Олеся стояла у калитки, держа в руках листочек с адресом.
Раиса Семёновна Нечаева, Первомайская, 38.
Олеся толкнула калитку, навстречу, прямо в ноги девушке, выскочило пушистое, чёрное существо, лохматое, даже ног не видно, только глазки пуговки, чёрный нос и красный язычок.
Существо затявкало звонко- звонко и начало весело подпрыгивать на коротеньких ножках- пружинках, стараясь лизнуть Олесю в нос.
Олеся огляделась, большой просторный двор, всё по своим местам расставлено, даже грабли с лопатами стоят прислоненные к стенке ровненько, словно по струнке.
-Кто там заходите — услышала она голос.
Олеся шагнула в сенки, нашарила ручку двери, потянула на себя, оказалась в небольшой кухоньке с особым, приятным, домашним запахом.
На окне висели белые занавесочки с вышивкой, стол с клеёнкой, выбеленная печь.
В проёме двери, ведущей в другую комнату, увидела лежащую на кровати старуху.
-Проходи, ты из соцзащиты? Новенькая что ли? Что-то не видела тебя ране.
Олеся кивнула и пожала плечами неопределённо.
-Ну, что стоишь? принимайся за дело, ооох, — охнула старуха.
-Что с вами? Что-то болит?
-А тебя что не предупредили? Лежачая я, меня мыть надо, убирать есть приготовить, всё вымыть. Ты точно из соцзащиты?
Олеся усиленно замотала головой.
-Да-да-да, Раиса Семёновна, я…я из соцзащиты, меня к вам прислали, а в курс дела не ввели, сказали, что вы сами всё расскажете…
Безобразие, кругом безобразие, бездельники. А потом жалятся, что они у меня не держатся эти, хожалки ихние, так придут тяп -ляп и побежали, тоже так будешь поди? Ну кого вот присылают? Ведь дитё ещё. Звать тебя как?
-Олеся, — немного замявшись сказала девушка, — Раиса Семёновна, с чего начать, скажите…Я всё умею, не переживайте…и никуда не спешу, сколько надо столько и буду у вас.
Да?- спросила недоверчиво — ну давай.
Целый день Олеся мыла, убирала, стирала, гладила, готовила, кормила, к вечеру присела только.
-Ну что же, Раиса Семёновна, мне нужно идти.
-Как это идти? А магазин? мне же на нелю нужны продукты.
-Я завтра же прийду, Раиса Семёновна, — сказала Олеся.
-Как это придёшь? А что? Разве не раз в неделю?
-Нет…понимаете, это для вас только…Я прийду завтра…
-Ладно хорошо.
На второй день с утра, Олеся уже обнималась с Шариком, и правда Шарик, круглый, словно шар пёсик, прыгал, веселился, подскуливал.
И опять Олеся скребёт, моет, стирает, гладит, готовит, бежит в магазин, развлекает хозяйку.
На третий, четвёртый и пятый день то же.
На шестой день Олеся застала Раису Семёновну сидящей за столом, чему была несказанно удивлена.
-Раиса Семёновна?
-Да, Раиса Семёновна, а вот кто ты такая, мне предстоит узнать…Что тебе нужно у меня? Воровать нечего…Кто ты и что тебе надо?
-Вы ходите? — не могла успокоится девушка.
-Конечно хожу, дубина ты такая, если бы ты была действительно из соцзащиты, то тогда бы знала, что периодически меня скручивает сильно и я не могу ходить.
И к тому же…Только перед тем, как тебе тогда прийти, у меня была сотрудница из службы, так что…я решила поддержать твою игру, мне было интересно посмотреть, что тебе от меня нужно.
Ну, признавайся, хотела ограбить меня?
Олеся устало села на стул.
Как тебя зовут по — настоящему?
-Олеся, — Олеся подняла голову и взглянула в глаза старухи, — меня зовут Олеся Константиновна Голубева, я…я ваша внучка, Раиса Семёновна.
-Ишь ты…вот прямо так и внучка?
-Да.
Ну…и откуда ты взялась на мою голову, внучка? Что -нибудь поинтереснее придумать не могла?
-Могла, да только я не придумываю, вы единственная моя живая родственница со стороны матери, вы мамина мать.
-Ишь ты…а со стороны отца?
-А со стороны отца я всех знаю, — Олеся смотрит смело в глаза вредной старухе, а старуха вредная, да-да.
-У меня нет детей, — усмехается Раиса, — так что пффф, не стыковочка, как говорится… Говори, что тебе надо?
-Я и сама не знаю, честно, — девушка вздыхает, -я не знаю зачем это мне? Я сама не до конца понимаю, зачем я вас искала и нашла…Но я точно знаю, вы моя родная бабушка…по маме.
Старуха закатила глаза.
-Ты не понимаешь что ли? У меня нет детей!
-И никогда не было — быстро спросила Олеся, а может вспомните…
-Убирайся…уходи и больше не появляйся в моей жизни никогда, слышишь?
Девушка встала и пошла к двери.
-Прощайте…
-Постой…да постой ты…Это была девочка, да? Это девочка? Вернись…я приказала себе не думать…много лет назад…не думать.
***
-Раиска, ты куда собралась такая нарядная? — мать смотрит в упор на Раю, руки упёрты в бока.
-На танцы, в Дом Культуры.
-А отец разрешил?
-Разрешил…
Рая прошла мимо матери, почти задев её плечом, та немного качнулась и прошипела в спину Рае, что-то вроде про принести в подоле. Рая усмехнулась и вышла на улицу.
Девушка занет, мать нажалуется отцу тот начнёт просить Раю проявить уважение к матери. К матери…Они совсем её за дуру считают? Разве может у матери с дочерью быть разница в двенадцать лет?
Или может они думают что в шесть лет ребёнок не понимает что родной мамы нет давно и появилась вот эта мать.
Отец сказал, что это мамка…мать.
Рая встречается с Генкой Лихолетовым, ууух и сладкие поцелуи с Генкой, сама Рая всё знает, ничего с ней не случится плохого, Геночка попросился в гости, познакомиться с родителями, так что всё серьёзно у них.
А мать…мать злится, что молодость прошла, она видела как мать в лицо Генкино вцепилась, когда он её провожал до дома, а мать их увидела.
Отцу ерунды всякой наговаривает, отец отмахнулся разбирайтесь мол, сами.
-Ты маму любил? Ту мою настоящую, родную?- спрашивает Рая повзрослев.
-Любил, — отвечает и голову опускает, — любил сильно, эту привёл, потому что ты девочка, тебе мать нужна.
Отец директором на фабрике работает, конечно мать с удовольствием выскочила замуж за него, думала своих детей народит, да не пришлось, нет никого кроме Раи.
Отец уже старик — стариком, а мать в самом соку, тридцать лет…
-Раечка…соскучился я за тобой, — губы у Генки такие…ммм…
Гуляет Раечка до утра, приходит домой, пьяная от своего бесстыдства, тайна у Раи есть, никому не скажет про ту тайну…
-Нашлялась,- шипит мать.
-Тебе -то что? — смотрит в глаза упрямица, — завидно? У тебя -то нет такого…Злобой не подавись и завистью, а как ты думала, когда под старика стелилась…
Хрясь.
Пощёчина.
-Ах, — хватается за щеку Раечка, — ах, ты…
Из родительской спальни выглядывает отец, он недоволен, смотрит нпа жену и Раю…
-Твоя дочь…-шипит мать.
-Папа, — бросается Рая с плачем к отцу, — она меня ударила…
Пол-ночи отец успокаивал то одну, то другую…Так и не удалось ему примирить женщин, зло затаили.
-В задницу её поцелуй, она тебя опозорит, в подоле принесёт, — кричит мать.
-За собой смотри, папа, она же дрянь на Генку моего глаз положила, чуть из трусов не выпрыгивает, когда его видит, специально ходит мимо его окон, а как он за мной заходит, она в сорочке и распахнутом халатике у окна крутится, медовым голоском говорит…
-Что ты брешешь — визжит мать, — смотри, смотри, что ты вырастил какое чудовище. Она тебя опозорит, полетишь вверх тормашками, не понимаешь что ли? Потерпят ли там наверху, что у директора дочь непорядочная.
Недаром про ночную кукушку говорят, добилась мать своего, запретил отец гулять Раечке.
Неделю дома просидела, голову ломая как весточку Геночке отправить.
Пришла помощь откуда и не ожидала.
-Раиска, слыш? Любишь ли его?- мать под дверью шепчет.
-Тебе -то что? Добилась своего, гадина.
-Не злись, как лучше для тебя хотела, а теперь вот вижу, по- настоящему у тебя всё…Пиши письмо, отнесу твоему милому.
Раечка посомневалась, а вдруг отцу покажет? Но выбора не было, переругалась с подружками из-за Геночки, всё заменил Гена для Раечки и подруг, и друзей и отца с матерью…
Написала любимому пару строк, передала матери, та вечером, за ужином сунула записку, в ней Гена просил подождать, он что — нибудь придумает и не злить папу.
Исцеловала листочек заветный Раечка, весёлая стала, начала тайную переписочку с Геночкой вести, а через две недели и папа сжалился.
Только заметила Рая, как хмурой тучею материно лицо покрылось, сидит, слова не вымолвит…
Сорвалась, к Геночке — залёточке полетела.
Гена вроде и рад, да как-то воротит голову.
-Радость у нас, Геночка, — шепчет Раечка, — тяжёлая я, видно мальчишка будет, все огурцы и грузди поела дома, пока папка под запором держал…
-А я при чём? — говорит равнодушно Гена, отворачиваясь,- с кем гуляла, тому и неси…наследника.
-Что? С кем я гуляла, ты чего? Я же…я письма тебе писала и ты мне…
-Писала говоришь, ну…передали мне от тебя писульку…что ты к Ваське Ерошкину уходишь…
-Чего? Ты что? Ты…
-Что любовь у вас, мол…Так что…наши ваших, как говорится, не кроют…Идите по адресу…
-Ты что…Гена…Геночка, да какой Васька…ты же сам мне писал, просил не спорить с отцом, сватов обещал заслать…
-Я? С Васькой видимо перепутала…
Шла Рая домой, света белого не видела, ах…мать…
-Ты зачем это всё выдумала?
-Тебя спасти хотела, глупая, зачем он тебе? Всех девок перепортил, ты как дурная, не видишь ничего кроме Геночки своего…
-Что? Для себя присмотрела?
-А хотя бы и для себя, чем я хуже тебя, на себя посмотри и на меня, кто ты? Жаба против меня…Да вру я, не слушай меня, да, злилась сначала, а потом как прочуяла, что в беде ты…Да ты же не слушаешь никого…
И опять не послушала Рая.
Бегала Раечка до Гены просила, умоляла, унижалась.
Утопиться хотела, да спасли…
-Найди бабку, — подошла к матери, бескровными губами шепчет, — бабку надо…
-Какую бабку, с ума сошла? Приворожить хочешь?
Мотнула головой, нет, мол…другое.
Закрыла мать рот руками…
-С ума сошла, — шепчет, — грех на душу не возьму.
-Найди…а то сама…
Повела к бабке…
Та, на что бессердечная, осмотрела Раечку и выгнала их.
-Дитё живое, крепко сидит, шевелится, слишком много я душ загубила, эту не буду, живая…
Что делать?
Отцу мало не покажется, по городку слухи пойдут.
-Рай, давай родишь, а скажем что это наш с отцом?
-Не хочу…ничего не хочу, — шепчет бескровными губами, будто свет ушёл из глаз, будто жизнь вытекла.
-Зачем он так со мной.
-Эх, глупая ты…я такая же была, так же своего встретила, только имя другое. Меня мать во время отвела, пока немного там, что было убирать…За отца твоего меня приткнули, порченая была уже…да не только это, детей не могу иметь я больше…понимаешь?
Пустоцветом жизнь живу…роди мне ребёночка, я воспитаю, прошу тебя, он же почти родной будет…
Пришлось отцу всё рассказать, тот кричал, ногами топал, а потом сел и заплакал.
-Не переживай, — гладит отца по плечам мать, — мы уедем с Раей, а вернёмся уже с ребёночком, пустим слух, что я на сохранении была…Что это наш сыночек или дочечка.
Так и порешали.
Уехали в *** Рая с матерью…
А перед самыми родами мать заболела, кашляла сначала, они с Раей сдружились, обиды друг другу простили, Рая пару месяцев любовь материнскую ощутила, а перед тем днём мать слегла, в больницу увезли, больше мать оттуда и не вышла, а Рая родила.
Врачиха в курсе была, что хотят сделать Рая с матерью, отец немалую денежку заплатил.
Рая в родах мучилась, а мать богу душу отдавала…
Ночью врач пришла к ней.
-Не нужен тебе ребёнок?
Качает головой упрямо.
-Мать заберёт, с отцом за своего выдадут.
-Не заберёт, прости детка…новости плохие…она не лечилась, сгорела быстро, жалко, молодая такая…так куда дитё?
-Мне без разницы.
-Может покормишь? Ребёнок здоров, а деньги я верну твоему отцу, ну? Подумай, девка.
-Нет, не надо мне…
-Я утром прийду, а ты отдохни.
Да только ушла ночью Рая, так и не узнав, кто у неё с Геночкой народился…
-Говоришь девочка тогда родилась?
-Да, — выслушав историю, плачет Олеся, так ей мамочку жалко и…эту…бабушку.
-Как зовут?
-Таня…Танюшка, её все зовут, добрая и мягкая она, моя мамочка…Всю жизнь мечтала корни свои найти, кто она и откуда…Вот я ей и решила подарок на юбилей сделать…
-Пятьдесят лет нынче…Мать так звали, Танюшкой, Танею. Ту не родную…Разбередила ты мне девка душу. Всю жизнь я бирюком прожила, на фабрике работала, потом на пенсию вышла, охранницей работала, всю жизнь думала, что сын у меня, всю жизнь ненависть свою на него переводила.
Думала, поди такой же, как отец его, а оно вон что…девочка, Танечка…
Что же я наделала?
Всю жизнь себе испортила.
-А вы…замужем не были?
-Нет, детка…не была, всех ненавидела, — усмехнулась старуха, — всех винила в соей неудавшейся жизни…Пустую жизнь я прожила, девочка, пустую…
-Нет! Не пустую, — возмутилась Олеся, — вы жизнь мамочке нашей дали, она троих детей родила и воспитали с папой, я младшая.
А можно мы с мамой приедем? Вам надо познакомиться, не упирайтесь, бабушка Рая.
-Зачем я ей? Я её предала…
-Вы ей жизнь дали. Смотрите, вот фото наши.
-Это кто?- тычет пальцем в фото.
-А это же Ваня, брат средний, а старший Толик, у них дети есть, племянники мои, а ваши правнуки…
-На деда похож…Один в один Генка.
-А вы…вы с ним виделись?
-А что его видеть, в соседнем доме живёт, старается заговорить, в глаза заглядывает, семь лет как овдовел, вот ты понимаешь…детей-то нет у его…Сказать что ли? Или не надо, как же Таня воспримет, доченька?
Не имеем мы права дочерью называть её, простит ли…
А давайте позвоним.
И позвонили, и говорила мама Олесина с той, которая родила, и плакали все.
-Не прошу прощения, нет мне его…
-Я простила…простила…
-Как ты жила?
-Хорошо, если вы про детство…Меня в три года удочерили, родители у меня отличные…
Уезжала Олеся со слезами, как бы то ни было, это мамина жизнь и мамино право прощать или нет бабушку Раю, а Олесю прямо тянет к старушке, да и та видно прикипела к девчонке, хоть и вида не показывает.
Приехали в гости Таня с семьёй, приезжал и Ваня, как увидел Гена Ваню, так и остолбенел.
Пришёл вечером к Рае, та не ругалась, чаем напоила, а что уже делить? Жизнь прожили…
-Рая, я как парнишку увидел, я…Прости ты меня, Раечка.
-Да что уж, Ген, — бормочет, дочь видел какая, что же я наделала…
-Мы наделали, Рая, мы…А девочка, вот внучечка, вылитая моя мать, заметила?
-Ага, я долго думала, кого же она мне напоминает…
-Простят ли нас, Рая.
-Охохо, не знаю Гена, но я счастлива, что жив ребёнок, что жизнь живёт хорошую и добрую, а не как я…Олеся, внучечка, колокольчик…прикипела я к ней, как приедет, так и звенит, а у меня душа тает, Ген…
-Прости ты меня, Рая.
-Чего уж там, жизнь прожить не поле перейти…Если бы знать изначально, как жить надо правильно…Как прожить -то её, жизню ту, чтобы не горько было…Чтобы глупостей не наделать, так никому это не под силу…