— Ох ты! Да она же… Ох, беда, беда! — пробормотала пожилая акушерка, приняв ребёночка Лены.
Молодая мать, только что с облегчением вздохнувшая, всполошилась:
— Что там? Скажите, что с ребёночком?
— Дочка у тебя, мамаша. Вот она. Смотри-ка сюда. Видишь? Девочка. Жива она, да. Смотри внимательней.
Новорождённая малютка уже пищала, раскрывая крошечный ротик, розовый, как у котёнка. Ножки и ручки безвольно свисали из рук акушерки, хаотично двигались.
— Девочка! — счастливо прошептала Лена, — мы же с Игорьком и ждали дочку. Алисой назовём. С ней всё в порядке? Почему она не сразу закричала? Дайте мне её!
— Так-то в порядке, пищит, руки-ноги на месте, только вот синдром Дауна, кажется. Я такое видела раньше. Ну, похоже. Где там педиатр-то? Он ещё посмотреть должен.
— Дауна? А это очень опасно, она больна? — спрашивала юная мамочка. Конечно, она слышала что-то про такой синдром, но не вникала. Ей никогда не встречалось ничего подобного.
— Да не то, что больна, просто вот такая. Сейчас педиатр придёт, всё объяснит.
И педиатр, тоже немолодой мужчина, пришёл. Осмотрел девочку и подтвердил догадку акушерки, но беседу с матерью отложил до того момента, когда она немного оправится после родов. Пока же он постарался успокоить Лену, сказал, что дочке ничего не угрожает, она по большей части в порядке.
В палате она была одна. Больше рожениц в эти дни в небольшой сельской больнице не было. Девочку не принесли сразу в палату к матери. Сказали, что её необходимо привести в порядок и понаблюдать за только что родившимся ребёнком.
С самой Леночкой всё было в порядке. Беспокойство за дочь вскоре улеглось. Она под наблюдением врачей, значит всё будет хорошо. А синдром Дауна – это, кажется, что-то с генами или хромосомами, но где эти хромосомы находятся, девушка не знала.
Утром ей принесли крошку Алису, уже умытую, маленькую, плотно запеленатую и с белым чепчиком на голове. Леночка взяла на руки своё маленькое чудо, прижала к груди. Медсестра помогла девочке найти сосок, та зачмокала, сперва неуверенно, потом всё более активно.
— Надо же, сосёт! — удивилась медсестра. — Значит, ещё ничего. У некоторых всё это довольно в лёгкой форме.
— Что это? — отсутствующе спросила Лена. — Какая она красивая!
Она разглядывала крошечное личико, отёкшие раскосые глазки, искала в нём свои или Игоря черты и не находила. Но это сейчас было не так важно. Девочка казалась очень красивой, куда лучше всех детей, которых Лена видела раньше. Это была её дочь, её родной ребёночек.
После кормления пришёл и педиатр, который рассказал молодой матери об особенностях её ребёнка, об аномалии хромосом и тех заболеваниях, которые могут быть этим вызваны. Лена не сразу, но всё же поняла, о том что их с Алисочкой ждёт.
Слова о задержке умственного и физического развития, возможной сердечной недостаточности, нарушении функций внутренних органов падали на сердце тяжёлым грузом.
— Но почему? Почему это случилось именно с нами? — сдерживая рыдания, спросила она.
— Этого никто сказать не может. В вашем же случае ничего подобного ожидать было нельзя. Вы же с мужем совсем молодые, да? Не пьёте, не курите, ну, вот такое случилось. Что поделаешь? Надо сообщить вашему супругу, в одиночку принимать решение вы не сможете.
— Да, пусть сообщат Игорю. Какое ещё решение? Ей нужно делать операцию?
— Нет, операция здесь не поможет. Впрочем, насколько я понимаю, у вашей дочери форма не настолько тяжёлая. Хотя в случае вашего отказа от ребёнка едва ли кто-то осудит.
Игорь пришёл в палату довольно быстро. Село было не так велико, чтобы его долго искали. Ему уже объяснили что с ребёнком, и реакция молодого отца была совсем не такой, как у Лены. Он склонился над свёртком со своей дочерью, брезгливо тронул щёчку и вытер пальцы о белый халат, в который его нарядили для посещения жены в послеродовой палате.
— Ну вот, поздравляю, — глухо сказал он. — Ждали и дождались. Да у них же… ну да, отказ напишем. Ну её, срамиться только с таким.
— Ты что, Игорь? — испугалась Лена. — Какой ещё отказ? Не отдам я её никуда, ты что?
— Оно, конечно, как хочешь, но тогда прости-прощай. Я не собираюсь с уродцами всю жизнь нянчиться. Это же всю жизнь положить на неё придётся, а взамен получишь шиш. Она или умрёт в детстве, или всю жизнь идиоткой будет. Для таких, я слышал, специальные дома есть, типа больниц. Там знают, что с ними делать, а мы-то не знаем. Ты об этом подумай, Ленка. Ну, мы же молодые ещё. Уедем куда-нибудь, другого родим, а этот, пусть уж так.
— Ты что, Игорь? — поразилась Лена. — Это же наша доченька, наша Алиса!
— Дауниса это, дебилка полная. И ты дебилка, если хочешь с ней нянчиться. Я тебя люблю, конечно, но, извини, жить с вами не буду. Оставишь её при себе – живи сама, как хочешь, а я молодой и жить хочу нормально.
Он поцеловал жену и вышел, даже не взглянув на спящую рядом дочь. Лена закрыла лицо руками. Как же так? Неужели её девочка и правда никому не нужна? Ну уж нет, ей она точно необходима. А уж как ей необходима мать. Оставить своего ребёнка, больного, беспомощного, без мамы? Да никогда! А как же Игорь? Нет, не может быть, чтобы он оставил Лену. Они же так любили друг друга. Ещё с детства, в школе, всегда ходили парочкой и знали, что так будет всю жизнь. После окончания школы не поехали никуда учиться, ни к чему это было. В одно училище всё равно не поступишь, а в разные – это же разлучишься, сам не заметишь как. А им нельзя было друг друга терять.
Игорь работал на полях, там всегда работы много, а в сезон и платят неплохо. Лена же осталась дома помогать маме и учиться её ремеслу. Мать её, Валентина Григорьевна, была редкостной рукодельницей. Так вязать, шить, вышивать не умел никто. Все дети в селе выросли со сшитыми тётей Валей куклами, мишками и собачками, в её носочках, варежках и костюмчиках. Кроме того, Валентина Григорьевна вышивала картины и иконы, что было основной статьёй дохода. Со своих односельчан брать слишком дорого она стеснялась, но её вышивки охотно покупали и в городе.
Дочь с ранних пор начала перенимать мастерство матери и после окончания школы тоже начала уверенно зарабатывать вышиванием и вязанием. Мать иногда сетовала на это, говорила, что лучше бы Леночка поехала в город, поступить в какое-нибудь училище, но и ей самой не хотелось отпускать дочку, молоденькую и хорошенькую. Тем более, что жених у неё уже был, Игорь – нормальный парень из хорошей семьи. Поженятся, да будут жить-поживать, а там и детишки будут. К чему тогда вся эта учёба, город и прочее?
Игорь и Лена действительно поженились, едва отметив своё совершеннолетие, а через пару месяцев обрадовали своих матерей известием о скором появлении на свет ребёнка. И вот ребёнок появился. Лена не хотела думать о том, что её доченька какая-то не такая. Молодая мать просто не могла пока оценить размер навалившегося на неё несчастья.
«Главное, чтобы Алиса была здорова, а всё остальное приложится. Лена вон тоже в учёбе не преуспевала, её мама и вовсе даже среднюю школу не окончила. И что? Все живут как могут, и не так уж плохо. А в остальном Алиса не будет отличаться от других девочек. И Игорь тоже скоро это поймёт, выбросит из головы все страшные мысли. Многие молодые мужчины не сразу осознают себя отцами, вот и он сорвался. А тут ещё врачи напугали. Посидит, подумает и поймёт, что нельзя, ни в коем случае нельзя бросать ни Лену, ни Алису. Ведь он добрый, ответственный, хотел ребёнка, радовался, когда узнал о беременности. Они вместе строили планы, представляли, как будет расти их ребёнок. Как же он теперь бросит уже родившуюся доченьку?» — такими мыслями утешала себя Леночка, хотя то, что навещала её только мама, огорчало. Даже подружки не рвались зайти в палату и посмотреть на малышку.
Потом привезли очередную роженицу и она наотрез отказалась лежать в одной палате с Леной и её дочкой. «Лучше домой отправьте, чем с такими лежать. Вдруг это заразно?» — слышала Лена из коридора возмущённый голос девушки, с которой они вместе ходили на приём к врачу во время беременности, обсуждали свои ощущения, мечтали. «Что им там всем наговорили? Чем мы хуже их всех?» — обиженно думала Лена.
Настал день выписки, и встречать Лену с Алисой пришла только мама. Она поцеловала дочь, взяла из рук нянечки конверт с внучкой.
— А Игорь что же? — тихо спросила Леночка.
— Ну что Игорь? Дела там всякие, он в военкомат что ли поехал? Вроде как призывают его.
Валентина Григорьевна не стала рассказывать дочке о том, что не раз уже побывала у зятя. Поговорила и с ним, и со сватьей. Тяжёлый был разговор. Достучаться до сердец родственников не удалось.
— Уж прости, Валюша, но мы не нанимались инвалидов нянчить. Это твоя дочь родить нормального не смогла, а мы здесь при чём? Я про этих даунов начиталась. Идиоты они полные, необучаемые и живут лет до десяти. Ну и зачем моему сыну десять лет жизни губить? А мне что за радость на старости лет на урода любоваться, а потом ещё хоронить его?
Не менее решительно был настроен и зять.
— Я своё слово сказал. Пусть пишет отказ и возвращается без всякого этого. Ну, а если решила забирать, то это уже без меня. Я лучше в армию пойду, чем такое.
Но как о таком расскажешь Леночке, кормящей матери? Пусть хоть полчаса лишних пробудет спокойной.
— Может, дочка, к нам сразу поедем? Что уж туда-то?
— Ну что ты, мама? Мы же всё-таки семья. Вот увидят они нашу Алису и сразу поймут, что глупости всё это. Ведь красавица же она, правда?
— Красавица! — вздохнула мать.
Она уже знала, какой приём их ждёт в доме Игоря, но что делать? Видимо, Елене придётся испить эту чашу до дна. И она испила.
— Лена, ну я же тебе говорил! — раздражённо встретил мать своего ребёнка Игорь. — Отказалась бы, и жили бы нормально. Но нет, ты добрая и благородная, настоящая мать! А я подлец и скотина, так? Ну и пусть так, но я жить нормально хочу. Мне и без того из села бежать надо. Все люди смеются, бракоделом зовут и ещё всяко. Так что тут места твоему отродью нет.
С тем и ушли две мамы, две дочки и бабушка с внучкой. Три человека, два из которых были придавлены своей бедой. А третья не осознавала своих проблем, а просто хотела любви и заботы.
— Не вздумай плакать, молоко испортится! Оставишь дочку без нормального питания. Говорила я – домой ехать надо. Я там всё приготовила, и пелёнки, и кроватку. Заживём так, что эти здоровые ещё локти себе сгрызут.
Но говорить и надеяться на лучшее было проще, чем жить в реальном мире.
Маленькая Алиса не просто отличалась от других детей внешне, она была слабенькой, часто болела. Нужны были лекарства, реабилитационные занятия, а всего этого в селе получить было просто невозможно. Мать и бабушка выбивались из сил, пытаясь побольше заработать, не оставляя при этом Алису без внимания. Но уже было понятно, что долго так продолжаться не может. Надежды на Игоря и его семью уже не было. Несостоявшийся отец действительно уехал из села, возможно и в армию. Лена этого не знала. Его мать так и не соизволила даже взглянуть на внучку.
Так Лена с Валентиной Григорьевной промучились два года. Потом мать сказала дочери:
— Вот что, Елена, езжай-ка ты в город. Алиса растёт, ей всё больше требуется. А там и врачи, и центры всякие, там помогут. Комнату сними, работу какую-нибудь найди. Хоть самую грязную. Ну и для девочки нашей найди врачей, садик какой-нибудь специальный. А тут что? Так и проживёт дурочкой деревенской. Все будут смотреть косо, не с кем и слова молвить будет. Вот тебе деньги на первое время, я откладывала давно уже. Пока хватит. А там ещё заработаем. У меня времени больше на работу будет.
Страшно было Леночке уезжать от мамы в чужой большой город, страшно жить там одной. Без помощи и поддержки, да ещё и с больным ребёнком. К тому же она все два года в тайне ждала хоть какого-то известия от Игоря. Ведь не мог же он забыть их с Алисой? Может повзрослеет, поумнеет и поймёт, что нельзя бросать любимую женщину и своего ребёночка? А потом поняла, что ничего не дождётся. Бывшая свекровь, встретив её на улице, пробегала мимо, отвернувшись. А слухи по селу шли такие, что сыночек её вроде устроился неплохо где-то там, тоже в каком-то городе.
Понимала Лена и то, что мама её права. Если она останется в селе, Алиса будет не развиваться, а деградировать. И закончиться это может очень печально. Что делать? Собралась да поехала.
Ещё живя в селе, она узнала о том, куда следует обращаться с такими детьми. Где их обучают, социализируют и при необходимости лечат. Но помимо этого, Лене надо было где-то и на что-то жить. И тут удача её не оставила. Лену взяли нянечкой в детский садик для особенных детей. Зарплата там была, конечно, небольшой, зато она получила возможность всегда быть рядом со своей девочкой.
Вторым везением было знакомство с Тамарой Петровной — пожилой женщиной, много лет отработавшей педагогом-дефектологом и имевшей большой опыт воспитания таких детей, как Алиса. Она прониклась проблемами молодой женщины и её дочки, предложила им комнату в своей квартире.
— И жить будет где, и с девочкой я позанимаюсь. Много денег я не возьму, но какая-никакая прибавка к пенсии будет. Я всё равно собиралась одну комнату сдавать. Одна живу. Дочка моя замуж вышла и живёт теперь аж в Канаде. Так что вы мне не помешаете, скорее наоборот.
Так и зажили Лена с Алисой у чужого человека, быстро ставшего родным. Девочка быстро привыкла к Тамаре Петровне, с её помощью адаптировалась в садике, училась говорить, добивалась небольших, но радующих и вдохновляющих успехов. Лена работала в садике, беря сверхурочные. Деньги лишними никогда не были. Помимо основной работы, она иногда за небольшую плату мыла полы в соседнем офисе и, конечно, уделяла время и творчеству, вышивала иконы. Но как раз времени-то и не было, разве что ночью, уже после того, как Алиса заснёт. Тамара Петровна, глядя на это, вздыхала:
— Эдак загонишь ты себя, Леночка. Отдыхать-то тоже надо, иначе откуда силы возьмутся? Они тебе ещё ох, как понадобятся.
— А я, тётя Тома, как раз за вышиванием и отдыхаю. Меня мама с детства обучила, это моё любимое занятие. А мамочка моя, знаете, какие вещи делает? Она и не только вышивать мастерица, а вообще на все руки. И зарабатывает этим неплохо. И мне вышивание не только удовольствие, но и возможность заработать. Я попытаюсь свои картины и иконы продавать. Сейчас говорят это в моде.
А вскоре Лене пришла посылочка от мамы. Валентина Григорьевна прислала для внучки кое-какие вязаные вещички и игрушки собственного производства. Тамара Петровна была в восторге:
— Да твоя мама не просто мастерица, а настоящая художница! Ведь это же авторские работы. Их за бесценок продавать – преступление. Я вот знаю салон один, там берут на реализацию вещи ручной работы. И твои вышивки там тоже будут большим успехом пользоваться. А если мы им такого котика покажем, которого твоя мама сшила, так с руками оторвут. Завтра же съездим, узнаем, как ты сможешь с ними сотрудничать.
Всё оказалось даже проще, чем Лена могла надеяться. Её работы понравились и оказалось, что любимое хобби может приносить доход куда более существенный, чем мытьё полов. С деньгами стало попроще, но работы не уменьшилось. Более того, заказы на изготовление игрушек получила и Валентина Григорьевна. Лена работала, занималась с Алисой, несколько раз в месяц ездила в салон, отвозила готовые работы. Во время одного из таких визитов она и познакомилась с Ильёй. А об Игоре к тому времени и мысли не было. Да, она его любила когда-то, потом мучилась от горькой обиды, но новые обстоятельства жизни заставили забыть прошлую любовь. О новой она и не думала. По крайней мере не сознавалась самой о себе в таких мыслях. Хотя даже Тамара Петровна порой намекала:
— Ах, Леночка, ведь ты такая ещё молоденькая, а всё время работаешь, трудишься. Сходила бы, прогулялась, что ли. Алисочка, конечно, много забот требует, но ведь и о личном счастье забывать не стоит.
— Какое уж там личное, — отмахивалась Лена. — Про это и думать нечего. Гулять – это не по мне, а что-то серьёзное… Ну, кто меня возьмёт с таким ребёнком?
— Прекрасный у тебя ребёнок! — сердилась старушка. — И ты замечательная! Кому ты нужна будешь, тот и Алису примет без всяких сомнений.
Лена только печально улыбалась на такие слова. И когда появился Илья, с ощутимым мужским интересом, взглянув на красивую, серьёзную девушку, она не очень-то вдохновилась. Он купил одну из её работ, ну и заинтересовался автором. Что такого? Молодой, но солидный, красивый, хорошо одетый. Разве он ей пара? Даже если не брать в расчёт ждущую её дома Алису – девочку с синдромом Дауна. Да, это обидно, но что поделаешь?
***
Однако мужчина, упаковав покупку, не ушёл, а дождался, пока выйдет Лена и подошёл познакомиться. Он похвалил её работы, поговорили о рукоделии вообще, а потом Илья пригласил её в кафе. Разговаривать на улице было уже холодно.
Леночка уже так давно не была в кафе, она вообще нигде не была. А вот так, с мужчиной, за непринуждённым разговором и вовсе никогда не сидела. С Игорем было всё не так, они знали друг друга с детства. С чужими, почти незнакомыми мужчинами она вообще никогда не общалась. Только с родственниками да врачами. А тут красивый, интересный молодой человек, проявляющий к ней искренний интерес.
Захваченная новыми ощущениями, Лена и забыла о своём статусе брошенной жены и матери особенного ребёнка. Надолго забыть о своей Алисе она не могла, но и сказать Илье о том, что у неё есть дочь, не решалась. Боялась, что на этом их знакомство и закончится. Он понравился девушке. Сердце её было готово для нового чувства, и она понимала, что присутствие Алисы нарушит эту иллюзию счастья. Ну, может же она хоть какое-то время побыть счастливой, хоть только в мечтах.
А Илья не скрывал ничего. Он рассказал о своей маме, в подарок которой купил вышитую Леной икону. Его мать – предприниматель, у неё успешный цветочный бизнес, есть несколько точек по всему городу. Он тоже занимается бизнесом, но ещё не успел достаточно раскрутиться. И Лена ему очень понравилась с первого взгляда.
Когда она пришла домой, Тамара Петровна сразу догадалась, что в жизни девушки назревают перемены.
— Вот, Леночка, такой ты мне гораздо больше нравишься! Ты просто светишься. Хотелось бы верить, что ты встретишь свою судьбу.
— Ах, тётя Тома, вот она, моя судьба, — целуя Алису, ответила девушка. — Да, познакомилась с хорошим человеком, но о моей дочке он ничего не знает. И пусть пока не знает. Я просто встречусь с ним ещё разок, и всё. Вы ведь не откажетесь с Алисой посидеть?
— Ну что ты, милая, я ведь понимаю, как важны для тебя новые впечатления. Встречайся, конечно, но признаться ему всё равно придётся. Если человек действительно хороший, и ты для него что-то значишь, то он никуда не денется.
— Это вы так говорите, чтобы меня подбодрить. Родные отцы от таких детей сбегают, сами знаете. Сколько у нас в центре деток всё с мамами, с бабушками, да и этих-то счастливцами считают. А уж что с теми, от кого все отказываются и думать страшно, — помрачнела Лена.
Тамара Петровна только удручённо вздохнула. Уж она-то прекрасно знала всю глубину подобных проблем. И понимала, что надеяться Леночке особо не на что. «Но ведь девочке ещё двадцати пяти нет. Пусть уж хоть погуляет, что ли. Только бы в привычку эти гулянки не вошли», — подумала пожилая и опытная женщина.
Так и начались новые отношения Лены. Илья, безусловно, видел, что девушка чем-то озабочена, что она что-то скрывает. Лена рассказала, что успела побывать замужем. Что уехала из села, где её постигла неудача, и снимает здесь комнату у строгой женщины, наотрез запрещающей приглашать кого-то в гости. Сама она тоже отказывалась заходить к нему или проводить вместе слишком много времени, отговаривалась работой.
Оба понимали, что долго так продолжаться не может. Но если Илья мог как-то изменить ситуацию, то Лена же больше приходила в отчаяние. После каждого свидания она замирала от счастья и горя. Кажется, она по-настоящему полюбила и Илья её любит. Разве это не счастье? А что, если он решит сделать ей предложение? Уж тогда придётся рассказать всё, а это разобьёт им сердца. Илья никогда не сможет принять Алису, Лена никогда не откажется от дочки. Не прятать же девочку всю жизнь? Это была совершенно безвыходная ситуация, которая стала и вовсе неприятной после одного случая.
Начиналось всё многообещающе. Молодой человек пригласил возлюбленную к себе, но не просто так, а на день рождения его мамы, Нины Михайловны. Такое приглашение было бы счастьем для любой девушки, но не для матери ребёнка с синдромом Дауна. Ясно, что после этого отношения должны будут выйти на новый уровень, но, учитывая обстоятельства Лены, прерваться.
Она пыталась отказаться:
— Ну, как же я пойду? Мы ведь не знакомы, и что купить в подарок?
— Букета цветов вполне достаточно, тем более, что вы не знакомы, а это будет прекрасный случай познакомиться. Гостей много не будет, так пара подруг, родственница и ещё одна очень неприятная дама из налоговой. Не пригласить было нельзя, но и сидеть с нею свыше сил. Обязательно гадость какую-нибудь скажет, так что ты мне там будешь просто необходима, а то я сам сбегу.
Лена согласилась, ещё не представляя, какие гадости будет излагать главная гостья.
Впрочем, Илья с Леной пришли ещё до того, как собрались остальные. Молодой человек дал возможность маме познакомиться с его девушкой, и только потом начали собираться гости: пожилая семейная пара родственников, две подружки. Дама из налоговой слегка опоздала, видимо, для того, чтобы показать свою значимость. Но это не помешало тихому семейному празднику идти своим чередом.
Неприятный разговор завела сама гостья из налоговой. Начала она с обсуждения гастарбайтеров, которые понаехали, заполонили, и не помешало бы их выгнать поганой метлой. Никаких возражений она не слушала, успешно заглушая всех.
— Сами подумайте: едут, везут наркотики, всякую дрянь, наши дурачки их употребляют и рожают уродцев, а мы потом должны содержать всю эту шатию-братию. На наши налоги всё! — гремела она.
— Ну почему же, больные могут и не от наркотиков родится, а, допустим, генетики? — робко возразила родственница.
— Бросьте, генетика всегда была, и ничего! Никогда столько инвалидов не рождалось. Я вот не понимаю, с этим на государственном уровне собираются что-то делать? Ладно, если вылечить можно, но ведь совсем же дураки рождаются, хотя бы эвтаназию узаконили, кому такие нужны?
Тут не выдержала и сама именинница. Ей, судя по всему, очень не нравился такой разговор.
— Как можно так говорить? Это уже фашизм какой-то!
— Ну да, я фашистка, что ли? Я же не собираюсь сама кого-то убивать, но если бы у меня такое родилось, то отказалась бы, глазом не моргнув, а там пусть делают, что хотят. Мир создан для здоровых, сильных и красивых людей, и умных, а дурная трава с поля вон. Это не фашисты сказали, а кажется в Библии написано.
Лена уже не слышала последних слов, ей казалось, что важная гостья говорит как раз для неё. И хотя остальные явно или скрытно были с ней не согласны, Лена понимала одно – сознаваться в том, что у неё есть именно такая дочь, нельзя.
Гости разошлись, на кухне остались лишь Нина Михайловна и одна из её подруг.
— Ох, если бы я не зависела от этой дряни, я бы её на порог не пустила! Такое наговорить, это ужасно!
— Не говори, Ниночка. Мне самой хотелось её грязной тряпкой по физиономии отходить. Да знаю, что тебе бы навредило, ну да Бог с ней. А как тебе Илюшина девочка? Ничего вроде, миленькая?
— Знаешь, мне понравилась. Тихая, спокойная и такая хорошенькая. Она из села какого-то, здесь квартиру снимает. И такая рукодельница. Я тебе потом икону покажу, которую она вышила. Нет, во всех отношениях приятная девушка.
—А как она побледнела, бедняга! Даже глаза закрыла, когда эта твоя выступать начала. Добрая видимо и совестливая. Уж явно не за деньгами вашими охотится.
— Вот и мне так же показалось. Хоть бы сладилось у них, я бы не возражала.
После празднования дня рождения Илья провожал девушку, удивляясь её подавленному настроению.
— Что ты грустная такая, Леночка? Тебе моя мама не понравилась?
— Ну, что ты. Очень понравилась, правда. Просто я немного устала. И потом, гостья эта. Её высказывания меня почему-то очень задели. Неужели она и правда так думает?
— Наверно. Но, к счастью, это её личное дело. Никого не касается, что она думает. Просто глупая баба, хамка. С ней никто не согласился, если ты заметила. Просто возразить не решились. Мама от неё во многом зависит, да и я тоже. Ну и струсили немного, — он печально усмехнулся.
— Я думаю, спорить с ней было бы бесполезно. Ну вот мы и пришли. До свидания, Илья. Спасибо тебе за чудесный вечер. И передай маме, что мне все очень понравилось.
Дома Лена постаралась незаметно проскользнуть в свою комнату, чтобы избежать расспросов Тамары Петровны. Она легла рядом со спящей дочкой, обняла её:
— Эх, Алиса. Алисочка ты моя. Дурные мы с тобой травинки, никому не нужные. Не будет дядя Илья твоим папкой. Постыдится тебя, лишнего человечка, людям показывать. Ты уж прости меня. Я всё равно с ним ещё буду встречаться, а там видно будет. Ясно, что вместе нам не бывать, но сама и отказаться от него не смогу, потому что, о боже, люблю я его!
Но отношения мужчины и женщины должны как-то развиваться. Тем более, что и Илья, и Лена были свободными людьми, и им, если не знать про Алису, ничто не могло помешать пожениться. Лена понимала, что рано или поздно любимый заговорит об этом, и ей придется рассказать о препятствии, вставшем перед их счастьем. Своим признанием она поставит Илью в крайне неудобное положение. Но что же делать? А вдруг и он заявит, что она должна отказаться от своего ребёнка? Этого Лена вообще не перенесёт. «Долго ли Илья будет ждать от меня каких-то более решительных действий, или, не понимая моей скрытности, просто исчезнет с горизонта? А может, это и не худший вариант развития событий? По крайней мере, ему не придется ничего говорить про Алису, я не услышу от любимого тех жестоких слов, которые однажды уже разбили сердце», — так думала Лена, не видя никакого другого выхода из ситуации. Но, оказалось, судьба сама решила открыть её тайну.
В день рождения дочки Лена решила и сама отдохнуть, и всё время провести со своим ребенком. Она понимала, что для девочки это будет лучшим подарком, ведь она так часто скучала по маме. После праздничного завтрака она нарядила малышку в платье, сшитое бабушкой Валей, и повела дочку в торговый центр, при котором была большая и интересная детская комната, оборудованная всем, что так интересно самым маленьким. Детишек было много, но они не замечали того, что с Алисой что-то не так. Для них всё было обычно. Алиса прекрасно провела время, немного устала, и они с Леной уже собирались домой, когда на выходе столкнулись с Ниной Михайловной и Ильей. Они тоже пришли в этот торговый центр за покупками.
Лена не успела ни отвернуться, ни свернуть в сторону, они просто встретились лицом к лицу. Лена быстро поняла, что встреча эта далеко не радостная для всех. Нина Михайловна побледнела и прислонилась к стенке. Илья переводил недоумевающий взгляд с Лены на её дочь. Лена закрыла глаза, не в силах наблюдать эту картину: «Ну вот и всё. Сейчас она должна просто взять своего ребенка и уйти. Больше ничего не надо, никаких объяснений и признаний. Может, оно и лучше. Хотя до того, как Лене станет лучше, должно пройти ещё очень много времени».
— Привет, малышка! — услышала она вдруг голос Нины Михайловны и открыла глаза.
Такого быть просто не могло. Женщина наклонилась к её дочке, погладила по головке, и поправила сбившийся бантик.
— Как тебя зовут? Сколько тебе лет?
— Я Алиса, — ответила девочка. — Мне сегодня исполнилось вот столько, — протянула она Нине Михайловне растопыренную ладошку.
— Пять лет! Да ты совсем большая! Я и не знала про твой день рождения, потому подарка не приготовила, но мы сейчас пойдём в магазин, и ты сама выберешь то, что тебе хочется больше всего.
Илья тоже оправился от недоумения и обратился к девушке.
— Это твоя дочь? Миленькая какая! А почему ты ничего не говорила? Не верила мне? Сомневалась?
— Да подождите вы, сейчас пойдем игрушки выбирать, а потом поговорите, — весело сказала Нина Михайловна. И тихо сказала, обращаясь к сыну. — Понятно, почему не говорила. Она же не знала, а относятся к таким новостям люди по-разному. Но не мы, Леночка.
Лена ничего не понимала, а Алиса радовалась новым подаркам. Нина Михайловна без лишних уговоров купила ей красивую куколку и красивый обруч для волос. Потом все вместе пошли в кафе.
За столиком, сделав заказ, женщина достала кошелек, а из него фотографию девочки. Если бы изображенный на фото ребенок был помладше, то можно было подумать, что это Алиса.
— Это моя сестра, Майя, — объяснила Нина Михайловна. — Мы были двойняшками, но она родилась вот такой, с синдромом Дауна. Врачи сказали, что такое бывает редко. Вот мы и оказались таким редким случаем. Поздние дети, что поделаешь. Какова бы она ни была, это моя сестра, и я очень любила её. Люди не всегда были к ней добры, но для нас это была самая лучшая, самая родная девочка. Она умерла в девять лет. Для меня это было страшным ударом, мне её до сих пор не хватает, честное слово. Сейчас увидела твою Алисочку и как будто вновь встретила свою Майю, свою половину, возможно, самую лучшую и светлую. Вот так-то вот.
Лена опустила голову, сдерживая слёзы. Илья тем временем вытирал малышке испачканную мороженым щёчку.
— Зря ты так долго скрывала от меня такое сокровище. Я что, похож на человека, способного отказаться от тебя из-за ребенка? Я же говорил, что люблю.
— Прости, Илья, но мое малодушие можно объяснить. Отец Алисы отказался от нас сразу, как только узнал о том, что она немного не такая, а ведь тоже говорил, что любит, хотел ребенка. И был, если честно, совсем не таким уж плохим человеком. Просто слишком молодым и трусливым. За пять лет он ни разу не вспомнил о нас, а ведь он родной отец. А ты? Я доверяю тебе всецело, но в таком вопросе, пойми, это было трудно.
— Да мы понимаем! — воскликнула Нина Михайловна. — Мне Майя, сестричка моя, дала возможность узнать истинное лицо многих знакомых. Бывали болезненные разочарования. То есть то, что я, маленькая, считала разочарованием и потерей. Потом я поняла, что Майя отвела от меня многих злых людей. Может для того такие дети и появляются. Надеюсь, у меня ещё будет возможность рассказать об этом.
— Я тоже очень на это надеюсь, — сказал Илья. — А сейчас пойдёмте все вместе к нам домой. Я ведь как раз на днях собирался тебе, Лена, кое-что сказать, а сейчас не готов. Мы встретились слишком неожиданно.
Так и сделали. Все вместе пошли в гости к Нине Михайловне и Илье. Оказалось, молодой человек хотел сделать Лене предложение. Он уже купил красивое колечко. Лена приняла подарок и предложение, и вскоре была сыграна красивая свадьба, на которой блистала не только невеста, но и ее дочь. Симпатичная, хоть и несколько неуклюжая девочка в пышном платьице.
Алиса быстро привыкла к новой семье, но продолжала часто навещать Тамару Петровну, которая по-прежнему занималась с девочкой. А вскоре у Лены и Ильи родилась ещё одна дочка. Совершенно здоровая девочка, в уходе за которой подросшая старшая сестра помогала маме и папе.