— Ну вот, а говорила, что замуж за моряка не пойдешь… а сама в окно поглядываешь и думаешь, где там моя любимая бескозырка…
— Ну, говорила, так ведь Виталик просто срочник, вот отслужит и вернется на гражданку…
— Круглова, Лебедева! Что там за разговоры у вас? – окликнула преподаватель, недовольно взглянув на студенток медучилища.
Девушки сразу замолчали, опустив головы, чтобы больше не привлекать внимание.
И только прозвенел звонок, послышался гул и будущий медперсонал хлынул из аудитории.
— Юля, мы не договорили, — Наташа остановила подругу на выходе из училища, — мне же интересно, как там у вас, что говорит… ему ведь скоро домой.
Юля, в бежевом плаще, с голубой косынкой на шее, словно не слышала слов подруги, взгляд ее был устремлен туда, где городская остановка. – Ты что-то сказала? – спросила она.
— Я спрашиваю: что вы решили? Или у вас это так… несерьезно.
— Ты, что? как это несерьезно? – Юля испугалась. – Нет, все как раз серьезно.
— Ну, так он скоро на берег и домой… откуда, говоришь он, из Сибири… ну вот и получится: прощай Приморский край и прощай Юля…
— Нет, все не так, но я расскажу тебе об этом позже, — Юля смотрела туда, где возле остановки появилась знакомая фигура моряка. – Ну, все, я побежала, — сказала она.
— Беги, невеста, на свадьбу не забудь пригласить…
Совсем не думала и не собиралась Юля Круглова знакомиться с моряком. Единственный человек в ее жизни, кто связал свою судьбу с морем, был отец – рыбак с душой романтика. Взгляд его карих глаз навсегда остался в памяти Юли. Он и имя ей дал довольно редкое для шестидесятых годов – Юлия. Да и сейчас, вначале восьмидесятых, тоже не часто встретишь имя Юлия.
Она хорошо помнит, когда возвращался отец и, взяв ее на руки, спрашивал: «А что у папки в кармане? А ну давай смотри скорей». И она уже знала, но делала вид, что удивляется, вытаскивая шоколадку из внутреннего кармана.
И казалось, что так будет вечно.
Отца не стало, когда ей было девять лет. Сначала сказали, что безобидная простуда – он заболел еще когда был в море. А потом в больнице умер.
Тамара, мама Юли, больше года оплакивала мужа. Но будучи еще молодой и привлекательной женщиной, встретила Анатолия, и он вскоре стал отчимом для Юли. Он совершенно не был похож на Юлиного папу, которого отличали подвижность, добродушие и веселый нрав. Анатолий был мужчиной плотного телосложения, неторопливый, вдумчивый. Тамару он любил, а к Юле относился ровно. Да, в общем-то, большего и не требовалось.
Через год их совместной жизни родились двойняшки Дима и Сережа.
Когда братья подросли, Юля уже окончила восемь классов и загорелась пойти в медучилище. Об этом она и раньше думала. Вспоминая отца, приходило на ум, что папу можно было спасти. И она представляла, как она лечит его, ухаживает за ним… может быть в память об отце, она и пошла в медучилище.
— Юля, ты почти отличница, может, десятилетку закончишь, — предложила Тамара, — куда торопиться-то? После десятого ты и в институт сможешь поступить.
— Ой, мам, а вдруг не поступлю… я уже настроилась, пойду в медучилище.
— Правильно, чего ты ее отговариваешь, — вмешался Анатолий, — будет учиться – гарантия, что профессия уже в кармане, общежитие дадут.
Тамара взглянула на подрастающих сыновей и вздохнула. Юля была хорошей помощницей матери, да и сердце беспокоилось о дочери: как она там будет – в городе, справится ли сама.
— Мам, не одна я такая, Наташка с моего класса тоже поступает в медицинское.
Тамара обрадовалась: — Это хорошо, проситесь вместе в одну комнату.
Так Юля оторвалась от дома, правда, расстояние всего около сорока километров, но все равно это уже другая жизнь, почти самостоятельная жизнь.
Училась Юля хорошо, с желанием, и почти легко сдавала экзамены, хотя и не без волнения. Наташа теребила ее постоянно: — Ну, пошли хоть на танцы сходим! С моряками познакомимся.
— А вот не надо мне моряка!
— А вдруг встретишь? Влюбишься в него, и он в тебя влюбится – поженитесь.
— Нет, не хочу!
Юля снова вспомнила отца, почему-то решив, что если бы он не ходил в море, то был бы жив. Конечно, это всего лишь ее домыслы, а может и самовнушение, но она, и правда, была равнодушна к морской форме, что очень удивило подружку.
Лишь единственный раз Наташа уговорила Юлю пойти в клуб моряков на танцы. – Круглова, поддержи меня, будь человеком! Ну, один раз.
— Можно подумать, без меня пропадешь, — ответила Юля, — ладно, пойдем. Но только один раз.
И этого одного раза хватило, чтобы встретить Виталия. Ей показалось, что он скучает также как и она. И знакомство их началось не с танца, а с разговора, когда вышли на свежий воздух, и теплый вечер с множеством городских огней в темноте показался им тихим и загадочным.
— Товарищ позвал, — признался Виталий, — я ведь танцевать не умею.
— А я умею. Просто не хочется, — призналась Юля.
Они разговаривали до конца вечера, пока Наташа не вышла к ней. И ушли они как-то неожиданно, он даже не успел предложить проводить до общежития.
И казалось бы, всё – просто мимолетная встреча. Но теплым осенним днем на городской набережной они встретились вновь. Юля удивилась, что он узнал ее.
— Пойдем быстрее, — сказал морячок, — а то нас дождь намочит.
— Ага, моряк и дождя боишься, — рассмеялась девушка.
— Я не за себя боюсь, я за тебя переживаю, зонтика-то нет…
А потом они сидели в кафетерии, ели пирожные и долго-долго разговаривали, и совсем не хотелось уходить.
— Тяжело, наверное? – спросила Юля.
— Привык уже. Хотя, знаешь, я ведь из сухопутных мест – из Сибири. Там, где я живу – только реки и озера.
— А страшно бывает?
— Где? на корабле? – он замолчал и стал смотреть ей в глаза так внимательно, словно хотел запомнить. И Юля смутилась впервые за короткое время их знакомства. – Всякое бывает. Возвращаешься просоленный, как вобла, — улыбка появилась на его лице, — кажется, надышался морским воздухом на всю жизнь. – Он снова замолчал, а потом вдруг неожиданно спросил. – Юля, мы в поход завтра… будешь ждать? На два месяца уходим.
— Я? ждать? – она растерялась. Ведь они совершенно ничего не говорили об отношениях. Да их и не было – отношений.
— Да, ты. Я почему-то подумал, что если ты будешь ждать, все будет хорошо. Не знаю, почему так.
— Я буду ждать. Ты возвращайся.
— А как я тебя найду, когда вернусь? – спросил он.
— Общежитие медучилища, адрес легко запомнить, или запиши.
Он улыбнулся. Я запомнил. Спасибо, Юля Круглова, ты… очень красивая.
Юля опустила глаза: впервые ей сказали, что она красивая. Ее темно-русые волосы упали на лицо, и она убрала их. – Кажется нам надо идти, а то ты опоздаешь, — напомнила она.
— Да, пойдем, — и он впервые взял ее за руку и повел к выходу.
__________
Два месяца она думала о моряке, вспоминая его голубые глаза. И вроде сумасшедшей влюбленности не было, но когда под окнами общежития увидела его, сердце чуть не выпрыгнуло. Ей показалось, он похудел и был уставшим и возмужавшим.
Он обхватил ее за талию и начал кружить, как будто знают друг друга давно, и вот наконец встретились.
При каждом увольнении на берег Виталий бежал к Юле, где бы она ни была: в общежитии, на занятиях, или на экзаменах.
А потом снова был поход в море, и она ждала и скучала. А когда вернулся, они остались в ее комнате одни. Она думала, что так не должно быть, так неправильно, а потом оправдывала саму себя: «Но это же любовь, значит это правильно».
Ей хотелось, чтобы Виталий остался в Приморье, пусть даже останется служить дальше, пусть она будет ждать, только пусть они будут вместе.
И вот сейчас она идет ему навстречу, и не хочет думать о том, что срок службы ее любимого человека подходит к концу.
— Юля, солнце, привет! – Он хватает ее и кружит, как любит делать всегда.
— Виталька, пусти, все смотрят!
— Ну и пусть смотрят, ты же моя невеста…
Они остановились, стоят друг против друга. – Так ты остаешься? – спросила Юля.
— Нет, я не остаюсь. Я домой вернусь. И тебя заберу с собой.
Щеки ее вспыхивают и от удивления, и от смущения. – Я с тобой?
— Конечно! Ты училище заканчиваешь, а у меня осенью служба заканчивается.
— Это же далеко…
— Юля, ну ты же со мной! У нас, знаешь, как там хорошо! И природа не хуже, чем здесь!
— А море там есть?
— Вот море от нас далеко, — с грустью в голосе сказал парень. – Ты хочешь сказать, что не сможешь без моря?
— Нет, вовсе нет, не поэтому. Просто мама не знает, думаю, как сказать…
— Вместе скажем.
__________
После училища Юля устроилась работать по распределению как раз в своем родном небольшом городке, и долго не могла решиться, спросить у матери про отъезд в Сибирь.
И только когда Виталий приехал к ним в гости, она призналась, что это ее жених.
— Ну, а почему бы здесь не остаться? – спросила Тамара.
Виталий и Юля долго и сбивчиво убеждали Тамару, что они так решили, что как только приедут, сразу подадут заявление и поженятся, что у родителей Виталия большой дом и что места там тоже очень красивые.
— Но тебя не отпустят с работы, — напомнила Тамара дочери.
— А я очень попрошу. Должны же отпустить меня с женихом.
— Да куда они денутся, отпустят, — вмешался отчим. – Да и вообще, встретились, полюбили друг друга, значит судьба, пусть устраивают свою жизнь.
Тамара заплакала.
Через две недели Юля собрала чемодан, поглядывая на мать.
— Вот что, дочка, — сказала Тамара, — вижу, что любите дуг друга, да и поняла я, что встречалась ты с ним там, в городе, ты меня понимаешь…
Юля покраснела, она хорошо поняла мать.
— Ну вот, раз так получилось, пусть все сложится. И вот возьми, много дать не могу, сама видишь, небогато живем…. Здесь пятьсот рублей… возьми.
— Мам, не надо, я же откладывала с получки.
— Да что там твоя получка, пусть это мой подарок на свадьбу будет.
Юля взяла, поняв, что, скорей всего, здесь весомая часть денег отчима, мать-то в садике немного получала.
Тамара, словно прочитав ее мысли, сказала: — Бери. Мои это деньги.
Когда Виталий приехал за ней, все уже было готово, и через час автобус отойдет от автостанции. Тамара обняла дочь, сдержалась, чтобы не расплакаться. Мальчишки, еще не понимая толком, что происходит, играли в догонялки. Юля окинула взглядом родительский дом, где она прожила все эти годы. Больнее всего было вспоминать, что когда-то они жили втроем: отец, мама и Юля.
— Береги ее, не обижай, — сказала Тамара, — уж простите, на свадьбу не сможем приехать, не ближний путь. Ну, а вы приезжайте, всегда буду ждать.
Автобус отошел и Тамара, махнув рукой, с тоской смотрела ему вслед.
– Ну, всё, Тома, хватит, пойдем. Сама понимаешь: приходит время, вылетают дети из гнезда… вот и Юлька свою судьбу встретила.
— Ты иди, я догоню, — сказала Тамара мужу. А сама стояла и смотрела, как отдаляется автобус. – Андрей бы не отпустил, — прошептала она. Почему-то Тамара подумала, что был бы жив отец Юли, то не отпустил бы ее из дома.
***
За время пути плацкартный вагон Юля изучила весь, запомнив лица всех пассажиров. Иногда охватывало беспокойство и страх перед незнакомым местом. А больше всего переживала, как встретят родители Виталия.
Перед отъездом она спросила его: — А ты написал родителям про нас? Они знают про меня?
— Конечно, знают, я давно писал, что с девушкой встречаюсь.
— А теперь? Они знают, что мы вместе едем?
— А зачем? Лучше сюрпризом. Да они и так знают, что скоро приеду.
— Виталик, я так не могу, ты хоть телеграмму им отправь.
— Ну, ладно, уговорила, телеграммой извещу, что еду с невестой. А вообще они у меня мировые, ждут, не дождутся, когда приеду, три года дома не был. – Он посмотрел в окно. – Ну вот, скоро Красноярск, а там — на автобус и дома.
___________
Хорошо, что Юля взяла утепленное пальто – Сибирь встретила осенним, пронизывающим ветром, изгибами горных хребтов и серыми облаками.
— Ой, Виталик, какое небо, кажется совсем другим. И воздух другой. – Юля разглядывает облака и шепчет: – Привыкну ли здесь…
— Привыкнешь, Юля, привыкнешь.
Большое село на берегу реки, где еще не закончилась навигация, раскинулось длинными улицами в окружении сосен и берез.
— Смотри, вон наш дом, — Виталий готов был бежать к дому, но сдерживался, ощущая волнение Юли. – Ну, что ты, смелее…
— Сынок! – Женщина уронила пустое ведро, оно со стуком упало на землю. – Темные волосы с легкой проседью выбились из-под платка, руки непроизвольно потянулись к сыну.- Сынок!
Виталий, поставив чемоданчик, подошел к матери.
– Сынок, как мы ждали! Какой ты взрослый, мальчик мой…
Она повернулась в сторону дома. – Витя, иди сюда, сын вернулся!
— Виталька! Моряк ты наш, приехал! – Мужчина, с непокрытой головой и в свитере, вышел навстречу и сильными руками обнял сына.
— Подождите, — с улыбкой сказал Виталий, — я не один. – Юля, иди сюда.
— Да пойдем в дом, — сказала хозяйка, бросая взгляды на смущенную Юлю.
— Вот, родители, это Юля, моя невеста, — сказал сын, когда сели за стол.
Виктор кивнул, а Антонина промолчала. – Ешь, сынок, с дороги же… ну и девушка твоя… как, говоришь, зовут?
— Юля зовут. Мам, я же писал вам.
— Помню, писал что-то про девушку, — Антонина поправила светлый платок и посмотрела на Юлю.
— А телеграмму мою получали? Я написал, что с невестой приеду.
— Вчера получили, — сказал отец.
— А Ленка где?
— На работе сестра твоя, прибегут вечером с Лешкой. Надо бы Захаровых позвать, отметить твое возвращение.
— Ага, отметим, — Виталий с аппетитом ел домашнюю еду, вспоминая почти забытый вкус.
— А у вас, Юля, родители-то где? в Приморье остались? – спросила Антонина.
— Да, в Приморье. Мама, отчим и два младших брата.
— Как же они отпустили?
— Мам, отпустили, потому что мы с Юлей женимся.
— Как? сразу женитесь? – ахнула Антонина. – Ты хоть бы отдохнул, тебе положен отдых.
— Ну, это само собой, имею право, — согласился Виталий.
— А Генка Румянцев уже пришел из армии?
— Так в прошлом году еще.
-О-оо, надо увидеться, это же друган мой…
— Вот и зови его, пообщайтесь, места родные посмотри, отец на рыбалку собирался, тебя возьмет.
Юля ела плохо, ощущая скованность и непривычную для нее обстановку.
Вечером пришла старшая сестра Виталия. Тридцатилетняя Лена сразу обняла брата, и лишь потом кивнула Юле. Девушка вдруг поняла, что ей здесь не рады, но погасила в себе это чувство, решив что они ее совсем не знают.
— Ну и где вам стелить? – спросила Антонина, когда Виталий с отцом пошли в баню париться. Девушка совсем смутилась. – Я так поняла, вы уже вместе вроде… да и Виталик сказал, что одну постель надо. — Она кивнула на подушку, что лежала на диванчике. – Возьми вон подушку, — а сама взяла постельное.
— А давайте я сама постелю,- предложила Юля, желая быть полезной в этом доме.
— Нет уж, мне сподручнее, — отказала хозяйка.
— Виталик, не надо, не могу я, — шептала она ночью, когда он попытался придвинуть Юлю к себе.
— Ну чего ты, сама же видишь, мать нас на одной постели положила.
— Не могу, стесняюсь. И вообще, как-то… не знаю, может они не хотят, чтобы ты женился…
— Конечно, сразу-то к чему жениться. Мне отпуск после службы положен, а потом на работу устроюсь, а потом поженимся…
— Виталя, а я?
— А что ты?
— А что я буду делать все это время?
— Тоже отдыхай. Ну, или матери помоги.
Но помощь от Юли Антонина игнорировала. – И когда же это вы решили пожениться-то? – спросила она.- Когда успели? Виталик ведь на службе все время был.
— Так он в увольнительные ходил, — сказала Юля. – Это знаете, так здорово, сойти на берег, прогуляться… да еще если тебя кто-то ждет на берегу…
— Та мы и ждали его. А про то, что у сына невеста появилась, не знали.
— Так он же писал.
— Ну, писал, что девушка есть… у кого в армии девушки не было, это же все временно, — Антонина поставила кастрюлю на плиту и рассуждала как будто между делом, не обращая на чувства приезжей.
Так прошла неделя.
— Виталя, может я на работу устроюсь? Здесь большой фельдшерский пункт есть…
— Куда торопишься? Да и вряд ли там место для тебя, все занято.
— Ну, хорошо, я на любую работу пойду… надо же чем-то занять себя… да и денег еще заработаю, пригодятся. Мне мама пятьсот рублей дала — это на свадьбу…
Осенняя погода совсем испортилась, и последние листья облетели, прибившись к земле, или вдоль заборов и палисадников. Даже лес казался мрачным и негостеприимным.
Юля вышла на крыльцо, накинув свое теплое пальтишко. Но все равно почувствовала зябкость.
Крыльцо отделяла деревянное ограждение сбоку. И там, за перегородкой, она услышала голоса. Это были Антонина и ее тетка Евдокия.
— Вот нынче девки пошли – за парнями бегают. Надо же, увязалась за нашим Виталькой и такую даль примчалась, — ворчала Евдокия. – Не дает парню вздохнуть от службы…
— То-то и оно, что сыну в себя прийти надо, отдохнуть… ему и на рыбалку хочется, и с друзьями повидаться, молодой же он. А тут невеста – язви ее. – С горечью в голосе сказала Антонина. – Нет, она вроде девка неплохая, профессия есть… но рано, рано моему Витальке хомут на себя семейный вешать. Да ведь это же расходы… она вон приехала с одним чемоданчиком, да в кармане пятьсот рублей, мать ей дала, вот и все приданое…
-Ой, Тоня, — вздохнула Евдокия, — понимаю тебя, сочувствую…
— Да уж, — сказала Антонина, — не ко двору нам эта Юлька, вот как есть – не ко двору. Пусть бы годик развеялся, да присмотрелся, а то ведь берет кота в мешке. Хотя нет, может, передумает…
Юля, почувствовав, что щеки стали красными, дотронулась до них руками, и тихо вернулась в дом. Села на кровать и долго смотрела на тюлевые занавески в спальне, словно что-то на них могла прочесть.
— Виталя, давай уедем! – Горячо зашептала Юля, когда он лег рядом.
— Куда уедем? Я только домой приехал!
— Ну, хотя бы недалеко, да хоть в соседний город. Я согласна, лишь бы вместе. Работать будем, комнату снимем…
— А зачем? У нас дом большой, есть, где жить.
— Виталик, кажется, я не нравлюсь твоей маме… и, по-моему она не рада мне, вообще не хочет, чтобы мы поженились.
— Ну, может и так, не обращай внимания, привыкнет.
Юля почувствовала, что от Виталия пахнет спиртным. – Ты, что выпил?
— Ну да, с друзьями встречались, отметили мое возвращение.
— Так ты и позавчера отмечал…
— Я что отчитываться должен? Еще не жена, а уже придираешься: то мамка моя тебя не устраивает, то мои друзья.
— Виталик, мы же договорились, что приедем и у нас будет семья.
— Так мы и так живем.
— Нет, мы совсем не так живем.
На другой день Юля, заметив, что Виталий вышел, выбежала за ним. – Подожди, я тут думала… всю ночь думала. Все-таки нам лучше отдельно жить. Ну, хотя бы просто отдельно, в другом доме…
— Да с чего ради? Я только приехал, а ты меня куда-то тянешь…
Юля смотрела на него и не могла узнать своего любимого Виталика.
— Послушай, мне плохо в твоем доме, мне здесь не рады…
— Ну, а что ты хочешь, они тебя толком не знают.
— Виталик, давай хотя бы отдельно жить, или я… я просто уеду.
— Ну, вот ультиматум мне ставишь… ну и куда ты уедешь?
— Домой уеду.
— Юлька, не дури. Все образуется, мать привыкнет, весной распишемся…
— Да как я буду здесь до весны? – Юля держалась, чтобы не заплакать.
— Тебя кто-то гонит? – спросил Виталий.
Юля молчала.
Скрипнула дверь в сенцах, на крыльцо вышла Антонина. – Сынок, иди обедать, — позвала она.
— Сейчас идем, — ответил он.
Антонина вернулась в дом.
— Ну, все, пошли, — он взял ее за руку.
— Я не хочу, — сказала Юля.
— Ну, хватит уже свои обиды показывать, я ведь тоже могу психануть. – Виталий резко открыл дверь и вошел в дом.
Юля опустилась на крылечко и заплакала. «Неужели он не заметил, как она сказала: «Сынок, пойдем обедать». А меня как будто и нет вовсе».
Юля готова была многое стерпеть. Отчим тоже вниманием не баловал, но это отчим. А тут любимый человек, которому полностью доверилась, кинулась в любовь с головой…
И вдруг она четко осознала, что ей нужно собрать вещи и уехать. Прямо сейчас. И если Виталий захочет, то пусть едет с ней. А если не захочет… она снова заплакала.
***
Чемодан она собрала быстро. Да и собирать-то особо нечего было. В доме как раз никого не было, и можно было присесть перед дорогой и обдумать, как выбираться отсюда. Знала, что автобус идет до районного центра, а там автобусы в город идут. Ну, а дальше на железнодорожный вокзал, купить билет и ждать. Возможно, придется и на вокзале переночевать – Юлю это не пугало.
С этими мыслями она вышла из дома, и, не оглядываясь, пошла к остановке.
— Юлька, стой! Ты куда? – Виталий увидел ее, когда возился с мотоциклом одноклассника как раз напротив своего дома. – Да стой ты! Тебя ни на минуту оставить нельзя… ну, куда ты?
— Уезжаю. Я тебе уже говорила.
— Юля, скажи, что тебя не устраивает? Неужели так важен штамп в паспорте?
— Нет, Виталик, я уже не хочу за тебя замуж. Не надо мне никакой свадьбы, ты так и не понял… если бы я тебя не любила, то не поехала бы с тобой…
— Я знаю, поэтому и не хочу, чтобы ты уезжала.
— Тогда поехали вместе, — предложила девушка, — хотя бы недалеко, ты каждый выходной будешь приезжать к родителям.
— Ну и что это за жизнь – бежать куда-то из дома… Может тебе самой надо проще быть и не обращать внимания на мелочи. – Он взял из ее рук чемодан, а другой рукой взял ее руку. – Пойдем, хватит капризничать.
И Юля готова уже была пойти за ним, но ощущение неприятия самой ситуации было настолько сильным, что она вновь взяла свой чемодан. – Нет, я не вернусь. Я решила.
— Она решила… слушай, у меня тоже нервы… если ты решила, ну так езжай, скатертью дорога. Но знай: бегать за тобой не буду, сама вернешься.
Юля, ничего не ответив, пошла к остановке.
— Слышишь, сама вернешься! – Кричал ей вслед Виталий. – А я буду ждать тебя! Юлька, я буду ждать!
Она шла так же молча, не оглядываясь. И только возле остановки оглянулась и увидела, что Виталий возвращается домой.
На остановке никого не было, и Юля засомневалась, будет ли автобус сегодня, ведь расписание она знала приблизительно. Подул холодный ветер, и она приподняла воротник пальто, ежась от холода.
Из-за поворота выскочил УАЗик, и, не сбавляя скорости, готов был промчаться мимо девушки. И уже проехав, затормозил довольно резко, Юля даже испугалась и внутренний страх подсказал: «на попутке не ехать».
Мужчина средних лет открыл дверцу: — Куда вам, девушка?
Юля уже хотела отказаться, как из машины вышла женщина в светлой курточке, примерно такого же возраста как и водитель.
— Куда вам ехать? Мы сейчас до Верхнекедринска, можем подвезти. А автобус вряд ли уже пойдет…
Верхнекедринск – это был другой районный центр, и Юля даже не слышала о нем, просто не успела еще узнать местную географию.
— Спасибо. Но мне до Синего бора, — сказала она, мне на автобус в город надо.
Снова высунулся водитель: — Так мы сами из Синеборского района, а сейчас в Верхнекедринск, а оттуда тоже автобусы в город идут. Смотри, девушка, а то подвезем.
— Правда там автобусы есть?
— Ну, конечно, до самой автостанции подвезем, — заверила женщина.
Юля еще раз посмотрела на дорогу, откуда должен был показаться автобус, и пошла к машине.
— Вот так, чемодан сюда, и сама усаживайся, замерзла, поди, — мужчина был полноват, можно сказать, грузной комплекции, но довольно шустрый и разговорчивый.
— Мы вообще из Синего бора, повернувшись к Юле, объяснила женщина, — а по работе надо в Верхнекедринск, ну вот срочно надо. Автобус, кстати, видели, сломался он, так что тут до вечера можно простоять.
Юля смотрела на добродушную женщину и почему-то стало уютно в этой машине, хоть и потряхивало изрядно.
— А пассажиров мы берем, — сказал водитель, — если место есть, всегда берем.
Юля потянулась к сумочке. – Я заплачу, скажите сколько, обязательно заплачу.
Улыбка сразу исчезла с лица водителя. – Еще не хватало! Убери деньги, не принято у нас, везем от души, как говорится, а не от кармана.
— Ой, да я смотрю, девушка приезжая, наверное, — сказала женщина.
— Ага, приезжая. В гостях была, — ответила Юля и замолчала.
Женщина отнеслась с пониманием, и не стала задавать вопросы. – Не переживай, от Верхнекедринска до города ближе, это точно. Но, правда, ехать туда часа полтора еще.
— А я успею на автобус?
— До обеда еще далеко, автобус, помнится, после обеда идет, большой такой автобус.
— У меня и билета еще нет.
— Да там всех берут, да и народу не так много – день-то будничный.
За окном мелькали убранные поля, и только местами еще виднелась сельхозтехника, и оставались участки неубранного урожая – издали они были похожи на огромные лоскуты.
Водитель и женщина, сидевшая впереди, не докучали Юле с разговорами, видимо, понимая, что девчонке не до откровенных бесед. А Юля вспоминала последний разговор С Виталием, вспоминала их встречи и думала о том, как сильно может измениться человек в другой обстановке.
— Ну, вот и Верхнекедринск, — сказал водитель. – Сейчас прямо к автостанции подвезем.
— Большое вам спасибо, вы меня выручили. И доехали быстро.
— Не за что. Приезжай к нам еще.
Юля с благодарностью смотрела на мужчину, лицо которого покраснело, и он расстегнул ворот рубашки и приоткрыл окно.
— Паша, жарко тебе что ли? — спросила женщина.
— Душно что-то.
— Тебе всю дорогу душно, — сказала женщина.
Юля, скорей по интуиции, поняла, что с мужчиной что-то неладное. – А вы можете остановиться? – спросила она.
Съехали на обочину и остановились, оба повернулись к пассажирке, вопросительно посмотрев на нее.
— Я, конечно, могу ошибаться, — сказала девушка, — но хотела спросить, как вы себя чувствуете. – Вопрос был адресован водителю.
— Я? Отлично чувствую. А ты что – доктор?
— Нет, я медсестра. Мне кажется, у вас высокое давление… хотя могут быть и другие причины.
— Паша, и, правда, что у тебя с лицом?
— Оля, у меня все нормально, голова вообще не болит.
-Так бывает, голова не болит, а давление высокое… у вас тонометр есть?
— Да зачем он мне сдался? Все хорошо. Сейчас отвезем тебя на автостанцию…
— Нет, давайте сначала в больницу заедем, — предложила Юля, — где тут больница?
— Так вон она – за поворотом, — сказала женщина. – Паша, ты и правда меня пугаешь, давай проверим твое давление.
— Оля, некогда мне! У нас урожай еще не весь убран, а скоро снег пойдет, мне районное начальство по голове настучит, вот тогда точно давление поднимется. А сейчас я здоров как бык.
— Но проверить-то можно, это же дело пяти минут, — предложила Юля.
— Так, Паша, рули к больнице, там, кстати, главврач Эльза Яковлевна, моя знакомая, вот и пусть тебя проверят.
— Тьфу ты, нарвался! Сдалась мне эта больница, когда столько дел! Ладно, заедем, чтобы доказать, что я здоров. Абсолютно здоров.
Юля стояла возле машины и смотрела на двухэтажное здание районной больницы, которое, видимо, построено не так давно. Молодые деревца выстроились по периметру, как солдатики. Ей захотелось войти внутрь, почему-то переживала за этих случайных людей.
Женщина разговаривала как раз с доктором, а мужчины не было рядом.
Расстроенная, она вернулась к Юле. – Никогда не жаловался на давление, всегда в работе, как белка в колесе, всегда занят, куда-то торопился… и вот совсем неожиданно… в общем, доктор сказал, так и до инсульта недалеко, к тому же кардиограмму надо сделать.
— Давайте присядем, — предложила Юля, — вы не расстраивайтесь.
И тут женщина опомнилась и схватила девушку за руку. – Как тебя зовут?
— Юля.
— Юлечка, а ведь ты его спасла…
— Да что вы… это случайно, просто были у нас похожие случаи, а вообще я только в этом году медучилище окончила и работала совсем мало.
— Да это неважно… ты понимаешь, как вовремя ты села в нашу машину. Паша, он ведь такой: его убедить трудно. Что касается работы – очень ответственный человек. Он ведь директор совхоза в Синеборском районе, представляешь, какая ответственность на нем… а в больницу – ни ногой, потому что Павел Иванович всем нужен.
— Все хорошо будет,- сказала Юля.
— Ой, я не представилась. Ольга Федоровна меня зовут.
— Очень приятно, — улыбнулась Юля. – Ольга Федоровна, спасибо, что подвезли, мне надо на автостанцию, время уже много, в город надо успеть.
— Точно! Подожди, до автостанции с чемоданом тебе тяжело будет идти, я сейчас узнаю у Эльзы Яковлевны, может какая хозяйственная машина есть у них, пусть подбросят.
Через пять минут вышла с женщиной в белом халате. Строгий взгляд главврача остановился на Юле. – Молодец, — сказала она, — похвально, что заметила и настояла проверить давление. – Она повернулась к Ольге Федоровне. – Мой совет: обследоваться и лечиться.
— А он разве останется?
— А тут вариантов нет. По крайней мере, сегодня мы его точно не отпустим. Ну, а потом, можно в вашу районную больницу перевести.
— А к нему можно?
— Да конечно можно. – Она снова посмотрела на Юлю. – Ах, да, девушке на автовокзал нужно. Во дворе наш старый УАЗик стоит, водитель отвезет.
— Спасибо! Ну, я поехала, — Юля посмотрела на Ольгу Федоровну.
— Подожди, давай вместе, провожу тебя, все равно Паша у доктора сейчас.
— В город только завтра, — сказала кассир, — будете брать билет на завтра?
— А сегодня? – растерянно спросила Юля.
— Девушка, я же вам говорю: сегодня автобус уже ушел. Все автобусы ушли, вы опоздали.
— Что? не будет автобуса? – спросила Ольга Федоровна.
— Сегодня не будет. Но это ничего, я подожду здесь до утра.
— А здесь нельзя оставаться, мы на ночь закрываем, — напомнила кассир.
— Ну, тогда в гостиницу. – Сказала Юля.
— Ой, как нехорошо получилось, ты наверное торопишься…
— Ничего страшного, уеду завтра. Вы езжайте в больницу к мужу, все будет хорошо. Я все равно рада, что меня подвезли.
— Знаешь что, поехали со мной, обратно в больницу, я Пашу навещу, уговорю его лечиться, а потом решим, как нам быть с тобой. Здесь я тебя не оставлю, к тому же гостиница, помнится, тут маленькая, обычно все занято.
— Оля, уложила ты меня на больничную койку, — ворчал Павел Иванович, — ну вот как там без меня… ладно бы все убрано было, а то ведь часть урожая под снегом останется.
— Паша, без тебя справятся, я уже созвонилась с нашими, все в курсе, запчасти достанут, людей найдут, все сделают.
— А ты как? Тебе же домой надо.
— Не волнуйся, Коля Кочетов уже едет сюда, через час будет, заберет меня домой. А завтра и тебя переведут в наш район. А машину твою тоже отгонят.
— Ты моя настоящая боевая подруга, — сказал Павел Иванович, — все ты знаешь, все ты умеешь… только детям не сообщай пока, что я приболел.
— Не буду. Обещаю.
— И девочке этой спасибо скажи, вовремя она заметила. А то ведь голова-то у меня совсем не болела. А доктор когда давление мерил, так у него глаза округлились…
Выйдя из палаты, Ольга Федоровна, направилась к выходу и глазами искала Юлю. А она сидела, опустив голову рядом со своим чемоданом, и, казалось, думала о чем-то своем.
— Юля, а давай так сделаем: сейчас машина придет, я поеду домой. И тебя приглашаю.
— Ой, как это? Вообще неудобно. — Испуганно спросила девушка.
— В такой ситуации неудобств нет. Во-первых, отдохнешь, во-вторых, автобус утром от нас идет и до Синего бора и до Верхнекедринска. В город ты сможешь уехать хоть от нас, хоть отсюда. И, кстати, ты меня не стеснишь, мы с Павлом Ивановичем вдвоем, дети разъехались, внуки на лето приезжают. Или ты хочешь вернуться к родственникам? Скажи, мы отвезем.
— Нет, к родственникам не хочу. Да и не родственники они мне.
— Ну, тогда поехали.
Дом директора совхоза стоял в центре села. Добротный, просторный, сложенный из толстых бревен, с зелеными ставнями и высокими воротами, с палисадником, где росли кусты сирени, он терпеливо ждал хозяев.
— Проходи, сейчас печку растоплю, ужинать будем.
Юля разделась и прошла в просторную кухню, рассматривая занавески на окнах.
— В зал пройди, на диван приляг, вижу ведь – устала,- предложила Ольга Федоровна.
— А может вам помочь?
— Моя ты хорошая, ну если не сидится, бери, ставь чайник, а я сейчас.
Через полчаса стол был накрыт.
— Ешь хорошо, а потом еще раз в больницу позвоню, узнаю, как там Паша. А утром провожу тебя… тебе куда ехать-то? Ты же вроде из города куда-то дальше хотела ехать…
— В Приморский край, — простодушно ответила Юля.
Хозяйка замолчала, по-новому взглянув на девушку. – Это же такую даль… тебе еще в поезде несколько суток трястись… Не мое, конечно, дело, но все-таки, может скажешь, к кому приезжала. А если не хочешь говорить, то в душу лезть не стану.
Юле нравилась эта женщина, нравилось ее отношение к ней, и этот дом казался гостеприимным, и еда впервые за время приезда казалась необыкновенно вкусной. А там, в доме Виталия, ей все ощущалось с горчинкой, и ела она без аппетита. И так захотелось рассказать свою историю, хотя бы вкратце…
Юля поставила кружку. – Спасибо, очень вкусно, я, правда, наелась.
— На здоровье.
И Юля призналась, что приехала вместе с женихом, что хотели пожениться сразу, но встретили ее холодно, дали понять, что ей не рады.
— А жених-то что? – спросила Ольга Федоровна.
Юля пожала плечами. – Он сказал, что у него законный отпуск, что он отдыхает, а я просто придираюсь к словам его мамы. Предлагала жить отдельно – не согласился.
— Нет, нехорошо это, — задумчиво сказала хозяйка, — стыдно за своих земляков. Не по-нашему это, не по-сибирски.
— Знаете, это я виновата, маму не послушала, поехала…
— В чем ты виновата? что полюбила? что поверила?
— Да, я верила.
— И что же ты теперь – домой, к матери и отчиму возвращаешься?
Юля тяжело вздохнула. — Получается, так. Стыдно, конечно…
— Не вздыхай так, девочка, рано тебе так тяжело вздыхать, наладится еще все.
— С Виталием у нас ничего не наладится.
— Да я не про него. Устроишь ты свою жизнь, ты вон какая сообразительная, профессия есть… слушай, а может ты в положении?
— Не знаю, честно пока ничего не знаю.
— Да-аа, всякое может быть. Вот вернешься домой в положении, ничего тогда не докажешь. Вот что, Юля, подумай, надо ли тебе так срочно уезжать?
— Как это? – Юля испуганно смотрела на хозяйку. – К ним что ли вернуться?
— Не надо к ним. В районной больнице место тебе найдется. В нашем районе точно знаю – возьмут, да я и сама похлопочу. А в Верхнекедринске, где Паша лежит сейчас, Эльза Яковлевна тоже жаловалась, что медперсонала не хватает. У тебя диплом с собой?
— Конечно, все документы есть…
— Ну, так вот, поработай, осмотрись, не торопись домой ехать. Если вдруг ребенка ждешь, значит история по-другому выстраивается…
— Мне от него ничего не надо…
— А вот это зря, пока ты здесь, проще помощь получить.
Юля вспомнила новое здание районной больницы в Верхнекедринске, поймав себя на мысли, что ей там понравилось.
— В Синеборском районе я не хочу оставаться, потому что они тут ближе, быстро узнают, что я здесь. Вот если только в Верхнекедринске…
— Вот это уже лучше! Завтра все узнаем. А квартиру, или времянку мы тебе найдем.
— Ольга Федоровна, я думала, если уеду домой, то это будет далеко отсюда, и я забуду его быстрей…
— Милая ты моя, расстояние тут роли не играет. Забрось тебя на Луну, ты и там о нем думать будешь. А ты вот характер свой покажи, останься, работай и себя проверь, что ты к нему чувствуешь. Готова ли к нему бежать по первому зову, или ты сама хозяйка своему слову. Вот мне, кажется, есть в тебе твердый стержень, и сломать тебя невозможно, хотя на вид ты очень даже хрупкая девушка.
— Ольга Федоровна, я согласна, — сказала Юля.
***
Снег шел почти каждый день, хотя по календарю еще ноябрь. Виталий с усилием сметал с деревянных мостков снежный покров, усердно налегая на метлу.
— Метлу сломаешь! – Сказала Антонина. – Легче надо. Куда ты ее гнешь, как будто там сугробы…
Но Виталий делал вид, что не слышит мать, и со злостью, резко орудовал метлой.
Антонина, вздохнув, бросила на скамейку старый полушубок и присела, наблюдая за сыном. Как только злость вышла из Виталия, он поставил под навес метлу и пошел в дом.
— Сынок, присядь рядом.
— Зачем?
— Да поговорить хочу.
Виталий сел рядом с матерью. — Ну и чего ты мне скажешь?
— Вижу, думаешь о ней… неужели не забыл? Месяц уже прошел, как уехала…
— Да, уехала Юлька, а я думал,останется, — с грустью в голосе сказал Виталий.
— Так вот и вижу, что не забыл. Эх, сынок, любила бы, не уехала бы от тебя…
— Она от тебя уехала, — упрекнул сын.
— Я, значит, виновата… три года ждали тебя, сердце изболелось, как ты там, а теперь я виновата… ну спасибо, сынок.
— Ладно, не ты виновата, я виноват. Надо было послушать Юлю и уехать с ней.
— И куда бы ты уехал?
— Да хоть в райцентр, там и с работой проще, расписались бы без всякой свадьбы…
— Неужели любишь ее до сих пор? Может, оглянешься вокруг, девчонок у нас много, своих, местных…
— Так уж тебе важно, чтобы местная была…
— Вот смотрю, как ты маешься, и думаю: лишь бы тебе хорошо было…
— Ага, мне хорошо. Юлька домой вернулась, а мне хорошо, так хорошо, что кошки на душе скребут…
— Отчего же домой? В Верхнекедринске она…
Виталий подумал, что ослышался, и повернулся к матери. – Не понял…
Антонина тяжело вздохнула. — Евдокия вчера приходила, ты на работе был, вот и сказала, что Юлия твоя в Верхнекедринской районной больнице работает.
— Вы чё, посмеяться надо мой решили? Такого не может быть!
— Сынок, неужели бы я над тобой смеяться стала? Не до шуток мне.
— Тогда откуда знаешь?
— Сорока на хвосте принесла. Говорю: Евдокия рассказала.
— Баба Дуня известная у нас сплетница.
— Чего ты так на родственницу? В тот раз правду она сказала. Не уехала твоя Юля, зацепилась тут и сидит как заноза. Никто бы и не узнал, да соседка Евдокии ногу сломала, когда к родне ездила, вот и попала в Верхнекедринскую больницу. И уж так нахваливала медсестру, даже фамилию запомнила, сказала, что благодарность напишет Кругловой Юлии Андреевне.
Виталий встал, прошелся по двору, подставляя лицо снежным хлопьям, которые вновь посыпали. Но теперь уже снег его не раздражал, и ему было все равно, сколько его нападает и сколько раз еще придется чистить двор.
— А почему Верхнекедринск? Это же не наш район. Почему не в райцентре Синий бор? – крикнул Виталий.
— А это уж ты сам у нее спроси, — сказала Антонина. – Знаю ведь, не выдержишь, поедешь к ней.
Виталий вспомнил, как он сказал, что вернется она к нему. И теперь, узнав, что Юля не уехала домой, почувствовал какое-то внутреннее ликование и даже гордость за себя. «Не уехала, осталась… все-таки осталась», — думал он и уже представил их встречу.
Антонина, глядя на сына, снова вздохнула, раздумывая, правильно ли она сделала, что рассказала про его девушку.
_________
— Юля, как тебе у Колосковых? Надо было раньше спросить, да что-то из головы вылетело. – Люда Попова, тоже медсестра, лет на пять старше Юли, собираясь домой, вспомнила, что давно хотела узнать, как живется ей на квартире.
— Представляешь, я иногда забываю, что снимаю у них времянку. Иногда кажется, что у бабушки с дедушкой живу. Моих-то уже нет, но чем-то деда Петя и баба Шура напоминают мне моих родных – бабулю с дедом.
— А я так и думала, они хорошие, только одинокие, — сказала Люда. – Ну, пойдем, что ли.
Людмила, на полголовы ниже ростом, с рыжими кудряшками, полненькая, но шустрая, быстро подружилась с Юлей. И хотя Люда была замужем и подрастал сын, на работе она взяла под свое крыло новенькую. Главврач Эльза Яковлевна, присмотревшись, тоже была довольна молоденькой медсестрой, и как-то между делом спросила: — Ну, что привыкла?
— Почти, — ответила Юля.
— Ты смотри, не убеги от нас, нам такие кадры самим нужны, а я тебе комнату в общежитии в следующем году «выбью».
— Что, прямо отдельную комнату?
— Отдельную. Персонально для тебя.
«Надо Ольге Федоровне позвонить, — решил Юля, — обязательно расскажу, они с Павлом Ивановичем порадуются за меня».
Попроситься во времянку к Колосковым предложила Люда Попова, к тому же старички и сами были рады принять постояльца.
Появление Юли обескуражило Колосковых. Юная, симпатичная девушка перевернула их однообразную жизнь.
— Я буду вам каждый месяц платить, — пообещала Юля.
И Колосковы вдруг смутились, переглянулись. – Так нам не жалко, можно и без денег, — предложил Петр Никифорович. А его супруга в знак согласия кивнула: — Живи так. Мы не обеднеем.
— Без денег не могу, я же работать буду, так что оплата каждый месяц. А бесплатно – ну, правда, не могу.
Колосковым обоим за семьдесят. Домик у них не большой, но вполне добротный, хоть и две комнатки всего. И на усадьбе хорошая времянка с печкой, с кроватью, заправленной светлым покрывалом и двумя подушками. А сверху – на подушках – накидка вышитая.
Сами старички показались Юле спокойными и тихими. Только спросили, как она в их райцентре оказалась. И услышав ответ, что в этих краях ее бывший жених живет, и что она приехала к нему, но не сложилось, — оставили девушку в покое.
В первую же неделю привыкли к своей «жиличке», и стали «подкидывать» то блины, то соленья, то еще какую-нибудь снедь находила Юля на столе. Однажды она увидела литровую банку молока.
— Александра Афанасьевна, а молоко откуда? У вас же коровы нет.
— Соседка принесла.
— Так это же вам.
— И нам принесла. Ты угощайся, а то отощаешь.
— Ой, ну как-то неудобно, вы все время меня угощаете.
Во времянку заглянул Петр Никифорович. Его редкие седые волосы торчали из-под шапки, а на плечи был накинут ватник. – Шура, зови постоялицу ужинать, — обратился он к жене.
— Сама знаю, не успела сказать, а ты тут как тут, без тебя не обойдется. И, правда, Юля, айда к нам, посидим, коли не брезгуешь…
— Да что вы, даже не думала. Я переоденусь и приду. Хотя мне и неловко, вы меня подкармливаете все время.
— Да разве это кормежка? Поклюешь чуток, да на работу бежишь, — сказал хозяин усадьбы.
— Ну ладно тебе, Петя, пойдем, не отвлекай Юлю, — Александра Афанасьевна вытолкала мужа из времянки. Потом снова заглянула: — Юля, ты приходи, а на деда моего не обижайся…
— За что обижаться?
— Ежели скажет чего невпопад, он у меня такой… уж не обессудь, приходи.
Петр Никифорович оказался разговорчивым, и, освоившись, повеселел, рассказывая байки.
— Шура, налей! – Он показал на буфет.
— Хватит тебе!
— Налей, говорю… али жаба задавила…
— Тьфу на тебя, скажешь тоже… раздухарился.
— Я вот еще гармошку возьму, — хозяин встал из-за стола и пошел в горницу искать гармошку.
— Где ищешь? Давно уже в кладовке… сколь лет в руки не брал, а тут вспомнил, — ворчала хозяйка. А когда муж ушел в кладовку, рассказала Юле их горькую историю.
— Ты уж, Юленька, прости нас…
— Да все хорошо, пусть Петр Никифорович сыграет, раз ему хочется…
— Петя уж лет двадцать с гаком не играл на гармошке… а в молодости известный у нас гармонист был. Первый наш сынок еще в младенчестве помер. А второй сын, Мишенька, в двадцать пять годочков…
— Простите, не знала… а как же так…
— Только-только станцию, как же верно-то назвать, ну которая ток дает…
— Гидростанция.
— Да, она самая. Так вот он всё по стройкам у нас, и на той станции с высоты упал… и больше деток у нас нет. Уж так мы надеялись, что внуки будут, да не успел Мишенька оставить после себя деток. Вот с той поры и не брал в руки гармонь, так мы и состарились. А нынче, как пришла ты к нам, так мой дед ожил, — хозяйка, придвинувшись ближе, шепнула, — это для тебя на гармошке сыграть хочет.
Петр Никифорович вернулся довольный.
— Ну, ты бабка, затурила ее – еле нашел.
— Не ворчи, старый, скажи спасибо, что сохранила гармошку.
Морщинистая рука Петра коснулась клавиш залежавшегося инструмента, и, схватив мелодию, гармонист запел:
«На границе тучи ходят хмуро,
Край суровый тишиной объят.
— Шура, подпевай! – Он подмигнул жене.
«На высоких берегах Амура
Чаговые Родины стоят.
Спел еще два куплета, потом поставил гармонь на пол. – Прости ты меня, Юляша, гуляю я сегодня… а то, что я под мухой, тоже прости…
— Да я не обижаюсь. И вообще, вы такие хорошие, на моих дедушку и бабушку похожи.
— Правда? – спросил гармонист.
— Правда!
— Юляша, ты не скрывай. Ежели кто обидит… нет, не так… ежели кто подумает обидеть, скажи мне, — хозяин ударил себя в грудь, — мне — Петру Колоскову, скажи, я этого обидчика вразумлю…
— Да хватит тебе, Петя, утихомирься…
— Шура, я воевал? Воевал! Я фашистов бил? Бил! И ежели тебя, Шура, или Юляшу кто-нибудь обидит… я их всех на заплатки для валенков пущу, — он взглянул на валенки, стоявшие у порога, — а и правда, валенки надо подшить…
Юля улыбалась. Хотелось рассмеяться от души, но сдерживалась, понимая, что Петр Никифорович говорит вполне серьезно.
— Спасибо, Петр Никифорович, спасибо Александра Афанасьевна, пора мне, завтра вставать рано.
— Юля, ты уж зови нас по-простому: баба Шура и деда Петя, — предложила Александра и прослезились. И сама не понимала, чего вдруг слезы появились
— Ладно, так и буду звать.
— Юляша, а вот денег нам не надо, не возьмем, — заявил Петр Никифорович.
— Ну, хотя бы немного, пожалуйста, не могу я так жить… бесплатно.
К утру подморозило, и день обещал тоже быть морозным, хотя еще стоял осенний месяц. Юля уже ушла на работу, а дед Петя, принес в дом дрова, а заодно занес дров во времянку, подумав, что к приходу Юли надо будет растопить печку. – Вот так, — говорил он сам себе, — придет девчонка, а туточки тепло… пущай греется.
А потом решил сделать качели, и начал подбирать во дворе подходящий материал – как раз бревна лежали еще не распиленные.
— Ты чего удумал? – окликнула Александра.
— Качели буду делать.
— Зачем?
— Юля придет с работы, сядет какой раз и покачается, все же развлечение девчонке…
— Голова твоя садовая… какие качели зимой? кто на них качаться будет?
— Так тепло еще.
— Мороз уже. Ладно бы весной, а то когда снег пошел…
— Ладно тебе, Шурка, пущай впрок будут.
Александра ничего не сказав, ушла в дом. Села у окна и стала смотреть на старенький буфет. Внутри, за стеклом, стояла фотография сына… и она долго смотрела на его портрет.
— Петруша-то мой духом воспрянул, вчерась на гармошке играл… а девчонка эта по годам – как внучка нам. – Она заплакала. – Пусть делает качели, видно душа просит доброго дела… авось легче ему так.
***
Виталий, узнав, что Юля не так уж и далеко от него – чуть больше ста километров – воспрянул духом и обдумывал, когда поехать в Верхнекедринск. Он уже представлял встречу с Юлей и ее согласие вернуться. А то, что она вернется – не сомневался. Иначе, зачем она здесь осталась…
— Виталька где? – спросил Виктор у жены.
— Поехал до своей крали. Или ты не знал?
— А-аа, ну да, говорил же мне, — вспомнил Виктор. – Ну и пусть сходятся, все одно когда-то жениться надо. Да и вообще надо было принять девку по-человечески.
— А то мы не принимали, не выгнали же. Да и сейчас, если бы не я, так и не узнали, что Юлия, считай что, рядышком живет. Так что готовься невестку принять, глядишь, к вечеру заявится.
— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, — ответил Виктор, — она девка с характером, пусть еще Виталька уломает ее…
___________
— Юля, спустись, там тебя спрашивают,- Люда заглянула в сестринскую и на лице было написано удивление.
— Кто спрашивает?
— Пришли к тебе.
— Кто пришел?
— Не знаю, первый раз вижу… молодой, симпатичный.
— Люда, ну нашла время шутить.
— Да не шучу я, серьезно. Внизу тебя ждет, порывался пройти, не пустили. – Людмила перешла на шепот: — Ты про жениха как-то говорила, так может это он и есть…
— Откуда бы он знал, что я здесь? Ладно, посмотрю, кто там, может родственник кого-нибудь из пациентов…
Когда она увидела Виталия, стоявшего у окна, первой мыслью было – уйти и спрятаться. Не готова она была его увидеть. Но взяв себя в руки, подошла к нему.
— Ну, здравствуй… думал, не увижу тебя. А как узнал, что ты здесь, хожу как в тумане.
— Здравствуй, Виталя. А я вот не могу сказать, что рада тебя видеть…
— Понимаю, обижаешься, очень даже понимаю тебя… но ведь все можно исправить… я ведь за тобой приехал.
— Зачем?
— Юля, ну хватит, давай уже помиримся.
— А мы и не ругались.
— Тогда что изменилось?
— Как приехали к тебе домой, изменилось всё.
— Хорошо, давай жить вместе. Отдельно от родителей.
— Виталя, понимаешь, я теперь всё по-другому вижу и чувствую. Такое ощущение, что сначала пожар в душе был, а теперь все выгорело…. Я не вернусь.
— Юлька, но ты же не уехала! Ты здесь…
— Виталя, я от тебя уехала…
— Не-ееет, Юля, вот она ты, рядом со мной…
— Это ничего не значит, так сложились обстоятельства, мне нравится моя работа, люди, которые рядом со мной, я себя человеком чувствую, понимаешь… и вообще удивительно, как тебя мама отпустила ко мне…
— Между прочим, как раз мама и сказала, что ты здесь…
— Интересно, как же она узнала…
— Это неважно, главное, она поняла и помогла нам встретиться…
— Зря теряешь время, не вернусь я, никогда к тебе не вернусь, считай, что уехала от тебя навсегда.
Виталий отошел на пару шагов, заметно было, что он раздражен.- Та-аак, старая песня значит, — он снова подошел ближе. – Ты же ради меня осталась… так чего ты цену себе набиваешь?
— Мне работать надо идти, — сказала Юля.
— Подожди, скажи адрес, где живешь…
— Даже не пытайся узнать и встреч со мной не ищи.
Он схватил ее за руку.
— Отпусти, мне идти надо.
— Ладно, иди, раз такая занятая, не буду больше уговаривать. Права мать: девок полно, нечего по тебе сохнуть… женюсь, да и все.
— Вот и женись.
— Ну, прощай, Юля Круглова, — он направился к выходу, не оглядываясь, а Юля смотрела ему вслед.
— Это он? – спросила Людмила, подойдя к ней неслышно.
Юля вздрогнула, повернулась к подруге. – Люда, держи меня, пожалуйста, а то я побегу за ним…
Людмила, испугавшись состояния Юли, обняла ее за плечи. – Все будет хорошо. Раз не кинулась ему на шею, значит не надо тебе за ним бежать. Ты только одно скажи: не беременна ли ты от него? А то ведь если он отец ребенка…
— Нет, Люда, нет, точно нет, я знаю, — всхлипывая ответила она. – А там, дома, когда он служил, я думала, что у нас будет ребенок…. и дом будет большой, и еще дети будут, а теперь…
— Тише, тише, все у тебя еще будет и дети, и дом… только не с ним.
***
Окончание рассказа уже опубликовано на нашей страничке ФБ
