Заноза

— Ларочка, так это же прекрасно! Твоя Ася такая умница! Подумать только – такая серьезная олимпиада и первое место! Все-таки есть справедливость в этом мире. Красотой не наградила природа, так хоть на ум расщедрилась! Поздравляю! Передай Асе, что она умница! Мы желаем ей дальнейших успехов! Вот увидишь! Из нее получится прекрасный ученый!

Елизавета потянулась к Ларисе, обняла ее и чмокнула в щеку:
— Побегу! Надо еще с остальными гостями пообщаться. Ты же знаешь, как я не люблю все эти сборища! И не отвертишься! Юбилей у свекра – это сама понимаешь, обязывает. Можно было бы, конечно, обойтись рестораном поскромнее и гостей позвать поменьше, но ты же знаешь нашу Зинаиду! Ей только с размахом и никак иначе! Барыня! Лешка тут попросил на машину добавить, так отказала. У папы юбилей! Как будто папа без толпы гостей не обойдется.
— Лиза, но это же круглая дата. И не так часто родители что-то празднуют.
— Приоритеты надо расставлять правильно, дорогая! Семья должна быть на первом месте, а не сиюминутные желания. Ой, Машка! Прости, Ларочка, побежала! Она мне нужна. У Саши выпускной на носу, платье так и не нашли. Придется Машу просить, чтобы выручила. Не хочется страшно! Мне последний костюм испортила. Но, я сама виновата. Надо было над душой стоять, а я на самотек пустила, все-таки не в первый раз. И получилось то, что получилось.
— Отличный костюм! Я же тебя в нем на конференции видела.
— Ой, да что там отличного? И длина на юбке просится, и рукав на пиджаке надо было сделать иначе. Маша все-таки опытная портниха, могла и подумать об этом.
— А ты потом бы ей высказала, что она по-своему сделала? – Лариса все-таки не сдержалась, но Лиза уже ее не услышала. Она семенила через зал, придерживая подол длинного платья и милостиво раскланиваясь с гостями. Царица, не иначе! А ведь праздник-то не в ее честь. Но, когда это Елизавету останавливало? Заноза, как называли ее между собой друзья. И ведь знала же про свое прозвище, но не возражала. Даже гордилась им. Человек – точка! Всегда в центре внимания! Всегда замыкает окружающее пространство на себе. Как только у нее это получается? Ведь с детства такая! Даже маленькой была и то умудрялась перетянуть на себя все внимание.
Лара усмехнулась. Да уж! Это уметь надо! Как тогда, на утреннике в детском саду. Ларе отдали роль Снегурочки, и она просто дар речи потеряла. Как это? Ведь никогда главных ролей не доверяли, а тут — мечта! Мама расстаралась тогда! Костюм был просто волшебный! За тот голубой бархат она отдала Машкиной матери две коробки дефицитных шоколадных конфет и банку бразильского кофе, которые берегла к праздникам. Немыслимая роскошь для их военного городка! А кокошник, который мама вручную расшивала бусинками и пайетками, споротыми со своего платья? Еще и смеялась, что, наконец-то, нашлось, куда деть «это богатство».
Почти месяц Лариса зубрила свою роль. Тренировалась перед зеркалом, замучила всех, начиная с мамы и заканчивая котом. Ко дню утренника ее роль знала наизусть вся семья. И вот, час настал! Идет спектакль, все по плану и тут Лиза выдает такое, от чего потеряли дар речи все! Даже воспитатели.
Сольный ее танец, который Елизавета «выдала», забыв о своих партнершах — «снежинках», был настолько хорош, что все зрители решили, что так и было задумано. Никто не заметил, как одна за другой отошли к стене девочки, как чуть не плакала Лариса, которую Лиза закружила, а потом оттолкнула за елку, туда, где никто не увидит Снегурку.
Елизавете устроили настоящую овацию. А конец спектакля был настолько скомкан и невзрачен, что родители уже не стесняясь в голос обсуждали прелестную девочку с «прекрасными данными», напрочь забыв обо всех остальных детях.
Мама тогда поймала Ларису у выхода из зала.
— Ты что? Почему плачешь?
Лара содрала с головы кокошник вместе с волосами, застрявшими под невидимками, ойкнула от боли, и разревелась уже в голос.
— Ларочка, да ты что?! Солнышко мое, не плачь! Ты была самая красивая и играла так, что я чуть не расплакалась! И бабушка Света тоже! Давай-ка, вытирай глазки! Мы сейчас пойдем домой и будем готовиться к празднику.
— Пирог делать будешь? – икнула Лариса, уже успокаиваясь.
— Обязательно! Курник папе обещала. А ты мне поможешь.
— Можно?
— Нужно! Ты же уже большая!
Слезы высохли почти сразу. Помогать на кухне мама Ларисе разрешала редко.
— Не люблю, когда кто-то под ногами вертится.
Так отвечала мама на советы бабушки, что не мешало бы девочку приучать к готовке.
— А ты ей кусочек теста дай и пусть сидит в углу, ковыряется. Зато интерес не пропадет и с мамой рядом. Чем плохо-то? – Светлана Михайловна всегда точно знала, чего хочет любимая внучка.
Вот и тогда она вышла из зала, перехватила взгляд невестки, а потом обняла Ларису:
— Что скуксилась? Ты свое понимай, а на других внимания обращать не надо. Кому нужно – тот тебя увидит. А если в другую сторону смотреть станет, то тебе такой человек рядом совсем необязателен. Поняла?
Лариса тогда важно кивнула, ведь бабушка говорила с ней как со взрослой, но понять не поняла почти ничего из того, что было сказано.
Понимание пришло уже в школьные годы, когда с Лизой они стали не только подругами, но и соперницами. Сначала в учебе, а потом и в первой, робкой и несмелой, любви.
Училась Лара всегда лучше подруги. Ей вообще легко давалось все, что касалось чего-то нового. Все было интересно, все хотелось понять. Елизавета же, напротив, на занятиях зевала, старалась сосредоточиться, но это мало ей удавалось. Что интересного может быть в дробях или химических формулах? Ерунда какая! Еще и время свое тратить на это приходится! И ведь не отвертишься! Чуть ослабила, упустила и Ларка уже обошла. Не будет этого!
К окончанию школы они пришли с почти одинаковым результатом. Почти, потому, что Лиза все-таки «запорола» оценку по геометрии. Глупо, нелепо, но так предсказуемо! Какой мог быть выбор между тем, чтобы корпеть над учебником или пойти на свидание? В итоге по контрольной, которая была решающей, Елизавета получила «тройку».
— Это чушь какая-то! – злилась она, выдирая страницы из учебника. – Вот тебе! Будешь знать!
— Лиза! Ты что творишь? Учебник-то тут при чем?! – Лариса отобрала книгу у подруги. – Ну вот! Теперь что с этим делать?
— Плевать! Ты хоть понимаешь, что случилось?
Лариса на тот момент понимала это уже очень хорошо. У Лизы не могло быть «не так». Только по высшей планке. И никогда она не стала бы довольствоваться чем-то второстепенным. Не Лара, а она должна была выйти перед всей школой, чтобы получить медаль. И не за Ларисой, а за ней должен был с восторгом наблюдать Лешка Королев – первый парень школы и городка. Зря что ли она его отбивала у Лариски? Столько трудов потрачено и все впустую? Ну уж нет!
Как решал тогда «вопрос» отец Лизы, Лариса не знала. Но, медаль Елизавета все-таки получила. Изумительно красивая, в нежно-розовом платье, она поднялась на сцену и приняла коробочку с наградой из рук директора. А потом танцевала вальс с Алексеем, победно поглядывая по сторонам.
Лариса на выпускной не осталась. Что ей было там делать? После всего, что было? После бессонных ночей, после слез, которые никак не могла остановить, как не старалась. И снова бабушка, которая к тому моменту уже болела и сдавала просто на глазах, твердила:
— Не твое это, девочка моя! Не твое! Если смотрит куда-то еще, а не только на тебя, то гони от себя в шею. Не дай запутать! Иначе эти слезы покажутся тебе мелочью.
— Я люблю его, бабушка! Люблю, понимаешь ты это?
— Очень хорошо понимаю. Как и то, что ничего у вас не получится. Чтобы была любовь – нужны двое. А если один тянет, а другой позволяет себя тянуть – это уже не любовь, а гонки с препятствиями. Так и будете всю жизнь по кочкам, да по горкам, а толку будет всего ничего. Ни себе радости, ни детям счастья. Ты пока об этом не думаешь, но это так, Ларочка. И придет такое время, когда он все равно посмотрит на другую, даже если сейчас ты его добьешься. И что тогда?
Лара с бабушкой соглашалась, но душа ее рвалась, протестовала, пытаясь не упустить первую любовь, которая родилась было, но тут же сгинула, уничтоженная непониманием.
Алексей на ее недоумение ответил просто:
— Лара, ты прости меня, но мне с Лизой как-то проще что ли… Она ведь очень хороший человек. Слова плохого про тебя не сказала. Наоборот, все гнала меня, говорила, что вы подруги и так нельзя.
— А так можно, Леш? Можно сказать, что я тебе нравлюсь, признаться в любви, а потом просто отвернуться и решить, что все прошло, даже не начинаясь?
— Я ошибся. Так ведь тоже бывает?
— Бывает…
На свадьбу Елизаветы и Алексея Лара не пошла. Зачем? Чтобы ловить на себе сочувственные взгляды? Их историю знали все в городке. Шушукались за спиной, жалели… И это было хуже всего. Что другое Лариса бы вынесла, но не жалость.
— Не за что тебя жалеть, девочка. Никого не слушай! Умная, красивая, гордая! Такой и оставайся. Не дай им превратить тебя в неуверенную в себе тряпку, которая потратит жизнь на то, чтобы винить в своих неудачах весь свет. Живи! И ни на кого не оглядывайся! – Светлана Михайловна сжимала ладони внучки так крепко, как только могла. Силы оставляли ее не по дням, а по часам и она спешила сказать все то, о чем молчала до поры до времени.
Лара к ее советам прислушалась. Выбрала вуз подальше, как не скребло на сердце, ведь пришлось оставить родителей и уехала, чтобы попытаться забыть обо всем.
Но, жизнь такое путешествие, что никогда не знаешь, какими дорогами она тебя поведет…
Диплом, свадьба, первая дочь… Лара жила, как и просила ее бабушка. Встретив своего Олега, поняла, что все к лучшему. Ведь не уехала бы она, и лучший человек, из всех, кого она знала, просто прошел бы мимо. Олег смотрел только на нее, и Лара это видела, каждый раз с благодарностью вспоминая слова бабушки.
С Лизой они перестали поддерживать отношения. Не то, чтобы Лариса резко все оборвала. Все сошло на нет само собой. Учеба, работа, семья. Голову поднять некогда. Изредка перезванивались, иногда получали весточку через родителей. А потом жизнь сделала очередной кульбит, и они оказались снова в одном городе. Лариса с мужем переехали в столицу чуть раньше и успели освоиться на новом месте. Правда, знакомствами обрастали с трудом и Лара даже обрадовалась, когда Елизавета сказала, что теперь они снова будут рядом.
Лара знала, что у подруги все хорошо. Жизнь складывается именно так, как хотела Лиза. Замужество, дочь, профессия, дефицитная и востребованная. Какая женщина не хочет быть красивой? А для этого ох, как много всего надо. И хороший косметолог в первую очередь. Поэтому, с выбором Лиза не прогадала. И как раньше, не стояла на месте. Училась, искала что-то новое. И, когда мужа перевели в Москву, во многом благодаря как раз Елизаветиным связям, взялась за свою карьеру уже всерьез. Сначала один салон, потом другой, куда уже не попасть было простым смертным, а чуть позже и свой кабинет с записью чуть не на год вперед. И все это легко, играючи, если посмотреть со стороны, но Лариса точно знала, чего это стоило Лизе. Сколько усилий, тревог из-за кредитов и прочего. К тому времени Лиза давно поняла, что подруга ей не конкурент и сменила «гнев на милость». Да и хороший педиатр всегда пригодится, а Лара была очень хорошим специалистом. Когда Елизавета родила свою Сашку, Ларисе пришлось очень постараться, чтобы слабенькая, недоношенная девочка превратилась, если в не в толстощекого бело-розового младенца, то хотя бы в более-менее здорового ребенка. Александру она называла: «мой клиент», ведь среди тех детей, которых Лара вела частным образом, не было ни одного ребенка, болевшего так часто.
— Сашка, что опять случилось? Почему простыла? – Лариса прикрывала дверь в детскую, чтобы Лиза не услышала.
— Мы в садике лужу мерили. Большую!
— И как?
— Даже в сапоги вода попала. Там, в серединке, очень глубоко.
Лиза, которую совершенно не интересовало, где дочь могла промочить ноги, выставляла на стол фарфоровые чашечки-наперстки, наливала крепчайший кофе и принималась жаловаться Ларе «на жизнь».
— Бабой себя чувствовать скоро перестану. Своего почти не вижу. То работа, то дела какие-то. А, скорее всего, кто-то у него есть. Ну и пусть! У меня тоже найдется! Буду я ждать сидеть, пока он меня бросит?! Нет уж! Если бы не Сашка, уже давно бы развелась с ним.
Лариса молчала. Ее реплики были и не нужны. Достаточно было кивнуть изредка, показывая, что слова не проходят мимо и думать о своем. Подругу она знала хорошо и понимала, что все это лишь бравада. Лиза была не способна на измену.
Чуть легче стало, когда в столицу перебралась Маша. У Лизы появились еще одни «лишние уши», а Лариса вздохнула поспокойнее. Саша болела все реже, благодаря ее стараниям, а Маша, как подруга, была еще желаннее для Лизы, чем Лариса, так как не просто выслушивала все, что хотели ей поведать, но еще и восхищалась каждым словом, услышанным на маленькой кухне.
— Машка – человек! И поймет, и посочувствует! Хорошо, что мы теперь все в одном городе! Все-таки старый друг лучше новых двух.
Лариса усмехалась про себя, но не спорила. Ей ли не знать, как легко и быстро вычеркивала Лиза из своей жизни тех, кто уставал восхищаться ею? И Маша не стала бы исключением, рискни она хоть раз сказать хоть слово поперек.
Шло время. Взрослели дети, старели родители. Уже проводили матерей Лариса и Маша. Болел отец Лары, тоскуя по жене. И только у Лизы все складывалось так, как она хотела. Свекор занимал немаленький пост в министерстве, свекровь посвятила себя Сашке, которую воспитывала так, как ей нравилось. Лиза не вмешивалась, занимаясь своими делами. На редкие жалобы дочери, которая уставала от того графика, что придуман был бабушкой, отвечала:
— Бестолочью быть хочешь? Не выйдет! Мой ребенок должен быть лучшим во всем!
Саша опускала голову. Как ей хотелось, чтобы мама поняла, услышала… Бесконечные кружки и секции, день, расписанный даже не по часам, а по минутам. И ничего из того, чем хотелось бы заниматься ей самой. Никого не волновали ее желания. Все должно было быть «как у людей». Эту странную формулировку она регулярно слышала от бабушки. И, хотя мать не повторяла именно эти слова, но думала она точно так же, как со временем поняла Саша.
К семнадцати годам девушка четко усвоила, что на ее желания всем глубоко наплевать и решила немного подождать. Она знала, что отец готовит ей сюрприз на восемнадцатилетие и оставалось только дождаться момента, когда ключи от маленькой квартирки, где уже вовсю шел ремонт, будут торжественно и с должным пафосом вручены при всех родственниках. Ведь иначе мама бы точно не согласилась. Для нее это был вопрос «престижа семьи».
Но, этим планам не суждено было осуществиться. Еще накануне мама порхала по залу ресторана на юбилее деда, а сегодня заперлась у себя в комнате и, неслыханное дело, плачет, отказываясь разговаривать с кем бы то ни было.
— Мам…
— Уйди!
— Что случилось?
В ответ тишина… Саша, уже не пытаясь что-то сделать, набрала номер Ларисы.
— Ларка, он меня бросил! Меня! Бросил! Он что, с ума сошел?!
Опухшее от слез лицо, нервные тонкие пальцы, в клочья раздирающие один носовой платок за другим.
— Променять меня на какую-то… И все! Ты слышишь, все, его поддерживают! Свекровь сказала, что я сама виновата! Что надо было больше внимания уделять семье! Куда уж больше-то? Я же все для них!
Лариса молчала. Как объяснить Лизе, что «все» — понятие неоднозначное. Она прекрасно видела, как все угрюмее становится Саша, уходя в себя и становясь все бледнее и бледнее от усталости. Пытаясь вразумить подругу, Лара не раз говорила, что подобный график не подходит подростку, но Лиза лишь отмахивалась:
— Не будет гонять с непонятными компаниями! Да и мне спокойнее! Все-таки девица. А если в подоле принесет — что тогда? Нет уж! Пусть лучше передвигается короткими перебежками от одних занятий до других. Вон, свекрови уже лет немало, а она ничего, носится с внучкой. Значит, и у Сашки сил точно хватит! Ладно, не ворчи! Я ведь тоже не монстр. Сашка мне говорила и я услышала. Но, совсем отказаться от занятий я ей не дам.
Отношения же с мужем для Лизы давно превратились в рутину. Пришел — ушел — увидимся, дорогой! Сидя на даче у Ларисы и глядя, как Олег нет-нет, да и поцелует в висок жену или обнимет на ходу, что-то шепнув на ухо, Лиза только посмеивалась:
— Как дети, ей-Богу! Все женихаетесь! Несолидно, Лара!
Да уж, солидности Елизавете было не занимать…
Ваза, стоявшая на комоде, разлетелась вдребезги, отшвырнутая в сердцах Лизой.
— Я им устрою! Все попляшут у меня! Сашка!
Испуганное лицо Саши, появившейся в дверях материнской спальни, было настолько бледным, что Лариса невольно шагнула навстречу девушке. Только обморока не хватало!
— Не дай Бог тебе с отцом продолжать общаться! Узнаю – будешь бедная, поняла?
Саша мелко закивала и попятилась вон из комнаты. Такой маму она еще не видела. И, конечно, лучше было не говорить ей сейчас, что отец вчера приезжал, чтобы отдать ключи от квартиры и документы, а заодно посоветовать Саше съехать от матери:
— Беги, девочка! Иначе она тебя сожрет. Я тебе уже ничем помочь не смогу.
Саше хотелось сказать, что он и раньше –то не сильно старался, но она промолчала, сжав в ладони два ключа от своей новой квартиры. Это ее свобода. От всех. И она ее точно никому больше не отдаст. И пусть про ее день рождения все забыли и никому больше нет дела до ее успехов и неудач. Главное, что от нее теперь все отстанут. И можно будет забросить дурацкую гимнастику и танцы, оставить только французский, который ей всегда нравился, а на английский и испанский наплевать, поставив бабушку перед фактом – она больше не ребенок!
Все эти планы роились в голове Саши, но до полной их реализации было пока далеко. Мама совершенно потеряла себя, то крича и ругаясь, то затихая на несколько суток, в течение которых она не выходила из комнаты и было совершенно непонятно, что там происходит. Не помогали ни разговоры с Ларой, ни Машины хлопоты. Она, забросив семью и своих детей, жила у Лизы уже неделю, что-то готовя, а потом убирая нетронутые тарелки с едой в том случае, если Лиза оставляла их целыми, а не швыряла о стену.
Но, рано или поздно терпение даже близких подруг заканчивается. И Маша уехала домой, после того, как муж пригрозил развестись с ней, а младший сын выдал температуру под сорок.
Лариса, заглядывающая к Лизе каждый день, жалела Сашку и не знала, чем еще помочь. Слушать ее Лиза отказывалась, а на советы обратиться к психологу не реагировала.
— Я — не сумасшедшая!
«Конечно, нет! – думала Лара. – Просто не смогла вынести того, что кто-то оказался лучше тебя…».
Новую пассию Лизиного мужа Лара успела оценить. Они встретились случайно, в торговом центре, молча раскланявшись и разойдясь в разные стороны, но Лариса долго не могла прийти в себя после этой встречи. Молодая копия Лизы, которая щебетала, ласково прижимаясь к своему избраннику, поразила ее. В первое мгновение Лариса даже не поняла, что происходит. Девушка была так похожа на Елизавету в молодости, что Ларе показалось, что время повернуло вспять.
А еще через несколько дней у Ларисы, которая вела прием у себя в поликлинике, зазвонил телефон:
— Саша? Что случилось? Почему ты плачешь?
То, что Лара услышала, заставило ее схватить сумку и выскочить из кабинета прямо в халате, забыв про шубу и очередь, которая скопилась перед дверью.
Опоздай Саша всего на полчаса и Лизу бы уже не спасли. Она точно знала, что у дочери занятия до вечера, а, это значило, что, когда Саша придет домой, все будет уже кончено.
Обнимая рыдающую Сашку, Лариса ругала себя. Как она могла?! Нужно было не слушать Лизу, а найти специалиста. Надо было заставить подругу пойти на консультацию, да в конце концов взять за руку и просто отвести, не слушая возражений.
— Мама поправится? – Саша повторяла этот вопрос снова и снова, но у Ларисы не было ответа. Лиза все-таки была врачом и точно знала, что делает…
Была! Да почему была-то? Есть! Лариса сердито замотала головой и крепче прижала к себе Сашу:
— Все будет хорошо, девочка! Конечно, она поправится!
Лиза вернулась домой спустя почти месяц. Бледная, застывшая в пространстве, словно муха в янтаре. Она никого и ничего не видела вокруг, повторяя стандартные ответы на все вопросы окружающих:
— Я в порядке. Все хорошо.
Саша засунула подальше ключи от новой квартиры и осталась с матерью. Бабушка и отец твердили в один голос, что она делает глупость, но Саша перестала отвечать на их звонки. Какое им дело до того, что она решила? Если не слышали ее раньше, то с чего взяли, что она поверит, будто теперь кому-то есть дело до нее? Конечно, бросить маму было бы самым простым решением. Уйти, начать жить своей жизнью, не думая о чужих проблемах и заботах. Как говорила бабушка, взяться за ум… Но, Саша почему-то теперь точно знала, что для нее стало главным. И это были вовсе не занятия, не личная жизнь и не «свобода» в том понимании, которое вкладывали в него родственники. Главным стала худая, почерневшая от горя женщина, которая растерянно слонялась по квартире, не зная, куда себя деть. Заставая мать, стоящей у окна с пустой чашкой в руках, в то время как турка, стоявшая на огне, сердито отдавала плите остатки кофе, Саша чувствовала, как дрожат у нее руки. Ведь эта женщина – ее мать… Какая бы не была, со всеми капризами и характером, она – мама… И в такие мгновения Саша напрочь забывала о том, как мать проходила мимо, легонько касаясь ее щеки кончиками пальцев, в то время, когда так хотелось, чтобы обняла покрепче и расцеловала, как это делали тетя Лариса и тетя Маша. Для них Сашка всегда была своей. Но, почему-то Саша вспоминала не это, а другое.
Вот, мама сидит рядом, когда у Саши высокая температура. Ее ладонь, такая прохладная, ложится на лоб и сразу становится легче. А мама ворчит на бабушку, которая не обратила внимания на Сашины жалобы и потащила ее на тренировку:
— Ребенок с температурой, а вы – гимнастика!
— Ничего страшного! Сашенька всегда жалуется. Если я буду ее слушать, то придется бросить вообще все занятия.
Но, мама уже не слушает. И наступает счастье. Целый месяц Сашка не ходит на тренировки и наслаждается свободой. Потом, конечно, бабушка снова «берет ее в ежовые рукавицы», но мама теперь дает Сашке минимум два выходных в месяц. В эти дни можно заниматься чем угодно.
А вот они с мамой и бабушкой едут к тете Маше, чтобы обсудить платье на выпускной. Бабушка настаивает на розовом, а Саше не нравится этот цвет. Она хочет нежно-голубое или белое платье.
— Что за глупость?! – ворчит бабушка. — Как невеста!
Мама молчит. Но, в магазине тканей притягивает к себе Сашу и шепчет на ухо:
— Выбирай то, что нравится тебе!
И платье, нежно-голубое, воздушное, такое красивое, что Сашке хочется плакать, глядя на себя в зеркало. Это, ведь не она? Разве может быть эта прелестная девушка ею… Мама крутит пальцем у виска:
— Конечно, это ты! Почему сомневаешься, что ты красива? Никого не слушай! Слушай только меня. Ты-красавица! И всегда ею будешь!
А вот мама сидит на полу в своей спальне и методично рвет фотографии, на которых вся ее семейная жизнь с отцом… Не трогает только те, на которых есть Саша.
— Ты – единственное, за что мне не стыдно в жизни, Сашка. Ты – моя главная победа и моя единственная радость…
Так кого Саше надо слушать сейчас? Тех, кто говорит, что мама закончилась как человек? Тех, кто твердит, что нужно оставить ее и жить своей жизнью? А если потом случится так, что Саша будет стоять у окна с пустой чашкой в руках? Тогда как? Кому нужна будет она сама?
Лариса смотрела на Александру и понимала, что худенькая девочка, которую она знала, навсегда перестала быть ребенком. Перед ней была теперь молодая, сильная женщина, которая поняла в этой жизни что-то очень важное для себя. И именно она крепко ухватила мать за руку и отвела к психологу, не слушая робких возражений Лизы. А потом взяла на себя все, что касалось работы двух косметических кабинетов, которые принадлежали Елизавете. Распределила время, уговорив врачей поработать сверхурочно, взяла на себя закупки, тщательно изучив все записи матери и поминутно советуясь с ней. И сохранила бизнес Лизы, заставив ту снова заняться любимым делом.
Не спускала глаз с матери, отложив в сторону все, кроме учебы.
— Мамочка, у нас все будет хорошо! Вот увидишь!
И Лариса, глядя, как на глазах меняется Лиза, одобрительно кивала:
— Сашка! То, что не мог сделать никто – сделала ты. Посмотри на мать. Совершенно другой человек!
А Саша молчала в ответ. Она боялась. До одури, до слез, что все эти перемены временные и мама снова сорвется в пропасть отчаяния, встретив случайно на улице отца с коляской или бабушку, которая, конечно, захочет похвастаться новой внучкой. «Старая»-то уже не та…
— Тетя Лариса, что мне делать? Как уберечь маму от боли?
— Сашенька, это невозможно. Рано или поздно маме может снова стать больно. Но, если ты будешь рядом, она со всем справится. Поверь мне. Ты – ее сила. Будешь ты – будет и жизнь. Понимаешь?
Понимать-то Саша понимала, но и пускать на самотек то, что с таким трудом было восстановлено, она не собиралась. На ее предложение о переезде, Лиза ответила робким кивком:
— Если ты считаешь, что так будет лучше…
— Считаю! – отрезала Саша.
Северная столица встретила их неласково. Низкое небо и промозглый ветер заставлял Сашу прятать нос в шарф, связанный матерью. А Лиза почему-то расцвела.
— Сашка! Ты посмотри, какие здания! Какая архитектура! Боже, я в жизни ничего красивее не видела!
— Холодно, мам.
— Хорошо! Аж голова свежей стала. А если ты замерзла, то пойдем пить кофе! Смотри, вон какая-то кофейня! С виду уютная. Заглянем?
И они пили кофе литрами, наматывая круги по центру города и ища помещение для нового салона. Ели пышки или пирожные в знаменитой кондитерской «Север», а потом снова бродили по улицам взявшись за руки как дети. И на вопросы Ларисы, которая звонила каждый вечер, Саша все тверже отвечала:
— Хорошо. У нас все хорошо!
И спустя несколько лет, Лариса, приехав проведать подругу, снова увидит перед собой свою Лизу. Деятельную, живую, вечно куда-то спешащую. Но, будет в ней и что-то новое. И, склонившись над коляской, где будет крепко спать ее первая внучка, Лиза впервые скажет Ларисе:
— Прости меня, Ларка! За все, прости. За вредность мою, за заносчивость, за характер дурацкий. Правду говорят, наши дети лучше нас. Если бы не Сашка, я так ничего бы и не поняла в этой жизни. Жила бы как сорняк в поле. Ни радости от меня никому не было, ни тепла. Я и сейчас далеко не ангел. Но, когда смотрю на Сашу, то понимаю, что нельзя останавливаться. Потому, что я ей нужна. И Леночке тоже. А когда эта кроха подрастет, то какую бабушку она получит? Такую же, как у ее мамы была?
— Бррр! – Лара поежилась и, переглянувшись с подругой, рассмеялась. – Не вздумай! Я молчать не буду на этот раз.
— Да ты и раньше не молчала. И если бы я тебя хоть немного слушала…
— Если бы, да кабы… Лизавета! Главное, что теперь ты другая.
— А я другая, Лар? – Лиза выпрямилась, пытливо заглянув в глаза подруги и ожидая ответа.
— Мне кажется, что да. Заноза ушла, а то что осталось… Время покажет. Но, как оно на самом деле, я потом вот у этой девочки спрошу!
Лариса кивнула на коляску и обняла подругу.
Странная штука – жизнь… Кому-то достаточно мгновения, чтобы все понять о ней, а кому-то не хватит ее целиком. И глядя, как хлопочет над проснувшейся внучкой Лиза, Лариса улыбнулась. Кажется, здесь понимание пришло вовремя, а это ли не главное?

источник