Елена Александровна выключила посвистывающий на плите чайник, плеснула кипяток в пузатенький фарфоровый заварник, накрыла его полотенцем и прислушалась. Вот! Уже захлопали двери комнат, квартира потихоньку просыпалась, выгоняя заспанных девочек из кроватей. У Тани, племянницы Елены Александровны, опять надрывался будильник, а она, как ни в чем не бывало, дрыхла, положив на голову подушку.
Танина мама, Дарья Александровна, судорожно снимала с волос бигуди и, путаясь в широких рукавах своего халата, старалась хоть как-то привести прическу в порядок. Но непокорные кудри, завившиеся в этот раз на редкость сильно, торчали в разные стороны, словно змеи на голове Горгоны.
Елена Александровна выглянула в коридорчик. Все ее девочки встали, даже Таня, в пижаме с медведями, потягивается и шлепает босыми ногами на кухню.
Больше всего Лена любила именно эти суетливые, будничные утренние часы.
Квартира с высокими потолками, мебелью времен СССР, статуэтками – гордостью Лениной и Дашиной матери, недавно отреставрированным паркетом и веселыми обоями на стенах, с большой кухней и уютной гостиной вмещала в себя три поколения семьи Бурковых. И уж так вышло, что здесь проживали только женщины.
Старенькая Ульяна Марковна когда–то получила эту квартиру как дар от пожарной части, где служил муж и куда однажды обычным сентябрьским утром ушел, бросив жене, что любит ее. Она даже не подошла, чтобы поцеловать его, была занята на кухне… А муж, Сашенька, так и не вернулся…
Его наградили… Посмертно… Вдове с двумя девчушками на руках дали эту огромную квартиру. Тогда Ульяне Макаровне она казалась слишком большой.
— Ну, куда нам такая? Да ее убирать весь день нужно, а на следующий начинать всё снова! — сетовала женщина, принимая родню на новоселье.
— Ничего, Улька! Подрастут девчонки, замуж повыходят. Разменяете или тут все жить останетесь, как в старые времена! — говорили мудрые старики.
Ульяна кивала, пожимала плечами и с грустью вспоминала, как муж иногда извинялся перед ней, что нет у них ни хорошего жилья, ни денег столько, чтобы ни в чем себе не отказывать… Теперь, вроде бы, всё это есть, только Саня уж этим не попользуется…
Елена и Даша росли дружно, Даша за старшей сестрой тянулась, слушалась, всегда таскалась за ней по школьным коридорам, а потом бежала, сломя голову, домой, догоняя уезжающий трамвай, в котором, показывая сестре язык, сидела Ленка.
— Мам! — жаловалась вечером Елена. — Дашка надоела мне. Ходит хвостом, нет от нее спасу! Мне перед подругами стыдно, ну что за детский сад! Скажи ты ей!
А Ульяна только строго осаживала старшую дочку.
— Ты что такое говоришь, Лена?! Как можно стыдиться того, что тебя сестра любит? Связь между вами такая, что топором не разрубишь! Даша – самый близкий человек для тебя, меня не станет, кто тебе родней будет? Как бы не было тяжело, что бы ни случилось, Даша — кровинка твоя родная! Не смей так с ней!
— Но мама! Она следит за мной, проходу не дает. Я, извините, с мальчиком не могу за ручку пройтись, Дашка сразу всё подсмотрит. А я не хочу! Это моя жизнь, пусть не лезет!
Ульяна Марковна, вздыхая, садилась рядом с дочерью, обнимала ее и тихо уговаривала не сердиться.
— Дашка ранимая, Лен, боится всего, ей нужна поддержка. Потерпи, повзрослеет, опомнится. Не гони ее, а мальчики… Если стыдно, что родная сестра увидит вас вместе, значит не тот это мальчик, значит, ищи того, за кого не стыдно будет!..
… Взрослели девочки, старела Ульяна. Она так и не встретила на своем пути мужчины, что был бы хоть на малую толику таким же хорошим, каким ей вспоминался Александр.
Однажды Лена попросила разрешения у матери привести в гости своего знакомого, Алешку Попова.
— Можно, он зайдет чайку попить? А то всё мы по кафешкам да забегаловкам… Хоть раз, как люди, посидим, а? Ну, и вы с Дашей приглядитесь.
— А что такое? — оживилась Ульяна, заулыбалась, отложив в сторону кроссворд.
— Замуж зовет, мама… А я и не знаю, соглашаться или нет.
Алексей тогда всем понравился – положительный, простой парень, учится, по вечерам работает, глупостей не делает…
Свадьбу сыграли через год. Когда встал вопрос, где жить молодым, Ульяна сразу же сделала шаг вперед.
— Конечно у нас, Лена! Какой вообще может быть разговор! Такая квартира огромная, все поместимся. Да и на работу тебе отсюда близко добираться!
Сказано – сделано. Переехали. Сначала Алексею было трудновато уживаться с Ленкиными родственницами. Дашиных взглядов он стеснялся, тещу уважал, но всегда чувствовал, как будто она что-то ждет от него, а он, простофиля, и не догадывается.
А Ульяна ждала процветания дочкиной семьи. Ей так хотелось, чтобы у Леночки всё было, тем более что Лена сама хотела очень многого…
— Мам, ну вот что такое? На море прошу его нас свозить, а он всё отнекивается. Денег нет и нет…Сказал бы просто, что не хочет… А то дразнит, потом очередное «потом» …
— А ты возьми дело в свои руки, девочка моя! Выбей путевки, поставь перед фактом. У него работа с вредным производством связана, так неужто не предлагают ему отдых?! Не верю!
И Лена начала действовать. Она позвонила начальству Алексея, выбила им «директорские» путевки на море. Муж был несколько удивлен тем, что директор сам, лично, сует ему в руки две бумажки на отдых, уговаривает взять.
— Петр Петрович! Так мы ж договорились, что это для Житниковых. Там ведь, вы знаете, супруга у него только после операции, пусть отдохнут, воздухом подышат!
— Нет, Алексей, сейчас важнее, чтобы ты воздухом подышал…
— Что вы имеете в виду?
Директор отмахнулся, потом стал перебирать бумаги на столе, намекая, что вообще-то очень занят.
— Иди, иди! — буркнул он…
А потом, примерно месяца через три, Алеша получил приказ о своем переводе на другую должность. По деньгам она–то, конечно, была лучше, но скучная, «бумажная», кабинетно–сидельная.
— Это что такое, Петр Петрович?! Да как же так? Я ж на заводе эксперимент начал, мы ж с ребятами…
— Начал ты, закончат другие. Доложат, расскажут, ты не волнуйся. Я приказ подписал, обсуждать тут нечего!
А потом, чуть позже, придя к Алеше, чтобы утвердить дополнительные бумаги по назначению, секретарь как будто мимоходом шепнула мужчине, что его жена оборвала уж телефонные провода. Требует теперь она рабочего автомобиля мужу…
Вот после всего этого и осталась Лена одна. Алеша тихо растворился в ночи, устав от инициативности молодой жены.
— Но ты же такой скромный, стеснительный, Лёша! — рыдала Елена. — Я хотела, как лучше! Так век можно было просидеть на мизерной зарплате просто потому, что ты не просишь другой!
— А меня всё устраивало! — огрызнулся Алеша. — Твои лишние тряпки и тарелки я оплачивать не собираюсь!
«Это он на сервиз намекает! – хмурясь, подумала Лена. — Да, он стоил дороговато, но зато какой красивый! Ничего Алеша не понимает!»
Понимает… Не понимает… А ушел. Через три месяца развелись…
— Вот и вся любовь! —протянула Даша, набирая в ладошку семечек из большой вазочки. — И что ты, Ленка, в его жизнь лезла? Не голая же, босая ходила… Эх…
Сестра обиженно замахнулась на Дашу, потом вскочила и ушла прочь, к себе в комнату, опять девичью, только вот теперь с двухместной кроватью… И куда ее девать? Продать что ли?..
Но продавать не пришлось. Замуж собралась Даша.
Ее Евгений был совсем другим, нежели Алеша.
Напористый, нагловатый, с тенью зазнайства. Он покровительственно оглядел квартиру, Ульяну – будущую тещу, Лену – почти свояченицу, что–то прикинул в уме и, разлив всем по рюмкам водку, предложил выпить за знакомство.
— Даш! Ты кого привела? — шипела вечером на кухне Лена.
— Не надо так, дочка. Даша любит его, просто мы еще не привыкли к этому человеку! — прошелестела Ульяна Марковна.
— Не привыкли?! Да он нас всех продаст, заграбастает нашу жилплощадь, пустит Дашу по миру, и нас заодно. Вы, что, не видите?
Возможно, Лена сгущала краски, но, как говорится, рыбак рыбака видит издалека. В Лене тоже появилось с недавних пор что–то такое бесовское, ищущее выгоду и готовое идти, задевая других локтями… Евгения она видела до последней косточки, и увиденное не радовало…
И опять была свадьба, и стали молодые жить с Леной и Ульяной Марковной. А чего ж не пожить, коль старшая сестра отдала ребятам огромную кровать вместе со своей комнатой, а сама переехала в Дашину комнатенку, расставила там цветочные горшки, развела оранжерею и сидела там по выходным, рассматривая свои саженцы…
Даша родила дочку. Все разом склонились над коляской, в которой, до поры до времени, спала Танюшка.
— А что кровать–то не купите? —удивлялась Ульяна. — Малышке там будет просторнее, не так душно!
— Брось, мама! Таня все равно не спит нигде, кроме как рядом со мной. Подрастет, купим нормальную кровать, а пока и коляска сойдет!
Но тогда не выдержала Лена и подарила сестре кровать для младенцев.
— Лена, зачем?! Мы вроде всё обсудили!
— А это я для племянницы! Сами спите как люди, а ребенка как скотинку держите, в стойле! Даша, подумай о ее спине!..
Таня кроватку полюбила, агукала и улыбалась, сидя и смотря на своих посетителей через решеточку стенки, но спать все равно приползала к Даше…
… Несколько раз Евгений порывался забрать семью и съехать на отдельную квартиру, но Ульяна и Лена отговаривали.
— Поэкономьте деньги! Неужели вам тут неудобно? Мама чаще всего у себя, а, если надо, с ребёнком посидит. Я постоянно на работе, тоже только по утрам видимся. Бросьте вы эту идею, живите здесь. Или, Женя, вас что-то не устраивает?
Евгений пожал плечами. Ему бы свою «хату», чтобы ходить по квартире, как хочешь, чтобы сам себе хозяин и король, чтобы кроме твоих с женой зубных щеток, шампуней, полотенец и Таниных игрушек не было ничего. НИЧЕГО. И НИКОГО. И чтобы на твои бутылки с пивом в холодильнике никто не цокал языком и не шептался за спиной, почему пришел с работы опять нетрезвый…
Даша как будто и была на его стороне, но от «своих» оторваться не могла.
— Надо пока тут пожить, Жень, — говорила она. — Мама с Танюшкой помогает, Лена с продуктами. Сам знаешь, как сейчас плохо с молочкой, с мясом. А у Лены связи, она в этой сфере крутится.
Елена давно работала в санинспекции, наладила связи с нужными людьми, а потому ее родня никогда не испытывала трудностей в вопросах еды…
Через год, когда Таня уже ходила в сад, а Даша вышла на работу, Женя спился. Как будто лопнуло в нем что–то, схлопнулось, оставив внутри пустоту, которую непременно нужно было чем-то залить от донышка до горлышка… Евгений-боец, привыкший всегда чего–то достигать, прорываясь через трудности, сник, осталась лишь его тень…
… — Ты зачем мне на работу звонила? — рычал он в тот вечер на Дашу. — Мало вы тут меня унижаете, так еще и туда добрались?! Начальнику ныла, что пью? А я буду! Буду! Буду! Уйдем, Дашка! Ну, пожалуйста, поехали! Что я тут? Дармоед как будто! Лена твоя сует творожки и сметанку, а ведь ворованное всё это! Мать твоя полотенца мне меняет, как будто в гостинице живу!.. Давай всё с нуля, всё…
— Женя, что ты такое говоришь, ты опять пьяный? Я никуда не звонила! И никуда не поеду! У Тани тут садик, тут моя мама и сестра, поддержка и забота. А с тобой что? Бутылки ходить сдавать? Если хочешь, уходи…
Даша схватила за руку удивленную Таню и ушла в гостиную. В коридоре она налетела на притаившуюся в полутьме Лену.
— Ты чего? — буркнула Даша. — Подслушиваешь?
— Да что ты! Просто сережку уронила, ищу… Даш, налить чай? Что он опять шумит?!
— Кто ему на работу звонил? Ты? — Даша велела дочери идти к бабушке, а сама задержалась в коридоре.
— Я. И мне не стыдно, Даша, что я забочусь о нем. О тебе. Я просила перевести его на какую-нибудь деятельную работу, чтобы ни минуты покоя, чтобы постоянно в движении. Гибнет парень, сам себя топит же! Но там начальник непробиваемый… Видимо, всё наизнанку вывернул… Дашуль… Ну, Даша, что уж теперь…
Сестры обнялись. За спиной раздался звук захлопывающейся двери. Евгений ушел, бросив на стол свои ключи…
… И вот теперь квартира живет своей, женской судьбой. Старушка Ульяна вяжет кофточки для всей семьи, Даша бегает на работу, Татьяна уже в девятом, скоро распределение по профильным классам; Елена пока в отпуске, гуляет по городу, читает прессу и библиотечные книги…
…— Девочки! Завтрак готов! — Елена Александровна в который раз кричит в распахнутую дверь коридора. — Таня! Ты опоздаешь на экзамены! Даша, — кивнула она вошедшей сестре, — я тебе сегодня кашу сварила. Хватит на бутербродах жить. Того гляди, язву заработаешь. Мама! Ну, мама, я сама всем чай налью, сядь, мама!
Шумно от Ленкиной суеты, звенят вилки, падают кристаллики сахара в дымящиеся чашки, радио бодрым голосом рассказывает гороскоп.
— Спасибо, тетя Лена, я побежала.
— Ни пуха! — кричат все хором.
Таня отвечает, как положено, хватает ветровку с вешалки и бегом на улицу. А там уже стоит Петя. Переминаясь с ноги на ногу, он держит два букета.
— О! Спасибо! — берет один Таня. — Красота!
— Как договаривались, ты даришь директору, я учителю, — пожимает паренёк плечами. — Что ты так долго? Ты всё выучила?
— Я проспала, потому что вчера зубрила до полночи. Петька, я так хочу в химико–биологический… Но классная намекнула, что туда уже набрали много народу «с улицы» …
— Не накручивай себя! Значит, откроют еще один класс! Для тебя…— помолчал и добавил, — и для меня…
— Ты ж не любишь биологию!
— Полюблю. Пошли, а то опоздаем!..
… — Леночка, я тоже побегу. Сегодня объявят, кого на должность зама назначат. Я так жду! Вроде как секретарь говорила, что в кандидатах я и Маша Сафронова. Ну, она из другого отдела, умная девочка, незамужняя, горит на работе, но неопытная, на мой взгляд… Хорошо бы меня…
— Даш, и зачем тебе эта суета? — Лена пожала плечами, собрав посуду со стола. — Дел будет много, а денег мало.
— Ну… Не знаю… Мам, а ты то думаешь? — Даша оглянулась на тихо сидящую на своем стуле маму.
— Я не знаю, Дашенька. Извини, голова не соображает. Я путевку в санаторий жду… Не звонят. Сегодня сама перезвоню им. Уж все сроки прошли!
— Зачем, мама! Великая честь у них клянчить эти путевки! Брось, я тебя свожу сама, осенью и свожу! — Елена трет губкой тарелки, то и дело поглядывая на мать.
— А я не хочу осенью, Леночка. Я хочу сейчас… В тот санаторий мы с Сашенькой ездили, с отцом вашим. Хочу посмотреть, как там всё теперь…
Лена покачала головой и принялась тереть до скрипа чашки. Вода лилась и лилась. Ушла на работу Даша, Ульяна Марковна тихо проследовала в свою комнату, прилегла отдохнуть. А Лена все намывала давно уже чистую посуду, закусив губу…
… Грянуло через три дня, вечером.
— Лена! Лена, иди сюда! — Даша, влетев в прихожую, кинула на пол пакет с продуктами, скинула туфли, сдернула с волос резинку, дав им свободно рассыпаться по плечам, откашлялась и направилась в комнату сестры. — Лена, нам нужно поговорить!
— Что стряслось? — Елена Александровна вышла из ванной, заворачивая вокруг головы полотенце.
— Я всё знаю. Это ведь ты! Ты звонила ко мне на работу, просила, чтобы должность зама отдали другой девчонке? Ты! Я знаю, начальник тебя узнал! Зачем, Лена? Какая гадость, Лена! Ты ведь мою жизнь сломала! Карьеру мою… Какое здоровье, какие дела дома?! Что ты там про меня наплела? Я что, по-твоему, так и должна сидеть на копеечной по важности должности просто потому, что должна быть дома, варить борщи? Ты в своем уме?
— Даша, не смей так разговаривать со мной! Я все же старше тебя!
— Девочки, – Ульяна Марковна вышла из своей комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь, чтобы звук телевизора не мешал разговаривать. — Девочки, я что–то не пойму, тут из собеса звонили, сказали, что я отказалась от путевки… Может, перепутали что? Я так ждала…
Даша взглянула на мать, потом на сестру. Та поджала губы.
— Ты… — процедила сквозь зубы Дарья.
— Маме там будет плохо! Я читала отзывы, там отвратительно кормят! Да мы ее свозим еще куда-нибудь! — быстро проговорила Лена.
В этот момент вернулась с распределения Татьяна. Глаза распухшие, видно, что плакала…
— Тань, ты чего? — бросилась к ней Даша.
— Не взяли, мама… — скривившись, прошептала Таня и уткнулась в материнское плечо заплаканным лицом.
— Почему?! Да у тебя баллов больше всех было! — опешила Дарья.
— Петю взяли, а меня нет… Мама! Ну зачем ты так, а? Ты же знаешь, как для меня это важно… Ты сама поддерживала меня, а потом так… В спину… Почему, мама? Я буду плохим врачом, да? Я не смогу?
— Ты что несёшь? — обомлела Даша. — Я–то тут при чем? Ты отличным врачом станешь! Уж кто-кто, а ты… С чего ты взяла, что я не верю в тебя?!
— Мама… Ты звонила в школу… Ты просила…
Даша резко выпрямилась и, обернувшись, уставилась на сестру.
— Врач – это неблагодарная, жестокая, испепеляющая профессия! — ответила Лена. — Девочке не нужно такого!
— Девочка сама решит, что ей нужно!!! Нет, я так больше не хочу! — Даша схватила дочь за руку. — Мы уезжаем, Таня, собирай вещи.
Женщина сняла с антресолей большой, «отпускной» чемодан, раскрыла его и стала кидать туда вещи.
— Мама, куда мы поедем? Мама! — Таня растерянно помогала упаковывать одежду.
— К отцу твоему поедем. Прав он был, а я не слушала. Сто раз прав! Поедем, там разберемся. Сами! Слышишь, Лена, сами мы разберемся! Без твоих медвежьих услуг!
— Даша, пожалей маму! — шипела Лена.
— А я жалею ее, Ленка! Тысячу раз жалею. Поэтому через неделю возьму отпуск и свожу ее туда, куда она хочет. И жить она будет так, как хочет. Я этого добьюсь! Я квартиру разменяю, я…
— Дашенька, это же за вашего папу квартиру давали… Не надо… Ну, не ругайтесь, девочки! — Ульяна Марковна, ссутулившись, стояла в дверях своей комнаты. — Да ну ее, путевку эту! Леночка хотела как лучше!
— А получилось, как всегда, мама! Ведь она тогда своему мужу на работу звонила! Моему тоже звонила, всем жизнь поломала! Самая умная? Так что ж не президент еще? Сидишь в своей санинспекции, тараканов гоняешь… Несолидно! Сапожник без сапог какой–то! Гадюка ты, Ленка! Как есть гадюка! До Тани добралась! Не смей! Не смей лезть!..
Даша сорвалась на визг, потом закашлялась.
— Да? — выпрямилась Лена. — Значит, как стряпню мою есть, как скидывать на меня все домашние дела, как с Таней нужно было заниматься, это я вам хорошая, да? Как продукты в дом таскать, чтобы вас всех прокормить, тоже хорошая? Деньги–то у вас есть, а купить хорошую еду не умеете. На меня все осело. Водопроводчики, электрики, врачи и лекарства, ремонт и отпуск – это я должна решать. А всё остальное – фу?! Фу, Лена. Не тронь, не твоё? Нет уж, дорогие мои! Будьте добры считаться с моим мнением, коль на шее сидите. Уезжаешь? Уезжай, давай! К алкоголику своему! Он же давно зовет, помогает с дочерью, да? Поезжай к нему. И ты, Таня, вперед! Я тут, правда, о собеседовании твоем договорилась в медучилище. Хотела вечером за ужином сказать, даже торт купила, но ты ж хочешь в школе учиться. Вперед.
А ты, мама? Что, с ними? Валяй. Тогда путевки я верну. Думала, лучшие выберу, тебе подарить хотела завтра. Но тебе надо ж именно от собеса!.. У меня никого нет, кроме вас. Мужа нет, детей тоже. На работе я пешка, как не прыгай, не замечают. И вам я плоха? А помнишь, Даша, как бегала за мной в детстве? А я от тебя, потому что с малявкой не хотела возиться, потому что у меня могла быть своя жизнь, а мама говорила, что ты ж, Дашенька, самый близкий мне человек, надо везде быть с тобой… Я была… Теперь в отставку? Да и ладно!
И ушла к себе, захлопнув дверь…
Даша, Таня и Ульяна Марковна растерянно переглянулись. Всё так запуталось, что голова шла кругом…
…Через три дня, счастливая и бодрая, Ульяна Марковна ехала в купе–люкс. В сумке – путевка в санаторий. В пакете рядом – пирожки в дорогу от Лены. А у окошка как будто сидит ее Саша, смотрит, улыбается, везет он свою молодую жену на отдых…
… Татьяна, дрожащая, торжественная, стоит перед комиссией. Медучилище готово ее принять, но нужно кое–то доучить…
— Елена Александровна ручалась за вас, но…
— Я доучу! Я буду стараться! — тихо отвечает Таня.
И комиссия ей верит…
…Даша едет к Евгению. Он живет далеко… Очень. Там бывает Полярная ночь, там носят унты и меховые варежки. Муж ждет ее. Он готов поговорить, а там уж… Развод они так и не оформили, так что второй свадьбы не будет…
… А Лена? Лена на своем месте. Она многое передумала, просила прощение, прощала сама. Она все также ждет к завтраку свое семейство, своих девочек. Потому что никого, кроме них, у нее нет. Если их не будет, то и зачем тогда вообще жить?..