— Собирайся, Любаша, быстро-быстро, бери учебники, вещи. Там вещей-то, кот наплакал? Ууу, ирoды. Катька, ну в кого ты такая шарепа уродилась, тьфу на тебя…
-Ну мама…
-Не мамкай, змея подколодная, иии, как же ты могла? Дитё на штаны променять, тьфу на тебя, негодная.
яндекс картинки
Клавдия Максимовна металась по большой кухне, не зная куда себя девать, пока маленькая, худенькая девочка собирала свои нехитрые пожитки.
На стуле сидела молодая женщина, держа на руках годовалого ребёнка, женщина всхлипывала.
— Чего нюни-то распустила? Бесстыжая, надо же? Да как же тебе не совестно, Катька? Как тебе кусок-то в горло лезет, а? Тут ты взрослая, да я есть не могу, спать не могу, как там она, думаю, а ты…
Что же ты ему в космы не вцепилась? Глазюки бесстыжие не выцарапала, когда он дитё твоё из-за стола выкидывал, а? Подлая ты подлая, гадюка.
-Ну мама…
-Когда он придёт? А? Я ему покажу, я вас засужу…
Любаша, не тронь учебники, я что-то не то ляпнула, эти сдадут, сходят, обрадуются что избавились от лишнего-то рта…
— Да Любка ваша, конфеты пожрала, что на подарок дали на ёлке, а на меня спирает, — говорит толстый, противный мальчишка, сидящий здесь же, племянник мужа Катерины.
-Ушибу, паршивец, если не замолчишь, я знаю, что это твои проделки гадёныш, конфеты пожрал, а фантики Любашке на кровать сложил, думаешь не знаю? Всё про тебя знаю…
-А ты сватья сильно-то не кричи, — раздался голос из комнаты, — ваша-то девка совсем не послушная, жрёт стокмо, што здоровому мужику не под силу, ково ты кричишь? Ежели заберёшь девку, то потом возврату не будеть, моему сыну и так приходится кормить — поить вашу приблудную.
— Приблудную?- Клавдия Максимовна коршуном ринулась в комнату, — ах ты змеища старая, Любаша в законном браке рождена, Мишка, отец её, алименты высылает хорошие.
— Ой, с тех ляментов…Ооой, оой, иди…иди отсюдова…
-Я тебе сейчас как лобызну, квашня перебродившая, так все зубы пересчитаешь. Аааа, ты же считать не умеешь, ты ж неграмотная, точно.
— Ооой, а ты-то, грамотейка, така грамотейка, што мужики-то бягут от вас.
— Совсем сдурела, мой Дмитрий всю войну прошёл, оттого и помер рано, а твой в сундуке пропрятался, да мыло жрал, когда за ним приходили, пузыри пускал, чтобы его больным признали, думаешь не знает никто?
— Да мы твою шалапендру пригрели, мой сыночек её подобрал, она никому не нужна…Ооой, ооой, Катька, убери свою матерь полоумную, ооой, спаситя…помогитя…
— Передушу, как гусей, я за девчонку передушу вас… Катька, зараззза… Отдай бабке мальца, собери Любашку, сидишь, слюни распустила, что? Нравится тебе такая жизнь? Нравится? К куркулям в поломойки записалась, поеду в район, напишу, пусть проверят этих…
-Ня то время, штобы проверяли…
— Придёт и ваше время… Одевай ребёнка, что стоишь, рот раззявила, ууу, не могу прямо…
— Мам, ну куда ты Любу? Как я без неё?
— Ааа, тебе нянька нужна, чтобы за мальцом твоим смотрела? Вот тебе, на, выкуси. -Мать показывает Катерине кукиш, — собирайся, Любашка скорее, дышать мне тут душно…
Так Любаша оказалась у бабушки.
Девочка очень любила маму и братика Ванюшку, но жить там и вправду было невыносимо.
Бабушка устроила Любу в школу, здесь девочке всё было знакомо, учителя и дети были рады возвращению Любашки. Первый класс девочка весь проучилась здесь, а потом мамам вышла замуж…Два года Любаша пыталась прижиться там…в чужом месте, в чужой семье.
Вечером пришли подруги бабушкины, пили чай, разговаривали, все принесли сладости, хотя у бабули и так полная вазочка разных вкусностей.
— Ешь детка, — говорит бабуля, — никто здесь тебя из-за стола не выкинет. Ой, девчата, мне Вера Поликарпова сказала, у неё сестра двоюродная в одном селе живёт с этими иродами, куда Катька Любоньку привезла.
Так та сестра, Вере и сказала, что издеваются над Любой,она у них навроде Золушки.
И ведь молчала, понимаете? Я приеду, всё шито — крыто, мать очень любит она, Любаша, а эта…кобыла…
Совсем обнаглели, ведь кому скажи, не поверят, как в средневековье каком, издевались над дитём…
Пацан, зятя племянник, он вечно там у них трётся, конфеты шоколадные из кулька сожрал, что на работе им на Любашу и Ваньку дали, фантики Любашке подложил, а на улице похвастался, что мол дядька, Любку из-за стола выкинул, за то что конфеты съела…
Вот так девки, взял дитё и выкинул за шкирку, мол, ты сегодня уже наелась…
Как? Как так можно, скажите мне?
Их никто там не любит эту семью, куркули проклятущие.
Пока своего не было, Генка мал — мал Любашку терпел, а свой появился… Говорить не хочу даже, ничего, пенсия у меня хорошая, работаю ещё, выращу сама.
-А что плачешь-то, Клава?
— Так как не плакать, девки, её-то, Катьку жалко, я ж сама её подымала, Мити-то не стало, ей едва одиннадцать исполнилось, да и Любаша мать любит, Ванька там опять же внучонок, дитё вырастит таким же…
Ну на кой чёрт она попёрлась за этого Генку? Откуда его припёрло, тьфу ты…
Любаша сидит в своей комнате, за столом с чистой, белой скатертью и делает уроки, девочка всё слышит и слёзы капают у неё из глаз, прямо на тетрадку.
Она и правда очень любит и скучает по маме, по Ваньке, как там они без неё? Но вернуться не хочет, нет.
Плохо там было Любе, очень плохо, несколько раз не выдерживала, и письма бабуле писала, но не отправляла, мама жалела.
Бабушка сама узнала и приехала.
Любаша договорилась с Таней Ивановой, с девочкой из класса где она училась, что будут письма писать друг другу, успела забежать, сказать, что уезжает.
Таня пишет, что к ним домой, к маме и дяде Гене приходил милиционер, спрашивал, где ребёнок.
Бабушка ездила туда, всё решила, привезла Любашины документы.
Люба тоже хотела было поехать, но бабушка правильно сказала, Люба будет плакать, и мама будет плакать, и Ванька.
Однажды на улице, к Любе подошла тётенька.
-Здравствуй, Любушка.
-Здравствуйте,- Любаше бояться некого, здесь все знают чья она внучка.
-Люба, знаешь кто я?
-Неет, — помотала головой.
-Я твоя тётя родная, тётя Марина, папы твоего сестра, мы с мамой твоей подружки были.
Услышав слово папа, Люба вспыхнула. Она знает, что папа бросил их с мамой, уехал на север там нашёл себе какую-то…тётю…Люба знает, что папа- это плохо, а отчим ещё хуже.
Тётя Марина болтает и болтает, зовёт приходить к ним в гости, говорит, что есть ещё бабушка, бабушка Вера, просит за что-то не обижаться.
Вечером Любаша рассказывает бабушке про тётю Марину и какую-то бабушку Веру.
Бабушка вздыхает.
— Глупо всё получилось, Любанька. Они в одном классе учились, мать твоя с отцом, дружили. Мы против были, я и та…твоя бабка. Глупые мы…Она с Митей, дедом твоим встречалась по — молодости, а он…увидел меня и влюбился, ох она и поревновала.
Но потом за Илью вышла замуж, это дед твой, Любань. Живут всю жизнь, а так Митю мне простить и не может.
Эх…Вот и против любви твоих родителей были.
А они не послушали, Катька мать твоя хоть и бесхарактерная, а пошла наперекор моему слову, учились там вместе в городе, вот и родили тебя.
Да вот не пожилось, мы с Веркой руку тоже приложили, чего уж там…Глупые бабищи…
Эх, Любаня, вот бы вернуть время вспять, стала бы я разве лезть.
А через два дня к ним пришли гости, та самая тётя Марина, Илюшка Вершинин, одноклассник, тёти Маринин сын, бабушка Вера и дедушка Илья…
Илюшка оказывается Любанин брат двоюродный.
Бабушки плакали, дедушка кряхтел и Любашу с рук не спускал, и глаза постоянно платочком вытирал.
Илюшка сказал, что никому в обиду Любашу не даст потому что они родня.
Бабушки с дедушкой выпили по стопочке самогона, тётя Марина не стала, она в положении.
Такая она хорошая, эта тётя Марина, на маму похожа.
— Скучает по матери, — вытирает глаза бабушка Клава, — но не могла я её там оставить Вера, не могла…Бабушки с дедом долго о чём-то говорят, Илюшка с тётей Мариной и Любашей играют в города.
Такая игра занятная, на листочке графы начертили. Говоришь букву, а потом на эту букву, в каждой графе пишешь быстро название города, животное, растение, дерево, еда.
Илюшка не мог на букву В придумать животное и написал ведмедь, уж как они хохотали.
А Любаша на букву Ш придумала животное — шушлик.
Так уж повеселились.
Стали в гости ходить друг к другу, родня ведь.
Мама письма писала, говорила что любит очень и скучает, а ещё про Ваньку…какой интересный он стал.
Люба потом плакала после этих писем.
-Не дам ей больше читать, — говорит бабушка Клава, бабушке Вере, — ревёт девчонка потом дурниной, не могу прямо…
А потом…потом приехал кто-то…Родной и хороший.
Прибежала к бабушке с дедушкой Любаша, а бабуля заплаканная, деда кряхтит.
— Любанюшка, — бабушка Вера зовёт, — иди сюда, иди…
Смотрит Любаня мужчина…смутно знакомый…
-Любаш, иди сюда не узнала? Ягодка — малинка моя?
-Пппаппа? Папка, папочка мой, — ревёт девчонка, отец тоже плачет, схватил, к себе прижал, — моя куколка, моя дочушка, все ревут, это кто-то злой и сердитый придумал, что папы -они плохие, что им плевать на своих детей…
-Я заберу Любашу, — говорит папа.
-Нет, Миша, — качает головой бабушка, — одна уже забирала, а к чужой бабе, уж извини, я не отдам Любашку. Мужик, он знаешь, ещё может принять чужое дитё, а баба…баба Миш, не каждая…
-Да нет никакой бабы тётя Клава…я так, со злости сказал, чтобы Катерине насолить. Была одна, да вся вышла.
-Так ты что? Один мотыляешься?
-Да, я Катюху люблю ищу похожих.
-Ты это брось, брось Миша, — бабушка убирает невидимые пылинки со скатерти, — живи сынок своей жизнью, а Любаша…так вот она, никто не забирает. прости ты нас с матерью…Глупые, такого наворотили…
Папа уехал, пообещал Любашу на лето к себе, на далёкий Север забрать, а пока письма писать будут, да созваниваться.
Плакала Любаша, она полюбить папу успела, шесть лет не видела толком отца.
-Ничего доча, вот заработаю денег побольше куплю дом и будем с тобой жить ты хозяйкой будешь, а я пойду в колхоз, водителем работать…
А через месяц, идёт Лба со школы, смотрит, около их двора машина стоит, знакомая.
Смотрит…Тани Ивановой папа, точно он и машина их, а вот и Таня бежит.
Обнимаются с подружкой.
-А мы маму твою привезли с братиком, в гости, — шепнула Танюшка, — я не упросила папу, меня с собой взять, тебя увидеть.
-Мама? Мамочка, — бежит Любашка в дом, — мамочка…Ванька.
-Люба, Люба доченька, уууу…
Вечером на второй день только мама Любашина призналась, что совсем приехала…
-Не знаю, мам…выгонишь, так на вокзал пойду. Сил нет, не могу без Любаши, реву каждый день. Генка отдельно жить не соглашается, а Любаня там не нужна…Значит и мы с Ванькой не нужны.
Отчим Любашин приезжал, Люба думала будет маму уговаривать вернуться или Ваню забирать будет, но нет…Вещи привёз.
А летом приехал папа за Любой…Люба всё лето у папы пробыла.
А осенью…
-Ты Миша не выдумывай, я за эту переживала, теперь за Ваньку буду плакать?
-Вы что, тёть Клав? Неужели я дубина какая, я Катю с детсва люблю, да…так получилось у нас, Ваньку словом не обижу. А ежели что…вот моё сердце, вырывайте уже…
-Бабушка, — плачет Люба, — папка хороший, он не обидит Ваню.
И сдержал слово Михаил.
Ни словом, ни делом не обидел пацана, любил как своего.
Ванька знал, что есть родный отец, даже в гости пару раз ездил, не понравилось что-то.
А Михаил дом большой купил, как и обещал, а хозяйкой в тот дом, Катерина пришла…
Дружно прожили жизнь, детей вырастили, внуков вынянчили, уже и правнуки есть.
Дружно живут, большой семьёй, целый клан. Двоюродные, троюродные. Не делят, кто там родной — не родной…
А как иначе? Родня ведь.