Эта история о волшебной силе любви, о том, как «через годы, через расстояния» любящее сердце стремится навстречу и однажды вопреки всем обстоятельствам всё равно находит свою половинку.
В воскресенье, в законный выходной, Валеру, главного хирурга районной больнички, потянуло вдруг в лес. По рождению он не был человеком сельским, в районе нашем осел по воле случая, и вот чтобы так уж природу любил, этого мать за ним ранее не замечала. Нет, поездки к морю, заграничные там всякие выкрутасы – это конечно, но чтобы в наш лес да ещё по осени? Чудное что-то…
— Валерочка, ты не заболел?
— Нет…
— А на работе у тебя всё в порядке?
— Да.
— Тогда в чем дело, сыночек, скажи, я же волнуюсь…
— Ты понимаешь, мама, приснилась мне сегодня девушка, она мне снится уже не в первый раз, а сегодня приснилась так ясно, я увидел костёр на берегу Согожи, и она там сидит. Такая милая, такая беззащитная, с каким-то невероятным монгольским разрезом глаз, ты знаешь, мне показалось, что она сидит и тоже обо мне думает… Поеду!
Мать его, Оксана Петровна так и схватилась за сердце:
— Валерочка, да мало ли кто кому снится, мне вон тоже Айна из нашего томского посёлка то и дело снится, маленькая такая, смешная. Ну, так и что из этого? Прошлое в наших душах аукается.
Жениться тебе надо, сынок, я давно о внуках мечтаю. Посмотри, Наденька из терапевтического как на тебя смотрит, да ты только пальчиком поведи, и она сегодня же рядом с тобой на этом диванчике сидеть будет. Девушка образованная, из хорошей семьи, у неё бабушка – заслуженный врач, глядишь, и тебе чего-нибудь от её заслуг перепадет…
А ты? Ишь, чего придумал, рехнулся совсем, — в голосе Оксаны Петровны зазвенел металл, но он почти не коснулся Валеры, потому что к тому моменту он закончил шнуровать кроссовки и тут же выскользнул за дверь. Выскользнул и весело забарабанил по ступенькам, это было для него своеобразной гимнастикой.
Нырнув в звенящую прохладу осеннего утра, он улыбнулся, представив, как найдет весёлый костёр на берегу реки, как протянет руки огню, как увидит ту, которая ждёт его у этого огня. Он завёл машину и поехал за город, чётко представляя направление, увиденное в своём волшебном сне.
Оставив машину в поле, пошёл к тому месту, где берёзы и ёлки весёлой стайкой спускались почти к самой воде. Место, где горел ночной костёр, он отыскал быстро. Протянул руки. Гнездо костра ещё хранило тепло. Он невольно опустил ладони вниз и окунул их в мягкость пепла.
Усаживаясь на брёвнышко, на котором совсем недавно сидела фея из его сна, он понял, что счастье опять обошло его стороной, повидаться с девушкой из его снов опять не получилось, не получилось заглянуть в её ознобно-родниковые глаза, дотронуться до её волос, пронизанных насквозь утренним солнышком. Он сидел на бревнышке, затянутом мхом, дыша лесом, рекой, прохладой утра. Всё вокруг было живое и дышало вместе с ним.
Лес, который сбегал к реке, только на первый взгляд показался весёлой стайкой, посидев, Валера увидел сухостойные стволы, услышал, как старательно их простукивает дятел. Решив, что пора уходить, он поднялся и вдруг почувствовал в душе страшную горечь от непонимания того, почему она опять ему приснилась и опять не дождалась. Исчезла, оставив взамен лесную глушь и голые поля. А он спешил к этому костру на берегу, чтобы увидеть её и излить ей своё сердце.
«Неужели мама права, и этот образ – это всего лишь выдумка сна? Неужели? Нет-нет, вот же он, костёр на берегу реки, она была здесь, была, я опоздал всего на полчаса… Встречи не будет. Чуда не будет… Все сгорело, остался только пепел…»
Сказала и исчезла
Вернувшись в машину, Валера загрустил. Такого раньше с ним никогда не было, в любое девичье сердце он входил легко, не стучась. Так же легко и выходил, будто вытряхивал из корзинки остатки лесного мусора.
Стоп-стоп, почему вдруг эта корзинка из-под грибов вспомнилась? Да-да, всё не случайно, всё намёк, это воспоминание. Она тогда приснилась ему в первый раз на лесной тропинке, будто встала на его пути и не пропускает.
А потом появился какой-то гражданин в сером дождевике с обвисшими плечами, с белоголовым мальчиком на руках, мальчик позвал её, и она пошла за ними. А Валера следом. Ему снилась деревенская изба, устье печи, над ним она повесила штанишки малыша, намокшие в утренней росе. Что это был за ребёнок? Её сын? Похож… А гражданин в плаще? Муж? Какой-то сумрачный. Хмельной? Нет, не похоже. Он тогда повесил на гвоздик свой плащ, снял шапку, зачем-то вывернул её наизнанку и положил на край печки. Валера смотрел на чужую жизнь, не смея заявить о себе, мол, вот я, я тоже пришёл… Потом решился, подошёл, взял её за холодную руку и спросил:
— Ты меня ждала?
— Ждала, — ответила она, — двенадцать лет назад…
Ночь поднялась с земли и начала окутывать дома, эту печку с повешенными на верёвочку детскими штанишками, с переборкой, оклеенной какими-то нелепо розовыми обоями, чем-то серым затянуло стекло окна, постепенно в густом тумане исчезла и она. Сказала и исчезла. И вернулась только вот теперь почти через три года этой тенью у костра.
«Сына назвала твоим именем…»
Он вернулся домой совершенно раздавленный, грела одна-единственная мысль – упасть и отоспаться. Мать, увидев в окно его машину, встретила ещё на площадке.
— Валера, что ты творишь? Где шляешься? Почему отключен телефон? Из отделения уже несколько раз звонили…
— У меня законный выходной, я хочу отоспаться…
— Не дури, Валера, по пустякам звонить не будут, там тяжёлого ребёнка привезли…
Он повернулся и заспешил вниз.
В отделении его ждали. Привезли и в самом деле мальчика лет семи с очень сложным переломом ноги, требовалась операция, которую без него сделать никто не решался. Взглянув на ребёнка, Валера вдруг почувствовал, как внутри его шевельнулась тревожная мысль, ощущение, что он его уже где-то видел.
Понимая, что мысль эта мешает главному, постарался сосредоточиться. Операция прошла успешно, ребёнок спал, а Валера, ещё раз взглянув на него, стянул перчатки, шапочку и вышел в коридор. К нему метнулась женщина, он отметил, что она как-то нелепо одета – в спортивный костюм и кроссовки, а на волосах вместо шапочки был повязан яркий платок.
— Доктор, как он?
— Перелом сложный, но я уверен, мальчик будет ходить…
Валера поднял глаза на женщину, и болезненная гримаса исказила её лицо.
— Валик, ты меня не узнаешь?
Мозг Валеры пронзила мысль: «Валик… Валик… Это из детства. Так звала его мама, когда они жили в пригороде Томска, в воинской части, в которой служил отец… Кто ещё, кроме мамы, мог так назвать его?»
Женщина стащила платок и тряхнула волосами. Это я, Айна, спасибо тебе за сына…
В голове Валеры всё перемешалось – маленькая Айна, которая была так влюблена в него, и девушка с монгольским разрезом глаз из его волшебных снов, и эта женщина в спортивном костюме, все они вдруг наслоились друг на друга, мгновенно превратившись в единое целое.
— Ты помнишь, когда вы уезжали, ты поцеловал меня? Мне тогда было шесть лет, и я подумала, что через двенадцать лет ты вернёшься и возьмёшь меня в жёны. Но ты не вернулся. Я окончила лесотехнический институт, попала по распределению на лесной кордон, вышла замуж за лесника, который служил там, родила сына, только жить там так и не смогла, потому что ты всё время приходил в мои сны, и я всё время искала тебя. Вот нашла благодаря интернету, устроилась здесь у вас в школу, сняла комнату, хотела встретиться с тобой, а как объявиться не знала. Вот видишь, Валик помог…
— Валик?
— Да, я сына назвала твоим именем. Не возражаешь?
— Нет… Мне даже приятно… А ты была сегодня ночью у костра?
— Была. Друзья уговорили меня вчера на пикник с ночевкой, а Валик увязался со мной, никак не смогла дома оставить. Спал в палатке у меня под боком, а я не спала, я всю ночь думала о тебе. Утром домой уже собирались, а он решил ещё раз с тарзанки прыгнуть. Вот и прыгнул… Мне можно к нему?
— Нет, к нему ещё рано. Мы сейчас поедем ко мне домой, посмотрим, вспомнит ли тебя мама.
Они тихонько отворили дверь, думая, что Оксана Петровна ещё спит. Но не успели они раздеться, как дверь спальной отворилась, и вышедшая навстречу Оксана Петровна всплеснула руками:
— Айна? Как ты выросла! Ах ты, плутовка, ты опять мне сегодня снилась. К чему бы это?
— К свадьбе, мама, к свадьбе, ты же давно об этом мечтала…
