— Я хочу к маме!
— Никакой мамы! Будешь теперь со мной жить!
— Нет! Я не хочу с тобой! К маме!
Даша не ревела. Она злилась. Изо всех сил пинала ногами переднее сиденье машины, в которой отец увозил ее из детского сада, и орала так, что женщина, сидевшая рядом с ним, закрыла уши руками
— Дима, скажи ей, чтобы перестала! – взмолилась, наконец, спутница Дарьиного отца.
— Сама скажи! – огрызнулся Дмитрий. – Совсем распоясалась!
— Кто?! Я?! – будущая жена Дмитрия удивленно ахнула.
— Да не ты! Девчонка! Успокойтесь уже обе, пока я не въехал куда-нибудь!
Даша, понимая, что слушать ее не станут, дернула за ручку и попыталась открыть дверь, напоследок пнув как следует уже основательно изгвазданное сиденье.
— Дима! – взвизгнула женщина, и машина вильнула, объезжая яму на дороге.
Дверца машины все-таки открылась, так как Дмитрий, спеша, забыл заблокировать ее, и Даша, даже не успев вскрикнуть, вывалилась из машины на дорогу.
Скорость, к счастью, была небольшой, так как по поселковой дороге, изрытой ямами, ехать по-другому было просто невозможно, но асфальт, пусть и старый, потрескавшийся, и местами уже больше похожий на обычную щебенку, все еще оставался. Даша приземлилась на тот кусочек целого покрытия, которое еще оставалось у ямы, которую объезжал отец, а потом покатилась по дороге, обдирая коленки и локти.
Сначала было очень больно, а потом наступила темнота. И Даша уже не услышала ни воплей странной женщины, которая требовала называть ее мамой, ни причитаний отца, который подхватил ее на руки, пытаясь привести в чувства.
Где-то тоненько и звонко звучал чистый-чистый голосок серебряного колокольчика.
Такой колокольчик мама подарила Даше, когда ей исполнилось пять лет.
— Смотри, солнышко! Это – семейная реликвия.
— А что это такое?
— Мне этот колокольчик подарила бабушка, когда я была такая маленькая, как ты. А ей – ее бабушка. Понимаешь?
— Его всем девочкам дарили?
— Да, маленькая моя! Всем девочкам… Нужно было поблагодарить за подарок и обязательно позвонить в него. Тихонечко сначала, а потом громко-громко. На счастье! Попробуешь?
Даша трясла колокольчиком, а мама смеялась. И этот смех был так похож на звон, который издавал подарок, что Даша так и не смогла решить, что же ей понравилось больше – колокольчик, такой красивый, крошечный, заливистый, или этот тихий мамин смех, который девочка слышала не так уж и часто.
Даше иногда казалось, что мама – это сказочная принцесса из высокой башни. Кто-то помог ей спуститься оттуда, разрешил жить среди людей, но счастья это маме не принесло. Принца своего она так и не встретила, а драконов вокруг было так много, что Даша думала – а не лучше ли было маме остаться в своей башне? Все-таки, там было куда безопаснее, чем в мире людей, где маму все время кто-то обижал. Правда, мама никогда не рассказывала Даше кто и почему ее обижает, но девочка слышала, как та плачет по ночам. А разве будет человек плакать, если ему не грустно? Конечно, нет!
И потому, Даша решила, что маме ее нужен хоть кто-то, кто будет любить ее и беречь. Ведь такой красивой принцессе нельзя без любви. Даша это точно знала! Мама читала ей вслух сказки и разные истории, пока Даша не научилась читать сама, и всегда говорила, что любовь – это самая большая сила на земле. Она способна изменить все, что угодно! Сделать злого человека – добрым, плохого – хорошим, а вредного, как Катька, лучшая подружка Даши, самым прекрасным на свете.
Катька, конечно, совсем уж прекрасной не стала, как ни старалась Даша ее любить изо всех сил. Даже любимую куклу ей подарила. С разрешения мамы, конечно. Правда, та Даше сказала, что обратно игрушку потом требовать будет нельзя, если вдруг Катька не захочет, чтобы ее любили. Подарки возврату не подлежат. Но Даша подумала-подумала, да и решила, что если Катька не образумится и не захочет с ней дружить по-хорошему, то пусть уж кукла останется все-таки у нее. Мало ли. Может, Катька потом подобреет. И найдет себе другую подружку. Не всем же дано хорошими становиться моментально!
Это Даша не сама придумала. Мама подсказала.
— Дашенька, не все люди хорошими становятся сразу. Кому-то нужно для этого время.
— Много времени?
— Кому как.
Мама расчесывала длинные волосы Даши перед сном и шептала что-то тихо-тихо. Так, что Даша, как ни старалась, разобрать слов не могла.
— Мамочка, а что ты говоришь? Я не слышу!
— Это, моя хорошая, молитва.
— А что это такое?
— Как тебе объяснить… Я прошу у Бога, чтобы Он защищал тебя и хранил.
— А почему ты у Него об этом просишь?
— Потому, маленькая, что Он самый сильный. И все-все может!
— Все?!
— Что угодно!
— Мам, а научи меня тоже так! Я Его попрошу, чтобы Катька стала хорошей!
— Хорошо. Я научу. Только, давай сделаем по-другому.
— А как?
— Давай, ты будешь просить и том, чтобы самой стать хорошей. Когда человек сам хороший, у него и люди вокруг – ничего себе. Понимаешь?
— Не очень.
— Тогда, давай просто попробуем. А потом ты мне расскажешь, изменились у вас отношения с Катей или нет.
— Давай!
— Тогда слушай, и запоминай. Но для начала, пообещай мне кое-что.
— Что?
— Перестань называть Катю Катькой.
— А как мне ее называть. Ее все в группе так зовут.
— Не слушай всех. Слушай только себя. Называй ее ласково. Как я тебя. Катей, Катенькой, Катюшей.
— Почему?
— А тебе бы понравилось, если бы я стала называть тебя Дашкой.
— Нет!
— Вот и думай!
Так Катька стала для Даши Катюшей. А Даша со временем поняла, что мама права. Если ты людьми по-хорошему, то и они станут совсем неплохими. Теперь Катя больше не старалась опрокинуть Дашин стакан с компотом. Она охотно становилась в пару с Дарьей и в играх всегда звала подружку за собой. А когда Лешка, вредничая, дернул Дашу за косичку, Катя так ему накостыляла, что тот разревелся, и побежал жаловаться воспитательнице. Даша и сама могла бы ему сдачи дать, но то, что Катюша за нее заступилась, было приятно.
Мама о результатах Дашиных экспериментов не спрашивала. Она только улыбалась в ответ на рассказы о том, как прошел день в детском саду, и хвалила Дашу:
— Умница! Все правильно делаешь!
Мама вообще Дашу ругала очень редко. Говорила, что не за что.
— Вот, если ты меня будешь обманывать или обижать других детей, тогда мне будет за тебя очень-очень стыдно. И вот тогда я буду ругаться. Но мне кажется, что ты у меня очень умная девочка и огорчать меня не будешь. Так?
Даша кивала в ответ. Она очень старалась сделать так, чтобы мама только улыбалась.
Получалось не всегда.
Иногда мама грустила и хмурилась, но вовсе не потому, что Даша что-то натворила. А потому, что приезжал отец.
Он пинал калитку, заходил во двор, и топтался на крыльце.
— Дашка где? У меня времени мало!
Когда папа так разговаривал с мамой, Даша злилась.
— Ты – плохой! Не хочу к тебе! – кричала она, каждый раз забывая, что после таких слов начнется скандал.
— Опять ты ребенка настраиваешь против меня! Я заберу у тебя Дашку! И буду воспитывать ее сам! А ты дочь больше не увидишь!
— Дима, зачем ты это делаешь?
— Что?!
— Ругаешься! Я же не против того, чтобы ты общался с ребенком!
— Еще бы ты против была! Ты кто такая, вообще?!
— Я – мама Даши…
— Это легко исправить. Сегодня она тебя матерью зовет, а завтра – ту, кого я ей прикажу.
— Ой, ли? – Дашина мама начинала терять терпение.
— Посмотришь! Живо одевай ребенка! Я же сказал, что у меня времени нет!
Почему мама предпочитала сводить на нет скандал, Даша до поры до времени не понимала. А потом догадалась. Мама, ведь, принцесса! И зачем ей ругаться с драконом? У него же и зубы, и броня… Нужно просто подождать, пока принц появится. И он защитит принцессу, а дракону достанется по зубам! И правильно! Не будет больше кусаться!
Вот только принц что-то не торопился…
С отцом Даша виделась нечасто, но эти встречи не приносили радости никому. Ни ей, ни отцу.
— Дашка, иди сюда!
— Зачем?
— Обниматься будем!
— Не хочу! Я к маме хочу!
— Ясно! Ну, значит, и планшета тебе нового не видать, как своих ушей! Пусть мать тебе его покупает!
Отец злился. А Даша только смеялась в ответ. Зачем ей еще один планшет? У нее уже есть один. Мама подарила. Он, конечно, не такой большой, как у Кати, но тоже хороший. И мультики на нем смотреть можно, и рисовать, и играть.
А папа – смешной! Если бы он не сердился все время, то Даша и сама бы его обняла и пожалела. Мама, ведь, говорила, что папу тоже нужно любить… Так же, как и маму…
Но как Даша могла жалеть того, кто обижал ее маму? Да никак! Не получалось у нее, и все тут!
Когда она перешла в подготовительную группу, родители, как будто немного успокоились. Мама больше не плакала по ночам, а отец стал куда добрее. Приезжал не часто, но уже не ругался так с мамой, а спокойно ждал у калитки, чтобы забрать Дашу на выходные в свой новый дом.
Этот дом Даше нравился. Там была большая светлая комната, которую отец сделал специально для нее. Они вместе ездили выбирать обои, пушистый коврик на пол и покрывало на кровать. Даша сначала немного вредничала и не хотела ничего покупать, а потом все-таки дала себя уговорить на розовое покрывало и красивые обои с бабочками.
Вредничала она потому, что уговаривал ее в магазине не отец, а Алена.
Эта женщина появилась в жизни Даши как-то незаметно. Сначала встречала ее на крыльце нового дома отца. Тянула улыбку и вскрикивала так смешно, будто маленькая девочка:
— Дашенька приехала! Ура!
А потом, вроде, угомонилась немного, но стала подлизываться к Даше, рассказывая, что они теперь подружки и должны делиться всеми секретами.
Конечно, никаких секретов Даша ей рассказывать не стала. И не потому, что их не было, а потому, что для этого у нее была мама и Катя. Зачем ей еще какая-то Алена? Не нужна, и точка!
Но Алена не успокаивалась. Дарила Даше подарки, просила разрешения почитать ей сказку на ночь, готовила любимые блинчики. Правда, свои любимые. Даша блины с творогом терпеть не могла, и каждый раз отодвигала от себя тарелку, несмотря на гнев отца.
— Ой, я забыла! Ты же такие не любишь! Ничего! В следующий раз сделаю тебе с вареньем.
— Я вообще сладкие не люблю!
— Дарья! Перестань капризничать, и ешь немедленно! Или в зоопарк сегодня мы не пойдем! – отец хмурился, а Даша сопела носом, отворачиваясь от него. – И не дуйся! Алена старалась, готовила. Некрасиво так себя вести!
Эту фразу Даша частенько слышала от мамы. А потому возвращала на место тарелку и все-таки съедала блинчик.
— Вот и умница! Вот и молодец! – хлопала в ладоши Алена, а Даша думала о том, что взрослые все-таки странные.
Зачем вести себя, как маленькая девочка, если ты уже большая?
Ответа на этот вопрос Даша так и не получила.
А потом и вовсе началось странное. Алена, дочитав как-то вечером сказку, коснулась Дашиной щеки холодными тонкими пальцами и попросила:
— Называй меня мамой, Дашенька… Хорошо? Мне будет очень приятно! Возможно, когда-нибудь у тебя появится братик или сестричка, и мы станем настоящей семьей. Представляешь, как будет хорошо? Папа, мама и двое ребятишек!
Даша чуть не покрутила пальцем у виска, как делали мальчишки в садике, когда слышали какую-нибудь глупость. Вот еще придумала! Какая же она мама?! У Даши мама уже есть! И другой ей не надо!
Но Алена не унималась.
Она повторяла свою просьбу снова и снова. Каждый раз, когда Даша приезжала в гости к отцу. Но добилась лишь одного. Даша разозлилась окончательно и, несмотря на просьбу мамы не капризничать, закатила такую истерику, что даже отец испугался.
— Ты – не мама! Отстань от меня! Не лезь! Я свою маму люблю! А тебя – нет!
Она кричала до тех пор, пока не получила увесистый шлепок от отца, который до этого дня никогда не поднимал на нее руку.
— Прекрати! Чтобы я больше этого не слышал!
Даша замолчать замолчала, но с Аленой общаться отказалась наотрез. Так и дулась на нее все выходные. И ни уговоры отца, ни слезы Алены, не заставили ее передумать.
О том, что родители снова поругались, Даша не знала. Как не знала она и того, что отец подал в суд, чтобы определить, с кем будет жить Даша. Она только слышала, как снова плакала по ночам мама и старалась, как могла утешить ее.
— Мамочка, смотри, что я тебе нарисовала! Красиво?! – ластилась она к матери, выкладывая перед ней рисунки, сделанные в саду.
Катя обижалась на нее за то, что Даша не хотела играть и каждый свободную минуту проводила с альбомом и карандашами. Но Даше было все равно. Она искала любую возможность, чтобы порадовать маму.
— Ты же не будешь больше расстраиваться? Не будешь?! – заглядывала она в глаза матери, но там было столько грусти, что Даше хотелось самой плакать и плакать, пока не закончатся все слезы и не станет легче той, кого она так любила…
А потом наступил тот странный день, который разделил Дашину жизнь на до и после.
Папа приехал за ней в садик, хотя была вовсе не пятница, а вторник. В днях недели Даша теперь разбиралась очень хорошо. Ведь мама повесила на стену календарь со смешными котятами и показала Даше, как отмечать на нем дни, в которые у нее будут занятия в музыкальной школе и танцевальной студии.
— Вот так! Синие клеточки – это те дни, когда ты играешь на пианино, а зеленые – когда танцуешь. Понедельник, среда и пятница – музыкальная школа, а вторник и четверг – танцы. Все поняла?
— Да! – Даша была в восторге.
Теперь она достаточно взрослая для того, чтобы ходить на всякие занятия! Совсем, как Катя! Та занималась художественной гимнастикой с трех лет и иногда подтрунивала над подружкой.
— А почему мама тебя никуда не водит? Думает, что ты маленькая еще?
Даша дулась, но мама ее успокаивала.
— Потерпи немножко! В музыкальную школу берут с шести лет. Вот отпразднуем твой день рождения и пойдем записываться. Хорошо? Мне нужно будет еще на работе договориться, чтобы первое время водить тебя туда. А когда ты пойдешь в обычную школу – будешь ходить на занятия сама. Это рядом.
Обещание мамы Даша оценила. Еще бы! Она станет совсем взрослой и будет ходить на занятия самостоятельно! Такое и Кате не снилось!
Она даже рассказала об этом отцу, в надежде на то, что тот разделит ее радость. Но вышло все наоборот.
— Если она не может присматривать за ребенком, то лучше, если Даша будет жить с нами! – Алена злилась, но Даша не могла понять почему.
Откуда ей было знать, что причина вовсе не в ней, а в том, что Алена не могла иметь детей. Многочисленные обследования, сложное лечение, и тоскливое, пустое ожидание, не самым лучшим образом влияли на характер этой женщины. Она по пустякам придиралась к мужу, болезненно остро реагируя на то, что Даша рвется к матери и отказывается воспринимать Алену хотя бы в качестве друга. Она-то мечтала о большем! Но девчонка была категорична. Есть, мол, только одна мама и других не надо!
Это бесило так, что Алена перестала спать по ночам. Она лежала, открыв глаза, в темноте, и слушая дыхание спящего рядом мужа, и твердила, как заклинание:
— Она назовет меня матерью! Назовет! Куда денется! А потом… Я подумаю…
О чем она подумает, Алена и сама не могла бы сказать, спроси ее кто об этом. То ли о том, что любить Дашу, такую упрямую и вредную, она будет от всей души, ведь других детей судьба ей никогда уже не подарит. То ли о том, что эта девчонка, которая вытрепала ей все нервы своими капризами, узнает, почем фунт лиха, когда суд все-таки состоится и отец заберет ее уже на законных основаниях.
В том, что так и будет, Алена даже не сомневалась.
Но оказалось, что все не так просто. То заседание откладывали по каким-то причинам, то случалось еще что-то и заветная цель никак не становилась ближе. И тогда терпение у Алены просто лопнуло.
— Ты – ее отец! Такой же законный представитель, как и мать! Никто не может тебе запретить забрать Дашу прямо сейчас! И пусть уже ее мать бьется как рыба об лед, пока не докажет, что достойна видеться с ребенком хотя бы по выходным. Почему ты должен во всем себе отказывать?! И так столько лет ходишь за ней с протянутой рукой, прося, будто подаяния, возможности пообщаться с собственной дочерью! Сколько можно?!
Ее слезы не остались без ответа. Именно Алена настояла на том, чтобы в тот день отец забрал Дашу из детского сада.
Но Даша вовсе не желала никуда ехать! После тихого часа за ней должна была прийти мама и отвести на танцы. Это было очень важное занятие, потому, что руководитель ансамбля, в котором занималась Даша, обещала, что новички впервые попробуют танцевать в костюмах и на сцене. А это, ведь, так здорово!
А еще, утром Даша так спешила, что не успела поцеловать маму на прощание. Катя, которая выскочила в раздевалку, чтобы встретить подружку, что-то затараторила, потянула Дашу за руку, и увела в группу. И о том, что они не обнялись, как обычно на прощание, с мамой, Даша вспомнила только через несколько минут, но той в раздевалке уже не было. Она убежала на работу, так как опаздывать не любила и всегда говорила Даше, что время нужно уважать. Оно не прощает опоздавших.
Почему время такое суровое, Даша тогда еще не знала. Зато очень хорошо это поняла после того, как пришла в себя.
Колокольчик все-таки смолк. И молчал долго-долго. До тех пор, пока Даша не открыла глаза и не испугалась.
Комната была странной и незнакомой. Даша хотела было закричать и позвать маму, но услышала рядом тихий шепот, и тут же успокоилась. Не было нужды звать ту, что и так была рядом.
— Господи, спаси и сохрани… Не допусти страшного, прошу! Пусть все обойдется!
— Мама…
Получилось совсем не то… Даша сказала это не громко, как хотела, а прохрипела еле слышно. Голос ее поему-то не слушался…
Но разве мама могла ее не услышать?!
— Дашенька!
Теплые, такие знакомые и любимые, руки коснулись ее, и Даша заплакала. Ей не было больно или страшно, ведь теперь бояться было нечего. Мама же рядом! И Даше от этого было так хорошо, что хотелось плакать…
Сколько мама стояла рядом с ее кроватью на коленях, целуя руки Даши и шепча ей что-то ласковое, девочка не знала. Ей хотелось, чтобы эти минуты, на которые злое время расщедрилось по одному ему известным причинам, не кончались…
Поэтому, когда дверь в палату открылась и вошел отец, Даша так громко, как только могла, крикнула:
— Нет!
Крик получился жалким, едва слышным, но и его хватило, чтобы отец смутился и вышел из палаты.
А мама покачала головой:
— Дашенька, я все понимаю… Тебе сейчас плохо, и ты напугана. Но он – твой папа…
— Я не хочу его! И Алену не хочу! Мама, не надо… — Даша заплакала, и мать снова принялась целовать ей руки, успокаивая.
— Тише! Тише… Все будет хорошо…
А потом, когда Даша уснула, ее мать вышла из палаты и подошла к тем, что ждали новостей в коридоре.
— Как она, Таня? – Дмитрий шагнул навстречу к бывшей жене и осекся, когда та глянула на него совсем не так, как обычно. Теперь во взгляде этой женщины не было привычной ему жалости.
О том, что Татьяна его жалеет, он, конечно, знал. И это выводило его из себя, не давая забыть о той ошибке, которая стала причиной их расставания. Мимолетная встреча, глупость, совершенная им после посиделок в бане с друзьями, не имела никаких последствий, но Таня как-то узнала о ней. Оправдываться он не стал. Мужик он или нет? Подумаешь – налево прогулялся. Всего-то раз, да и то по пьяни! Это даже изменой считать нельзя!
Но Татьяна так не считала. Несмотря на то, что Даша была совсем маленькой, она настояла на разводе. И все время, пока они с Дмитрием ждали оформления документов, либо молчала, не реагируя на его попытки помириться, либо жалела, ставшего уже бывшим, мужа.
— Эх, ты! Димочка… Чего тебе не хватало?! Я ведь любила тебя! А теперь… Мне жаль тебя. Потерял, что имел, и даже этого не понимаешь. Живи, как знаешь. Только с дочкой общайся. Я не хочу, чтобы она росла без отца.
Развод был оформлен. С Татьяной они разъехались. А потом в жизни Дмитрия появилась Алена.
С ней было легко. Она не морочила ему голову, пытаясь вылепить из него что-то возвышенное, как это бывало иногда с Татьяной, выросшей в семье потомственных педагогов. Алена, в отличие от его бывшей жены, была простой и незамысловатой. Хотела большой дом, кучу ребятишек и мужа, который будет носить на руках. Что он с удовольствием и делал. С Татьяной такой номер провернуть он не решился бы. Та была высокой, статной, словно крепкая, привыкшая к ветрам, береза. А Алена была миниатюрной и легкой, и потому носить ее на руках было сплошным удовольствием.
О том, что жена ему досталась «некомплектная» Дмитрий узнал далеко не сразу. А когда узнал, то понял, что любит ее настолько, что не сможет отпустить от себя, даже если и захочет. Подумаешь – дети… У него уже есть дочь. И если Алена так хочет детей, то пусть воспитывает Дашу. И проблема будет решена.
Так думал он до того момента, как Даша не открыла дверцу в машине и не вывалилась на дорогу, не желая даже слушать о том, что ее заберут у матери.
У той матери, что стояла сейчас перед ним, и смотрела на него и Алену так, что у Дмитрия поневоле задрожали руки. Серые, обычно спокойные, чуть с прищуром от таившейся в них улыбки, глаза Татьяны, сейчас были похожи на кусок льда. Они будто выцвели, сияя серебром. И холода в них было столько, что он поежился и впервые, опустил взгляд, не в силах противостоять тому гневу, который, казалось, вот-вот обрушится на его голову.
— Таня… — Алена попыталась было что-то сказать, но Татьяна даже бровью не повела в ее сторону.
— Дима, она пришла в себя. Видеть тебя пока не хочет. Поезжайте домой. Я поговорю с Дашей, и позвоню тебе утром.
— Я хочу…
— Хватит! – серебро сменила сталь. – Слишком много было у нас этого самого «хочу». Ты хотел, я хотела, Алена тоже чего-то хотела. А получилось что?! Может быть, нужно было подумать о том, чего хочет Даша? И тогда не было бы всего этого?! Ты понимаешь, что мы могли ее потерять?! И не только ты в этом виноват! Я тоже хороша! Миндальничала с вами! Жалела и тебя, и Алену! Да, я все знаю. Знаю, что ты не можешь иметь детей, Алена. И мне искренне жаль, что так случилось. Но отдавать тебе своего ребенка я тоже не намерена! Я ее носила, рожала, растила! Она – моя! Точка! И я точно знаю, что если бы это случилось с тобой и у тебя кто-то посмел бы даже просто попробовать отобрать ребенка, ты не позволила бы это сделать! Так?
Алена молча кивнула, и опустила голову.
— А теперь, слушайте меня внимательно! Никаких разборок больше не будет. Завтра ты, Дима, решишь вопрос с юристами, и мы сядем за стол переговоров. Это не обсуждается. Ребенок дороже, чем все наши склоки и чьи-то желания. Так?
— Так…
— Хорошо. А потом я постараюсь сделать все, чтобы Даша тебя простила. Она еще очень маленькая и совершенно не понимает, что происходит между нами, но я не позволю больше рвать ее на части. Решайте свои проблемы самостоятельно. Вы – взрослые люди. И мне пора вспомнить об этом. Ребенок не виноват, что мы оказались настолько глупы, что забыли об этом. У нее должны быть и мама, и папа. Так?
— Так!
— Вот и хорошо, что ты это понял. А теперь – иди. И жди моего звонка.
О том, как и о чем договаривались родители, Даша узнает далеко не сразу. Она просто примет тот факт, что ее перестанут дергать туда-сюда и мама объяснит ей, что с отцом Даша видеться будет тогда, когда сама захочет. И пусть это случится далеко не сразу, но со временем все наладится. Отец будет приезжать по выходным и праздникам, но уже один, без Алены. И со временем Даша согласиться выходить с ним из дома, уже не опасаясь того, что она увезет ее от матери.
Ведь мама очень сильно изменится. И все то время, которое они проведут в больнице, а потом дома, пока переломы, которые получила Даша, не срастутся, она не будет плакать. В ее голосе, руках, и словах будет столько силы, что Даша окончательно уверится – ей ничего больше не грозит. Никто не посмеет забрать ее у мамы и заставить делать то, что ей не хочется.
И даже когда врачи скажут Татьяне, что Даша не сможет двигаться так, как раньше, а уж тем более танцевать, та лишь усмехнется в ответ:
— Посмотрим.
И, договорившись с отцом Дарьи, увезет девочку в Москву. И спустя год, когда Даша проплывет лебедушкой перед лечащим врачом, который возьмется поставить ее на ноги, тот разведет руками:
— Какая девица! Красота, да и только! Я обязательно приеду посмотреть, как ты танцуешь! Старайся!
А спустя еще два года Даша с матерью поднимутся на колокольню нового храма в родном поселке. Ветер-озорник растреплет косу девочки, которая погладит большой колокол, готовый вот-вот заговорить.
— Мама, а он похож на мой колокольчик…
— Да, похож! Только большой!
— А можно мне?
Даша посмотрит на звонаря, который улыбнется в ей ответ и кивнет.
— Можно! Разрешили ведь. Батюшка сказал, что если ты поднимешься сама, без помощи, на самый верх, то можно дать тебе позвонить. Давай, покажу как.
И Даша затаит дыхание, слушая объяснения звонаря, а потом впервые заставит запеть колокола.
И звонарь, удивленно глянув на мать Даши, покачает головой:
— Надо же! Дар у девочки! Настоящий дар!
А Даша этих слов даже не услышит. Ей будет не до того. Она будет слушать, как поют колокола, и в этой песне, отголоском будет звучать и крошечный колокольчик, который спел ей когда-то на той дороге, с которой и начались все перемены в ее жизни.
Колокола смолкнут, и Татьяна заторопится:
— Пойдем скорее! А то на крестины опоздаем. Алена расстроится!
— Не опоздаем, мам! Я просила, чтобы они без нас не начинали! Все-таки, это моя сестренка! Они обещали!
— И все-таки, поторопимся! Не стоит заставлять людей ждать.
— А разве к Богу можно опоздать? – Даша хитро прищурится, уже точно зная, что ответит ей мама.
— Нет, маленькая. Конечно, нет! Но спешить все-таки стоит.
Автор: Людмила Лаврова