Никогда в жизни Жанна не была в таком огромном городе, как Москва. Все свои десять лет она прожила в небольшом провинциальном городишке недалеко от Екатеринбурга, а в Москву они с мамой так и не успели съездить.
Мамы не стало два месяца назад. Заболела Любовь Осиповна еще весной, спину прихватило. Бегала по врачам, а пока они выясняли, что за болячка к ней пристала, женщина совсем слегла. Это уже потом стало известно о том, что болячка была серьезной, смертельной, и Жанна к концу лета уже осталась одна. Была у нее бабушка, мать матери, но у нее и без Жанны хлопот было выше крыши.
— Куда мне еще тебя? – спрашивала Полина Захаровна, глядя на Жанну. – У меня и без тебя три рта.
«Тремя ртами» Полина Захаровна называла своих внуков, брошенных ее старшей дочерью, решившей покорить Москву. Елена уехала два года назад, там успешно вышла замуж и за детьми возвращаться не собиралась.
— Зачем они моему Гарику? – спрашивала она у матери, а Полина Захаровна злилась на дочь и угрожала ей тем, что рано или поздно сама возьмет троих детей, приедет к ней в Москву и приведет к дому ее мужа, не подозревавшего о том, что у его благоверной есть куча детей.
В общем, Жанна оказалась бабушке не нужна, но, будучи женщиной порядочной, Полина Захаровна внучку из дома не выгнала. Позвонила отцу Жанны, который жил в Москве, а когда-то жил в Екатеринбурге вместе с матерью девочки. У них была любовь, в результате которой на свет появилась Жанна. Мужчина девочку признал, был вписан в свидетельство о рождении в качестве отца, но отношения у пары не сложились, и, когда Жанне было два года, Михаил, то есть ее родной отец, уехал из Екатеринбурга в Москву, а Любовь Осиповна вернулась с малолетней дочерью в родной город.
Мать ее встретила недобро:
— В подоле принесла!
Вот и все слова, что Любовь Осиповна услышала от матери в свой адрес. К тому времени ее старшая сестра Елена вышла замуж, родила второго ребенка, и Полине Захаровне не было дела до «нагулянной» внучки от младшей и считавшейся никудышной дочери.
Жанна до последнего надеялась на то, что ее отец откажется приезжать за ней и забирать ее. Она совсем его не помнила, для нее этот человек был абсолютно посторонним, и никаких чувств по отношению к нему Жанна не испытывала. С бабушкой, даже пусть в самых стесненных и непростых условиях, ей было спокойнее и лучше.
— Собирайся, отец приедет через две недели, — заявила Полина Захаровна, — заберет тебя к себе.
Сердце Жанны екнуло. Все же приедет, все-таки заберет. Как бы ей не хотелось обратного, все равно придется уезжать с мужчиной, считавшимся ее прямым родственником.
Все две недели Жанна переживала и раздумывала над тем, что может сказать отцу при первой встрече. Обнимать его или нет? Называть отцом или по имени и отчеству? Как вести себя? Что говорить про маму? Жанна волновалась и почти не спала и не ела.
— Совсем с лица спала, — расстроенно говорила Полина Захаровна, — выглядишь, как высохшее полено. Твой отец увидит тебя и решит, что мы тебя тут голодом морили.
Жанне стало стыдно и она, пересиливая себя, начала есть через силу. Как и было обещано, через две недели приехал Михаил. Приехал он на такси, прямо из аэропорта, у бабушки Жанны он оставаться не намеревался, только и хотел, что забрать дочь.
— Будешь жить теперь в Москве, — все эти две недели повторяла Жанне Полина Захаровна, и в ее голосе слышалось что-то вроде зависти, — настоящей москвичкой станешь.
Жанну не радовали такие перспективы, потому что она совсем не хотела жить в чужом доме и с чужими ей людьми. К тому же, она очень сильно скучала по матери, а теперь еще будет скучать по бабушке и своим двоюродным сестре и братьям.
Но такси подъехало, из него вышел высокий темноволосый мужчина, прошел к двери дома и постучал в него.
— Приехал твой, — сказала Полина Захаровна Жанне, — иди открывай.
Жанна на ватных ногах прошла к двери и распахнула ее. На нее смотрели черные глаза ее отца, и он выглядел также растерянно, как и сама Жанна. Они впервые виделись за последние восемь лет, и, если для Михаила в воспоминаниях еще что-то оставалось о дочери, то для Жанны он являлся совершенно посторонним человеком.
— Здравствуй, Жанна, — сказал Михаил и сделал шаг в сторону прихожей, — ты вещи собрала? Ты готова? Я такси не отпускал, через три часа у нас самолет.
Вот так просто. Никаких объятий, никаких лишних слов. Жанна попрощалась с бабушкой и кузенами, обняла каждого, чувствуя нестерпимую боль от осознания близящейся разлуки, а потом прошла за отцом, который уже сложил две ее небольшие сумки в багажник такси. Он сел впереди, Жанна сидела сзади и всю дорогу до аэропорта не сводила глаз с лица Михаила.
Она себе представляла его несколько иначе: в ее фантазиях он был ниже ростом и не так хорошо одет. На правом безымянном пальце у него было кольцо, что означало, что мужчина был женат. Значит, дома у него была жена и, возможно, дети. Жанне стало страшно от этой мысли.
В аэропорту сели в кафе, и тогда только отец заговорил с Жанной нормально.
— Ничего не бойся, — сказал он, — я – твой отец, а ты – моя дочь. Это первое и самое главное правило.
— А есть какие-то правила? – поинтересовалась Жанна, не понимая, о чем говорил отец.
— Есть моя семья, и в ней уже устоялись свои привычки и обычаи.
— У вас есть дети? – спросила Жанна.
— Не у вас, а у тебя, — поправил Михаил, — если тебе тяжело называть меня отцом, можешь звать Михаилом.
Жанна хотела сказать, что готова называть его папой, но постеснялась.
— Да, у меня есть дочка Женя, ей семь лет. А еще у моей жены есть дочь от первого брака Ксения, и она живет с нами.
— А мне места там хватит? – спросила Жанна, представляя себе, сколько же людей должно было вмещаться в квартиру.
— Хватит, — усмехнулся отец, — мы живем в двухуровневой квартире, есть даже одна свободная спальня. Она как раз для тебя.
Жанна помедлила, а потом все же задала волновавший ее вопрос:
— А ваша жена не против того, что я приеду?
Михаил улыбнулся:
— Ты – моя дочь, это первое и главное правило. Никто не может быть против того, чтобы дочь жила с отцом. Правильно ведь?
Жанна кивнула. В этот день она впервые в своей жизни летела на самолете, и все было для нее в диковинку. А уж какой была Москва! Огромной, яркой, шумной. Сколько вокруг было людей, и как только они все помещались в этом городе?
До дома добирались на машине, и тогда Жанна узнала о том, что у ее отца есть свой личный водитель. Она еще не знала, кем работал отец, но понимала, что он был непростым человеком.
Дверь им открыла миловидная женщина в шелковом длинном халате. Улыбнулась Жанне, и девочке стало полегче. За спиной у женщины стояла девочка, которая была явно младше Жанны, и она поняла, что это была ее младшая сестра по отцу.
— Женя? – спросила Жанна, и девочка смущенно кивнула, а потом бросилась наутек куда-то в глубину квартиры.
— Давайте ужинать, — торжественно сказала жена отца, которая представилась Жанне как тетя Наташа. Жанне она понравилась, было видно, что никаких неудобств присутствие Жанны для нее не вызывает. Зато с каким лицом за столом сидела Ксения! Еще и губы накрасила, и глаза, наверное, считала себя очень взрослой.
После ужина тетя Наташа и Женя проводили Жанну в ее комнату на втором этаже. Никогда Жанна не была в таком месте, где было сразу два этажа в обычной квартире. А каким был вид из окна! Жанна не могла насмотреться на красивые разноцветные огоньки за окном, да еще и с шестнадцатого этажа.
Спалось ей на новом месте прекрасно. Видимо, она так устала от дороги и переживаний, что тут же отключилась. Утром прошла в ванную, осмотрелась и хотела взять полотенце, но тут же чья-то рука рванула полотенце к себе.
— Не трогай! Это не твое!
— Извини, — пробормотала Жанна, — а где мое?
— Твоего тут нет. И сама ты не своя тут.
Жанна промолчала, подавляя обиду. Спустилась вниз, попросила у тети Наташи полотенце. Та ей выдала и полотенце, и зубную щетку, даже тапочки комнатные дала. А за завтраком Ксения так и продолжала сверлить Жанну взглядом, как будто всеми силами говоря глазами: «Не своя!»
С Женей Жанна быстро нашла общий язык, а вот с Ксенией было сложно. Она вечно отбирала у Жанны вещи, которые называла «своими», при любом удобном случае и возможности, когда родители не слышали, называла Жанну «не своей».
А через две недели Ксения получила за это выволочку.
— Не смей так называть Жанну, — строго говорил отец, — она не «не своя», она наша. Такая же наша, как и ты, как и Женька.
— За то, что ты так обращалась с Жанной, ты лишаешься планшета на месяц, — строго добавила мать, и Жанна увидела лицо Ксении. Оно было красным, на глазах появились слезы, брови были сдвинуты, губы сжаты в ниточку. Она с ненавистью смотрела на Жанну.
Вечером встретила ее в коридоре.
— Стукачка! – процедила Ксения сквозь зубы.
— Я ничего не говорила родителям! – честно сказала Жанна. – Я не жаловалась на тебя, ни слова не сказала про то, что ты говорила мне.
— Ты врешь. И не называй их «родителями», моя мама тебе не родитель!
— Извини, — пробормотала Жанна, снова чувствуя, что сказала что-то невпопад.
— Извини! – передразнила ее Ксения. – У меня в планшете электронная почта! Я там переписываюсь с друзьями! А из-за тебя лишилась этой возможности. Потому что ты не своя! Ты стукачка!
Жанне стало обидно. Дождавшись отца после работы, она робко подошла к нему и коснулась его руки:
— Я могу тебя кое о чем попросить?
Михаил закивал:
— Конечно, милая. Говори.
— Верните Ксене планшет. Это моя просьба. Она меня не обижала.
— Но Женечка сказала, что слышала все, что она наговорила тебе.
— Женя преувеличила. Пожалуйста, папа, верни Ксене планшет.
Впервые за несколько недель совместного проживания Жанна назвала Михаила отцом. Его лицо просветлело, он улыбнулся и погладил дочь по голове:
— Хорошо. Я постараюсь сделать все, чтобы переубедить Наташу.
Утром все стало иначе. Ксения больше не смотрела на Жанну косо, а по дороге к машине, когда все вместе направлялись в кино, она слегка потянула Жанну за рукав.
— Спасибо, — сказала Ксеня, — я больше не скажу того, что говорила раньше. Ты своя.
И Жанна улыбнулась.