— Класс! – Паша не дослушал жену, — Класс! Ты от своего сына отказалась, а чужого ребенка к нам приведешь. Я понимаю, что на 7-м месяце бывают у женщин странные причуды, но ты, Надя, поставила рекорд, — Паша подумал, что на них смотрят и их дети, и сказал уже дружелюбнее, чтобы не портить реноме хорошего мужа, — Надя, нет. Она сюда не впишется. Кто она нам? Надя, ей опека найдет приемную семью, которая по-настоящему, а не понаслышке знает, как трудно с чужим ребенком.
Кто же она им?
Дочка Надиной подруги Валентины — Лейла. Бедная сирота. Неприятность… Для кого как.
Валентина с Лейлой жили обособленно. Постепенно Валентина стала называть себя Велимирой и упоминать (к месту и не к месту) своих маму, бабушку и прабабушку, которые увлекались обрядами, наговорами… Потомственная волшебница она!
Это отвернуло от нее всех.
Знакомые боялись. Знакомые насмехались.
Тех, кто “отрицал ее дар” она разогнала сама. Как и мама ее, и прабабушка… В детстве Валя говорила Наде, что никогда не будет, как они – она не признает эту чушь, она будет современной. Но стала, как они. Да и обособленная жизнь сказалась… Валя не пришла к ним, в частности – к Наде за советом, когда еще могла остаться прежней, она предпочитала читать те рукописные книги, что завещала ей мать, и становиться затворником. Вместе с дочерью. К ним часто наведывались с проверками, потому что Лейла не посещала образовательное заведение, числилась на домашнем обучении, но почти ничего не знала из программы. Проверяющие осматривали дом, увешанный травами, опрашивали соседей, говорили с Лейлой, которая, как и мама, из обрядов знала больше, чем из математики, и уходили, вынося лишь предупреждение.
Надя же чувствовала свою ответственность за то, что поздно спохватилась, и не вытащила подругу. Когда-то Валя была нормальной. Не Велимирой. И Надя верила, что сможет проложить дорогу к прежней Вале, если не бросит ее, а попытается понять.
Понять было непросто.
— Если со мной что-то случится, то вырасти Лейлу. Тебе воздастся.
— Ты иногда как скажешь… Хоть стой, хоть падай…
Такие речи велись постоянно. Надя уже подумывала поступить как все окружающие – просто забыть про Валю.
Но тут кое-что и случилось. Не авария и не грабеж. Не тот печальный финал, о котором можно подумать. Валентина-Велимира уехала. Куда и зачем… она никому не рассказала. Дома осталась ее двенадцатилетняя дочь. Сначала Надя думала, что это у подруги такой заскок, но Валя не объявилась, и им пришлось обратиться в опеку.
Надя знала, как поступит, но не знала, как это воспримет ее семья.
Она предложила своим проголосовать.
Мужа уже послушали.
— Что вы считаете? – посмотрела она на Злату и Дениса.
— Денису шесть! – напомнил Паша.
И мнение самого младшего не учитывалось.
— Злата?
— Однозначно – нет.
— Вы были дружны…
— Ма, я один раз взяла ее погулять с нашими ребятами, а она им всем сказала, что половина из них не доживет и до сорока! Это не называется “были дружны”! И разница в возрасте у нас колоссальная.
— Три года. Это почти не ощущается.
— Это почти что не ощущается, когда вам по тридцать. К тому же, у нас тут не дворец. И комнат уже нет.
— Она поживет в твоей. Когда появится малышка, то мы расширимся, и для Лейлы, наверное, сможем выделить комнату…
— Спасибо, мам!
— Единогласно! – сказал Паша, — Никто не одобрил это.
Все могло бы закончиться просто… Очень просто… Проще простого… Только Надя очень упрямая. Или ее тоже потрепала жизнь… В Валентине она сейчас видела себя, но только 18-летнюю, когда она закутывала своего первенца в одеялко и несла его в дом малютки. Она тоже сбежавшая мать, о чем не забыл напомнить Паша. Но ее сыну повезло больше, чем Лейле. Его оттуда забрала бабушка. Первая свекровь Нади. Она забрала мальчика и ни разу не упрекнула Надю в этой слабости, хоть отношения у них и натянутые. Потом, спустя годы, когда Надя уже крепко стояла на ногах, она привезла Никиту к ним домой, чтобы он, как и полагается, проживал с мамой, с сестрой, с отчимом, но Никита попросился обратно к бабушке. Там его дом. Мама для него совершенно чужой человек.
Только Никита мама и поддержал, когда она сказала про Лейлу.
— Конечно, забирай ее.
— Какой ты славный!
Но рано она начала улыбаться.
— Я хорошо понимаю эту девочку. Я тоже без матери рос.
Она много раз просила у него прощения, но он не простил. Особенно не простил за то, что остальных-то детей она не отдала никому. Неважно, какой юной и глупой она была. Важно то, что она от него отказалась.
За это Надю никак не мог простить и Паша.
Он-то незадолго до появления на свет их Златы узнал, что у Нади уже есть ребенок, которого она не воспитывает. Хотел даже развестись из-за обмана, но потом посмотрел на Злату, на ее личико, подумал, каково ей будет без папы, и заявление подавать не пошел. Но он настоял на том, чтобы Никита жил у них. Никиту встретили очень приветливо. Паша – чудесный отец, и отчимом мог бы стать не хуже, как и Надя уже многое переосмыслила, но Никита привык к бабушке, к ее размеренной жизни, он там и в школу пошел, и семилетнего ребенка отвезли обратно.
Надя поняла, что в отношениях с сыном все упущено.
— Никита… — прослезилась она.
— Не стоит, — ответил он, — Эти слезы для нас ничего не значат. Что для тебя, что для меня. Только ты своих детей вырасти хорошими людьми.
— Как… — она заставила себя успокоиться, — Как на работе дела?
— Прохожу практику. У меня все окей.
Выслушав все претензии мужа и поговорив со Златой, Надя все это подвела к тому, что они попробуют забрать Лейлу. “Если что-то пойдет не так, то я вам уступлю”. Она думала, что они привыкнут со временем. Но все пошло не так сразу же.
Злата, перенявшая от мамы все ее заскоки, устроила из их общей со Златой комнаты оранжерею: везде сушеные цветы, какие-то травы, которые она привезла из дома, пугающий запах… И картины! У Паши голова закружилась, когда он увидал эти страшные картины с изображенными на них существами.
— Нет, этого в нашем доме не будет! – он решил вразумить жену, — Это напугает и Злату, и Дениса. И еще. Если мы забираем Лейлу, то мы заканчиваем со всем этим колдовством. Она не будет, как ее мама! Потому ты скажи ей, что сушеным веникам и кошмарным картинам в нашем доме делать нечего!
— Паша, ей же надо освоиться здесь, — виновато улыбнулась Надя, — Она без мамы осталась. У них был свой уклад. Сейчас Лейла немного попривыкнет, и я все это выброшу. Потерпи.
У Нади был 9-й месяц. Основные домашние дела лежали на Злате, на которую еще свалилась обязанность водить Лейлу в школу, в которую ее записали, помогать ей социализироваться, и проходить с ней всю программу чуть ли не со второго класса, потому что девочка практически ничего не знает. Как бонус – Злата ее боялась. Лейла развесила свои атрибуты, доставшиеся от мамы, и несколько раз на дню что-то бормотала, засев за диваном. Злата боялась. Очень. Помимо того, что она уставала днем, она перестала спать и ночью, загнанная в угол кошмарами.
В классе Лейлу не жаловали. Ее успеваемость была на нуле. Одноклассникам она предсказывала незавидное и далеко не солнечное будущее, а учительнице сказала, что у нее не за горами развод.
Она всех пугала даже своей одеждой – черной, с черными оборочками, будто траурными.
— Мама, тебя опять вызывают в школу, — сказала Злата, приводя Лейлу домой.
— Что хотят?
— У нее спроси.
— Злата, ты не можешь проследить за сестрой? Ты видишь ведь, как мне трудно.
— Она мне не сестра!
— Сестра!
Надя сразу, когда забрали Лейлу, обозначила, что у них не будет разделения между детьми. Все свои. Все живут вместе. Но обозначить-то можно все, что захочется, а вот соблюдать это…
— Мне некогда за ней следить! На мне дом! – Злата прошла в комнату в обуви, — Денисом тоже занимаюсь я.
Никита к ним захаживал редко, он не считал их близкими родственниками, но зайдя недавно и послушав, как они теперь разговаривают между собой, как поменялась обстановка в доме, подумал, что жить у бабушки было великолепно. Еще он подумал, что у мамы талант делать так, чтобы свои дети считали ее чужой.
Злата вот уже начала.
— Паша, в школу вызывают, — оповестила его Надя, — Сходи.
— Опять? Кому из одноклассников она подложила тараканов в этот раз?
— Пойди и выясни.
— Почему не ты?
— Ты же видишь, как мне трудно.
— Я-то вижу, — ответил муж, — Я-то тебе об этом говорил. Не справишься – не надо и начинать. Ты отвечала, что всю ответственность возьмешь на себя, но получается, что вся ответственность на мне и на Злате. Кстати, твой брошенный сын теперь видит, как ты любишь еще и чужого ребенка. Не думаю, что это как-то благоприятно на нем сказывается.
— Он не брошенный. Он сам решил вернуться к бабушке.
— Потому что она заменила ему всю семью.
К учительнице никто не пошел.
А, когда Надя была в роддоме, то Злата с отцом повыкидывали из квартиры все, что связано с “волшебством” Лейлы. Все: цветы, веники эти сушеные, отвары, побрякушки… Чтобы Злата могла ночевать в комнате спокойно. И отцу не приходилось в школе раз в неделю объяснять, откуда у них все это берется.
— Вам воздастся, — сказала Лейла.
Злате воздалось моментально.
Со льготами и расширением возникли разнообразные сложности, и о большей жилплощади пока никто даже не мечтал. Тогда мама собрала семейный совет и сказала, что было бы неплохо Злате поступить в колледж.
— Ты ведь все равно не собиралась в институт. После девятого пойдешь в колледж.
— Зачем?
— Тебе дадут общагу.
— Ха! – расхохоталась Злата, — Я так и знала, что отправлюсь по пути Никиты. Да уж… Комнат на всех не хватит. Правда, мам? И ты выселяешь меня. Я знала, что это буду именно я. Я старшая из тех детей, которых ты пока что не бросила. Но следующая.
— Злата!
Они вдохновенно ругались до рассвета, вспоминая друг другу все сказанные слова и все промахи. За Злату вступился отец, иначе бы ругань не была настолько продолжительной.
Утром он сказал, что нечего ждать общаги.
— Я отвезу Злату к своей маме.
Девушка поняла, что проиграла. Но вместе с тем появилось облегчение. У бабушки всегда вкусная еда, там не будет Лейлы и ее бормотания, там не будет мамы, которая не отпускает Злату даже на полдня, чтобы та могла встретиться с подружками, потому что надо помогать по дому и полностью взять на себя уроки Лейлы.
— Нет! – сказала Надя, — Ты мне тут нужна. С малышом, с Денисом и с Лейлой я сама не справлюсь, а ты, Паша, работаешь за двоих. Кто мне будет помогать? Ты, Злата, можешь ездить к бабушке ночевать, но со школы и потом из колледжа изволь приходить домой.
— У нее уже нет дома.
Паша отвез Злату к бабушке.
Надя разбила десяток кружек и тарелок. Муж, называется! Не поддержал, не объяснил Злате, что она ошибается, а просто отвез ее туда, где она, как и Никита, перестанет считать маму мамой.
— Они все получат по заслугам, — абсолютно спокойно сказала Лейла, которая подошла к Наде. Девочка всегда помалкивала. Но, как оказалось, прекрасно вникла в суть разборок.
— Они хорошие. Но им сложно.
— Мне их не жаль, — сказала Лейла.
— А кого тебе жаль? Маму? – спросила Надя.
— Нет. Мама мне тоже чужая, — доверительно сообщила Лейла, — Мама всегда твердила, что эмоции лишь сбивают с пути. Она уехала. Мне было все равно. Сейчас мне тоже на них все равно. Одноклассники, соседи, твои дети – это второстепенно.
Двенадцатилетняя девочка говорила, как взрослый человек.
А Надя ее совсем не знала.
— Мои? Ты не хочешь считать их семьей?
— Нет.
Надя закрыла лицо руками… Как ей все исправить…
— Я все сделаю, чтобы мы были твоей семьей.
— Наверное, только ты ей и будешь. Остальные от нас уйдут. Они так хотят. Но в тебе много добра. И мне на всех все равно, кроме тебя.
***
— Я бы тоже ушел, — сказал Паша, допивая второй чайник, — Если бы не Денис и не Рома. Ты помешалась. Ты не знаешь, как поладить с Лейлой, а, по-моему, ей ничего этого и не нужно. Но ты превосходно отталкиваешь от себя наших детей. Как Никиту!
— Да что же вы все про Никиту!
— А он разве не твой сын?
— Не мой! – разревелась Надя, — Уже нет.
Они остались вчетвером. Паша больше не говорил, что хотел бы уйти, но не уйдет из-за детей, но все было очевидно. Жили, как роботы. Он ходил на работу. Она дома пыталась заниматься детьми. Вместе выполняли домашние обязанности, которые теперь не возложить на Злату. Вместе замечали, как Денис отстраняется, как Лейла остается такой же равнодушной… Зато Злата у бабушки стала куда жизнерадостнее. И подружилась с Никитой, который, как услышал о ее переезде, попросился в гости, чтобы поговорить с сестрой. Они понимали. Понимали все без слов. Просто чувствовали что-то схожее, что твой дом – это не твой дом теперь.
Паша – тоже.
— Что вы видите на этом рисунке? – спросили у него в школе, когда у Дениса в пятом классе провели какой-то опрос.
— Людей.
— Вашу семью. Ваш сын нарисовал ее вот так. Видите? Что именно?
— Все отдельно.
— Ага. Вы хотите прийти ко мне вместе с сыном и поговорить об этом?
Ничего он не хотел. Злата теперь считает семьей сводного брата, который ей помогал обходиться без родителей, потому что отец вечно занят, а мама зациклилась на том, что из Лейлы непременно надо сделать идеальную дочь. Денис избегает их всех. Компания странная у него появилась. Да, они пятиклашки всего-то, но на будущее… Сомнительное будущее. А у Пашу уже закончились все силы и все желание что-то менять. Рома еще веселый мальчик, потому что ему только пять!
— Полюбуйся, — он принес домой рисунок, — Это наш сын нарисовал.
Надя стала черствой.
— Потом поговорю с ним.
— Я не об этом! Нашим детям была нужна мама, как и отец… Я себя не выгораживаю. Я тоже виноват. Но детям всегда нужна мама.
— Я была для них хорошей мамой. Это они меня предали. Никита сам отказался с нами жить, когда предлагали. Злата сама согласилась ехать к бабушке. И, если Денис пойдет по их стопам, то я не буду удивлена. Все корыстные и неблагодарные. Только Лейла – настоящая дочь! Она хотела считать меня семьей – и я ее не подвела!
— Тебя! Но не нас!
— Она говорила, что все от нас уйдут, и, наверное, она правда что-то предсказывает… Я тут и книжку ее почитала…
— Знаешь… я заберу сыновей. Чтобы у них хоть какая-то семья была.