В дверь постучали, и Екатерина пошла открывать. В гости она никого не ждала, но мало ли, кто решил к ней вечером заглянуть на огонек.
На пороге стояла девушка. Женщина смутно припомнила, что она ее где-то видела.
— Здравствуйте, — тем временем робко произнесла нежданная гостья, — вы ведь мама Павла?
— Ну, мама. А Павлик в армию ушел служить, — Екатерина посторонилась, чтобы пропустить девушку, и та бочком-бочком протиснулась в квартиру.
А когда при электрическом свете женщина разглядела визитершу, вспомнила, где она могла ее видеть – на проводах у сына.
Ноябрь в прошлом году выдался морозным, сборы были назначены на ноябрьские праздники, сугробов намело… Проводить Павла на службу собрались только самые верные друзья, из девушек была только вот эта. Екатерина даже вспомнила, как ее зовут – Оля. Она еще тогда спросила шепотом у Павла, мол, твоя зазноба? Сын как-то неопределенно мотнул головой и отмолчался. И вот – на тебе, спустя полгода Оля стоит на пороге их квартиры.
— Что-то случилось? – участливо спросила женщина и предложила Ольге чаю.
— Мне неудобно вас обременять, но, поймите, кроме вас и Павла у меня больше никого нет… — Оля расстегивала пальто и вдруг расплакалась. А Екатерина наконец-то увидела большой живот своей гостьи.
— Да ты никак беременна! – она всплеснула руками. – Пашка знает?
Женщина все поняла. Вот только недоумевала – сын служит вот уже полгода и ни словом в письме не обмолвился, что скоро станет отцом, а она, его мать, бабушкой.
— Не знает Паша ничего, я ему не сказала. Думала, когда вернется, тогда и узнает. Мне уже через пару месяцев рожать, бабка моя, когда узнала об этом, из дома выгнала. Родителей у меня нет, умерли, когда я совсем маленькая была. Бабка меня воспитывала, а она жуть, какая строгая. Я больше не знаю, куда идти… Вы меня тоже прогоните? – Оля не переставала плакать.
— Да ты что, с ума сошла? Неужели я своего будущего внука на улицу выгоню! Поживешь у меня, а там и Пашка вернется, свадьбу сыграем!
— Не думаю, что я вашему сыну буду нужна, — Оля вздохнула, — он меня никогда всерьез не воспринимал, так, под руку подвернулась, и ладно. А что теперь делать – не знаю. Вы не беспокойтесь. Я рожу и уеду от вас. Ребенка в ясли отдам, сама на работу куда-нибудь устроюсь.
— Ну, это мы еще посмотрим, — Екатерина говорила и действовала. Искала постельное белье, совала Ольге полотенце и отправила ее в душ. Потом они поужинали, оставив все разговоры до утра, и легли спать.
На следующий день мать написала сыну гневное письмо: так, мол, и так, сынок. Поматросил девушку и бросил. А за свои поступки отвечать нужно. В общем, вернешься – женишься!
Пока суд да дело, пока материнское послание дошло до солдата, Оле пришел срок рожать. В августе она стал мамой очаровательного, розовощекого карапуза.
Едва новоиспеченная бабуля взглянула на внука, так сразу же поняла – ее это кровиночка, Пашин сынок, вылитый он. Даже нос морщит также, когда плакать собирается, и ямочка на подбородке, и эти глазки, черные, как две смородинки.
Из роддома Оля с сыном приехали вновь домой к Екатерине, и та взяла на себя все обязанности по уходу за внуком, просто души в нем не чаяла.
А тем временем от Пашки пришло ответное письмо, в котором он писал:
— Не знаю, мама, чего там Оля себе надумала, но даже если это и мой ребенок, жениться я на ней не собираюсь. Не люблю я ее, и все тут. Она сама на меня повешалась, ну, я и не устоял. Сына запишу на себя, но жить вместе мы не будем.
Рассердилась Екатерина на сына, чего уж тут говорить. Однако Ольге ответ Павла не показала.
— Давай, ничего ему сообщать не будем, приедет домой, а у нас такой сюрприз.
Видно, надеялась, что, увидев мальчонку, растает отцовское сердце. Но вышло по-другому.
Отслужил положенные два года солдат и домой вернулся. Толик – так Оля сына назвала – уже вовсю в детский сад ходил, мама его на швейную фабрику устроилась. Жили дружно, все радости и беды деля пополам. Толик уже на своем языке лепетал, Екатерину бабой звал, а на фотография Павла, которую ему показывали, пальчиком тыкал и четко произносил «па-па».
Вот только вернувшийся домой Павел даже не взглянул на ребенка. Вызвал в комнату мать для разговора, а когда услышал твердый отказ в просьбе прогнать из дома Олю с малышом, развернулся и на станцию отправился. Даже не присел с дороги в родном доме.
Екатерина за Пашкой вслед не кинулась и Ольге не дала:
— Одумается, вернется!
Но не одумался и не вернулся. Уехал жить в областной центр. На работу там поступил, комнату в общежитии ему выделили. Писал, правда, матери изредка, в основном, что у него все хорошо и что не передумала ли она насчет Оли и Толика. Получал в ответном письме решительный отказ и просьбы одуматься. Мать писала: «Ведь сын он тебе, твоя капелька. К Ольге приглядись, ведь стерпится-слюбится!»
Потом Пашка женился. На хорошей, между прочим, женщине. О ребенке ей не рассказал, да вскоре у них собственная дочка родилась, на которую отец надышаться не мог.
Тем временем Толик пошел в первый класс, а Ольга однажды заявила несостоявшейся свекрови:
— Екатерина Максимовна, спасибо вам за все. За помощь, за Толика. Но я встретила достойного человека и выхожу за него замуж. Переезжаю к будущему мужу вместе с Толиком, естественно.
Расплакалась тогда Екатерина. Вот ведь как получилось – сына родного из-за нелюбимой ему женщины, можно сказать, потеряла, а сейчас и внука у нее забирают.
— Да не переживайте вы так, — успокаивала женщину Ольга, — мы же не на Луну уезжаем, Толик к вам на выходные будет приезжать. Вы уж помиритесь с сыном, у вас ведь там внучка тоже растет, как-никак тоже родная кровиночка.
Так и живут. Помирилась Ольга с сыном, с внучкой подружилась, а Толик тоже бабушку не забывает. Сейчас, правда, совсем уже взрослым стал, и Олиного мужа папой считает. Но Екатерина-то точно знает, кто мальчишке родной отец.