Дед Семён овдовел несколько лет назад. В деревне он один остался из старожилов в самом почтенном возрасте. Друзей у него по этой причине уже не было. А знали его во всей округе и уважали. Он был и фронтовиком, и ударником социалистического труда в бывшем колхозе. Но всё это было в далёком прошлом.
Теперь деду Семёну здоровье не позволяло трудиться в огороде, дом у него был в порядке, вот только штакетник на палисаде сгнил, да краска на доме облупилась с годами. Но дед Семён смирился с унылым видом своего старенького дома.
— Избушка моя стара, как и я сам. Ничего, на мой век хватит. Доживу как-нибудь. Дочке она не нужна. Ремонтировать не желают. У них в городе квартира хорошая, на моря ездят каждый год, в санатории. Сюда не вернутся, понятное дело…
Старик вздыхал и шёл в деревенский небольшой магазин на посиделки к продавщице Марине. Энергичная молодая женщина привечала старика – они были долгие годы соседями. Дед Семён садился на свой персональный табурет у входа в магазин. Ему была видна деревенская улочка и весь магазин.
Таким образом, он и с Мариной поговаривал, и зазывал в магазин мимо идущих жителей – пообщаться.
Марина иногда доверяла деду магазин. Она бегала домой посмотреть кур или проследить, делают ли дети уроки. Приходили в магазин ведь только свои, редко кто заезжал по пути, если едут мимо деревни.
Продавщица была весёлого характера, отпускала жителям продукты в долг до получки, записывая кто сколько должен в тетрадку. Все любили и слушались Марину. Её громкий голос и раскатистый смех были слышны по всей деревне, когда водители привозили и заносили товар из машины в подсобку.
Однажды Марина попросила деда Семёна приглядеть за магазином, пока она сбегает домой покормить цыплят. Женщина отлучилась, а дед как обычно, сидел на своём табурете и смотрел на улицу. В магазине никого не было. Но вскоре стал слышен нарастающий гул мотоцикла, и к крылечку подкатила пара подростков. Пацаны спрыгнули с мотоцикла и вошли в магазин. Дед крякнул, намекнув, что он тут за главного.
Мальчишки взяли из ящика, стоявшего за прилавком, сигареты и пару бутылок газировки. Оглянувшись, они поспешили к выходу. Тут путь им преградил дед Семён. Он встал, загородив собой проход:
— А платить, молодёжь? – зычно сказал он.
Однако рослые подростки явно не желали расплачиваться. Один из них грубо оттолкнул деда и мальчишки выскочили на улицу, торопясь к мотоциклу.
Дед Семён упал, не устояв на ногах. При падении он ударился об угол шкафа, да так неловко, что разбил себе голову. Он пытался встать, но тело не слушалось, а голова бoлeла и кружилась. Наконец, дед еле присел у шкафа, держась ладонью за ушиб. Так его и застала Марина. Она, слыша рёв мотоцикла, спешно вернулась, но не успела к происшествию.
Марина ахнула и кинулась деду. Причитая и ругаясь, она намочила свой платок холодной водой и прижала к ссадине на голове Семёна. Тут в магазин пришли люди, которые вызвали фельдшерицу. Та, осмотрев деда Семёна, решительно потребовала отвезти его в городскую больницу.
В больнице дед Семён отлежал неделю. Он отделался лёгким сотрясением.
Марина это дело так не оставила. Она поняла, что за покупатели приезжали и обидели деда Семёна, не заплатив за товар. В округе все друг друга знали.
Участковый быстро нашёл подростков из недалёкой деревни, из неблагополучной семьи. Долг ребята, конечно, сразу же вернули. Родители стали молить за своих нерадивых детей, прося о пощаде и Марину, и участкового, и деда Семёна, навестив его в больничной палате.
Дед Семён не устоял перед слезами матери и извинениями самих ребят. Простил, конечно, взяв с них слово, чтобы не делали так больше никогда.
Но Марина не хотела сдаваться так быстро. Её не устраивало то, что пострадал старик.
— Я виновата во всем. Одна я. Не должна была я тебя оставлять, дед Семён. Подставила я тебя. Да кто ж знал, что сорванцы руку поднимут на старого человека…
Она пошла на мировую с малолетними преступниками только после того, как те в срочном порядке починили деду Семёну палисадник и покрасили дом. Конечно, работали все вместе. Семья подростков в полном составе, с родителями, и сама Марина с мужем и детьми. Всей бригадой они покрасили дом деда, сбросившись на краску. А штакетник тоже новый был куплен и покрашен в тот же зелёный цвет, что и дом.
Когда деда Семёна привезли из больницы, то он, подходя к дому, остановился и прослезился. Для него ремонт был сюрпризом.
— Не узнаю я что-то… Мой дом-то или не мой? – дед оглянулся на Марину, которая сопровождала его из больницы.
— Твой, твой, деда… — обняла Марина соседа. – Прости ты меня, прости… Надо было нам беды дожидаться, пока тебя обидят, чтобы вот ремонт сделать. Нет, чтобы просто так. Эх, мы… Всегда у нас всё криво да боком выходит.
— Ничего, ничего, Маринушка, спасибо вам. Вот красота! Дочка приедет – и не узнает наш дом. А про случай этот я ей – ни гу-гу. Нечего смущать. Легко отделался. Всё хорошо. Чего в жизни не бывает. Главное – чтобы те ребята на правильный пусть встали. Больше не шалили… А моя голова этому и послужила. Крепкая ещё, а?
Дед засмеялся и поторопился домой, где на крылечке радостно встречал его старый пёс Тимошка.
