Вдруг зазвонил городской телефон. Этот телефон звонил так редко, что Сара Абрамовна от неожиданности даже вздрогнула, затем подняла трубку.
— Алло, кто это? – донёсся из трубки взволнованный незнакомый женский голос.
— Что значит — кто это?- недовольно спросила Сара Абрамовна. — Вы что, не знаете, кому вы сейчас звоните?
— Я знаю, кому я звоню! — возмущённо воскликнула незнакомая дама. — Но имя ваше мне пока не известно. И поэтому я очень хочу его узнать.
— Как это понимать? – Сара Абрамовна немного растерялась.
— Это понимать очень просто, — продолжил с напором говорить женский голос. — Мой мальчик встречается с вашей девочкой. Но он, почему-то, не хочет, чтобы я узнала, как зовут маму этой девочки. И мне это очень подозрительно. Мне пришлось залезть к сыну в телефон и узнать домашний телефон этой девочки.
— Ах, вон оно что… – поняла, наконец-то, Сара Абрамовна. — Значит, вы мама мальчика моей девочки?
— Да! И я хочу знать, как вас зовут! – настойчиво сказала женщина.
— Сначала скажите, как зовут маму мальчика моей девочки, — также настойчиво сказала Сара Абрамовна.
— Меня зовут Анна Иосифовна! — гордо воскликнула звонившая.
— Ах, Анна Иосифовна… — Сара Абрамовна, облегченно выдохнула. — Ну, слава Богу. Очень приятно слышать такое родное имя. И раз вы мама мальчика моей девочки, я буду называть вас просто Анечкой. Вы не против?
— Сначала, скажите как ваше имя! — в который раз потребовала женщина.
— Моё имя Сара. Сара Абрамовна.
— О, какое счастье… — наконец-то облегченно выдохнула и звонившая. — Значит, я зря волновалась. Ничего, если я вас тоже стану называть Сарочкой?
— Конечно, конечно. Мне будет только приятно, — заворковала Сара Абрамовна. Но… Вы, наверное, звоните мне не только, что бы узнать моё имя?
— Как вы догадались? – обрадовалась Анна Иосифовна.
— Очень просто, Анечка. Я слышу в вашем голосе нотки вечной материнской обеспокоенности. Что вы ещё хотите мне сообщить?
— Я хочу сказать, вам, что у вас милая девочка, — начала издалека Анна Иосифовна. — Мой сын говорит, что она очень воспитана.
— Спасибо. И моя девочка отзывается о вашем мальчике только положительно, — ответила комплиментом на комплимент Сара Абрамовна. — Она мне подробностей тоже не рассказывает, но букеты, которые ваш мальчик ей дарит, просто восхитительны. Я моей девочке даже немного завидую.
— Так вы, всё-таки, завидуете? — обрадовалась Анна.
— О, да, — радостно подтвердила Сара. — Мой муж никогда не дарил мне таких дорогих букетов.
— Значит, моё сердце не зря тревожилось за вашу семью, — сказала вдруг Анна.
— Что? – Сара Абрамовна насторожилась. — Ваше сердце тревожится за нашу семью? Но, почему?
— Как почему? Зависть, это же страшная разрушительная эмоция. Поэтому я и говорю моему мальчику, что не стоит вносить такими дорогими букетами раздор в семью своей девочки.
— Нет-нет, что вы! Уверяю вас, Анечка, никаких раздоров от ваших букетов в нашей семье не происходит.
— Но вы же обижаетесь на вашего мужа, что он не дарил вам таких букетов, которые дарит вашей девочке мой мальчик, — настойчиво гнула свою линию Анна Иосифовна.
— Я не обижаюсь! – испугалась Сара Абрамовна. — Что вы такое говорите?
— Как? Сарочка, я пока ещё не глухая. Вы же сами только что сказали, чтобы завидуете своей дочери. Это разве хорошо?
— Я завидую белой завистью, Анечка, уверяю вас.
— И всё-таки, мне кажется, что моему мальчику нужно прекратить дарить цветы вашей милой девочке. И вообще, пора уже нашим детям заканчивать букетно-конфетный период, и подумать о создании нормальной еврейской семьи.
— Нет-нет! – ещё больше испугалась хозяйка. — Что вы говорите, Анечка? Какая семья в двадцать лет? Они ещё так молоды. В наше время торопиться с этим делом не надо.
— Они конечно, ещё молоды, но деньги, которые мы выделяем нашему мальчику на эти букеты, улетают, как осенние птицы на юг.
— Анна Иосифовна, я вас не понимаю.
— Всё вы понимаете, Сара Абрамовна. Наш мальчик скоро нас разорит, и тогда ваша дочь передумает быть девочкой нашего мальчика. Где вы ещё найдете ей такую подходящую пару?
— Но почему вы думаете, что ваш мальчик вас разорит?
— А вы посчитайте, во сколько уже обошлись все подаренные вашей девочке цветы.
— Что?
— У вас есть калькулятор?
— Какой калькулятор?
— Обычный, на котором вы с мужем считаете ваши кровные деньги. Посчитайте на нём заодно и наши, не менее кровные деньги, потраченные на вашу девочку. Если, конечно, вы надеетесь с нами породниться.
— Но, Анна Иосифовна! Неужели вы с мужем так бедны, что считаете каждую копейку?
— Дорогая Сара Абрамовна, мне странно слышать от вас такие слова. Или может, вы совсем не Сара Абрамовна? Вы случайно, не Степанида Алексеевна?
— Ну, что вы, Анечка?! – испугалась хозяйка. — Я вас прекрасно понимаю. но что я могу сделать? Запретить моей девочки принимать от вашего мальчика цветы?
— Конечно же нет, Сарочка. Запрещать ничего не надо. Нужно просто напомнить вашей девочке элементарную математику. Скажите ей, что деньги, потраченное её мальчиком на цветы, которые в конце концов выбрасываются на помойку, могли бы обратиться во что-то существенное, золотое или бриллиантовое. Теперь вы меня понимаете, Сарочка?
— Конечно, я понимаю, — мечтательно заулыбалась Сара Абрамовна.
— Если вы меня понимаете, то давайте вместе займёмся счастьем наших детей. Ведь мы же с вами знаем, в чём заключается это счастье?
— О, да, дорогая Анечка, — кивнула невидимой будущей родственнице Сара Абрамовна. — Мы с вами знаем. Обещаю вам, что с сегодняшнего дня я начну работать с моей девочкой в нужном направлении…
— Как же, всё-таки, хорошо, Сара Абрамовна, что вы — Сара Абрамовна, — облегчённо выдохнула Анна Иосифовна. — До скорой встречи на свадьбе наших деток.
И в телефонной трубке послышались короткие гудки.