Мы ведем федеральную трассу. На нашем пути находилась небольшая деревушка. Она шла под снос. Всех расселили в городе. Только одна старушка не покидала свой дом. Ей предлагали хорошую квартиру и даже доплату. Старушка от всего отказывалась. Уже отключили электричество. Ближайший магазин был за двадцать километров.
Вот к ней я направлялся, с целью уговорить переехать.
Дом был очень старый. Непонятно было, как он еще держался. Дунет ветерок и он развалится. Я зашел в комнату. Видно была сразу, жил старый, одинокий человек. Выцветшие занавески, очень старая, обшарпанная, советская стенка. Все было запущено, но чисто.
Фото автора Josiah Farrow
— Здравствуйте, есть кто живой? — Крикнул я.
— Чего орешь, не глухая. Бог миловал, — ответил молодой, женский голос.
Вышла ко мне старуха. Она, действительно, была не бабушка, а старуха. Баба-Яга со страшной сказки. Мне стало жутковато. Я огляделся.
— Зачем пожаловал? Выселять меня?
Я вздрогнул. Молодой голос. Это несоответствие делало ее еще страшнее. Все слова, что я заранее приготовил, вылетели из головы. Я думал увидеть перед собой выжившую из ума бабушку, а передо мной стояла крепкая, адекватная, но очень старая женщина.
— Галина Сергеевна, мне надо с Вами очень серьезно поговорить, — промямлил я.
— Погоди, чаю хочешь? — Не дожидаясь ответа, — он у меня свой, листья смородины, малины, чабрец. Хороший чай. Вот сядем, выпьем чаю и поговорим.
Она проворно собрала на стол. Достала пряники, разлила по чашкам чай. Потом достала с полки альбом для фотографий. Альбом был старый, в бархатном переплете.
— Ты чай то пей, пряники бери, не стесняйся.
— Спасибо, но давайте я Вам все объясню.
— Не торопись, — одернула меня Галина Сергеевна.
Она неторопливо развернула альбом, взяла фотографию. Долго ее рассматривала и протянула мне. С фотографии на меня глядели четыре парня. Озорные, улыбчивые мальчишки. Старшему, на вид, лет восемнадцать, младшему около восьми, остальные где-то посередине.
— Это Кирюша, старшенький мой, — проговорила Галина Сергеевна и пальцем провела по его лицу, — Озорник был. Школу прогуливал. Ругала я его. Даже, однажды, палкой огрела, когда он баню спалил. Сначала испугалась, а потом со страху, как шваркну по спине. Тикал он от меня, аж пятки сверкали. Ты чай то подливай, остыл наверное.
— Спасибо, а где он?
— Из армии вернулся, в город с дружками поехал. Драка там была, его и посадили. Там и сгинул. Заболел туберкулезом. Я не проводила его, у меня тогда Денис очень болел, — вдохнула она и провела пальцем по лицу среднего мальчика.
— Обидно, — посочувствовал я.
— Денис очень читать любил. Все с книжками сидел, на улицу не выгонишь. Он в техникум поступил. В город уехал. Хорошо учился. Все хвалили его. Пожар там в общежитии был, за девчонкой бросился, спасти решил. Так они вместе там и остались.
— Соболезную, — посочувствовал я.
— А это Коленька, они с Денисом погодки, — она указала на второго среднего парня, — он слабенький родился. В детстве болел очень. То сопли, то кашель. Потом спортом увлекся. В районе соревнования выиграл. Наградили его.
— А он где? — Спросил я.
— А армию забрали. Его в Афганистан служить отправили. Через три месяца вернулся ко мне. В цинковом гробу.
Она немного помолчала. Утерла сухие глаза.
— А это, мой самый маленький, Витюша. Ласковый, как котенок. Всегда обнимет, поцелует. Жалел меня и отца очень. По хозяйству помогал.
— Он жив?
— Не знаю. В девяностых, на заработки в Москву подался. Голодно у нас было. Тяжело. Хотел помочь. Дом надо было поправить. Уехал, два письма прислал и пропал. Мы и писали, искали его. Все напрасно.
— Лихие были года, — согласился я.
— Старик мой, после этого слег. Года не прошло, похоронила я его. Вот с тех пор одна и кукую. Как я уеду? А вдруг он жив? Может посадили. Он приедет, а меня нет. Где он меня искать будет.
— Тридцать лет прошло. Столько не сидят, — вздохнул я и пожалел о сказанном.
— Недавно сон видела. Пришли ко мне сыновья. Красивые, статные, веселые. Все пришли и муж с ними. Стоят, улыбаются. Наверное за мной приходили.
— Да ерунда это, вы еще поживете, — стушевался я.
— Сынок, ты не выселяй меня. Я все понимаю, из ума не выжила. Не долго мне осталось, чувствую я, — жалостливо попросила Галина Сергеевна, — дай дожить в родных стенах. Скоро сыновья придут и заберут меня.
Я вышел из дома. Мне было очень жаль эту несчастную женщину. Я не стал ее уговаривать на переезд. Да и как я мог? Сел в машину. Уехал, а она осталась одна в своем старом доме, полным теней из прошлого.
Через неделю решил навестить ее, не успел. Ушла она к своим сыновьям.