Стеше сегодня нездоровилось. Ноги набухли синими венами, устали от вчерашней работы на огороде, руки с сухой кожей потрескались, ныли от царапин после обрезки розовых кустов.
-Давление, наверное, прям, мутит! – Степанида села на лавку у дома и стала обмахиваться фартуком. – Вот, хотела блинчиков напечь, Юлечка приедет с детьми, а сил нет! – жаловалась она мужу, старенькому Николаю, укладывающему поленья под навес.
-Ну, так, посиди, отдохни! Что они, там, в своем городе, блинов, что ли, не ели? Удивила… Ты дыши, сиди, на цветочки смотри, не девочка, чай! Таблетки приняла?
-Приняла, ты же утром еще напоминал.
-Добро, вот и ладно. Я Юле позвоню, скажу, чтобы не ехала, скажу, тошно тебе.
-Да ты что! Столько ждали, пока работа эта проклятущая у неё закончится, а теперь отправлять ей обратно, да по ребяткам я соскучилась! Ну, нет! Пусть едет! Ишь, накумекал он себе! Тьфу!
И затихла, сложив руки на коленях, посидела, следя глазами за петухом, важным, с мощными, мускулистыми ногами и разноцветным, точно с картинки, хвостом. Тот как раз выгонял куриц погулять, наблюдая, чтобы каждая наелась досыта насыпанной Николаем едой.
— Самовар бы! – всполошилась вдруг Степанида. – Юля любит, когда самовар, надо шишек принести, чашечки красивые вынуть из шкафа.
И уже поднялась, тяжело опираясь на перила лесенки.
-Сидеть, я сказал! – Коля стукнул по лавке черенком лопаты. – Сам все сделаю. Шишки, пышки, мышки…
Он еще что-то шептал, снимая корзинку с гвоздя, а потом ушел в сарай, где в деревянном ящике лежали сосновые шишки.
Самовар, старенький, рюмкой, с закопченной крышкой, стоял на кухне, в уголке.
-На улицу стол надо вынести, детишки поедят, да и нам всем попросторнее будет, давай, я сейчас подсоблю! – Стеша медленно зашмурыгала галошками по деревянным половицам.
-Да погоди ты, вот куда тебя несет! Приедут гости, тогда и вынесем…
Юлю с сыновьями ждали еще с прошлой субботы. Но поездка все откладывалась — то на работе дела, то детишки заболели, потом и сама Юлия. Но теперь уже точно приедет! Уже раз пять звонила, спрашивала, что привезти, обещала к обеду уже быть!
Стеша радостно улыбалась, замешивая тесто для блинов в большой кастрюле. Мало она никогда и не пекла.
Что на один зубок-то время тратить! Только сковородку зря нагревать, надо уж от души, чтобы по всей деревне аромат блинов плыл, заползая в окна и печные трубы, чтобы масло рекой, чтобы ложились маленькие солнышки одно на другое, цепляясь кружевными краями за своих подостывших братьев…
…А вот и Юля. Идет с ребятами по дороге, у каждого рюкзак, да еще по сумке в руках.
-Приехали! Родненькие мои, приехали! – Стеша открывает калитку и машет приветственно руками, зовет Николая, чтобы помог донести вещи. – А выросли как! Юля, да они уж с тебя ростом!
Мальчишки послушно подставляют головы для поцелуя, потом протискиваются в узкую калитку и шагают по дорожке к дому. Они в гостях у бабы Стеши уже который раз, все тут знают – и где спать будут, и где их вещи «деревенские», затаенные, лежат, помнят, что на удочке бы леску поменять, да и крючки там все проржавели…
Николай и Степанида суетятся вокруг гостей, то предлагая компотика, то огурчиков с огорода, то зовут посидеть на лавке у дома, отдохнуть с дороги.
-Ну, Юленька, как там у вас? Что-то ты грустная, — баба Стеша осторожно опускается на скамейку рядом с гостьей, накрывает ноющие ноги теплым платком.
-Болят? – Юля кивает на ее колени.
-Да что-то, прям, невмоготу последнее время. Как хожу, еще ничего, а лягу, потом расходиться не могу, как будто все жилы из меня тянут. Дед-то бережет меня, не велит двигаться много, а мне и так, и так тяжело. Да ладно, пройдет, вот как жара вдарит, так и пройдет.
-Не пройдет само, на обследование надо! Это все не до хорошего! Вот так тянете, тянете, а потом уже и не смогут помочь…
Вздохнули.
-Да ты, дочка, не переживай! Осень будет, поедем в Москву, там и займемся врачами. Пройду обследование, анализы сдам, что там еще нужно… Все сделаю, потом… Ты сама-то как? Смотрю, от станции ножками дотопали, устала, поди?
-Нет, уже легче стало, намного. Я же еще зимой на специальную физкультуру записалась, тренер хороший попался, помог коленку разработать.
Юля машинально провела рукой по некрасивому, уже побледневшему, но все еще заметному шраму на ноге.
Страшный, с перемычками-следами от швов, широкий, складывающийся в тонкие складочки, этот шрам был и горем и радостью Юли…
…-Женщина! Женщина, да что с вами!? Идти можете? Что на дороге сели? Машины проехать не могут! – Юля закусила губу, чтобы не завыть от боли. Как и пророчил врач, коленный сустав-таки выскочил. Научных терминов Юля уж и не помнила, но теперь четко понимала, о чем переживал травматолог, когда осматривал ее МРТ…
…-Ты понимаешь, это сейчас тебя ничего не беспокоит, а потом вдруг, на ровном месте заклинит, и все! И тогда уже легко не отделаешься!… – как будто звучали в голове слова Василия Алексеевича.
Юлю привезли в Институт Ревматологии вечером, со скандалом, что там нет мест, что сейчас все койки забиты, и надо искать другую больницу, что по Скорой туда нельзя.
-Ребят, я все понимаю, но тут мой лечащий врач, он в курсе дела, ну, давайте, я заплачу! – вытирая слезы варежкой, Юля сидела на каталке и, широко раскрыв глаза, смотрела на администрацию.
-Кто у вас тут врач? Карты что-то не нахожу вашей! – строго сказали в регистратуре.
-Я у Рыбникова наблюдалась, вы посмотрите на фамилию «Карасева». Это я теперь Романова, а была Карасева.
-Нашли вас. Я сейчас врачу позвоню, потерпите…
…Юлю тогда определили в палату на шестерых человек, светлую, чистую, говорливую. Женщины обсуждали рецепты, сетовали на свои болячки, на непоседливых внуков и цены в магазинах. Все, как везде, когда на несколько дней или недель ты становишься частью маленькой банды, что занимает соседние койки и терпит друг друга круглые сутки.
Вызвали лечащего врача, тот собрал команду, сделали операцию, привезли Юлю обратно в палату.
-Отдохни, мы потом поговорим, поспи сейчас, ладно? – Василий Алексеевич присел на край койки. – С кем дети?
Он был прекрасно осведомлен о Юлином разводе, о двух мальчишках, что сейчас, возможно, уже режут шторы в своей комнате на длинные лохмотья и бегают по квартире с победными криками, без материнского догляда.
-Они в лагере спортивном. На две недели уехали, — прошептала Юля.
-Хорошо, отдыхай, а позже зайду.
И вышел, а Юля осталась. Провалилась в сон. Тогда она выспалась впервые за год, наверное. Лекарства выгнали из головы мысли, чувства, тело обмякло, а разум улетел далеко-далеко, в бабушкину деревню, где было легко и просто, где можно было рвать малину с куста и гадать на ромашке, где Юля не знала, что может быть так больно, когда кто-то говорит тебе: « Я тебя ненавижу, я ухожу!»…
На следующее утро Юлю разбудил шум обхода, включился свет, в палату вошла медсестра, раздала градусники, выслушала жалобы, обещала передать врачам.
-Ну, как вы, Юлия Владимировна? Если болит, давайте, еще укол сделаем, Василий Алексеевич распорядился…
-Нет, все в порядке, спасибо.
-Ну, отлично. Лежите, отдыхайте.
Медсестра довольно кивнула и обернулась к Юлиной соседке. Та, лежа на кровати, тихо вздыхала.
-Болит, Степанида Львовна? Я врача позову! Не дело это, который день вы мучаетесь!
-Не надо, Тоня, все нормально. Ничего не болит. Не беспокой ты доктора…
И отвернулась к окну, как могла, наполовину, с трудом шевеля ногами…
Вся палата, за исключением Юли и Степаниды, была «ходячая», все побежали на завтрак.
-Извините, а вы не скажете, нам поесть принесут? – устав от тишины, начала разговор Юля.
-Вы мне? – Степанида повернула голову. – Да, детка, принесут. Сейчас всех там покормят и к нам придут. Что-то ты бледненькая какая! Обязательно надо бы тебе смородинки, малинки бы еще хорошо. Я попрошу Николая своего, он к вечеру придет, принесет тебе баночку смородинового варенья, пальчики оближешь! Варенье-то любишь?
Юля неопределенно пожала плечами. Ей бы просто успокоиться, понять, как дальше жить, варенье тут не поможет…
-Не надо, не беспокойтесь, меня скоро выпишут, буду дома восстанавливаться. Устала просто, — Юля улыбнулась.
-Устала, вижу. Тут хорошо, тут можно перевести дух, — как-то с надрывом проговорила Стеша. – А вот и девочки наши, завтраком нас кормить идут, спасибо, родненькие!
Степанида улыбнулась, осторожно подтянулась, схватившись за петлю с ручкой, что крепилась где-то за кроватью на высокой штанге, села и, расстелив на коленях салфетку, стала есть.
-Мама! – вдруг огласил палату окрик. – Мама, кто тебе разрешал сидеть! А ну быстро ляг!
В дверях показалась женщина в ярко красном платье, с дамской сумочкой и мокрым зонтом. На улице с утра плакало небо, тягуче стуча по карнизу дождевой дробью…
-Светочка?! – Стеша вся сжалась, уменьшилась. Кажется, даже дышать она стала тише и реже. – Ты собиралась после обеда прийти…
-Когда мне удобно, тогда и пришла. Я у врача была, сказал, что ты рвешься домой. Ты мне это брось! Что мы там с тобой, лежачей, делать будем!
-Света, ты послушай… — стала оправдываться больная.
-Ничего я не хочу слушать. По поводу путевки в реабилитационный центр вопрос решается. Пока будешь тут лежать. Придумала тоже, домой возвращаться! Что это у тебя? Бутерброд? Я возьму, я не завтракала.
Женщина схватила с тарелки хлеб, намазанный маслом, и быстро проглотила его.
-Я договорилась, тебя помоют сегодня, белье чистое постелют, я заплатила.
-Света, не кричи, пожалуйста! – Степанида оглядывалась на соседок, те делали вид, что заняты своими делами, разгадывают кроссворд, слушают музыку… — Неудобно, дочка, не надо об этом. Я думала, ты мне сама поможешь…
-Ты что?! Нет, пусть специалисты занимаются. Ладно, все, я поехала. Тут, — она плюхнула на кровать пакет, — тут книжки, ты просила, только очки я забыла твои, ну, в следующий раз. Всё, побежала.
-Светик, у меня деньги на телефоне закончились! – крикнула ей Степанида вслед. – Связь не работает!
-Потом! Все потом! Выздоравливай, мама!
И ушла.
Палата еще долго молчала, неловко отворачивалась Стеша, женщины старались делать вид, что ничего не случилось…
Соседка быстро, испуганно посмотрела на Юлю, а, ну, как начнет расспрашивать, кто это, да что тут происходит, но Юля как будто не придала значения такому утреннему посещению.
-Ничего, — Стеша вздохнула. – Вечером Коля приедет, все будет хорошо. Она, Светочка моя, просто очень занята, издергалась вся, вот и нервничает.
-Дать бы твоей Свете хорошего подзатыльника! – гаркнула вдруг женщина на койке у двери. – Да лет этак двадцать назад. Вот тогда бы она не нервничала.
-Зачем вы так, Риммочка! Дочка у меня добрая, любит меня, но вот эта операция не вовремя подошла, у Светы проект на сдаче…
-Да ты у нее всегда будешь «не вовремя»! – послюнявив по привычке карандаш, Римма ткнула им в кроссворд. – И кости твои расползающиеся ей только в тягость. А уж помрешь, то вообще скажет, учудила мать!…
-Замолчите, Римма Михайловна. У каждого в семье свои трудности, не стоит… — одернула ее другая пациентка.
-Я сама решу, что стоит, а что нет. Я свою мать вот этими вот руками, — она вытянула вперед трясущиеся, иссохшие на ладонях руки, — носила, когда ту парализовало. Носила и не пикала, потому что дороже нее и детей моих нет на свете, потому что она для меня столько сделала, что век не рассчитаюсь! А Светка эта…
Они еще долго спорили, вгоняя Степаниду в краску, потом пришли врачи, начался обход.
Улучив минуту тишины, Юля повернулась к нахохлившейся Стеше.
-Давайте, я вам на телефон денег положу. А то как вы с мужем про варенье договоритесь! А так захотелось смородинового, да чтоб на белый хлебушек!
Стеша будто расцвела мигом, закопалась в тумбочке, вынула записную книжку и продиктовала номер.
-Давай. А я и не подумала! Старик мой придет, денежку тебе отдаст, ты скажи, сколько.
-Бросьте! Я беру долги только вареньем, — Юля улыбнулась…
Вечером пришел Николай, робко постучал о дверной косяк.
-Можно?
-Можно, входите! – велела Римма.
-Здравствуйте, бабоньки! А вы все хорошеете и хорошеете, на казенных-то харчах! – Николай бормотал глупости, оглядывая палату. Он жутко стеснялся этих любопытных, смеющихся взглядов, стеснялся себя и своей нелепости, поэтому нес чушь.
Быстро подошел к Стеше, чмокнул ее в лоб и стал вынимать из сумки гостинцы.
-Вот, котлеток тебе нажарил. Покормить? – заглянул в глаза. – Что случилось опять? Чего грустишь?
-Света приезжала… — вздохнула Стеша.
-А… Ненаглядная наша… Говорил, испортишь, ты не верила. Ну, да Бог с ней. Садись поудобнее, котлетки пока горячие, я в термосе довез…
И кормил ее с ложки, как маленькую, она смущенно ела, потом взяла мужа за руку и просто держала ее, долго-долго…
Палата отвернулась, кто-то спал, кто-то делал вид, что читает.
-Коля, ты варенье привез?
-Да, вот. Открыть? Будешь? – снова изучающее посмотрел в ее глаза.
-Это не мне, это вот, Юлечке.
Николай оглянулся, кивнул новой соседке жены и поставил ей на тумбочку банку.
-Я открою крышку, а то вам тяжело будет. Стеша на совесть закрывает, на века!
Щелкнула железная крышка, поплыл по палате аромат смородинового варенья, лета, солнечного жара и жухлой травы…
…-Вкуснятина! – Юля покачала головой. – Ну, до чего же хорошо! Спасибо, Степанида Львовна!
-На здоровье, кушай. А тебя-то будут навещать?
Юля посерьезнела, пожала плечами.
-Нет. Некому. Все заняты, уж сама потерплю.
-А муж? Детки есть, а муж? – шепотом спросила Стеша, потом смутилась своей наглости, стала извиняться.
-Развелись мы, год уж, как.
-Ну… Ну, ничего, сладится все еще, вот увидишь!
-Нет, я ж его сама выгнала. Глупо все получилось, гадко. Сама теперь переживаю.
-А врач-то твой так на тебя и смотрит, — вдруг сказала Степанида. — Нравишься ты ему.
-Он на всех смотрит. Работа у него такая, — вздохнула Юля…
Вечером, после ужина, всей палатой обсуждали фильмы, сериалы. Стеша в эти разговоры не лезла, читала, благо, муж привез очки.
Через два дня Светлана снова приехала навестить мать.
-Ну, что ты лежишь? Ходить когда будешь? Ты имей в виду, на сиделок денег нет. Сами с отцом будете копошиться. Что ты так на меня смотришь? Надо было думать, когда на операцию шла. Не вовремя все!
-Светочка, ну, ты же знаешь, как очередь моя подошла, так и…
-Привыкла ты все по очереди делать! А у меня другие планы были, теперь вот болтайся к тебе…
-Да как ты вы смеете! – Света резко обернулась и уставилась на раскрасневшуюся от злости Юлю, а та продолжала:
-Как вы смеете так с матерью разговаривать! Стыдно! Вы бы лучше за ней ухаживали, она бы, глядишь, сюда и не попала!
-А вы не лезьте в наши дела! Лежите, болейте себе, не суйте свой нос, куда не следует.
-Да, не хватает вам подзатыльника, — пожала плечами Юля, сама уже жалея, что встряла в этот разговор, да уж очень противно было…
-Что? Хамка! Да ты еще и наше варенье трескаешь! — Светлана заметила на тумбочке знакомую банку. – Я вот этими руками собираю, ягодка к ягодке, а ты лопаешь! Воровка!
-Света, замолчи, я ее сама угостила!
-Угостила? Всех ты угощаешь, для всех добрая. Одну меня сторонишься! Значит так, надоело мне это! – Светлана вскочила и, сжав в руках сумку, вскинула голову, откидывая волосы назад. – Через два дня тебе обещают место в центре реабилитации. Врачей я предупрежу, поедешь сама, перевозку тебе закажем. Оттуда позвонишь, я уезжаю в командировку, имей в виду, что звонить дорого выйдет. Всё, я пошла. А вы, дамочка, лучше бы за собой смотрели, вон, голова грязная вся, волосы слиплись. Неряха!
Когда Света ушла, Римма Михайловна вдруг рассмеялась.
-Прямо как в детстве, в песочнице! Только совочка ей не хватает, право слово!…
Степанида отвернулась, виновато пожимая плечами…
Ее увезли, как и обещала дочь, через два дня. Вещи помогала собирать медсестра и Юля, которой уже разрешили потихоньку ходить на костылях.
-Удачи, всего хорошего! – Юля как-то стеснялась сначала, а потом обняла старушку. – Я вам буду звонить, можно?
Та кивнула…
-Звони, дочка, конечно. звони! ты тоже давай, соберись, надо на ноги становиться, ребятки ждут!
Обнялись, Степаниду пошла вниз, опираясь на Николая…
…-Ну, как вы там, Степанида Львовна? – Юля уже выписалась и теперь ковыляла по квартире, готовясь к возвращению сыновей. – Бегаете уже?! Молодец! Надо и мне к вам туда, пусть меня научат!
Обе посмеялись.
-Ничего вам не нужно? – Юля села, вытянув вперед больную ногу.
-Да ничего, ничего… Вот Коля выздоровеет, привезет что нужно.
-Так! А что с мужем вашим? – Юля выпрямилась.
-Простудился. Дом в деревне не протопил, так спать лег, а на следующий день захворал. Теперь дома мается, а они, мужчины, ты же знаешь, Юлечка, лекарства пить не будут…
Юля знала… Когда-то она все это знала, теперь забыла…
-Так, хорошо, я поняла. Что конкретно вам надо? У меня в этом Центре знакомые есть, передадут! – соврала Юля и, вытянув из старушки список необходимого, села оформлять заказ на доставку…
…Своих родителей у Юлии не было, похоронила одного за другим еще до рождения сыновей. Муж, теперь уже бывший, жил сам по себе, в Юлиной заботе не нуждался, остались только дети да Степанида Львовна. Им можно было дарить свою любовь, и они ее с благодарностью принимали…
Юля уже тысячу раз пожалела, что выгнала мужа, что была такой упрямой и капризной, что наговорила ему столько мерзких вещей.
— Сама не знаю, что на меня нашло, — говорила она потом Степаниде. – Накипело, сложилось все один к одному. Сыновья на меня очень за это обижались и теперь иногда корят…
-Ничего, наладится все. Надо верить, и все будет хорошо…Я со Светой-то сама виновата, трудные времена были, работала, денег не платили, Светку на пятидневку в сад, сама на три работы. Коля вахтой работал, приезжал редко. Вот и стала обузой для родной дочери на старости лет, привыкла она без меня, мешаю…
Юля не знала, что ответить. Говорят, чужую беду руками разведешь, но у Стеши было по-другому, ее было жалко, горько за угасшую дочернюю любовь, а помочь нечем…
…Потом Стеша пропала месяца на два, ее телефон не отвечал, как будто и номера такого больше не существовало.
Однажды Юля, приехав на осмотр к своему врачу, столкнулась в дверях со Светланой. Та куда-то спешила, надевая на ходу шапку.
-Света, извините! – окликнула ее Юля.- Простите, а как ваша мама? Она не отвечает на звонки, телефон недоступен…
Светлана смерила собеседницу строгим взглядом, но Юлю не узнала.
-Вы из регистратуры? – спросила она.
Юля, подумав, кивнула.
-Да, мы собираем сведения о результатах лечения, как можно связаться с вашей мамой?
-Сведения они собирают! А все эти медицинские ортезы на мои деньги покупают! Вы бы лучше бесплатно все давать начали, а потом и собирали сведения!
Юля растерялась под этим взглядом. Она чувствовала себя нашкодившей ученицей.
-Извините, мы… Напишите в Министерство…
-Я напишу! Про всех вас напишу, — кивнула Света. – Ладно, вот телефон матери.
Она сунула Юле бумажку и ушла. Потом Светлана, действительно, отправила гневное письмо со своими претензиями. Лечащего врача Стеши долго таскали по инстанциям, но дело ушло в песок, так и не разрешившись хоть чем-то…
…-Степанида Львовна! – Юля, наконец, дозвонилась до знакомой. – Как вы? Это Юля, узнали?…
Они долго говорили о чем-то, о пустяках, а спутник высоко в небе передавал сигналы от сердца к сердцу…
Договорились, что Юля будет приезжать к старикам в деревню.
…-Ты, Юлечка, садись. Бабка-то наша самовар затеяла, вот, суечусь! Ребятня на речку пошла, я велел, чтобы через час вернулись. Ничего? – Николай довольно кивал, глядя на Юлю и свою Степаниду, улыбающуюся, счастливую.
-Ничего, конечно, дядя Коля! Я с самоваром помогу, меня бабушка учила! Я вам там гостинцев привезла, шарф на поясницу, очки строительные…
Она стала вынимать из рюкзака «подарки».
-Ой! Ну, зачем, Юлька! Зря только деньги тратила! – приговаривал Николай, а сам с любопытством крутил в руках пластмассовые очки, то наденет, то снимет. – Ты смотри, удобно! Вот завтра мне пилить надо, обязательно в них буду! Спасибо, Юлёк! Ой, спасибо! Ладно, сидите, я пошел с самоваром разбираться.
-Совсем у него с глазами беда! – пожаловалась Стеша. – Не признается никогда, а я замечаю. Надо ко врачу… Никак не уговорю.
-Найдем врача, уговорим. Я у Васи спрошу, где лучше…
-Что? У какого-такого Васи? – Стеша оживилась.
-Ну, у Василия Алексеевича. Как на прием к нему пойду, спрошу…
Юля залилась краской, как девчонка, стала нервно мять в руках подол кофточки.
-На прием, значит? К Василию Алексеевичу? Ну, дай Бог! – Степанида Львовна улыбнулась. – На свадьбу подарю тебе колечки свои. Тебе хорошо будет!
-Бросьте, баба Стеша! Какая свадьба…
-Такая! С меня будет подарок, так и знай!
-А как же Светлана? Ей отдайте. Не надо мне.
-Светлана сама все взяла, что хотела, — Стеша усмехнулась. – Заставила отца квартиру на нее переписать, дом этот в деревне, так что уж она упакована, будь здоров… Только с ее разрешения тут и живем…
-Где она сейчас? – тихо просила Юля.
-Кто? Светка? Не знаю, не звонит, не пишет. Осенью объявится, как урожай пойдет.
-Зря вы так… Она по-своему вас любит, наверное…
-Да, наверное… — Степанида Львовна пожала плечами. — Ладно, зови своих парней, дочка, будем чай с блинами пить! Зови внучков моих, хоть полюбуюсь!…
Стеша сидела, накинув на плечи шаль, и слушала, как вечер мягким крылом накрывает участок, лес, дорогу. И все чудилось женщине, что скрипнет калитка, застучат по дорожке каблучки, и появится на пороге веранды Светлана, та, какой она была много-много лет назад. Тосковало сердце по ней, ныло…
Случится ли?… Кто знает?…