— Маринка, можно к тебе? Маринка, Маринка, ты где?
Марина лежала на диване уткнувшись в подушку.
— Что это у вас случилось? Где твои? — поинтересовалась соседка, глядя на бардак в избе.
Зарёванная девушка оторвалась от подушки и, плача навзрыд, произнесла:
— Тёть Зой, он же память о маме предал.
— Сбежали, значит… — оглядела опустевшее жилище Зоя. — И всё барахло вынесли… Вот ладно эта хабалка, всё ценное с собой прихватила, но от отчима твоего не ожидала, чтобы он из-за юбки… Тьфу! И как же я проглядела, когда они всё вывозили? — развела руками женщина и присела рядом с девушкой. — Ну ничего, Маринка, без них проживёшь. — обняла она Марину и погладила по голове. — Мы тебя не бросим. Я мамке твоей слово давала за тобой приглядывать. Ну, Колька! Отольются ему твои слёзы. Вот увидишь!
Марина не помнила отца. Он уtонул в деревенском пруду, когда девочке и года не исполнилось. Мать вышла второй раз замуж — дочери к тому времени четвёртый год шёл.
Анна не скрывала никогда от дочери кто её настоящий отец. Она берегла память о нём и частенько показывала старые чёрно белые фото папы, на которого Марина была похожа.
Николай — отчим, в такие моменты поджимал губы и выходил из комнаты. Он ревновал супругу к первому мужу, пусть и по кой ному, но открыто не говорил.
А однажды Анна и Николай затеяли ремонт, Марина в первый класс в том году шла, вот и решили они освежить обои. После окончания ремонта фотоальбом пропал.
Как тогда Марина у би ва лась. Мать успокаивала, что найдётся. Дальше избы не уйдёт. Но единственная память об отце была утеряна.
Ни Анна, ни её дочка даже помыслить не могли, чьих эта пропажа рук дело. А от души у Коли отлегло, когда вдалеке от дома, в лозинках над огородами, он наблюдал, как пламя расправляется с фотографиями отца Марины.
Жили они неплохо. Мать трудилась на ферме, отчим — шофёр. Целый двор хозяйства. Большой огород.
Падчерица называла отчима папой.
Он был строгим, но не обижал ни жену, ни её дочку.
Общего ребёнка Анна не родила. Переживала, что Николай будет своего выделять, а Маринку обижать.
Простудилась Маринкина мать и слегла.
Девчонке лет десять было, когда она стала круглой сиротой и осталась на попечении отчима.
Запустил Николай домашние дела. Вроде как го ре своё в бутылке заливал. На плечи девчонки всё домашнее хозяйство легло.
Появилась в их доме чужая женщина. Коля из командировки её привёз. Она поварихой работала, обеды в поле мужикам привозила. Своих детей у Валентины не было. Маринку невзлюбила она с первого взгляда.
— Сдал бы ты её Николай. — упрашивала Валя сожителя. — Кто она тебе? Чужая! Анна повесила тебе на шею, а ты тяни.
— Да что люди скажут? Я же с детства Маринку воспитываю, да и её это угол.
Избавиться от девчонки у Валентины не получалось. Осуждения окружающих останавливало отчима. Стала баба зло вымещать, да поколачивать Маринку. Николай не вмешивался. Так Валька умела расписать, да из девчонки виноватую сделать, что вроде и за дело она лyпила.
Oбнaгlеlа вконец Валя, почувствовала себя полноправной хозяйкой в чужом доме. Подпоит мужичка, да Маринку из дома выгонит.
Однажды зимней ночью проснулась Зоя от того, что кто-то в дверь к ней скрёбся. Думала приснилось. Прислушалась и впрямь тихо стучат — царапаются. Открыла, а это соседская девчонка на пороге замерзает.
Выгнала из избы Валька девчонку на мороз в чём она была.
— Ну, злы дня! Совсем ст ыд потеряла. Из своего же дома ребёнка, как котёнка вышвырнула. — гудела тётя Зоя, одевая телогрейку на ходу. — Ложись в мою койку, Маринка. — скомандовала женщина. — А я сейчас…
Голосистая Зоя Андреевна чуть рамы со стёклами ни вынесла соседям, провела беседу. Поставила наместо. Приг роз ила поварихе. Обещала закопать, если она над Маринкой измываться будет.
Вроде и притихла Валентина, перестала из избы гнать девчонку, но легче жить Маринке не стало. В чёрном теле держали. Натерпелась она за годы, что сожительница отчима в её доме хозяйничала.
Вернулась как-то из школы Марина, а дверь на распашку и в доме хоть шаром покати. «Родственнички» исчезли и всё ценное прихватить с собой не забыли.
Вот что за необходимость у Николая с Валей была хозяйство распродать накануне, догадалась Марина. Они всё рассчитали загодя. Даже сундук опустошили, в который когда-то Анна собирала приданое для дочки. Самое дорогое для девчонки, что от мамы осталось и то не пожалели — присвоили.
На этом не успокоилась Валентина. Заявилась к Маришке через несколько месяцев в компании какого-то мужичка в очках. Захотела и дом к своим рукам прибрать. Только бдительные соседи встали за девчонку горой.
Зойка дорвалась — надрала космы алчной поварихе. А её сыновья, Борис и Фёдор, деревенских позвали. Валька и мужичок еле ноги унесли. Хорошо же их отделали, чтобы неповадно в другой раз было.
— Оставили ложку, вилку, да кружку… Ещё и избу им подавай. Жирно будет. Бессовестные… Не плачь, детка. Им ещё боком это выйдет. Прахом всё пойдёт. На чужом несчастье разжиться не получится. — успокаивала соседка Марину. — Я тебя не брошу! Вон у нас защитники какие. — кивнула она на Борю и Федю.
Зоя заботилась о девушке. Заглядывала к ней каждый день. Еду в кастрюльках носила, одевала и обувала. Два сына Зои к девчонке как к сестре относились.
Маринка по хозяйству в знак благодарности соседям помогала. После окончания школы в колхоз пристроилась и по настоянию Зои на заочное в техникум поступила.
— Образование в жизни пригодится. — давала наставление женщина. — В люди выбьешься, в город уедешь, будешь как белый человек жить.
Так и жили. Сыновья Зойкины отслужили. Маришка техникум на бухгалтера окончила, в контору её директор взял.
Когда Маришка и Федька решили пожениться, мать жениха обрадовалась — девчонка давно стала члeнoм их семьи. Прикипела к соседке всей душой, как дочка она стала за эти годы.
Пышную свадьбу справила детям Андреевна. Вся деревня гудела три дня…
А что до Николая и Валентины, то счастье их было недолгим. Погнала она мужика, сама с тем очкариком сошлась, с которым к Маришке приезжала. Говорили, что ушлым оказался новый сожитель поварихи. Обобрал её как липку. А Коля спился, по углам скитался. Последние годы болел очень. И уходил тяжело, видимо совесть мучила.
Падчерица, когда узнала о его кончине, расплакалась.
— Мам, Зой, если бы знала — забрала бы его. — Он же всё-таки растил меня…
— Добрая ты у меня… За что боролся Николай, на то и напоролся…
Сколько лет уже прошло… Марина и Фёдор в городе душа в душу живут, мать не забывают. Часто приезжают в родные места на выходные и на праздники. Невестка обожает свекровь, которая ни разу на неё косо не посмотрела, слова грубого не сказала, не попрекнула, что без приданого её взяли.
Бывает, сидят они за столом: сыновья, невестки, внуки — песни распевают. Маришка, сама уже бабушка дважды, прислонится головой к плечу свекрови, смахнёт слезинку, вздохнёт тихонечко и улыбнётся своей большой, дружной семье, где все друг за друга, и никогда в обиду своих не дают.
