— Ты эту нашу гадюку не слушай, деточка. Она всегда была такой скандальной, чуть что – ор на весь поселок. Муж у нее помер больше десяти лет назад. Это она его в могилу свела своими воплями, даже дочь родная не приезжает навещать.
Зинаида Никитична — или просто Никитична — была легендой поселка. Проработала на почте с молодости, больше пятидесяти лет. Когда начальник почты предложил старухе выйти на пенсию, мол, молодым нужно давать работу, Никитична такой скандал устроила, что выгнали не одного, а двоих сразу – молоденькую Лену, недавно приехавшую в поселок, и Алевтину Федоровну, которая была постарше Никитичны. Зинаида завалила жалобами все инстанции, и ради того, чтобы закрыть ей рот, пошли на поводу скандалистки.
— Меня, значит, выгнать захотели, а эту молодую ша лаву на мое место? Это как называется? А кормить меня кто будет? — вопила Никитична, разбрасывая все, что попадалось ей под руку.
Лена не смела после этой истории показываться на улице: ей казалось, что на нее все пальцем показывают. Однако пожилая женщина, сдававшая ей комнату, уговорила девушку не уезжать и устроиться на другое место.
— Ты эту нашу гадюку не слушай, деточка. Она всегда была такой скандальной, чуть что – ор на весь поселок. Муж у нее помер больше десяти лет назад. Это она его в могилу свела своими воплями, даже дочь родная не приезжает навещать.
— У нее и дети есть? – недоверчиво спросила Лена.
— Есть, только от этого не легче ни ей, ни им. Старшая дочка Ира, после смерти отца рванула в город, там и осталась. Замуж вышла за хорошего человека, возвращаться сюда не хочет. Потому что мамка, как узнала про ее замужество, так крыла ее матом, так проклинала. Ира тогда приехала познакомить ее с мужем, но Зина даже за ворота не пустила. Кричала, что дочь ее предала и удрала в город, вместо того, чтобы в деревне за ней смотреть. Ира уехала в слезах, а Никитична после этого жаловалась всем подряд на неблагодарную дочь.
Старушка замолчала на секунду, потом продолжила свой рассказ:
— После Ирки у Никитичны есть младший сынок, Слава. Хороший парень, но нет в нем такого стержня, как у сестры. Боится матери слово поперек сказать. Ох, сожрет она его, как пить дать.
— Я слышала, что он жениться собирается, — задумчиво проговорила Лена. Старушка только глаза закатила:
— Не к добру это дело, она им житья не даст.
Старушка как в воду глядела. Никитична еще до свадьбы растрезвонила на весь поселок, что ее будущая невестка – шл юха, каких поискать. Мол, за бутылку под любого ляжет, а Славе придется потом чужих уб люд ков воспитывать.
— Ирка нарожала спиногрызов, ни одного мне не показала. И правильно делает. Потому что она меня бросила, и ее дети для меня – никто. Пустое место. А Слава должен со мной жить, потому что я больная и старая, за мной уход нужен.
Никитична, конечно, наговаривала на себя. Пусть ей перевалило за семьдесят, но назвать ее больной и старой язык не поворачивался. Бабка легко носила по два ведра воды, когда поливала рассаду в теплице, засветло доила корову и отправляла скотину на выпас. По возвращении домой колола дрова, мела двор и шла на работу. На почте набирала большую сумку с журналами и газетами и делала обход всех дворов.
— Старая? Больная? Да она здоровее любого мужика лет на тридцать моложе нее. Славка так не умеет с топором обращаться, как она, — судачили соседи.
Однако с Никитичной в открытое противостояние не спешили ввязываться: уж больно громко умела она кричать. И говорила такие обидные слова, что некоторые готовы были ей и шею свернуть.
Как-то Петровна, жившая напротив Зинаиды, вышла вечерком посидеть на лавочке. Соседка тут же прибежала и с порога начала:
— Слышала, мой Славка жениться собрался? И на ком, спрашивается? На той лахудре, с соседнего хутора. Белобрысая такая страшила, Тоней зовут. Так на ней же пробу ставить негде, с кем только не водилась, — затянула Никитична привычную песню.
— Ты к ним не лезь, старая карга, без тебя разберутся, — отбрила ее Петровна. Она была единственной, с чьим мнением считалась Никитична. Петровна обладала зычным голосом и стальными нервами, ее невозможно было вывести из себя. Но если такое случалось, то пряталась вся родня.
— Мне не нужна такая гулящая сноха, — с грустью проговорила Никитична.
— Вот дает! – усмехнулась Петровна. – Ты давно над ней свечку держишь? Хорошая девочка, работящая, аккуратная. Скажи спасибо, что она согласилась выйти за твоего сынка. Это с твоей-то славой.
— А что я плохого сделала? – Зинаида включила дурочку и захлопала глазками.
— Иди кому другому напой, а я уже сто лет знаю, какая ты язва. Крылья только вместе с нимбом не забудь почистить, а то не поверят, какой ты ангел. Только не перестарайся, ослепнут еще.
Пока Никитична соображала, что ответить, Петровна тяжело поднялась и зашагала обратно к дому. Ей никогда не нравилась Зинаида, потому что она всегда любила строить из себя невесть кого. Вот и сейчас старается показать себя ангелом во плоти, хотя на самом деле – хуже любого беса.
***
Тоне не раз пришлось пожалеть, что согласилась выйти замуж за Славу. Молодые решили жить отдельно от Никитичны, приходя к ней за хозяйством присматривать. Свекровь указывала девушке на неправильное кормление и неверную дойку, мол, вымя не резиновое, понежнее надобно. Тоня покорно молчала и старалась следовать свекровкиному «уставу».
Однако, когда наступила зима и все хозяйство было распродано по настоянию матери Славы, и мать не дала ни копейки в благодарность за уход, старуха ворвалась к ним в дом и потребовала:
— Я живу одна, мне никто не подаст горячего чая. И это называется, у меня сын есть? Ничего не знаю, переезжаете ко мне.
У Славы хватило ума не спорить с матерью, но в тот же день – по настоянию его жены — они буквально сбежали в город. Туда, где жила Ира со своей семьей. Ирина помогла им снять квартиру, похлопотала, чтобы невестку взяли на работу в магазин.
Никитична затаила обиду, но сыну ничего не сказала. Зато начала названивать ему ежедневно:
— Сынок, я тут курей прикупила, надо бы им корм взять. Привези мне два мешка отрубей, смешанных. Ячмень с кукурузой подойдет, да мешок муки захвати.
— Мама, откуда у тебя куры? – удивился Слава.
— Оттуда, откуда они все и берутся. Жду тебя с кормом. И скажи Тоньке, чтобы приехала, помогла мне по дому. Я ведь уже в возрасте, кто мне дома порядок наведет?
Тоня не сразу, но согласилась поехать вместе с мужем к свекрови. Дома был такой бардак, что молодой женщине потребовался целый день на уборку. Никитична стояла рядом, комментируя каждое действие невестки.
— Куда ты столько порошка сыплешь? Потом останутся пятна, а я должна буду на это безобразие смотреть? Убери подставки из-под горшков, их надо вычистить, прежде чем под цветы ставить. Помой окна, а то я уже забыла, что такое чистые стекла. Курятник почисть, он уже весь загаженный.
Ценным указаниям Никитичны не было конца-краю. Старуха успевала держать под контролем и сына, и невестку.
— Теперь будете приезжать ко мне на выходные и чистить курятник. Тоня, заруби курицу, ощипай, опали и приготовь мне суп. Яйца соберите и сложите в холодильник.
Тоня, порядком уставшая, долго провозилась с куриным супом. Когда она поставила тарелку перед свекровью, та оттолкнула еду от себя.
— Пока ты копошилась, я уже и есть расхотела. А у меня, между прочим, подозрение на язву. Нельзя мне голодной сидеть, а то желудок будет болеть. Ты смерти моей хочешь, скажи прямо?
Сноха чуть не взорвалась, услышав слова свекрови. Только она набрала побольше воздуха в грудь, как Никитична закрыла лицо руками и картинно разрыдалась.
— Бедная я, бедная. Что есть дети, что нет – никакой разницы. Никому не нужна, отно́ситесь ко мне, как к бездомной собаке, желаете, чтобы я сгинула поскорее! – на весь дом голосила Никитична.
— Мать, ты чего? – Слава взялся словно из ниоткуда и уселся перед рыдающей матерью, обнял ее за плечи.
— Свою жену спроси, — с надрывом ответила старуха. — Жду, когда она передо мной извинится…
— Тоня? – Слава повернулся к жене, которая с горькой улыбкой пожала плечами и вышла прочь. Мужчина понял, что мать снова устроила спектакль.
Слава, пытаясь наладить мосты между женой и матерью, мотался между городом и поселком. Тоня наотрез отказалась ездить к свекрови, и та постоянно подначивала сына устроить скандал строптивой жене. Но Слава не мог так поступить с любимой супругой и постепенно начинал замыкаться в себе.
Видя, что Тоня не желает идти на поклон, Никитична сама объявилась на съемной квартире Славы. Приехала она с пустыми руками и бросилась с порога упрекать молодых в черствости и равнодушии.
— Ради вас кур завела, думала, приедете, будете помогать, — запричитала она.
— Какие куры? – не выдержал сын. – Ты нам за эти два года ни одного яйца не позволила взять.
— И не позволю, — моментально отреагировала мать. – Куры-то мои, с чего вам нужны яйца? Вы и в городе купить сможете.
— А корм, который Слава вам постоянно возит? – нахмурилась Тоня.
— А ты в его карман не лезь, не твоего ума это дело, — цыкнула на нее свекровь.
Понимая, что спорить бесполезно, Тоня молча оделась и ушла. Никитична плюнула ей вслед и с надеждой посмотрела на сына:
— Я что, зря приехала? Ну раз зря, деньги давай, мне нужно вернуться домой засветло. Куры-то одни остались, не дай бог, унесет какой-нибудь ушлый.
— Нет у тебя больше матери! — выплеснула свекровь
Забрав деньги, старуха уехала. Однако перед этим не поленилась постучаться к соседям Славы и наговорить гадостей про Тоню.
— Моя сноха на передок слабая, вы тут присматривайте за ней. Не дай бог, придется чужих детей растить. Надеюсь, она никому не нагрубила, как обычно со мной разговаривает? Ее надо на место ставить, чуть что – по сусалам. И не стесняйтесь. По-другому она не понимает.
— Горбатого могила исправит, — вздохнул Слава, узнав от соседей новости о ненормальной старухе, рассказывающей небылицы про Тоню.
— А мне даже нравится! – смеялась Тоня, после разговора с мужем. – Про таких, как она, в народе анекдоты ходят. Слава богу, нам с ней не жить под одной крышей.
Согласившись с женой целиком и полностью, Слава обнял её и поцеловал в щеку. А над Зинаидой Никитичной до сих пор сельчане потешаются, когда она бежит к соседям жаловаться на отбившихся от рук детей, которые были обязаны ухаживать за стареющей матерью.
Автор: Ольга Брюс