзамене. Чего такая? Ну, говори, он то что?
И у Эльки на лице «вспыхнула» улыбка, потому что сдерживать ее она больше не могла. Схватив подружку за плечи, стала слегка трясти. – Зоичка, он меня своей невестой назвал! И еще сказал (Элька прикрыла глаза), что любит меня… представляешь?
— Упасть – не встать! Вот это расклад! Вот это я понимаю! Так это… ты, поди, скоро замуж выйдешь?!
— Ой, наверное. – Элька перестала улыбаться. – Ты знаешь, я как-то все равно боюсь… ну замуж боюсь, потому что не хочу как отец с Раисой, не живут, а существуют. Я хочу, чтобы… ну вот как в книжках писали, чтобы и в горе, и в радости… хотя горя совсем не надо…
— Это точно, горя ты и так хлебнула. Ну, что, подруга, молодец, что решилась! И нечего стесняться наших трущоб. Эх, где наша не пропадала!
— Ты знаешь, я сейчас вообще не переживаю об этом, мне, кажется, я такая счастливая. В субботу договоримся со Славой, когда к его родителям пойдем… в смысле знакомиться.
— Так, Золушка, платье свое голубое надень и туфли белые! Будешь, как принцесса…
— Ага, на горошине, — девчонки рассмеялись.
___________
— Здрастьте, теть Сима, — Элька взлетела на крыльцо, застав соседку за любимым занятием – она кормила кошку Дымку.
— Здравствуй, Эличка.
Девушка присела рядом, погладила кошку. – Повезло тебе, киска. Вон какая хорошая у тебя хозяйка, — Эльке казалось, в эти минуты она любит всех, всем готова была сказать доброе слово.
С улыбкой появилась дома, озадачив своей улыбкой Раису, штопающую Петькины носки.
– Чего лыбишься, в лотерею что ли выиграла? – угрюмо спросила Раиса.
— Лучше!
— Чего лучше? – Раиса отвлеклась от работы.
— Да так, пока ничего…
— Ну, тогда и нечего скалиться, лучше вон мясорубку Кочкиным отнеси, брала я у них, наша-то совсем старая.
— Мне постирать надо, так что, теть Рая, к Кочкиным я не пойду. – Она позвала Петьку. – Петя, сбегай, пожалуйста, к Кочкиным, отдай мясорубку тете Тамаре.
Петька беспрекословно принял из рук Эли мясорубку.
— Ишь ты, распорядилась ребенка гонять. Кажется, я тебе сказала, а не Петьке. – Раиса посмотрела на сына. – А ты чего кинулся выполнять задание, как будто на службе у нее?
— Так она же волшебное слово сказала: «пожалуйста». – Петька удивленно смотрел на мать.
— Тьфу ты, воспитательница нашлась, настроила пацана.
— Да никого я не настраивала, пусть сбегает, а я пока постираю, заодно и халатик ваш выстираю, вон он лежит.
Раиса смягчилась. Предложение, выстирать халатик, ей понравилось. – Ну ладно, стирай. – Потом взглянула на сына. – А ты чего стоишь? Беги уж.
Когда Петька ушел, Раиса уже почти по-доброму сказала: — Я ведь хотела, чтобы ты к Кочкиным зашла, а там Родион, сын их, может, вы договоритесь, жених-то он не плохой.
Элька рассмеялась. – Да не нужен он мне. И никогда не интересовал, пусть другую себе невесту найдет, а у меня…
— Что у тебя?
— Да так, ничего.
Элька уже развешивала белье, как появился отец. – Чего вдруг на ночь глядя стиркой занялась?
— Да есть же время, да и сессия закончилась.
Отец присел на ступеньку крыльца, и показался Эльке печальным.
— Пааап, ты не заболел случаем?
— Да здоров я, телом здоров, а душой болею.
Элька присела рядом, прикрыв коленки ситцевым платьем. Несмотря на выбор отца, привести в дом Раису, она все же жалела его. – А ты скажи, может, я помогу чем, — предложила дочка.
— Да чем ты поможешь, это я должен тебе помогать, — он положил ей руку на плечо. – Эх, Элька, дочурка моя… прости непутевого отца… тяжело тебе с нами.
— Да ладно, пап, все нормально, справимся.
Но на Николая словно волна накатила и уже невозможно было остановить. – Мамка-то твоя совсем другая была, не то что Раиса. Любил я ее, ох любил… потому может и тяжело было пережить мне это горе… заглушить хотел, а чем заглушишь… А тут Раиса со своей любовью… Ну, думал, может, забудусь, вот и заглушил, — он вытер глаза, полез в карман. – Вот держи, денег немного, купи себе чего-нибудь..
— Не, папка, не надо, оставь…
— Бери, говорю, дочка же ты мне…
Элька взяла деньги. – Я знаешь, папа, хочу, чтобы все было в семье справедливо, чтобы деньги, пусть общие будут, но чтобы без обиды, вот что я хочу. И если будет у меня своя семья, то жить хочу так, чтобы не обижать друг друга.
Николай снова вытер глаза и прижал дочку к себе: — Цветочек ты мой, Элюшка, душенька твоя добрая, дай, Бог, чтобы все у тебя было не так как у меня.
— Папка, спасибо, спасибо! – Элька уткнулась в колючую щеку отца. – Ты не представляешь, как мне это важно, особенно сейчас. Ты знаешь, мне кажется, сегодня у меня счастливый день, все так хорошо, что даже страшно.
______________
В субботу Эля сидела у фонтана, поджидая Славу и щурясь от солнца. Она вставала, подходила к кустам сирени, которые уже отцвели, прислушивалась к щебетанию птиц, к жужжанию шмеля, вглядывалась вдаль, где начиналась аллея… но Славки не было.
«Ну, где же он?» — думала она, с тревогой поглядывая на часы, которые остались от матери и которые были дороги ей как память.
Прошел час, а Эля так и сидела у фонтана одна. Она вспоминала подробности их последней встречи, хорошо помнила время и место назначенного свидания — вроде ничего не перепутала.
Прошел еще час. Уже солнце стало садиться. Эля обошла весь сквер, вглядываясь в прохожих, — Славы не было. Несмотря на теплый вечер, холодок прошелся по спине, почувствовала, как вокруг нее все рушится, как карточный домик, все ее мечты, все надежды, казалось, исчезают и остается пустота.
«Этого не может быть, — думала она, теребя листик сирени, — этого не должно быть, ведь он сказал, что любит меня, сказал, что я его невеста… как же так… разве так можно…»
Она хотела заплакать, но слез не было, и от того стало еще тяжелее. Лучше уж разреветься, выплакаться, а так – что-то тяжелое нависло и освободиться от этого чувства было невозможно.
Домой идти не хотелось, вызвала Зойку, и та успокаивала ее, дрожащую, растерянную.
— Он не пришел, он вообще не пришел… это потому что я сказала про наш район… а у него такие родители…
— Подожди, сядь, успокойся, — Зойка сама испугалась, потому что никогда не видела подружку такой подавленной. Элька всегда могла справиться с любой ситуацией, как говорили одногруппники: «ровно дышит». А сейчас Эльку словно подменили.
– Один раз не пришел, это еще не беда… — Зойка вдруг встрепенулась, словно ее что-то грандиозное осенило: — Слушай, а может у него случилось что-то…
Элька расплакалась. – Не хочу, чтобы у него что-то случалось, пусть у него все хорошо будет…
— Вооот, надо разобраться, — сказала Зойка, — а теперь быстренько слезы вытерла и улыбнулась. Ну, Эличка, ты же сильная…
— Да, я сильная, — сказала Элька, вытирая слезы.
***
Продолжение уже опубликовано на нашей страничке.
Татьяна Викторова
