Вот уж чего не ожидала, так это откровений Маркеловны, жены Прокопыча. Мы с ними соседи по даче. Всегда буйно-деятельная, не лезущая в карман за словом, в тот раз она спокойно сидела у меня за столом в саду, под яблоней, и, не торопясь, рассказывала:
— Мне, как и многим моим сельским одноклассницам, в детстве снилась сладкая жизнь актрисы. Но кто в здравом уме принял бы меня в театральное?! Родители, реально оценив шансы, решительно взяли под контроль будущее своего чада. Так появилась студентка ИНЖенерно-ЭКономического института. Я.
На окраине города, в который я приехала учиться, был, (да, наверное, и сейчас есть), студгородок из многоэтажек-общежитий самых разных институтов. В одной из них я и жила. На нашем факультете учились только девочки! Парень-экономист в те годы звучало как-то дико.
В многоэтажке напротив жили студенты Института РадиоЭлектроники. Сокращённо он назывался ХИРЭ. Туда поступали в основном мальчики. Девушка-электронщик звучало ещё страннее, чем парень-экономист.
И вот, в первых числах мая, в дни тепла, солнышка и многочисленных праздников, наши окна распахнулись в сторону общежития парней. Их окна были открыты ещё раньше. В них торчали огромные колонки, дурманящие нас композициями Пинк Флойд, Лед Зеппелин, Квин и Диип Пёпл…
— Эй, ИНЖучки!! — орал какой-то парень из окна напротив, — Давай к нам! У нас весело!
— Эй, ХИРовцы!! — орала я в ответ под хохот высунувшихся из окон девчонок, — А к нам в гости слабО?!
Парням было не слабо. В тот же вечер они заявились к нам в гости. В фойе общежития были танцы…
Так я совершенно случайно познакомилась с горланившим из окна парнем. Да, это был Прокопыч. Правда, тогда он ещё не был Прокопычем в современном понимании этого слова. В те далёки годы он был просто Володькой.
Парень — хоть куда! В импортной джинсе, в редких тогда «Адидасах», при шейном платке звёздно-полосатого раскраса. Высокий, улыбчивый, не унывающий, — первый парень на местном рынке женихов!
Да и я вроде бы в дурнушках не ходила. Сельская выправка. Кровь с молоком! Я ещё тогда разглядела в нём что-то такое… И вцепилась в него как моль в шубу. Решила, — он будет мой. И только мой!
Но, враг не дремал! Меня попыталась спихнуть с моего законного места моя же собственная подруга!
Самым неприятным для меня стало то, что Прокопыч, он же Володька, как-то… задрыческопил! Растерялся, видимо, из-за открывающихся перспектив и гормональных атак, доставшихся ему от обезьяны. Понятное дело, — молодой, горячий!
Я-то по годам с ним схожая, но умом много старше его. Потому, что я, — женщина. Ну, и виду тогда не подала. Знала одно, — мстя моя будет страшна. Не Володьке, конечно. Какой с него, гамадрила, спрос. От меня не убежит. Перебесится, — вернее будет…
Моя мстя должна была догнать заклятую подругу. Я уже в мыслях с удовольствием выбирала что-то между её кремацией и бальзамированием.
Но, провидению было угодно всё разрулить по своему. Оказалось, что она беременна. Преподаватель нашего института закинул удочку! На свою беду женатый, он лихорадочно пытался всё порешать без лишней огласки. Ха! Не смешите мои тапочки! Как могут такие тайны быть в институте, где среди студентов и преподавателей 99% женщин?! Такое не утаишь. Володька был удобным кандидатом в будущие отцы ожидаемого дитяти…
В итоге, институт лишился преподавателя и студентки. Володька – потенциальной невесты с приданным ребёнком. Я – подруги.
Последнее свидание с ней было на удивление спокойным. Мы шли с Володькой по улице, когда к нам навстречу высыпалась эта фря с чемоданчиком. Надо полагать, оформила академку и спешила уехать домой, «порадовать» родителей. Остановились на секунду друг перед другом, обменялись взглядами и посторонились, чтобы каждый пошёл своей дорогой.
Правда, Володьке тогда всё-таки не удалось остаться белым и пушистым. Разминувшись с моей бывшей подругой и, идя дальше со мной под ручку, Володька ляпнул: «Читал когда-то… Если две обезьяны посмотрят в глаза друг другу, то дело обязательно окончится дракой. Я думал, вы тоже начнёте патлы друг у друга выщипывать…»
И это я услышала от него в то время, когда моя мстя окончательно ещё не перебродила и просилась наружу! Ну, можно сказать, он сам открыл ящик Пандоры-Маркеловны…
С тех пор держу Прокопыча в строгости. Вот уже сорок лет! Он знает, — шаг влево, шаг вправо, и ему кирдык! А как иначе?! Нужно же его защищать. И от него самого, и от внешнего тлетворного влияния чертовок разного сорта.
Я ж до сих пор люблю его, ирода!
