На улице было холодно и ветрено. Маша бежала из школы бегом, чтобы не замёрзнуть. Изо рта валил пар, застывая на шарфе, ресницах и выбившихся из-под шапки волосах серебристым инеем. Сейчас она придёт домой, выпьет горячего чая с лимоном, заберётся на диван с ногами, накроется пледом…
Стоило подумать о тёплом уютном доме, как ноги сами припустили быстрее. Вот и подъезд. Маша рванула на себя дверь и чуть не врезалась в тётю Свету полную соседку невысокого роста. Она её не любила, считала вредной. Тётя Света всегда почему-то разглядывала Машу, сощурив маленькие чёрные глаза.
— Тихо ты, егоза. Чуть с ног не сбила, – проворчала тётя Света и уставилась на Машу.
— Простите, — сказала виновато Маша.
Женщина заняла весь дверной проём и не двигалась с места.
— Вот никак не могу понять, на кого ты похожа. Отец кареглазый, мать голубоглазая, а ты… И волосы у тебя другие. Они высокие, а ты от горшка два вершка.
— Ну и что? – спросила Маша. — Разве дети обязательно должны быть копией родителей?
Она не хотела показаться грубой, не знала, как убрать с дороги полную соседку. Не отпихивать же её. Маша оглянулась, надеясь, что кто-то подойдёт к подъезду, но выручить её было некому. Что-то во взгляде тёти Светы тревожило Машу. Хотелось скорее убежать от неё, от её острых оценивающих глаз.
— не обязаны. – Соседка вздохнула. – Только я в этом доме живу с самого начала, вместе с родителями твоей матери въехала в дом. Твоя мать на моих глазах росла. Потом замуж вышла, а через два года тебя принесла из роддома.
Маша нетерпеливо слушала, притоптывая на месте, не понимая, к чему клонит соседка.
— Из роддома тебя принесла, а беременной я не видела её. Вот и думай, почему ты на родителей не похожа. – Соседка, наконец, отошла в сторону, впуская Машу в подъезд.
Маша поднялась на две ступеньки и вздрогнула, когда сзади захлопнулась входная дверь. И вдруг догадка осенила её. Она даже остановилась посреди лестницы. Лицо горело, а руки стали ледяными. «Да нет, она так говорит из вредности. Просто живёт одна, ни мужа, ни детей, вот и разносит сплетни. Не видела – это ничего не значит», — подумала Маша, но отмахнуться от слов соседки не смогла.
Она медленно поднялась на третий этаж старой панельной пятиэтажки, вошла в квартиру, разделась, взяла семейный альбом, села с ногами на диван и стала разглядывать фотографии. Вот Маша в одеяльце с кружевным уголком, вот она делает первые шаги, вот первый её бант на жиденьких светлых волосиках. Вот она первоклассница с огромным букетом, за которым её почти не видать… А рядом её мама и папа, улыбаются, с любовью смотрят на неё.
Маша услышала поворот ключа в замочной скважине и быстро вытерла слёзы.
— Маш, ты чего сидишь без света? – Отец вошёл в комнату, щёлкну выключателем.
Люстра вспыхнула под потолком ярким светом, от которого Маша зажмурилась.
— Что случилось? Ты плакала? – Отец сел рядом с ней на диван. – Ты альбом смотрела? Дай-ка. – Он взял альбом и стал листать.
— Пап, я вам неродная? – тихо спросила Маша.
— Маш, с чего ты взяла? – Отец поднял на неё глаза.
Маша заметила в них страх, растерянность, и от этого ей стало страшно самой. Она отбросила плед, вскочила с дивана.
— Пап, скажи. Я имею право знать! – крикнула Маша дрожащим голосом, не спуская с отца глаз.
Она ждала, что он развеет её сомнения, скажет, что это неправда… Но он отвёл взгляд, опустил голову.
— Всё понятно. – Маша выбежала в прихожую, надела шапку, сунула ноги в сапоги, рванула с вешалки шубу.
— Маш, постой! Куда ты? Я всё объясню…
Но Маша уже выбежала из квартиры, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась побелка.
Она бежала вниз по лестнице, надевая на ходу шубу и глотая слёзы.
«Он побоялся посмотреть мне в глаза. Значит, всё правда. Я им неродная. Чужая… А чья?»
Она выбежала на улицу, вздрогнула от холода. Мороз обжёг влажное от слёз лицо. Шарф остался на вешалке. Ни рукавиц с собой, ни денег… Маша торопливо пошла прочь. Через два дома она забежала в соседний двор, села на присыпанную снегом лавочку и зарыдала, спрятав лицо в ладонях.
— Ты чего рыдаешь? У тебя что-то случилось?
Маша отняла от лица руки и увидела Ромку из десятого «а» класса.
— А ну-ка, пошли ко мне, расскажешь всё, — скомандовал он.
— Никуда… я… не пойду, — всхлипывая, произнесла Маша.
— Пойдём, дурёха, замёрзнешь и заболеешь. Я всё рано не отстану. Умрешь, а мне потом пред твоими родителями оправдываться, что не спас тебя. Пойдём, — повторил он, схватил Машу за руки и резко поставил на ноги. – Да не бойся ты, родители в театр ушли. Чай попьём, расскажешь, что за беда у тебя такая. Может, смогу помочь.
Маша пошла за Ромкой. Она вошла в обычную квартиру, правда более современную и большую, чем у её родителей. Ромка заставил её надеть пушистые мамины тапки, накинул на плечи свой толстый вязаный джемпер. Пока грелся чайник, ставил на стол чашки, сахарницу, делал тосты.
— Тебя Машей зовут? – спросил он, наливая горячий чай в чашку.
— Да, — ответила Маша, не поднимая головы.
— И что случилось у тебя, Маша? Почему из дома сбежала?
Маша не хотела рассказывать малознакомому парню. Он учился в параллельном классе, спортсмен, и больше ничего она о нём не знала. Так с какой стати она будет рассказывать ему что-то? Но держать в себе боль было невыносимо. И Маша рассказала, что сегодня неожиданно узнала от соседки.
— И всё? И из-за этого ты сбежала из дома? — недоверчиво спросил Ромка.
— Тебе легко говорит. У тебя родители настоящие, – резко ответила Маша. – Я не сбежала. Просто… не могла смотреть на отца. – Она закрыла лицо руками и заплакала.
— Они бьют тебя? Наказывают? – участливо спросил Ромка.
— Нет. Бывает, ругают за дело. Но не били ни разу, — пробурчала Маша.
— Пьют?
— Да ты что? Мама искусствовед, а папа… — Маша осеклась.
Она называла их мамой и папой!
— Так чего тебе не хватает? Не бьют, не пьют, любят тебя, заботятся, одевают. Родители не те, что родили, а те, что вырастили, душу вложили. – Ромка встал из-за стола и подошёл к окну, сунув руки в карманы брюк.
— Потом, откуда ты знаешь, что эта тётка не придумала всё из вредности? – не поворачиваясь, спросил Ромка.
— Но отец не смог смотреть мне в глаза! Он не сказал, что это неправда! – с истерикой в голосе выкрикнула Маша.
— И что ты собираешься делать? Уйдёшь из дома? Правильно. Ведь они чужие тебе. Будешь искать своих родителей? А если они далеко? У тебя есть деньги на это? – тихо и спокойно спросил Ромка, глядя в окно на заснеженный двор.
Маша растерянно уставилась на его спину. Она поняла, что он прав. А Ромка вдруг подошёл к ней, наклонился и стал целовать.
— Ты что? – Маша отпихнула его и вскочила со стула.
— А что такого? Ты ничья. Будешь моей.
Маша испуганно попятилась от Ромки к двери. А она наступал на неё.
— Представь, что твои родители тоже в шестнадцать лет влюбились друг в друга. Влюбились и… познали все радости взрослой жизни. Когда твоя настоящая мама узнала, что беременная, то страшно испугалась, сказала об этом своему парню. Он струсил, сбежал, бросил её одну разбираться со всем. А потом её мама заметила живот, устроила скандал. Аборт делать было уже поздно…
Маша упёрлась спиной в дверь, как завороженная слушала Ромку, не сводя с него заплаканных опухших глаз. А он продолжал выплёвывать жестокие обидные слова.
— Лето, каникулы. Родители отправили глупую девчонку к бабушке в другой город, подальше от посторонних глаз. Там она и родила. И оставила новорожденную дочку в роддоме. А что? На что ты ей? Она ещё сама ребёнок. Нужно окончить школу, поступить в институт, впереди целая жизнь.
Потом она влюбилась в парня. Его отец был важной шишкой. Родители считали, что девушка сына порядочная и чистая, достойная невеста их сыну. Сыграли красивую свадьбу. Она родила двоих детей. Однажды спросила мужа, как он отнёсся бы к чужому ребёнку? И он сказал, что никогда не примет. Она испугалась, что может потерять его, детей, семью и благополучие. И забыла тебя.
Скажи спасибо, что не в детдоме росла, что тебя забрали и вырастили хорошие люди, которые, наверное, не могли иметь своих детей. Ты росла в любви и заботе. Какая-то тётка сболтнула из вредности, и ты готова всё перечеркнуть, отплатить им бегством и ненавистью. Молодец, — сказал Роман, резко отвернулся от Маши и снова отошёл к окну.
Маша стояла раздавленная, смущённая, не зная, чем ответить на горячий обличающий монолог Ромки.
— Что, не нравится? Представь, найдёшь ты свою мать. А она окажется алкоголичкой. Обрадуется тебе сначала. А потом продаст твою шубку, сапожки, чтобы купить себе водку. Заставит тебя зарабатывать… вместо того, чтобы учиться. И жизнь с твоими теперешними родителями покажется тебе раем. — Ромка смотрел в окно, говорил жестокие слова, от которых у Маши по коже бежали мурашки.
— Ни твоя мать, ни твой отец не искали тебя. Значит, не нужна ты им. Так живи дальше, Маша, и радуйся, что у тебя есть любящие родители. Не разрушай свою и их жизнь. Смогут, расскажут тебе всё, а не смогут… Просто забудь.
— Ты так говоришь, словно знаешь… — Маша села на стул, ноги не держали её.
Она вдруг поняла, что натворила. Родители, наверное, с ума сходят, ищут её, одноклассникам звонят…
— Хорошую картиночку я тебе нарисовал, правда? – Ромка усмехнулся. – В жизни ещё хуже бывает, поверь. Вырастешь, если не передумаешь, найдёшь свою мать. А пока живи, и не расстраивай своих родителей.
— Тебе хорошо говорить, у тебя родная мама, — прошептала Маша.
— А вот и нет, – тихо сказал Ромка. – Только она не знает, что я знаю.
— Как это? – Маша вскинула на Ромку глаза.
— А вот так. Моя мать умерла во время родов. Акушерка из роддома навещала маленького мальчика в доме малютки, а потом забрала к себе. Я случайно услышал её разговор с сестрой. Я буду ей благодарен всю жизнь, что взяла меня, что я не рос в детдоме. Она со мной уже вышла замуж.
Маша подошла к окну и встала рядом с Ромкой. Они долго смотрели на своё отражение в тёмном стекле.
— Спасибо тебе. Я всё поняла. Я пойду? — сказала Маша.
— Иди, — ответил Ромка, чуть дёрнув плечом.
Маша оделась и выбежала на улицу. Она не ощущала холода, мороза, ей было жарко. Она бежала домой, к родителям, которые, наверное, сходят с ума.
Она нажала на кнопку звонка, и дверь тут же открылась, словно мама стояла и ждала её за дверью. Она была заплаканная и выглядела очень несчастной.
— Маша… — прошептала она сдавленным голосом, прижав к груди руки.
Маша бросилась к матери, обняла её и зарыдала.
— Прости, мама. Я люблю вас. Вы лучшие… — сквозь слёзы говорила она.
Мать гладила её по спине и приговаривала, что любит её, что она их родная, любимая дочка. Вышел отец и обнял обоих. Так и стояли все трое, крепко обнявшись, в маленькой тесной прихожей.
Подростки нетерпеливы, требовательны, порой жестоки, думают лишь о себе. Они всё делают сразу и максимально быстро: любят, бунтуют, судят, обижаются.
Маше повезло встретить Ромку, который нашёл правильные слова, помог посмотреть на ситуацию с другой стороны.
В молодости люди часто совершают ошибки. И не всегда удаётся их исправить.
«Старайтесь быть добрыми к своим родителям. Если вам необходимо бунтовать, бунтуйте против тех, кто не столь легко раним. Родители — слишком близкая мишень; дистанция такова, что вы не можете промахнуться»
Иосиф Бродский