Сонечка брела с покоса, сжимая в руке снятую с головы косынку. Как же она сегодня устала! Жара стояла неимоверная, работы было много, а сейчас по приходу домой нужно еще Степкины штаны зашить и перестирать грязное белье двух своих братьев.
Она еле перебирала ногами от усталости и в конце концов, почувствовав, что больше нет никаких сил, отошла от дороги и села на траву. От земли шла спасительная прохлада и Соня прилегла, устремив взгляд в небо. Там ли ее мамочка? Видит ли она их? Знает ли она, как ей сейчас трудно?
И воспоминания перенесли ее на три года назад, когда они остались без матери и хлебнули сполна…
***
Ее отец, Юрий Семенович Буков, ушел на фронт когда Соне было 13 лет, ее брату Степке 4 года, а Гришке 2 годика только справили. Мать рыдала, заламывала руки и неделю ходила сама не своя. Сонечке привыкла уже за младшими братьями присматривать, а тут она и вовсе все заботы взяла на себя. Но потом мать отошла, поняла, что нужно жить дальше и верить, что отец вернется с фронта живым и здоровым. Жить так же, как и все остальные женщины, оставшиеся в селе без мужей и сыновей…
Год прошел, отец писал письма, а потом вдруг заветные треугольные конвертики перестал приносить их почтальон Семеныч. Прождав три месяца, мать поехала в город в военный комиссариат, чтобы узнать, что с ее мужем. А через неделю ей пришел ответ — он лежит раненный в госпитале, скорее всего его комиссуют. Отчаянная женщина, искренне и от всего сердца любившая своего мужа, решилась на смелый шаг, она поехала в тот самый госпиталь. Но на дороге их ждала засада. Больше Соня и ее братья свою мать не видели. Прошло три года с тех пор, как она уехала. До госпиталя так и не добралась, поговаривали, что она и другие ее попутчики нарвались на немцев и, вполне вероятно, были либо убиты, либо взяты в плен.
Отца выписали из госпиталя и он отправился обратно на фронт, так как духом боевым был крепок, и Родину свою очень любил, а значит, считал неприемлемым отсиживаться в деревне, пусть даже, имея серьезное ранение.
Соня тогда хлебнула по полной. Они перебрались жить в дом бабушки, матери отца, и на ее плечи легла обязанность следить не только за младшими братьями, но и за больной старушкой.
И так прошло три года. От матери по прежнему никаких вестей и уже все считали ее погибшей. В 1944 году, весной, когда Соне исполнилось 16 лет, бабушки не стало. С трудом уговорила она председателя не отправлять семилетнего Степку и пятилетнего Гришку в детский дом.
-Игорь Михайлович, прошу вас, позвольте братьям остаться со мной. Худо-бедно, но проживем. Детские дома и без них сейчас полны. Отец жив, пишет регулярно, позволь мальчикам дома дождаться его возвращения.- буквально умоляла она его.
-Сонька, я очень ценю твои порывы и сестринские чувства, но ты же сама ребенок. Как бабку Нюру схоронила, так вовсе одни-одинешеньки остались. Кто же за пацанами следить-то будет пока ты работаешь на ферме?
-А что за ними следить? Степка у меня самостоятельный, авось за братом проследит. Да и при бабушке они были сами себе предоставлены, сам ведь знаешь. Ну разреши.
-Ладно, — отмахнулся председатель. — Но только учти, если что не так пойдет, тут же в город свезу мальцов.
-Спасибо тебе, Игорь Михайлович, спасибо. Все у нас будет хорошо.
Они и правда справлялись, мальчики все понимали, знали, как сестре одной тяжело, вот и вели себя подобающе. Да и еще хорошо помогали сестре. Понемногу, по полведра, натаскивали воду в дом, кормили оставшихся пятерых курей, убирали во дворе и бегали летом за грибами да на рыбалку. Сосед дядя Миша смастерил им удочки и показал, как надо рыбачить.
****
Встав, Соня отряхнула травинки с платья и направилась в сторону дома. Во дворе она услышала Степкин голос:
-Уже пора бы ей вернуться, а хочешь, я пойду ей навстречу.
-Лучше сядь со мной на завалинку, сын, я на тебя налюбуюсь.- ответил ему мужской голос.
С замиранием сердца Соня открыла калитку и вошла во двор. Отец… Нет, ей не показалось, это действительно ее отец. Он сидел на завалинке дома, держа на коленях Гришку, а рядом с ним примостился Степка, которого он обнимал одной рукой.
— Папа! — она бросилась к нему и тот, спустив Гришку с коленей, встал и шагнул навстречу дочери, обняв ее так крепко, что ей показалось, будто у нее спина захрустела.
-Какая ты красавица, как ты выросла. Как же ты похожа на маму! -В глазах Юрия заблестели слезы.
— Папа, пойдем в дом, пойдем, расскажешь все. — она потянула его за руку. — Я так рада, что кончилась война, хоть нам о том еще не сказали.
Заходя в дом и снимая кирзовые сапоги, отец грустно посмотрел на дочь.
-Нет, Сонька, не кончилась. Это я как боец закончился. После того ранения, что получил три года назад, у меня здоровье все хуже и хуже, а недавно и вовсе рука стала подводить, не слушается, пальцы немеют, не могу на курок жать. Вот и списали меня. Все, отвоевался.
-Зато живой, папа, — резонно заметила Соня и снова подошла к отцу, обнимая его. — Нам так тебя не хватало.
-И мне вас не хватало. Ничего, теперь все будет по другому, мы снова вместе.
-Жаль только мамы нет.
Отец тяжело вздохнул и еще сильнее прижал к себе дочь.
***
Юрий работал почтальоном вместо Семеныча, тот как раз перешел работать сторожем на склад, тяжело ему было по возрасту на пять деревень разрываться.
Целый год прошел с тех пор, как он вернулся с фронта, Соньке все было полегче, а то ведь трудно тянуть на себе двух мальчишек. Сейчас она в семье была единственная хозяйка, но она не роптала, иногда все же с надеждой мечтала о том, что когда-нибудь вернется ее мать. Но эта надежда таяла с каждым днем и пора было бы уже отбросить эти мысли и признать — ее больше нет. И отец вот уже смирился, с Клавой гуляет по вечерам и даже домой приводит. А та в мачехи набивается, хотя видно сразу — эти дети навсегда так и останутся для нее чужими. Сама Клавдия потеряла мужа еще в 1942 году, осталось двое маленьких детей. А тут Юрий — свободный мужик, хозяйственный, ну и что, что трое детей, подумаешь, уж она то их возьмет в ежовые рукавицы.
Однажды вечером отец вызвал Соню на разговор.
-Дочка, тут такое дело…- он почесал голову, не зная, с чего начать. В мыслях-то все просто было, а вот как сказать на словах…
-Папа, ты жениться собрался?
-Откуда ты знаешь? — он вытаращил на нее глаза.
-Я уже взрослая, ты забыл? Я все вижу и все понимаю. Вы с Клавдией слишком уж тесно общаетесь, да и я вчера подслушала ваш разговор, извини.
-Ну раз ты все понимаешь, то тут слова излишни. Мы на следующей неделе хотели расписаться.
— А мама? Ты ее больше не ждешь? Ты не веришь, что она вернется?
-Сонечка, давай по-честному? Прошло уже четыре года, ее признали умершей, а нам надо жить дальше. Клавка баба неплохая, вы подружитесь.
-Папа, я понимаю… Ладно, поступай как знаешь, тем более, ты уже все решил, — махнула рукой Соня и зашла в свою комнату. Там она упала на кровать и разрыдалась. И дело было не в том, что отец женится, забыв о матери, а в том, что Клава недолюбливает ее, Соню. В последнее время она к ней часто придирается и еще вчера на покосе она слышала, как за другой стороной стога сена бабы обсуждали, что Клавка из Сони сделает няньку для своих двух детей — 7-летнюю Нину и 6-летнего Сашу.
Соня сама это понимала. Клавкины дети были слишком разбалованы, они не были такими же самостоятельными, как ее братья. И к тому же, Нина и Саша постоянно ссорятся и шкодят. Это были плохо воспитанные дети. Да уж, в такой семье ей жить не хотелось.
Через неделю Клавдия вошла к ним в дом хозяйкой, оставив свое жилье брату и его семье.
-Папа, я бы хотела у бабушки какое-то время пожить, дом ведь пустует. — обратилась Соня к отцу.
-Сонечка, вчера председатель меня вызывал и сказал, что поселит туда агронома, который должен со дня на день приехать к нам в село по распределению.
— Тогда договоримся, что моя комната так моей и останется.
— Так, Соня, дело не пойдет. Мы теперь одна семья. И Нина с Сашей жить будут тут. Ты хочешь всех в одну детскую поселить, а самой в своей комнате одной оставаться? Нет, с тобой будет жить Нина.
-Но у меня места мало, комната маленькая совсем!- Пыталась возразить девушка.
— Ничего страшного, в тесноте, да не в обиде, потеснишься как-нибудь.
С тех пор жизнь Соньки превратилась в ад. Практически всю домашнюю работу Клавдия взвалила на нее. Нет, и раньше девушка сама со всем управлялась, но теперь нужно было готовить на трех человек больше, да и стирки прибавилось. А Нинка с Сашкой будто специально только и делают что рвут одежду и постоянно вываливаются в грязи. Они относились к ней как к прислуге. И ежели с ними что случалось неприятное- шишки, ссадины, синяки, спрос был с Соньки. Не уследила, не доглядела…Да еще одна напасть в их семье — отец начал пить, а Клавдия ему с удовольствием подливала.
-Я вам не прислуга!- как то заявила она мачехе.
-Послушай меня, девочка, ты живешь в моей семье и будь добра делать то, что я тебе говорю.
-Это вы пришли в нашу семью и в наш дом, вы не имеете право себя так с нами вести. Вы не имеете права понукать мной а тем более поднимать руку на моих братьев. — И тут же Соня получила пощечину.
Красная от злости, она выбежала из дома и направилась искать отца. Он сегодня только получил корреспонденцию и еще не уехал в Марьевку. Так и есть, он сидел у дома бабы Дуни, сжимая в руке бутыль с самогоном.
-О, дочка, а ты чего здесь?
-Тебя искала. Что у тебя в руке? — она хмуро сдвинула брови.
-Да я бабе Дуне вести хорошие принес, вот она и угостила.
-Папа, а ты не слишком часто пьешь?
-Выйдешь замуж, будешь своего мужа отчитывать, а ко мне лезть не смей!
Соня только вздохнула. Отец в последнее время тяжело отходил от похмелья, на сердце жаловался, да и рука правая все чаще немела.
Ладно, не за этим она пришла сюда.
-Папа, знаешь, мне очень тяжело жить с Клавой. Мы с ней сегодня повздорили и она меня ударила. Она вообще любит руки распускать, но сегодня она уже и на меня их подняла.
-А как вы себя ведете? Она рассказывала о шалостях Степки и Гриши, по мне — они заслуживают порку.
-Если ты о последнем, когда загорелся стог сена, это не они, это Нинка с Сашкой.
-Так я и поверил! — усмехнулся отец. — Ты просто братьев выгораживаешь. Я даже слушать ничего больше не желаю. А раз и ты сегодня получила, значит, тоже за дело. Клава рассказывала ,какой у тебя длинный язык и как ты по дому ничего не хочешь делать, а только и знаешь, что с ней пререкаться и хамить. Все, уйди и не жалуйся мне больше!
У Сони от обиды и возмущения перехватило дыхание. Вот это да! Так вот значит, в каком свете ее Клава выставляет! Ну конечно, папочка либо работает, либо пьет , и не видит кто на самом деле готовит, убирает и стирает на всю семью.
Соня вскочила и побежала по дороге, слезы застилали глаза, она стащила косынку с головы и стала их вытирать, как вдруг услышала за спиной мужской голос:
-Девушка, здравствуйте.- Она обернулась и увидела молодого красивого парня.
-Здравствуйте. А вы кто?
-Я ваш новый агроном, Сергей, сегодня утром приехал, вот и пошел осматривать село.
-А , так значит это вы переехали в дом моей бабушки!- она посмотрела на чужака. Эх, если бы не он, переехала бы в дом бабы Нюры и горя бы не знала. Но потом одернула себя — он-то в чем виноват?
-Наверное, — он пожал плечами, — куда меня поселили, туда и пристроился. Как вас звать?
-София.
— София. Соня, значит. Не откажете ли вы любезность показать мне село? Заодно расскажете, что же вас так расстроило?
-Село покажу. А что меня расстроило, вас не касается.
Но уже через некоторое время она все же рассказала ему о себе. Парень он был с юмором, легкий в общении ,и у них был много общего — он тоже рос без матери, а отец с фронта вернулся и сразу женился. Но Сергей к тому времени уже получил профессию и вот он здесь.
-Значит, вы живете со злой мачехой? Прям как в сказке.
-Да, только это не сказка, а страшная быль.
Вечером, проводив Соню, Сергей взял с нее обещание, что завтра они вечером погуляют.
-Я не знаю, если будет время.
-А вы найдите. Научитесь говорить нет тем, кто от вас требует слишком многого. В конце концов, мы живем в то время, когда уже нет господ и слуг, все равны. — Он улыбнулся ей и Соня вдруг поняла, что она придет завтра к нему на встречу. И ей все равно, как Клава отреагирует на это.
Но дома ее ждала большая неприятность — на кровати лежал отец, а рядом причитала и лупила его полотенцем мачеха
-Что случилось? Чего ты расшумелась?
-О, дочурка пришла. На, полюбуйся! Пока тебя неизвестно где носило, твой папашка слег. Парализовало его, а все из-за пьянки!
-Ты что говоришь? — У Сони внутри все похолодело от страха. — Я только сегодня с ним виделась после обеда, он на своих ногах ходил.
-Ходил, а три часа назад пришел пьяный, да упал. Людка фельдшер сказала, что все, допился. У него правая рука и нога не шевелятся. Вот это надо в городе взять, завтра поедешь и привезешь. — Клава дала ей бумажку, которая была исписана неровным почерком фельдшера.
-Его в город надо, врачам показать.
-Как ты его туда повезешь? Поздно уже, всё! Зараза, все же на мою шею!
-Как тебе не стыдно? — Соня встала и повернулась к мачехе.- Не с твоей ли легкой руки он начал пить? Не ты ли ему подливала? Ты же ему во всем потакала! А сейчас полотенцем машешь и слюной брызжешь.
-Вот ты как заговорила? Ну ничего, я устрою тебе жизнь райскую. В общем так, Степка и Гришка поедут в детский дом. Сейчас голодно, мне лишние рты не нужны. Сама их туда свезу. А ты куда хочешь, туда и иди.
-Это мой дом, я тут останусь, а Степку с Гришей не смей трогать! Можешь сама идти туда, откуда пришла! Я сама буду за отцом ухаживать.
На следующий день Соня привезла из города лекарства и весь день не отходила от отца. Он все понимал, смотрел на нее, но сказать ничего не мог. Фельдшер пояснила — есть надежда, что он встанет, но после ранения, вряд ли его организм выдержит инсульт. Либо он останется лежачим на долгое время, либо… Готовьтесь.
Соня плакала, она дала себе обещание, что сделает все, лишь бы папа встал. Пусть они в последнее время они не ладили, но он ее отец.
Юрий действительно в последнее время как будто перестал ее любить. Соня напоминала ему первую жену, он помнил, как она укоряла его за женитьбу. Так же он считал, что Соня выживает Клавдию и хочет помешать его счастью. Клавдия к этому мнению усердно его подводила — ночная кукушка дневную перекукует.
И сейчас Соня, склонившись над ним, не чувствовала обиды, она испытывала лишь одно желание — чтобы он встал, чтобы снова начал ходить. Если же его не станет, мачеха выживет их из дома…
И она была отчасти права в этом, потому что уже через неделю, вернувшись с фермы, она увидела отца одного. Не понимая, куда делась Клавдия, которая должна была с ним весь день находиться, Соня вышла во двор и позвала Нину.
-Скажи-ка мне, где твоя мама?
-В город уехала, повезла Гришку и Степку в детский дом. Сказала, что они здесь лишние.
— Что? — Соня заметалась, она не знала, что теперь делать.
Председатель ее успокаивал.
— Сонь, ну в самом деле, чего ты убиваешься? Да поверь мне, им сейчас там лучше будет. Что их здесь ждет? Тумаки от мачехи и пустой стол? Ладно бы Юрий не болел, а тут раз такое дело. Подожди, все уляжется, заберете вы их. Может, Юрий встанет еще. В любом случае, я тебе помогу. Оставь пока все как есть.
***
Прошло три месяца. Соня самоотверженно ухаживала за отцом, он уже начал разговаривать и мог даже немного шевелить рукой. Раз в две недели она ездила в город к братьям, проведывала их и успокаивала мальчишек, говоря, что как только отец встанет на ноги, они их обязательно заберут.
Однажды вечером Соня ушла мыться в баню, а вернувшись, застала Клавдию, голосившую на весь дом.
-Что случилось?- ее охватили дурные предчувствия.
-Нет больше Юрки. Ах, как же мне теперь жить-то дальше? — Клавдия явно переигрывала, пока Соня, с ужасом смотревшая на кровать, заливалась слезами.
— Как же так? Как же? Он говорить уже понемногу начал, шел на поправку.
-Это все ты! Бросила его! А когда я зашла, он хрипел и был весь красный. Ой, мамочкииии.. — протяжно выла она.
-Я ушла, как только он уснул… — заплакала Соня. — Я же ненадолго отходила…
Юрия похоронили и Клавдия тут же собрала вещи Сони.
-Теперь это мой дом. Я как вдова хозяина имею права здесь жить. А ты катись на все четыре стороны.
Они долго ругались, спорили, но в конце концов Соня взяла свои вещи и пошла в сельсовет. Сидя напротив председателя, она вопросительно на него смотрела.
-Что прикажешь мне делать, Игорь Михайлович?
-А что тут поделаешь? Она права — вдова имеет права оставаться жить в доме покойного супруга.
-Но это наш дом. Наш, понимаешь? Мой, Степки и Гришки!
-Что я могу поделать? Налаживай с ней общение и договаривайтесь. Сонь, я посмотрю, что можно тут поделать, обещаю помочь, но мне нужно время.
-Игорь Михайлович, мне куда теперь идти? Ты бабкин дом отдал Сергею, агроному, а мне где жить?
-А что? Ступай в тот дом. Ты же имеешь права там жить, дом ваш, семейный. А Сергею я чуть позже другое жилье подыщу.
-Ты предлагаешь мне жить с парнем в одном доме?- Соня покраснела.
-Ну не в койку же я тебя к нему укладываю, в конце концов. А с другой стороны — приглядись, парень он видный, опять же — на тебя постоянно заглядывается. Смотри, девок-то у нас в селе хватает…
-Не о том ты думаешь, Игорь Михайлович.
-Соня, я не могу тебе пока ничего другого предложить,- развел он руками.
****
Так Соня и Сергей стали вести свое хозяйство, а позже, вполне закономерно, у них завязались настолько серьезные отношения, что они пришли рука об руку к председателю и попросили их расписать.
-А свадьбу? Свадьбу играть станете? — потирал он руки.
-Да какая свадьба? Голод такой в селе, не до гулянок сейчас, — отмахнулся Сергей.
-Ничего, всем селом соберем, с дома по крупинке, и устроим праздник. Давно мы не гуляли, людям пора бы уже вспомнить, как веселиться нужно.
Через месяц у сельского совета накрыли четыре стола, на которых стояла немудренная закуска — пироги, блины, мерзлая местами картошка, квашеная капуста, огурцы да грибы. И местный самогон. Но главное ведь не это. Главное то, что все село как одна семья собралось поздравить молодых. Играла гармонь, сыпались поздравления и поднимались стопки. Даже Клавдия явилась на праздник, хотя уж ее то никто не звал. Зато перед односельчанами распиналась, говоря, что всю душу в девушку вложила, что любила ее. Односельчане кивали да посмеивались. Ага, так любила, что из дома выставила. Но никто с ней связываться не хотел, уж больно скандальная она была. Все лишь удивлялись — что Юрка покойный в ней нашел?
Клавдия изрядно набралась, вовсю отплясывала и забыла напрочь о своих детях. А те меж тем уже давно покинули общую гулянку и скрылись в неизвестном направлении.
И когда уже стемнело, вдруг всё веселье нарушил истошный крик:
-Пожар! Там сеновал горит!
Все устремились в сторону сеновала, который расположился на окраине деревни. Это было небольшое сооружение, куда семья Гаврилиных собирала сено для своей коровы. Гаврилины бежали впереди всех. Как так могло случиться?
Когда деревенские прибежали, они услышали громкий плачь. Мужики сломали двери и, облившись водой, устремились вглубь.
Позже оказалось, что хулиганистые Нина и Саша, дети Клавдии, играли на чужом сеновале, подожгли сено, так как они подмерзли, но сквозняком рассыпало искры и они перекинулись на стопку соломы, что была в углу у входа в сооружение. Солома запылала, тем самым отрезав путь к выходу.
Дети были без сознания, надышавшись дымом, у Нины были обожжены ноги, а у Саши рука.
Пока приводили детей в чувство и тушили сеновал, пьяная Клавдия причитала над ними и вдруг стоявшие рядом Сергей, Соня и Игорь Михайлович услышали как она бормочет:
-Это мне наказание, наказание за Юрку, что жизни его лишила. Говорила же мне та цыганка…
Председатель тихо тронул ее за руку.
-Что ты сейчас сказала?
Клавдия повернулась и посмотрела на него пьяными глазами. Утерев слезы, тут же взяла себя в руки:
-Ничего, я говорю — лишь бы выжили.
-Нет, ты другое сказала. Я же рядом стоял и все слышал. И Сонька с Сергеем все подтвердят.
Они кивнули и Соня ошарашено посмотрела на свою мачеху. Что она сейчас сказала? «Юрку жизни лишила?»
Дети отлеживались в медпункте, они пришли в себя, им сделали перевязку и фельдшер не отходила от ребят, а Игорь Михайлович тем временем вызвал Клавдию к себе.
Соня и Сергей, проснувшись рано утром, слонялись из угла в угол.
-Вот так свадебка у нас получилась. А первая брачная ночь? Ужас! Пожар, откровения Клавдии. Интересно, как там дети? — Сергей задумчиво посмотрел в окно.
-Меня сейчас больше беспокоит то, что сказала Клавдия. Пойдем к Игорю Михайловичу?
-Пойдем.
Но их туда не пустили. Помощница председателя сказала, что он там беседует с Клавкой и как новости появятся, сообщит.
Они прождали весь день, а вечером мимо их окон проехал мотоцикл председателя, в люльке которого сидела Клавдия.
Эпилог.
Клавдия созналась во всем. Она рассказала, что намерено спаивала Юрия, хотела домом завладеть, так как ее жилье было маленькое, к тому же делилось с братом и его женой. А тут такие хоромы, как она выразилась.
То, что он идет на поправку, ее не устраивало, поэтому, дождавшись удобного случая, она положила ему подушку на лицо. И никто бы ничего не узнал, не начни она пьяная причитать над детьми.
Клавдию отвезли в город, ее ждет суд. А Нину и Сашу определили в детский дом. В тот же день председатель привез Степку и Гришу, которые теперь жили вместе с Сергеем и Соней.
Мать Сони так и не появилась, но зато теперь у нее была своя семья, любящая, где не было обмана, фальши и ненависти. А главное — не было войны, которая забрала бы отца из этой семьи.