Еда в кафе была вкусная, почти как домашняя. Марина не обедала в кафе лет двадцать, а может, и больше, и поэтому то дело оглядывалась по сторонам, с большим любопытством рассматривая просторное помещение, стены которого были сплошь увешены самыми различными предметами социалистического быта.
— Мама, ты ешь, ешь, а не по сторонам смотри, — улыбаясь, сказал сын. – Нравится тебе это кафе?
— Нравится, — кивнула Марина, снова принимаясь за еду. – Только чудно здесь как-то…
— Что чудно?
— Да всё чудно… Все эти вещи, старинные фотографии в рамах, пластинки на стенах, утюги, радиолы… Даже, вон, советскую стиральную машину вместо столика в угол запихнули. У меня у самой такого барахла полно. Я его в сарае да в кладовке прячу, а тут — нате вам, глядите… Зачем?
— Потому что, кафе так и называется «В гостях у социализма», — опять улыбнулся сын.
— Ах, в гостях… А чего — в гостях-то? У нас в посёлке такой социализм не в гостях, а почти у каждого в доме живёт. Ты здесь, сам-то, часто бываешь? Или просто меня побаловать захотел?
— Это наше с Таней любимое кафе. Мы сюда и с детьми иногда проходим. По выходным. Потому что здесь очень вкусно готовят. Как тебе борщ?
— Вкусно… – кивнула Марина. — Только фасоль они, почему-то, не положили. Помнишь, мой борщ с фасолью? И с острым красным перчиком.
— Конечно, помню. У тебя, самый вкусный борщ в мире.
— Так если он самый вкусный, ты почему ко мне с семьёй не приезжаешь? Вместо кафе. Можете каждые выходные приезжать. А не только по большим праздникам.
— Ну, да, скажешь тоже, каждые выходные — вздохнул сын. — Мы от тебя далековато живём.
— Как же далековато? До нашего посёлка от твоей квартиры ехать почти как досюда. Ну, может минут на десять — пятнадцать дольше. Так что, вы с Таней, как только в это кафе захотите прийти, езжайте лучше ко мне. Я вас таким борщом накормлю. И картошка жареная у меня лучше, чем здесь готовят. Я и грибочки солёненькие достану. Приезжайте.
— Ну, мама… Ну чего ты опять начинаешь? — Сын недовольно поморщился. — И потом, это же — кафе… Здесь уютно, комфортно… В кафе — особая атмосфера.
— Ах, атмосфера? – обиженно пробормотала Марина. — И уютно тут, да? А у меня, значит, теперь стало не уютно? Да, Коля? Плохо у мамы в гостях?
— Мама, ты совершенно не понимаешь разницы между посещением кафе, и приезда в гости! – воскликнул недовольно Николай. – Поэтому, давай больше говорить на эту тему не будем! Глупо это.
— А хочешь, я из своего сарая всё вытащу, что у меня за жизнь накопилось — утюги, весы, коромысла всякие, и всё остальное. И тоже по стенам избы развешу. Тогда приедете?
— Мама, мы же сюда приходим ещё и большими компаниями! С друзьями! Понимаешь?
— А ты и друзей ко мне привози. Можете, даже с ночёвкой остаться. Или боишься, что я вам помешаю? Так я вам наготовлю еды, и к соседке пойду. А вы отдыхайте.
— Мама, ну хватит… – занервничал сын. – Что ты заладила одно и то же? Приезжай, да приезжай…
— Или, вам ещё официантка нужна, да? – Марина печально смотрела на сына. — Так я могу фартук нацепить, и вас обслуживать. Без лишних разговоров. Буду молчать как рыба, и только ваши указания выполнять.
— И зачем я только сюда тебя привел… — вздохнул сын, и уже с тоской посмотрел на барную стойку, глазами выискивая официанта, чтобы попросить у него расчёт.
— Ну, вот, опять я тебя обидела… — вздохнула мать. — Действительно, зачем ты меня сюда привёл? Пообедали бы у тебя дома.
— Так Танька же у меня с детьми на югах. – напомнил сын. — Я же тебе сказал. Поэтому я и сам питаюсь в кафе. Чтобы не готовить самому.
— А я бы тебе обед приготовила. На несколько дней. И ужин, и завтрак тоже. Или у тебя холодильник совсем пустой? Я могла бы и продуктов купить. На свои деньги.
— Эх, мама, мама… – недовольно вздохнул Николай. — Никак ты не привыкаешь, что я уже взрослый, и давно оторвался от твоей юбки… Ты обратно, надеюсь, сегодня же поедешь? Прямо сейчас?
— Надеешься? — Она внимательно посмотрела на него.
— Ну, да. Мне же сейчас опять на службу. И буду я там допоздна. Я отпросился у начальства, чтобы с тобой пару часов побыть. И накормить тебя. Ну, что ты будешь в моей квартире одна скучать? Я домой приду поздно, и лягу сразу спать. А завтра с утра опять убегу… Вот такая вот у меня жизнь…
— А Танька, значит, на югах?
— Так ей же с детьми отдыхать надо.
— А тебе не надо? Может, ты ко мне приедешь?
— Когда? — удивился сын.
— Сегодня. На ночь. Я тебя баньку истоплю. Попаришься, и сон будет крепкий. А с утра умчишься на работу. На машине-то быстро.
— Нет, мама, далеко.
— Но ты же на машине!
— Нет, мама, — упрямо повторил и сын. – Я не приеду. Ты уже доела?
— А что?
— Мне уже на службу пора. Спешу я… Немного…
— Если ты спешишь, что же молчал всё это время? — Марина решительно отодвинула от себя тарелку с жареной картошкой. — Можно было сюда и не заезжать. Борща с картошкой я и дома наемся. У меня такая еда через день… Но… Чего же я ворчу?.. Спасибо, тебе, сынок, что встретил, накормил… И поговорили мы с тобой, вроде, немного… Спасибо…
— Тебе такси вызвать? — Сын виновато посмотрел на мать. — Я проезд оплачу прямо до твоего дома.
— Ну, вот ещё! — строго сказала она. — Не барыня я. Как на автобусе приехала, так и обратно доберусь. Чай, не ночь на дворе. На сколько я тут наела? — Она полезла в карман за кошельком.
— Мама, ты, чего?! — испуганно воскликнул сын. — Я же тебя угощаю! Ты же ко мне в гости приехала!
— Ну, да, я же в гостях у сына… — кивнула она. — Правда, до квартиры твоей мы так и не доехали, но… Работа есть работа. Покормил мать, и вроде, долг выполнил… Давай, зови официанта, расплачивайся, а я пойду.
— Мама, я тебя до автовокзала довезу!
— Нет! – тут же пресекла порыв сына Марина. — Ты на работу спешишь. Так что — не придумывай. Работа — это главное. А то не дай Бог, выгонят тебя со службы из-за меня, и Татьяна тебя бросит. Всё, до свидания, сынок. Ещё раз — спасибо за обед.
Марина встала, и не оглядываясь пошла к двери. А у Николая в грудной клетке вдруг всё резко сдавило, да так, что дышать стало больно.
Но через несколько секунд боль прошла. Потому что официант уже подошёл, и положил перед ним на стол счёт…