В тот злополучный день в деревню Ключики ехали знакомиться с будущими родственниками Костриковы.
Дочь Костриковых, отличница и красавица Верочка, изъявила желание пойти замуж за возлюбленного, Гришку Конькова. А тот из деревни был, потому случился такой мезальянс, деревенский парнишка и невеста из города.
***
Иномарка цвета «мокрый асфальт» проехала по деревенской дороге, поднимая клубы пыли и остановилась у ворот дома 13, по улице Луговая.
Коньковы уже гостей ждали: нараспашку были открыты ворота, во дворе стол накрыт.
По крыльцу носились бабы в платках и нарядных платьях, все при делах, у кого в руках поднос с жареной курой, у кого веник-швабра.
С открытой двери домика жар-пар шёл, это из-за того, что много готовили, а вытяжки не имелось.
Из автомобиля вышли недовольные с виду родители городской Веры.
Мама Веры оказалась моложавой красивой тётенькой с роскошными блестящими волосами, уложенными в стрижку каре. С иголочки разодета, нос задран кверху.
Отец – невзрачный из себя мужчинка неопределённого возраста, одутловатый и хмурый.
Выпорхнула из машины прехорошенькая Вера в платье силуэта колокольчик и лакированных туфельках.
А за нею еще какой то, симпатичный молодой человек. Раскудрявый такой, в молодёжном костюме и ярких кроссовках…
***
На заборе Коньковых висели пацанята-школота, подглядывали с интересом. Тудым-сюдым мимо дома сновали прохожие. Любопытные все были, почти все они пёрли к Коньковым, мешая знакомиться-свататься, улыбались по-дурацки, глазели на приезжих гостей.
Вначале то говорят, Кострикова-мама всё хмурилась, чуть не плакала за столом, а то и вовсе брезгливо поджимала губы, до того не хотелось ей доченьку в рабочий класс отдавать. Но потом захмелела и танцевать пошла, с будущим сватом. А когда Костриков-папа неудачно подавился кусочком мяса, покраснел и хрипеть начал, Коньков-папа не растерялся, кулаком по спине стукнул, да руками как-то хитро-мудро тот кусок из гортани вынул, тем самым приведя будущего родственника в чувство, мама Верочки наконец растаяла.
И за весь вечер наконец, улыбнулась.
Ещё бы Коньков растерялся. Ветеринаром же был, сколько коров за свою жизнь спас, рука то набита.
***
Оказия случилась ночью, когда молодые, Верочка с женихом, да брат Верки, раскудрявый красавец, в клуб на танцы ушли.
Танцы закончились, Веру с Гришей дома обе мамы ждали, не ложились спать, чтобы значит, до свадьбы соблюсти честь и достоинство.
Григорий вручил родительницам под контроль свою будущую невесту и вот тут все заметили:
-А Филипп где?
Раскудрявый Филипп, брат Верочки, домой не явился.
-Он был в клубе, — ответили Вера с Григорием. -Танцевал там даже с девушкой.
-С какой девушкой? – взволновалась мама-Кострикова.
-Дашуль, не волнуйся ты так, — огладил жену супруг, — он у нас парень взрослый, пошёл провожать девочку. Сопроводит и вернётся. Ну нельзя же так, каждый шаг контролировать, чуть свободы дай.
«Дашуля» притихла и даже спать легла, на расстеленном диване, рядом с дочкой (чтоб дочь сторожить), но всё-равно не уснула, а только лежала ворочалась и вздыхала шумно.
Проворочавшись так до рассвета, решительно встала:
-Григорий, пойдём, поищем Филю. Расскажешь мне что там за девушка с ним в клубе была, где живёт, кто такая.
Мама-Конькова, Пелагея, тоже с постели встала, зевнула громко и спросонья в носу ковыряя, поинтересовалась у гостьи:
-Давай я вместо Гришки пойду, пусть поспит жених.
-Ну уж нет! – заявила гостья, — Я волка с собой возьму. Чтобы овца уцелела.
Пелагея глазами похлопала и развела руками:
-Какого волка? Каку овцу? Что вы мелете?
***
А в доме Извёсткиных, куда шли Григорий с будущей тёщей, тоже не спал никто.
В окнах свет горел, видно не ложились, ворота как у Коньковых также нараспашку, куча людей у ворот ходит, женщины, дети, мужички, бабульки, дед с костылём… И все чего-то ждут, чегой то высматривают.
Гришка с Дарьей подошли, их сразу люди в кольцо окружили.
-Дома ли Катерина? – деликатно поинтересовался Григорий.
-А зачем вам наша Катюша? Мы вот тоже её ждёмс. Что-то долго она с танцев идёт.
Вышел вперёд толпы дедок с костылём и беззубым ртом прошамкал:
-Плохо дело. Тут намедни медведь бродил. Кабы чего.
Тут, конечно, Дарье и поплохело. За сердце схватилась, из глаз слёзы, завыла почти.
И тут несётся откуда-то мальчонка, лет двенадцати с виду. И кричит:
-Я знаю где Катька! Там!
Мальчишка повернулся и в поле указал. Поле скошено, посреди одинокий стог сена стоит, да избушечка, как сарай, с сеновалом.
А дальше Дарья туманно всё помнила, видать с испуга от рассказанного про медведя и от бессонной ночи. Всей толпой пошли к сараю, а в нём обнаружили Филиппа. Тот спал сном младенца, а рядом девица сидела. Испуганная вся, дрожит, глаз на всех поднять и не смеет.
-Это как понимать, — загалдела толпа. – Это что же люди добрые делается?
Заплакала громко женщина, запричитала слёзно:
-Что ж ты наделала Катерина? Разве тому тебя воспитали? Вот отец теперь с поездки вернётся, того и гляди, за ружжо схватится. Ой, позор, позор, опозорила.
***
Филипп клялся и божился, что не помнит ничего.
-Словно обухом по голове стукнули. Помню только, как проводил я Катю до дома, ещё удивился, что дом не дом, а вот этот сарай был, среди поля. А потом раз, и темнота, проснулся – тут вы воете.
Извёсткины за шкирку привели в дом к Коньковым свою Катю и вручили её Филиппа родителям:
-Опозорили, забирайте.
Мать Филиппа, Дарья Владимировна, пребывала в полнейшем шоке:
-Да погодите вы, разобраться для начала надо, было не было вообще этой вопиющей ситуации.
-Вот ещё, не хватало только позор Катин, размусоливать. Пусть ваш мальчик на ней женится и из позора выходит с честью.
Папаша-Костриков вздохнул только и рукой махнул:
-Ну ты и лопух Филя. Себя дал вокруг пальца обвести. Ну теперь уж чего там…
А чтобы Костриковы не сбежали и не передумали, эту Катю даже в автомобиль Костриковых усадили и у багажника её чумадан и два пакета с вещами поставили.
Вот так мамаша, забирайте в невестки девушку.
***
Пока до дома ехали, Дарья от горя все слёзы выплакала.
-Я кое-как, — говорит, — согласилась Веруньку замуж деревенскому Гришке выдать. Я ж детей родила чай не для деревенской жизни.
Катя молча на слёзы женщины всё смотрела, на пристыженного Филиппа поглядывала да на злющего папу-Кострикова косилась и чумадан свой к себе прижимала.
Знала Катя, что не виноват Филипп, и не имел он к ней никакого умыслу. И она никакого позора не совершала. Но что поделать, коль замуж хочется, а женихов нет, вот и пришлось жениха ловить старым дедовым способом.
Вот если бы не хитрость эта, с закрыванием жениха в сарайке, да прилюдного потом его «нахождения», то не родилась бы она, Катя. Потому что не вышла бы замуж ее мать, Фая. И бабушка. И прабабушка.
«Ну ничего. Оне богатые, не обеднеют, если меня к себе возьмут, на довольствие», — решила Катя.
Правда к жениху энтому, Фильке (имя то какое смешное, бестолковое, у них петушков так называли, Фильками) ещё привыкать придётся.
«И привыкну», — улыбнулась она.
Автомобиль вез её в желанный город…
***
По приезду в город Костриковы молча выгрузились из машины и пошли кто куда, никто вышедшей из автомобиля Катерине, ни слова не сказал.
Катя прижала к себе свой чумадан и огляделась вокруг.
Что её поразило сразу, в городе было красиво, словами не описать. Все улочки плитками вымощены, везде куда глаз ни кинь, асфальт лежит, со всех сторон высоко дома-многоэтажки вздымаются, а по тротуарам люди идут и идут, не заканчиваются.
-Чудно то как и красиво,- улыбнулась розовощёкая Катя.
Пока так стояла, семья Костриковых в подъезд зашла, за ними дверь закрылась.
Опомнилась Катя и в подъезд пошла, за дверь тырк, та закрыта.
Железная дверь то. Не открыть пинком, сбоку какие-то кнопочки светятся.
-Ой, а почто закрылись то? — удивилась девушка.
Заоглядывалась, около двери забегала.
Тудым-сюдым посмотрела, никого нет, во дворе только дети бегают, да с собаками люди гуляют.
***
Супруги Костриковы ходили по своей квартире гурьбой и в окно поглядывали.
Не пошла ведь бесстыжая девка за ними? И ладно, пусть сама дальше, как-нибудь.
-Тоже мне, актрисулька погорелого театра нашлась! — разразилась Дарья.
-Как ты мог, Филя! — накинулась она с руганью на сына, — Как ты мог пойти провожать эту девицу? Говорят, ты с ней танцевал в клубе! Да на неё даже смотреть неприятно.
-А по мне ничего такая, — пожал плечами молодой мальчишка.
-Даша, — прервал жену в размышлениях муж. — Подойди к окну, посмотри. Она же во дворе у нас, на лавочке сидит.
Дарья выглянула: так и есть, сидит. Сидит девка, зевает разинув рот. Сразу видно, деревенская, круглолицая, щиколотку свою толстую из-под длинной юбки в горох виднеющуюся чешет.
Да ещё и чемодан к себе прижимает.
-Ну и пусть сидит, — проворчала Дарья. -Мы её в город не звали, а её родственнички в следующий раз, будут знать, что ожидает тех, кто берега путает! Пусть ещё спасибо скажут за то, что мы её за мошенничество не привлекли, с добром отпустили.
***
А Катя на скамейке сидела и не унывала даже.
Ей в диковинку было на снующих прохожих смотреть, на молодых мамочек с детьми и колясками. Только когда солнце палить сильней стало, пересела на другую скамеечку, что в тени дерева неподалёку стояла.
Что ей жар?
Она на покосах привыкшая сызмальства, и не такой зной знавала.
Катя чемодан свой открыла, достала косынку и на голову повязала. А косынку брала чтобы при первом удобном случае в церковь городскую сходить.
По сторонам посмотрела, улучила момент когда прохожие разойдутся и нырк ладошкой под кофту, там у самой груди кармашек потайной матерью сшит был. В нём деньжищи лежали, пять тысяч рублей купюрой, это на самый крайний, безвыходный случай.
Катя от дома отошла и обнаружила магазинчик за углом, продуктовый. Там купила себе бутылку холодного молока и булку, вернулась на свою скамейку, с аппетитом поела сама, и голубей ещё покормила.
***
Вечером, когда уж стемнело, Дарья Кострикова выглянула из окна и головой покачала: сидит девка на скамеечке, никуда не уходит, голову на чемодан положила. Толстые щиколотки некрасиво виднеются.
-Что ж ты с ней будешь делать, — запахнула на себе халат поплотнее женщина и во двор пошла.
-Руки мой, садись ешь, — недовольно проговорила Дарья, сопроводив девку в кухню. -Переночуешь у нас, с утра я тебе дам деньги, домой в свою деревню поедешь. И не нужно ждать от нас никакой благотворительности, — окатила ледяным взглядом девицу женщина.
-А я что, не подхожу вашему Филипку? — удивилась девица.
-Конечно ты ему не подходишь, что за вопросы глупые.
-Но я всё по дому могу делать, могу печь пироги, очень вкусные, мясные, рыбные, сладкие. Могу булочки. Могу ковры вам постирать, они у вас так и просятся в стирку.
-Нам домработница не нужна.
-А кто вам нужна? — хлопала глазами девушка.
-Ну ты совсем дурочка или наглая и прикидываешься? — удивилась Дарья.-Не нужна ты нам. Ты слишком полная на мой взгляд, у тебя коса сзади болтается, сразу видно из деревни приехала. И виду у тебя растерянный, мне не нравится. И потенциала в тебе нет, ни учиться, ни работать, только сесть на кровать и приготовиться детей рожать и возиться в кухне.
-Но я… Вы мне скажите какой быть и я научусь.
-Попрошайка.
Дарья чутко спала, прислушивалась. Потому что мало ли что эта девка снова вычудит. Но в квартире тишина стояла. Так и не уснув до утра, Дарья дождалась пока рассветёт, встала и пошла в кухню. Девка не спала, стояла у окна открытого и на город смотрела.
-С добрым утром. Смотрите тётя Даша, город вокруг просыпается, — улыбнулась девка. -Я от вашего города без ума. Как красиво у вас, как современно всё. У меня даже слов нет, дух захватывает.
Дарья хмуро поёжилась и поставила на плиту чайник.
-Я не тётя Даша, запомни. Дарья Владимировна я. Сядь за стол и окно закрой, ещё выпадешь. И рот свой закрой, нельзя быть такой растяпой.
Глупая недалёкая Катька так раздражала, не хотелось даже смотреть на неё.
«А может у неё того, с головой ку-ку? Крышечка съехала? Ну не мог мой сын в здравом уме, на такую внимание обратить. Это ж каким дурнем нужно быть, чтобы посмотреть на «это», танцевать с ней в клубе и ещё провожать пойти, — с неприязнью подумывала она. — Не подходит она Филиппу ни в коем случае. У неё вон кость широкая, я по щиколоткам крупным это вижу. Ничего в ней нет интересного, обыкновенная рабочая сила, да ещё и ерунду всякую мелет.»
…Пока так размышляла, в кухню Филипп вошел, Даша в сердцах прикрикнула на него, не сдержавшись:
-Чего не спится тебе в шесть утра?! Иди спи ещё.
-Наконец то ушла, — выставив девушку с чемоданом и двумя пакетами вещей, проворчала Дарья. И окно в кухне обратно открыла, чтобы значит, проветрить.
***
Так и забыла бы семья Костриковых о том незначительном инциденте, если бы через неделю Дарья не столкнулась с этой самой Катериной во дворе.
-Ты?! — открыла рот Дарья.
-Здравствуйте, — бесхитростно улыбнулась ей девушка.
-Что ты делаешь тут? — разозлилась Кострикова. -Караулишь Филиппа?
-Нет что вы, Дарья Владимировна, я тут живу, я комнату здесь сняла.
Катя показала изумленной женщине на дом. Дом, который располагался прямо напротив их, Костриковых, дома.
-Но зачем тебе это надо, жить в городе? Возвращайся в деревню.
У Дарьи Костриковой развивалась истерика. Фантазия услужливо рисовала как девка ходит кругами около них и строит свои козни снова.
-Не хочу возвращаться в деревню, — призналась Катя. -Я ведь так хотела уехать в город, но меня бы не отпустили. А теперь вот, пользуясь случаем, живу тут.
Комнату сняла, работу нашла. Спасибо вам за то, что помогли мне уехать из деревни. Простите что всё так некрасиво получилось. Знаю, вы очень обиделись, это всё мои родственники виноваты. Посчитали что всё делают правильно, глупо всё вышло.
Женщина посмотрела на лицо Кати с сомнением.
«Вот и как ей верить, обманщице? Ни единому слову не верю. Полагаю, теперь она будет маячить тут и делать вид что беременна. А как же, старый добрый развод, благодаря которому столько наглых мошенниц в своё время повыскакивало замужи.»
-Посмотрим, — строго высказалась в лицо Кате Дарья, — надолго ли тебя хватит. Всё это конечно хорошо, что ты тут пристроилась на первое время. Но это не показатель. Ты не сможешь продолжать в том же духе. Твой удел всё-таки печь топить и носить вёдра, ну не твоё это, город. Не нужно ломать себя, возвращайся туда где пригодишься, девочка.
***
Отыграли свадьбу Верочки с Гришей, торжество гуляли в городском ресторане. Жить молодые остались тоже в городе.
А в дом Костриковых повадилась ходить дочь подруги Дарьи Владимировны, Савельева Ольга.
Олечка оправдала все ожидания четы Костриковых. Вся такая хрупкая, образованная, была она начитана и умна.
Взахлёб рассказывала обо всяких выставках, разбиралась в моде и в институте училась.
-Вот такой и должна быть моя невестка, — радовалась и улыбалась Дарья.
…Часто во дворе Дарья сталкивалась с неудобной деревенской девушкой Катериной. Та носилась куда то вся деловая из себя, вся занятая. По утрам работала дворником во дворе, ходила с метлой, собирала мусор, зимой снег чистила, вечерами в ближайшем магазинчике пол мыла.
Дарья брезгливо морщила носик и обходила её за версту.
Слышала Дарья о том, что деревенская девка Катя, вцепилась стальной хваткой за шанс прижиться в городе. Слышала от дочери Верочки о том, что Катя в какой то там колледж поступила, в свободное время работала.
-Она как вол, мама, пашет, — рассказывала о ней Верочка. -За любую работу хватается, ничего не боится.
-Деревенские девки пахать привыкли, — пожала плечами Дарья.
А потом вылетела эта девчонка из головы, потому что началась у Костриковых насыщенная жизнь.
***
Олечка приходила в гости редко, вся лучилась от вежливости и будущей свекрови своей угождала.
-Я всё жду сынок, что Олечка пригласит уже нас к себе домой, с родителями знакомить, — пристала Дарья к сыну.
Филипп на мать глаза поднял:
-Ну ты чего мать, зачем с ними знакомиться, ты с Савельевыми же дружишь.
-Но нужно чтобы официально всё было.
-Что официально? Я жениться на ней не собираюсь пока.
-Но ведь вы с Олей встречаетесь.
-Я бы не сказал что встречаемся. Она сама за мной везде ходит.
-Но девочка то ведь хорошая!
-А они все хорошие. И красивые. Я пока неженат, могу выбирать, -улыбнулся парень.
Такой ответ Дарью не устроил конечно. В экстренном порядке с Олиной мамой встретилась, обсудила планы касаемо «породниться» и вдвоём женщины заказали места в ресторанчике.
Жениться Филипп не хотел, всё прыгал весёлым зайчиком, но Дарья рассудила что пора бы пристроить сына и буквально силком подвела сына к браку.
Эпилог
Дарья ехала в маршрутке домой и дочери своей звонила, Верочке. И в трубку плакала.
-Что я сделала не так? Ведь всё для них, Верочка. Машину мы им с отцом подарили свою, думали ездить будут. А они её распродали и купили другую, Ольке. А эта Олька меня даже в квартиру чтобы с внучкой свидеться, не впускает. Говорит, указываю и в жизнь лезу. А я разве указываю? Я разве лезу в жизнь?
Перед пассажирами маршрутки стыдно было плакаться, но так высказаться хотелось.
Дарья платочком глаза утёрла и на своей остановке вышла, пока к дому шла, столкнулась с Катей.
Та изменилась за три года. Ушли куда то её румяные щёки, похудела вытянулась веточкой. Но что не изменилось в ней, улыбка радушная.
-Здравствуйте Дарья Владимировна, — по-соседски поздоровалась та. Убрала улыбку. -Вам плохо?
Катерина пошла рядом и Дарья потихоньку разговорилась с ней.
-Я работаю и учусь, — рассказала Катя. -Живу по-прежнему у Таисии Семеновны, бабушки. Такая она хорошая бабушка, всё внученькой меня называет…
-Да, да, ты хорошая, Катенька.
Дарья с сожалением посмотрела на неугодную раньше девку.-А замуж ты не вышла, Катенька?
-Замуж? Нет. Не встретила ещё хорошего человека.
-А что так? Тут хороших много ходит. Ты любого хватай да в избушечку тащи, чтобы потом значит, предъявить чтоб женился.
Остановилась Катя, посмотрела на Дарью.
-Вот вы как со мной, опять гадостей наговорили.
Улыбнулась нагло:
-Дарья Владимировна, ещё.
-Что еще?
-Ещё гадостей говорите мне. Вы говорите, говорите, не стесняйтесь. Я ваши оскорбления потом долго в голове прокручиваю, злюсь и изо всех сил стараюсь стать лучше чем есть.
-Как это? — удивилась Дарья.
-Ну вот вы доведёте меня до слёз унижениями, а я потом бегу и стараюсь, делаю. Я назло вам осталась жить здесь, у вас перед глазами.
Я назло вам работаю и учусь. Вы меня тогда выставили за дверь с чемоданом в руках, и задали мне направление.
Назло всем вашим словам я держусь за город, и замуж я не хочу, мне не нужно замуж, я и сама всего в жизни добьюсь, Дарья Владимировна.
Задрав нос, Катерина прошла мимо растерявшейся женщины.
-Хм. Я слепила из деревенской Кати… целеустремленного человека, — пробормотала Дарья.
Конец