— Натали, ты что? Ждешь кого-то? – Лиза потеребила подругу за рукав.
Наташа сидела, обернувшись вполоборота к двери аудитории, и явно не обращая внимания на подругу, которая уже битых полчаса пыталась рассказать ей о своем новом знакомом.
Лиза даже поджала было обиженно губки, но потом дуться передумала. Подруга все-таки. К тому же, считай, первая. До этого у Лизы не было девочек-подружек.
Единственный друг, помощник и почти брат, Славик, был дальним родственником, приходящимся Лизе то ли троюродным кузеном, то ли еще какой-то столь же странной водой на киселе. По какой-то странной случайности или по велению судьбы, случилось так, что жили Лиза со Славиком в соседних домах, родители их дружили, и это не могло не сказаться на их отношениях. Детьми они ковырялись лопатками в одной песочнице, пытаясь добыть несуществующий песок, которого там отродясь не было. А потом сели за одну парту в первом классе и щуплый, субтильный Славик был вынужден стать верным пажом для Елизаветы, таская ее модный рюкзак, пожертвованный на алтарь учебы Лизиной матерью, Анжелой. Не доверять же дорогую вещь кому попало! А Лизавета все-таки девочка, пусть и на голову выше, и явно покрепче, чем бледный, словно сто лет не кормленый, Славик. А, раз она все-таки девица, то и таскать тяжести — не ее забота. О том, что пресловутый рюкзак был совсем не легкой ношей, говорил уже тот факт, что, когда Славик, пыхтя, тащил его вслед за Лизой по школьному двору, мальчика слегка «штормило». Выглядело это несколько странно. Хороший капитан сказал бы, что для доставки груза, Славику надо было бы лучше учитывать скорость ветра и перепады Лизиного настроения. Тогда и походка его была бы более равномерной. Но такого мудрого человека рядом не было, а потому Славочку заносило на резких поворотах, когда Лизе вдруг приходило в голову поиграть с одноклассниками в «лова» и слегка прижимало к земле, когда тоненький голосок командовал: «Бегом! Вон мама стоит! Мы опаздываем на английский!».
Анжела забирала у Славика вещи дочери и качала головой:
— Не кормят тебя, что ли, дорогой? Скоро ветром носить будет по двору!
Кормили Славика как следует. За это в его семье отвечала бабушка. Но даже ее виртуозных способностей впихнуть в ребенка две тарелки борща и небольшую гору пирожков размером почти с Эверест, не хватало на то, чтобы «откормить» внука и «привести его в Божеский вид».
У Славика была комплекция. А еще метаболизм. Все эти умные слова он выучил раньше, чем отличил букву «А» от буквы «Б», чем очень гордился. В семье Славика считали гением и только Лиза относилась к нему так, как и было положено – как к обычному пацану, который пока не слишком много из себя представляет. Ей ничего не стоило отпустить братцу подзатыльник, если звездная болезнь начинала одолевать Вячеслава слишком уж усердно.
Ее отношение и помощь сыграли определенную роль в становлении Славика как личности. Благодаря тому, что Лиза присматривала за ним, одноклассники, у которых поведение Славика во многих вопросах вызывало недоумение, относились к нему терпимо и даже по-приятельски. Лиза была негласным лидером класса и к ее мнению прислушивались все. И Славик, благодаря этому, на все годы учебы в школе получил полную неприкосновенность, за что Елизавету ценил, слегка уважал и очень любил, ведь ближе на всем белом свете у него никого не было. Родители, конечно, не в счет. Но им же не расскажешь то, что спокойно, иногда позевывая, выслушивала Лиза. И уж конечно, от них невозможно было получить дельный совет в таком, например, щекотливом вопросе, как целоваться ли на первом свидании с девушкой или помариновать ее слегка до второго.
Спроси Славик что-то подобное у мамы и «веселый» вечер с прекрасным времяпрепровождением был бы обеспечен. Сначала Ирина Альбертовна изумленно подняла бы тщательно выщипанные брови, ахнула, очень осторожно и аккуратно, чтобы не нарушить целостность превосходного макияжа, на который уходило не менее двух утренних часов ежедневно, а потом грохнулась бы в обморок и ни за что не пришла бы в себя до приезда скорой.
В ее мире Вячеслав не мог интересоваться такими приземленными, если не сказать больше, вещами. Гениям не положено думать о земном! И Славику предстояло в нужное время принять выбор матушки для создания «правильной» семьи, в которой все будет подчинено исключительно его научной деятельности и никак иначе. Жене Славика была уготована незавидная доля. Она должна была вести быт, умудряться помогать мужу с карьерой, что означало блистать на нужных приемах, юбилеях и прочих мероприятиях, и не отсвечивать! Как все это ей предстояло провернуть, учитывая второй и третий пункты предписания, утвержденного свекровью, было не совсем понятно, но Ирину Альбертовну этот вопрос не волновал. Захочет быть с таким великим человеком как Славик – разберется!
Но, и все эти факторы были даже не главными. Жене Славика полагалось быть дурочкой. Нет, не классической дурой! Зачем такое? Ей же еще наследников рожать, а интеллект у внуков Ирины Альбертовны должен был быть сохранен. Просто, прелестной, милой дурочкой, которая не может и шагу ступить без того, чтобы не поинтересоваться мнением людей, подаривших ей семейное счастье и, главное, Славочку. И интересоваться она должна была мнением всех без исключения для начала, и каждого в частности впоследствии. Основополагающим, естественно, должно было быть мнение Ирины Альбертовны.
Учитывая обилие условий и поставленных задач, Славику предстояло быть либо холостым, либо попытаться сбежать куда-нибудь на Северный Полюс. Но, так как матушку свою Вячеслав знал прекрасно, он не сомневался, что и там ему покоя не будет, ведь Ирина Альбертовна найдет его не только там, но, если понадобится, то и на любой планете не только Солнечной системы.
Следовательно, оставалось только одно. Ждать, отнекиваясь от любых попыток матери устроить его личную жизнь. Чего именно надо было ждать Славику, он пока не знал, но сама идея так его увлекла, что в какой-то момент он поверил — все это действо сводится к ожиданию чего-то большого и светлого, а все, что происходит здесь и сейчас – это только преддверие настоящей жизни.
Аудитория постепенно наполнялась людьми. Наталья не сводила глаз с двери, и Лиза уселась поудобнее, гадая, кого же так ждет ее подруга. Насколько ей было известно, у Наташи не было не то что парня, но даже мало-мальски приличного ухажера. Девушка она была приятная во всех отношениях, но очень уж на любителя.
Природа, создавая Наташу Соколову, решила поиграть с генами и эти игрища обернулись для девушки настоящей бедой. Мама и папа у Наташи были красивы. Пусть и не соответствовали они классическим стандартам красоты, но всякий, кто видел Наташину мать, восклицал:
— Какая женщина!
У нее были красивые ноги, которые длились и длились так бесконечно, что на лицо можно было уже не смотреть, как говаривал отец Наташи. Крошечные ступни, изящные лодыжки и колени – про ноги Наташиной мамы можно было писать поэмы. Врач, принимающий у нее роды, разглядев Наталью, первым делом отметил:
— Ногастенькая какая! Вся в маму!
Но, Наташе красоты маминой не досталось вовсе. Ноги у нее были просто длинными, но ни о каком изяществе речь не шла.
— Слоник наш любимый!
Так называли Наташу родители.
Им приходилось покупать девочке новую пару обуви так часто, что скоро они уже даже перестали удивляться. Сорок второй с половиной! Такой размер обуви носила Наталья теперь, когда стала взрослой. Найти приличные туфли или кроссовки было настоящей проблемой, и Наташа давно уже смело заходила в мужской отдел спортивного магазина, так как две пары туфелек, безропотно коротающих свой век в коробках на задворках верхней полки шкафа, не могли составить конкуренции любимой обуви девушки. Наташа носила исключительно кроссовки, чуть не первой в городе приспособив их к деловой одежде. В суде, где она работала, поначалу поглядывали на нее удивленно, но, когда один из самых суровых и строгих в плане внешнего вида судей, пришел на заседание в точно таких же синих кроссовках, как у Наташи, многие ее коллеги решили, что глупо будет не пользоваться преимуществами удобства, которое дает подобная обувь. И Наташа тихонько посмеивалась, глядя, как переобуваются перед заседанием коллеги. В зал полагалось входить в «приличном виде». Только судьи могли позволить себе любую обувь, так как конфигурация стола скрывала все лишнее.
Конечно, она знала, что тот самый коллега, который поддержал ее демарш с кроссовками, вынужден носить подобную обувь вовсе не по собственной прихоти. Тяжелая форма диабета, которая уже стоила ему двух пальцев на ногах, требовала максимально удобной обуви и Наташа, застав как-то случайно его в кабинете, пытающимся втиснуть ноги в протокольные туфли, просто скинула с ног свои кроссовки:
— Что вы мучаетесь? Надевайте! У вас нога меньше — не будут тесны. Они новые. Я вчера купила. Удобно? Вот и замечательно! Хотите, я завтра утром заеду в магазин и к заседанию привезу вам такие же?
Наташу не дразнили в школе только из-за того, что с самого первого класса отец отвел ее в секцию вольной борьбы. Здесь она была на своем месте. Рост и вес давали ей те преимущества, которых, зачастую, не было у соперниц.
— Наша Наташа – большая девочка! Да! У нее огромное сердце и великая душа!
Так говорила о Наталье мама. А папа кивал. И Наташе становилось не так горько, когда она смотрела на себя в зеркало. Какая разница, какой величины у тебя нос и сколько сантиметров талия, если те люди, которые знают тебя лучше всех на свете, говорят, что у тебя есть душа…
С Лизой Наташа познакомилась в университете. Прелестная белокурая девушка в вызывающе ярком красном костюме, плюхнулась рядом с ней на скамью в аудитории, поправила тщательно уложенные волосы и протянула руку:
— Елизавета! Будем знакомы!
Наташа, слегка стушевавшись от такого напора, осторожно пожала тонкие пальчики, почти целиком потерявшиеся в ее широкой ладони.
— Наташа.
— Натали! Так будет более изящно! – Лиза достала зеркальце и принялась приводить в порядок лицо. Косметичка, которую она выложила на стол, была размером как раз с ее сумку. Для тетрадей и прочего места в объемной модной торбе Лизы почти не оставалось. – Что сидим? Кого ждем? Ты вообще себя с утра видела? Нельзя так запускать свое лицо, девушка. Так! Что тут у меня есть?
Перед Наташей легли на стол совершенно новая тушь, помада какого-то бесподобно-бешенного оттенка и румяна.
— Бледная, как мышь на паперти! Ничего, сейчас сделаем из тебя красотку! Только без обид! Я страшно вредная, когда дело касается внешности! Мы — девочки! Если не будем украшать собой мир — он просто перестанет существовать!
Почему она поддалась тогда на уговоры Лизы и позволила делать с собой все что угодно, Наташа не знала. Возможно, сыграло то, что у нее не было особо подруг, если не считать редкое общение с парой одноклассниц. Наташе всегда хватало родителей. Они были ее лучшими друзьями и спутниками. Но, там, где мама робко советовала Наташе подкрасить ресницы, Лиза действовала сама и с невероятным, только ей свойственным, как потом выяснилось, напором.
— Что на тебе надето? Боже! Это сейчас носят? Или у твоей бабушки сундук развалился?
— Что?
— Говорю, сундук развалился, а вещи деть некуда было, вот ты все и напялила на себя? Так?
— Нет.
— Тогда я не понимаю, где ты взяла этот винтаж! Мама просто с ума сойдет! Точно! Надо к маме!
В тот же вечер Лиза отвезла Наташу в бутик своей матери. Анжела, которой надоело в какой-то момент сидеть дома, пялясь в потолок и сходя с ума от безделия, решила стать деловой женщиной и немало в этом преуспела. Один магазин, другой, третий и скоро папа Лизы уже одобрительно кивал:
— Есть в этой прелестной голове что-то помимо ветра! Есть!
Лиза, влетев в магазин, на ходу клюнула мать в щечку, и заявила:
— Мама, это моя Наташа! Ей нужен твой совет и приличные шмотки!
Анжела, томно потягивающая кофе из крошечной чашечки, кивнула и смерила взглядом Наталью:
— Какой типаж! Что ж! Тем интереснее задача!
Уходила из магазина Наташа совершенно ошалев от впечатлений, почти влюбленной в Анжелу, и с кучей пакетов.
— Чтобы завтра появилась в приличном виде, поняла? — Лиза рылась в сумке, ища что-то. — Будем тебя в свет выводить!
— Куда?
— В клуб пойдем! Готовься!
Наташа шагнула уже было к такси, но опомнилась:
— Лиза! А деньги?
— Какие еще деньги? Не морочь мне голову!
— Нет! – Наташа сунула в руки подруге пакеты и замотала головой. – Я так не могу!
Лиза, каким-то неуловимым движением, ловко вернула пакеты Наташе и улыбнулась:
— Как скажешь! Отдашь. Потом. Когда сможешь.
Утром Наташа пропустила две первые пары и поехала в магазин Анжелы.
— Я хочу заплатить за те вещи, которые вы вчера для меня выбрали. Они мне нравятся. Нет, не так. Они бесподобны! И я вам очень благодарна! Сколько я должна?
Анжела только загадочно улыбнулась и смерила взглядом Наташу в новом костюме.
— Прекрасно! Только, глазки надо накрасить, Натали. И помада не помешает. Нет! Блеск для губ! Образ будет сногсшибательный!
Быстро набросав на бумажке какие-то цифры, Анжела протянула ее Наталье:
— Касса там.
Когда девушка уехала, консультанты, пошептавшись, подошли к Анжеле.
— Анжела Викторовна, а как нам провести эту покупку? Там же цена не соответствует!
— Как личный подарок от феи-крестной! Девочки, если вы до сих пор не научились не задавать лишних вопросов, они скоро начнут появляться у меня. Вам заняться нечем? Кофе мне сделайте, пожалуйста!
Анжела опустилась в кресло, стоявшее в зале и улыбнулась сама себе:
— Есть в этой девочке что-то. Ох, есть! Повезло Лизке. Надо сказать, чтобы не упустила ее. Такие люди – редкость в наше время! Нет, все-таки удачный пиджак и хорошо сидящие брюки творят чудеса! Просто конфетка теперь!
А Лиза и не думала отпускать куда-либо Наталью. Как они поняли, что судьба преподнесла им главный подарок в жизни? Спроси их кто об этом, девушки бы не ответили. У них не было периода привыкания, выяснения отношений или чего-то еще. Они спаялись в тандем сразу и без лишних фантазий. Эту дружбу не понял поначалу никто, кроме Анжелы, но очень скоро ни родственники, ни друзья уже не представляли себе, как можно позвать в гости Наташу, чтобы не пришла Лиза, и наоборот. Каникулы, а позже отпуск, они предпочитали проводить тоже вместе. Лиза искала мужа, исписывая целые стопки бумаги требованиями и пожеланиями, а Наташа точно знала, что уже нашла того, кого хотела бы видеть рядом. Но, молчала об этом, не решаясь признаться даже Лизе. Ведь избранником ее, так уж получилось, стал Славик.
Вячеслав, к тому времени как Лиза поступила в университет, умудрился окончить экстерном школу и превратиться из тощего, нескладного подростка, расцвеченного прыщами, во вполне симпатичного парня. Только ростом он, как был, так и остался – маленьким. Впрочем, это никак ему не мешало, до того момента, как Лиза, в приказном порядке вызывав его в клуб, не познакомила Славика с Наташей. И он пропал! Сразу! Без всяких предисловий. Еще вчера они с Лизаветой смеялись до колик, не понимая, как можно влюбиться вот так, с бухты-барахты, а сегодня ему сложно даже вздохнуть, глядя на эту высокую, немного нескладную девушку, которая испуганно прячет глаза каждый раз, когда ловит его взгляд.
Вели они себя настолько глупо, что от Лизы не укрылось ничего из того, что происходило в тот вечер в клубе.
— Ничего себе! Славик! Да ты влюбился, что ли? Вот уж не подумала бы…
Яростный взгляд, который Вячеслав кинул на нее, заставил Лизу проглотить окончание фразы.
— Молчу, молчу! Не обижайся только! А правда, Наташка, классная?
Славик готов был согласиться с Лизой множество раз, но сейчас не смог даже кивнуть. Он понимал, что Наташа ни при каких обстоятельствах не посмотрит на такого как он. Как же! Гном и принцесса! Великолепная пара, нечего сказать! Особенно рада будет мама…
При мысли о матери у Славика и вовсе пропало настроение. Она Наташу точно не оценит. Параметрам, придуманным Ириной Альбертовной, Наталья совершенно не соответствовала. А это означало, что будет беда. И виновником того, что Наташа станет участником этой беды, станет он, Славик. А как он может это допустить? Ведь Наташа такая…
Они расстались в тот вечер, почти не глядя друг на друга. Наташа полночи проревела в подушку, кляня свой рост и нерешительность, но к утру решила, что, если Славику не достало терпения даже попрощаться с ней по-хорошему, значит, она ему точно не понравилась. А это означало, что и рыдать тут нечего, а надо жить дальше.
Жить не получалось. Наташа все время вспоминала этот вечер и до ужаса боялась встретить Славика еще раз. Вероятность подобного была очень велика, ведь Лиза требовала присутствия подруги на всех семейных праздниках. Но, на удивление Наташи, Вячеслава она больше не встречала. Он категорически отказывался появляться там, где могла бы быть в этот момент Наташа.
Но она, конечно, об этом не знала. Знала Лиза. И именно она придумала способ, как помочь «двум не очень умным влюбленным» преодолеть свою застенчивость. Виртуозно разыгранная пьеска под названием: «Ах, Славик, у меня сломался компьютер и куда-то делись все важные письма из электронного ящика», дала свой результат. Адрес электронной почты Наташи, Лиза благоразумно написала еще и на бумажке, которую подсунула под клавиатуру так, чтобы сразу было видно имя владельца ящика.
О том, что Наташа получила свое первое письмо от неизвестного поклонника, Лиза узнала первой. Да и что тут было узнавать? Достаточно было посмотреть на лицо Наташи, которая розовела, словно вишенка по весне, пряча от подруги какой-то листок с распечатанным текстом.
Лиза, тая улыбку, сделала вид, что ничего не заметила.
Переписка эта затянулась на несколько лет. Лиза кляла себя и «этих балбесов», но поделать ничего не могла. Наташа даже слышать не желала о ком-то реальном, хотя регулярно посещала клубы и вечеринки, составляя компанию Елизавете. Стараясь сбежать оттуда как можно раньше, она спешила домой, чтобы увидеть на мониторе значок, говорящий о том, что в ящике лежит новое письмо, адресованное ей. Поначалу оно было одно в день, а дальше – больше. Почему они не пользовались обычными мессенджерами, вроде «Аськи», к тому времени ставшей уже привычной для всех, Наташа сказать не могла. Ее полностью устраивал формат именно писем, ведь он давал возможность подумать, прежде, чем ответить.
Они писали друг другу обо всем. Через какое-то время не стало больше запретных тем, и они свободно говорили в своих письмах о чем угодно. Конечно, это было не совсем честно, ведь Славик знал, что пишет Наташе, а вот она так и осталась в неведении о том, кто такой ее виртуальный друг.
Лиза долго ждала, пока подруга проболтается ей о письмах, но так и не дождавшись этого, решила не торопить события.
Некоторым людям нужно всего ничего, чтобы понять, что они не могут друг без друга, а у кого-то на это уходят годы…
Наташа окончила университет, начала работать, но по-прежнему сто раз на дню заглядывала в почту, чтобы замереть от счастья, увидев новое письмо.
То же самое творилось и со Славиком. Ирина Альбертовна уже не намекала, а прямо говорила сыну, что пора бы подумать о семье, ведь на кону стояла его карьера в ученом мире, но Вячеслав даже слышать не желал ни о чем. В его мыслях и сердце по-прежнему царила только Наталья. Он возмужал, научился отстаивать свое мнение в спорах с мамой и заставил-таки ее признать собственный авторитет, пусть и не до конца. Ирина Альбертовна немного притихла и ждала, когда сын объявит ей свою волю. Соглашаться с ней или нет, она пока не придумала, но затянувшееся ожидание хоть каких-то перемен, начинало ее утомлять.
Вышла замуж и развелась Лиза, проделав все это так легко, что никто не понял, а зачем она собственно вообще «туда» сходила. С бывшим мужем они расстались друзьями и Елизавета, которая к тому моменту открыла собственную нотариальную контору, не раз помогала ему с оформлением документов.
— Господи, да что нам делить-то? Имущества не нажили за полгода, детей и подавно, так чего истерики закатывать? Я ему благодарна за то, что мне было хорошо. Надеюсь, это взаимно. А остальное – чушь и блажь, никому не нужная и отравляющая и без того не слишком радостную действительность. Как я загнула, а? Вот! А теперь я встретила человека, который… Наташка! Ты меня совсем не слушаешь!
Наташа, действительно, не слушала. Она смотрела на дверь и думала – сбежать сейчас или все-таки дождаться появления таинственного друга, с которым столько уже было связано, но лица которого она до сих пор ни разу не видела.
Ларчик открывался просто. На встречу выпускников, куда Наташа идти не хотела, нужно было прийти со спутником. Лиза, на момент приглашения еще свободная как ветер, хихикнула, взяв подругу под ручку:
— Пойдем вдвоем! И никто не удивится же даже. Мы с тобой, моя Тамара, всегда ходили парой. А что делать, если больше не с кем?!
Что нашло тогда на Наталью, она и сама не поняла, но, высвободив свой локоть из цепкого Лизиного захвата, девушка сказала:
— А я не одна приду.
— А с кем?! Наташка! Колись немедленно!
— Увидишь!
Тут же пожалев о своем скоропалительном демарше, Наталья, ругая себя на чем свет стоит, вечером написала очередное письмо.
«Я знаю, что прошу, наверное, о многом, но мне кажется, что время уже пришло. Оно вообще противное – это самое время. Еще вчера я была школьницей, а сегодня уже взрослая и только что выдернула у себя первый седой волос. Это, конечно, не новость, ведь отец у меня поседел вообще рано, чуть не в двадцать лет, так что, скорее всего, это наследственное. Но до чего обидно! Я стояла перед зеркалом, крутила в руках этот волос и злилась. Я так не злилась, наверное, никогда. Почему все так быстро? Почему нельзя просто поставить все на паузу? Я не готова ни к каким переменам, но как же я их уже хочу!
Знаешь, я много думала и решила. Это мое последнее письмо. Больше я не стану тратить свое время впустую. Я хочу жить реальной жизнью, а не виртуальной. Хочу семью и детей! Хочу приходить домой и не бежать к компьютеру, а обнимать того, кого буду любить!
Нам было хорошо вместе, и я тебе очень благодарна! Мы были хорошей парой, если можно так сказать. Мне было легко и свободно все это время. Разве этого мало? Многие люди могут сказать, что они были счастливы, имея друга, с которым можно говорить обо всем? Думаю – нет. Это огромная редкость и дорогого стоит! И меньше всего я хочу потерять то, что имею.
У меня есть к тебе предложение. Завтра в нашем университете встреча выпускников. По условию все должны прийти с кем-то. Будешь моей парой на завтрашний вечер? Захочешь ли перевести наши отношения в реальность? Если да, то я буду очень рада. Если нет… Что ж – пусть будет так. Завтра я удалю этот почтовый ящик, поэтому больше не пиши мне. Просто приходи. Я буду ждать тебя».
Наташа добавила адрес университета и отправила письмо, не давая себе времени на размышления. Сколько можно уже думать? Пора действовать!
Весь следующий день она то ругала себя, то хвалила, не переставая даже на минуту думать о том, что именно сегодня все и решится. Она давно уже запретила себе вспоминать о Славике, но навязчивые мысли лезли и лезли, словно сквозняк из всех щелей. Этот парень был единственным, кто заставил ее сердце биться чаще и сейчас Наташа понимала, что каждый раз, отправляя очередное письмо, она представляла именно Славика, а не какого-то вымышленного молодого человека. Это было так глупо, что Наташа, сердясь на себя, даже разбила костяшки пальцев, с размаху шарахнув кулаком по дверце сейфа с документами.
К вечеру ее нервная дрожь достигла апогея, и Наталья уже перестала понимать, а нужно ли ей все то, что она затеяла.
Однокашники все прибывали. Она, наконец, отвела глаза от двери и потянулась за сумкой, уже твердо решив уйти. Человек, который встал в дверях в этот момент, заставил ее замереть от испуга и неожиданности, и Наташа даже не обратила внимания на возглас Лизы, которая захлопала в ладоши:
— Наконец-то! Нет, братцы, вы точно не совсем нормальные люди!
Вячеслав и Наталья смотрели друг на друга, уже не замечая никого вокруг. Все, что было до этого стало каким-то пустым и неважным. Было здесь и сейчас. И в этой новой действительности все было так, как и должно было быть с самого начала.
— Привет!
— Привет!
— Как ты?
— А ты?
— Я напишу тебе. Вечером.
— Даже не думай больше об этом! Хватит писем. Я тебя больше никуда не отпущу!
— Это была моя реплика! Но, ты права! Никогда и ни за что!
А спустя два года на старой фамильной даче семейства Соколовых собирались гости. Именинница носилась туда-сюда по ступеням веранды, накрывая на стол, пока муж не отобрал у нее очередное блюдо и не усадил на ступеньки.
— Наталочка, лучше возьми Ярика! Он меня признавать родителем сегодня отказывается, а мама снова скажет, что я ужасный отец, мало времени провожу с ребенком и поэтому он меня забыл! Она утверждает, что в этом возрасте даже полчаса имеют колоссальное значение.
Наташа, забрав у Славика его копию, ловко перехватила сына и уложила его к себе на колени.
— Как?! Вот как ты это делаешь? Почему он сразу перестал плакать? – Славик слегка нагнулся и поцеловал сначала жену, а потом сына.
— Просто ты его боишься, а он это чувствует!
— Я? Боюсь?
— Ты! Боишься! – Наташа уже откровенно потешалась над мужем, но тут же шикнула на него, как только у ворот остановилась машина. – Родители!
— Наталочка, а можно я тебя попрошу?
— О чем?
— Если моя мама…
— Славик, дорогой мой, твоя мама – прекрасная женщина! Умная, начитанная, волевая. А с тех пор, как у нее появился внук, даже почти вменяемая, прости за такую оценку. У нее есть теперь куда девать свою энергию и к чему применить свои таланты. Конечно, Ярик еще слишком мал, но ты бы слышал, как она ему поет французские колыбельные! Боюсь, наш сын, этот язык будет знать лучше, чем родной, потому, что бабушка еще и лекции ему читает о диалектах, артиклях и прочей прелести.
— Это ужасно!
— Почему же? Ребенок прекрасно спит под ее воркование. А я могу заниматься своими делами.
— Я знал, что женился на самой умной женщине в мире.
— Тише ты! Главное, чтобы твоя мама этого не услышала!
— Почему?
— Потому, что самой умной для тебя должна быть она и никак иначе! По крайней мере, когда она может услышать, как ты об этом говоришь. Только тогда в нашем доме будет мир и покой, понял?
— Откуда в тебе столько мудрости?
— Отсюда! – Наташа кивнула на сына и поднялась навстречу гостям. – Улыбайся, муж мой, а то вечером получишь от меня письмо не очень веселого содержания.
— Тогда давай, лучше я тебе напишу? Одно я уже отправил, но могу еще!
Наташа подмигнула мужу, вручила Ярослава Ирине Альбертовне, и сказала:
— Давай! Я буду ждать! Боже, какое счастье, что эпистолярный жанр еще существует!