Ольга очень боялась, что из-за всей этой истории у нее заберут Аню, ведь это она не усмотрела за ней. К счастью, Анечка быстро поправлялась, и скоро их обещали выписать из больницы. А пока они в ней лежали, у Ольги все мысли были только о предстоящих судах. Где брать на все это деньги – она не знала, и так пришлось отдать крест Славе, который хотя и сочувствовал ей, с деньгами подождать не соглашался, отговорился какими-то непредвиденными тратами. Ольга отказалась от услуг детектива – и так она уже узнала достаточно всего. И вообще, все как-то вышло из-под контроля. Хорошо хоть мама если не простила, то хотя бы на время объявила перемирие – каждый день носила ей горячую еду в термосе, покупала Ане книжки и игрушки.
Витя тоже объявлялся, но Ольга трубку не брала, а посетителей, к счастью, не пускали. Она никогда не сможет его простить. Она думала его номер заблокировать, но это же тоже была потеря контроля – так она, по крайней мере, знала, что он думает и делает. А думал он, что во всем виноват, просил прощения и обещал сделать все, чтобы они с Аней были счастливы. Как бы она ни злилась на него, читать это было приятно.
Из больницы их забрала мама. Дома все было убрано, на плите стоял Ольгин любимый суп – солянка. Но вот диетического супа для Ани не было.
— Мама, ну Ане же нельзя такое! – воскликнула она, когда та поставила на стол три тарелки супа.
— Дочь, ну сколько можно ее этой пресной едой кормить! Ей же тоже вкусного хочется.
Ольга с трудом сдержала себя – все же мама старалась.
— У Ани диета, мама. И ты прекрасно это знаешь. Для меня это важно, понимаешь? Режим и все прочее. У меня никогда такого не было, и я хочу ей это дать.
— Чего не было? – не поняла мать.
— Спокойствия. Определенности. Чтобы знать, что будет сегодня, завтра и послезавтра.
Мать растерялась.
— Олюшка, но ведь я… Я как лучше хотела. Надо же, как ты в бабушку свою пошла. Той тоже подавай диету и порядок. Я яичницу с колбасой хочу, а мне куриный суп… Сколько я в углу на горохе стояла…
— На горохе? – не поверила Ольга. Она плохо помнила бабушку, но что-то такое было, да. Например, чтобы получить варенье, нужно было сначала съесть суп с луком, а от него Ольгу всегда тошнило, он был такой склизкий, противный.
— То есть у тебя были режим и диета? – уточнила Ольга.
— Были, были. Прям как у нашей Анютки.
Ольга никогда не слышала ничего подобного от матери – та хорошо относилась к девочке, но никогда не называла ее «нашей». И Ольга расплакалась.
— Доченька, да ты что… Ну все, хватит, успокойся. Ты чего плачешь? Ну хочешь, я сварю сейчас суп Анюте, только не плачь…
— Не надо суп, — сквозь слезы сказала Ольга. – Мама, получается, что Аня когда вырастет, будет жаловаться на то, что у нее режим был? Как я жалуюсь, что у меня его не было? Если, конечно, она со мной вырастет…
Слезы с новой силой брызнули из ее глаз.
— Да ты чего, Олюшка? Не знаешь, что ли – Тоня забрала иск из суда.
— Как это забрала?
— Вот так. И она, и муженек ее. Теперь тебе только нужно усыновить Анюту. Только знаешь что… Ты бы простила Витю. Все же если вы не вместе будете… Мало ли что.
Вот так вот Ольга разом поняла несколько вещей. Первое – неважно как ты воспитываешь дочь, все равно в итоге останешься виноватой. Второе – Тоня не любит свою дочь, раз отказалась от нее, и теперь Аня всегда будет с ней. Ну и третье – мужа надо прощать, а то и правда как она одна усыновлять будет…
Усыновление прошло без проблем. От режима Ольга не отказалась, но впустила немного свободы в их с Аней жизнь. И мама ей в этом сильно помогала, приезжая все чаще, чтобы проведать любимую дочь и любимую внучку. Правда, с Витей у них толком так и не наладилось. В глубине души Ольга так и не смогла его простить. Да и он сам вел себя как-то… Словно болен был. Все время уставший, без настроения. А должен был бы радоваться, что она приняла его обратно.
Однажды она не выдержала и спросила:
— Ну чего ты кислый такой? Все же хорошо, Анюта теперь наша дочь…
— С деньгами проблемы, — отозвался он.
Это было так – выплат на Аню они теперь не получали, а на работу Ольга пока не вышла, не хотела отдавать дочь в сад.
— Да справимся мы, не переживай. Ну хочешь, я сокращу расходы…У мамы попробую занять.
— Мы ей еще прошлый долг не вернули…
— Вернули бы, если бы не эта… — не выдержала Ольга. – Устроила весь этот цирк, я столько денег потеряла, а она в итоге трусливо слилась! Мамаша называется.
Витя побледнел и тихо произнес.
— Не говори так про нее. Ты ничего не знаешь.
— А что я должна знать? Она сама отказалась от Ани!
— Да не отказалась! – вдруг закричал он. – Просто не захотела ее травмировать! Забирать ее от матери. Она поняла, что для Ани мать – это ты. И она как представила, что дочь будет страдать, решила все это закончить. И я здесь только потому, что она хочет, чтобы Аня росла в полной и любящей семье.
— Что? – Ольга не поверила тому, что только что услышала. – Почему ты здесь?
— Я бы не вернулся, если бы не Аня, — устало сказал Витя. – Я люблю Тоню. Я не специально, я не знаю как так получилось.
Ольга долго молчала, а потом вдруг рассмеялась.
— Ты чего? – испугался Витя.
— Да ничего! Иди ты к своей Тоне! Сейчас же собирай вещи и убирайся отсюда!
— Ольга, ну ты чего…
— Я сказала – убирайся! – закричала Ольга. – Видеть тебя не могу.
Виктор поднялся, постоял, схватившись за голову. Потом сказала:
— Я деньги буду переводить на Аню.
Ольга прикрыла руками лицо. Нет, ей вовсе не было больно. На самом деле она почувствовала облегчение, что больше не нужно притворяться, что все хорошо.
Вдвоем они зажили не так уж и плохо. Ольга встала на очередь в детский сад, принялась читать вакансии. Все у них будет хорошо.
А потом случилось чудо. Однажды в ее дверь позвонили. Она подумала, что это мама, побежала открывать, но на пороге была не она. Это был отец, который в последний раз приезжал к ней чуть ли не год назад.
— Здравствуй, папа, — растерянно сказала Ольга.
— Здравствуй, дочка. А я тут кое-что привез Анюте. Пустишь меня?
— Конечно, проходи…
Аня сначала испугалась дедушку, она и видела-то его всего пару раз. Прижалась к Ольге, обхватив ее шею крошечными ладошками.
— Держи, внучка, — сказал отец, протягивая какой-то простой пакет. Ольга взяла его, заглянула внутрь и обмерла. Там лежал знакомый красный футляр. Она достала его трясущимися руками, открыла. Там лежат крест.
— Как же это? – прошептала она.
— Я квартиру поменял. Мне старику зачем такая большая. Купил поменьше. Вот. Крест твой выкупил. Я тебе еще на сберкнижку деньги положил, она у матери.
Ольга так расплакалась, что Аня испугалась и заревела вместе с ней. Да и отец тоже…
Свою родную мать Аня увидела всего один раз. Тогда ей было семь лет, и они с Ольгой поехали в Сочи на все лето. Однажды они шли вечером вдоль пляжа и встретили Тоню и Виктора. На руках у Виктора была маленькая девочка. А Тоня не отрывая глаз смотрела на Анюту…
Конец.
