Вокзал. Хмурый летний вечер. Поезд привёз семью Фокиных на станцию. Затем им предстоит пересадка на маленький самолёт «кукурузник». Он полетит в отдалённый район Вологодской области, куда больше ничем невозможно добраться.
Нина с мужем Никитой и детьми Серёжей и Мариной едет в матери и бабушке. Они не виделись лет пять.
Выйдя из тёплого вагона, они оказались на холодном ветру. Пока ехали трое суток погода резко поменялась.
— Скорей! — торопит отец, — Бери детей, а я чемоданы. Опоздаем на автобус, будем ночевать на улице. До аэропорта надо ещё минимум час ехать.
Серёжа поёжился от холода и шмыгнул носом. Мать схватила пятилетнюю дочь на руки, отец подхватил тяжёлые с подарками и вещами чемоданы. Караван двинулся.
Как не пытались идти быстрее, не вышло.
Пришли в районный центр. Огляделись. Частный сектор с небольшим сельмагом и остановка. Никита изучил расписание автобуса и помрачнел. А тем временем заморосил дождь.
— Ну, чего? – спрашивает Нина, опуская девочку на землю. Та дрожит от холода, — Долго нам ждать? Дети замёрзли, да и я околела. Съездили в отпуск, отдохнули. Чёрт меня дёрнул!
— Нин, ты не расстраивайся, — начал муж, виновато глядя на жену и детей, — Но автобус будет только завтра.
— Что? – вскрикнула жена, цокая зубами и потирая руками озябшие плечи, — Давай в магазин зайдём, погреемся. Спросим, может, кто пустит переночевать.
Сельский магазин, как и принято, торгует продуктами и всякой всячиной. С одной стороны продукты, с другой уставлен вёдрами и мешками, лопатами и кастрюлями. Нина сразу ухватилась за хлопчатобумажные старушечьи чулки. Купила себе и дочке. Сыну и мужу взяла самовязанные свитер и кофточку. Оделись тут же у прилавка. Продавец деликатно отвернулась, когда женщина надевала чулки. Никита открыл чемодан и достал куртку девочке и плащ жене. Утеплились.
— Скажите, а здесь можно снять комнату на ночь? – спрашивает Никита, — Мы отстали от автобуса. Следующий только завтра.
— Вряд ли! – качает головой женщина. Потом подумала и добавила, — Здесь чужих не пускают. Толь если… – она сжала губы, как ученик, не выучивший урок, и предложила, — Попроситесь к Ква… – она осеклась и поправилась, — К Валентине. Ей терять нечего. Она никого не боится. Это седьмой дом по правую руку. Там ещё калитка резная. Красивая. Найдёте!
— Спасибо! До свидания! – ответили хором супруги, и вышли из магазинчика.
Действительно дом с красивой калиткой оказался один. Постучали в двери. Выглянула седая с красивым моложавым лицом женщина лет за сорок. Она удивлённо и вопросительно смотрит на гостей.
— Здравствуйте! Простите, — начал Никита, — Нам бы с семьёй переночевать. Мы заплатим. Просто нам некуда деться до утра, а на улице холодина. Сами видите, мы с детьми.
Женщина ещё больше удивилась и вытаращила на мужчину глаза, словно он привидение.
— Нам только на ночь! – подключилась жена, — Мы так продрогли, что зуб на зуб не попадает. Пожалуйста, пустите нас переночевать!
Женщина, молча, вздохнула и отошла в сторону, пропуская гостей в дом. В доме по сравнению с улицей оказалось так тепло и уютно, что дети начали зевать.
— Ужинать будете? – спрашивает хозяйка, — Или сразу постелить?
Супруги переглянулись и кивнули. Они проголодались и устали, блуждая по дорогам. Валентина накрыла на стол и накормила гостей кислыми щами, пирогами с капустой и ароматным травяным чаем.
Потом проводила их в свободную комнату, где стояли две кровати. Одна большая двухместная с вышитыми наволочками и покрывалом, вторая маленькая детская.
Нина уложила детей, которые моментально заснули. Потом легли сами с мужем. Хозяйка долго гремела на кухне посудой, которую мыла.
Наконец, всё стихло. Веки утомлённых горожан залепил сладкий сон. Нина слышит сквозь сон странный звук. От него мурашки по спине. Так страшно, что она не выдержала и растолкала спящего мужа.
— Никит, слышь? – шепчет она, прижимаясь к нему, — Чего это? Жуть какая!
Никита приподнял голову с подушки, протёр глаза и прислушался. Действительно звук отчётливый и неприятный.
— А! Понял! – говорит он, — Это лягушки квакают. Спи!
Повернулся на другой бок. Нина прислушалась и переспрашивает:
— Откуда среди деревни лягушки? – толкает его в спину, — Здесь же нет болота. Да и почему так жутко? Меня всю колотит от ужаса.
Но муж уже спит и её не слышит. Легла и закрылась одеялом с головой. Позже случился более странный момент. Но Нина сочла его частью сна и почти о нём забыла.
Утром, позавтракав, Фокины отправились на остановку.
Всю дорогу в самолёте Марину и ещё троих пассажиров мутило. Воздушные ямы так болтали самолёт, что он нырял то вверх, то вниз, как санки на горках. Девочка от обезвоживания еле стояла на ногах.
Бабушка Анна встретила дочь и внуков телегой с запряжённой лошадью. Серёжа обрадовался такой невиданной поездке, и первый забрался в телегу. Там лежало вкусно пахнувшее луговыми травами сено.
Мать обнялась с Ниной и поздоровалась с зятем.
— Садитесь! Мне надо ещё вернуть лошадь, — торопит она, — Сенокос идёт, еле упросила Матвея выделить лошадь. Видано ли дело десять километров пешком с детьми на руках. Скорей! Сели?
Серёжа стоит на ногах и осматривает деревенские просторы. Он не ожидал, что лошадь дёрнется. Как только Анна Михайловна хлестнула кобылу и крикнула: «Но!», мальчик кубарем свалился с телеги.
Остановились. Подобрали удивлённую «потерю», двинулись дальше.
Проезжая по деревне, видят в окнах любопытные лица сельчан. Такое событие — кто-то приехал в глухую деревню.
Дома ждёт внучку Нину слепая бабушка Екатерина Андроновна. Нина подвела к ней детей.
— Здравствуй, бабуль! – подтолкнула к ней ребятишек, — Это Серёжа и Марина.
— Ну-ка, ну-ка! – протянула им навстречу слепая старушка, — Дайте мне вас потрогать.
Она осторожно прикасается к лицу, голове, плечам сухими старческими руками.
— Наконец-то, Нинушка, привезла внуков! – улыбается старушка, — Баские! Кожа гладкая. Только худые больно. Не болеют?
— Нет, бабуль! – отмахивается Нина, — Маринка в сад ходит, а Серёжа осенью в школу пойдёт.
— А чего задержались-то? – спрашивает слепая, — Мать ещё вчера бегала вас встречала. Думали сегодня, во второй раз председатель не даст лошадь. Чего так?
— Ай! – машет рукой Нина, — Опоздали на автобус. Пришлось ночевать у какой-то диковинной женщины. Еле ночь пережили. Представляешь, бабуль? – смеётся она, — У неё в огороде всю ночь жабы квакали! Я думала с ума сойду…
— Ой! Ой, Анюшка! – схватилась за голову слепая, — Неси скорей святой воды! Надо всех поить и умывать, — поворачивает голову к Нине и укоряет, — Ты пошто такая бестолковая, Нина? Я же тебе сколько рассказывала про колдовок и их проклятия! Неужто забыла?
— А в чём дело, бабуль? – не понимает внучка и вопросительно смотрит на суету матери, что бежит к шкафу за святой водой, — Что случилось-то?
— Это же Валька-Квакуша! – отвечает мать Анна Михайловна, выставляя на стол бутыль с водой, — Ох и попали вы! Проклятый её дом!
— Да, Нинушка, проклятый! – поясняет слепая бабушка Екатерина Андроновна, — Всё началось с того, что две бабы мужика не поделили. Василий – муж Вали, Дуську соседку раньше знал, чем её. На танцы ходили, женихались, но жениться он не собирался на Дуське. Уж больно страшная она: рожа длинная, зубы вперёд торчат, как у старой лошади. Так, жалел девку. А она возомнила себя уже его женой. На танцах и приметил Василий Валюшу. Проводил раз, другой. А к Ильину дню сватать пришёл. Осенью свадьбу сыграли. Всё ладом.
Екатерина Андроновна замолчала, слышит, как в стакан льётся вода.
— Анюшка, веди ребятишек! Да подай мне стакан, — просит старуха, протягивая руку, — Напоить их надо, умыть и молитву прочитать. Веди ко мне!
Нина подвела детей к бабушке и сама выпила воды. Плеснула на руки и умыла лицо.
Тем временем Екатерина Андроновна умывает внуков и читает «воскрёсную» молитву. Когда процедура закончилась, Нина просит продолжить рассказ.
— А что могло быть хорошего? – вздыхает старушка, — Дуська затаила злобу на Василия с Валькой. Искала колдунью посильнее, чтобы наверняка извести и соперницу и мужика вернуть. Нашла… окаянная.
— Идите на улицу! – кричит Анна ребятишкам, — Нечего слушать взрослых. Марш! Играйте там! – обращается к дочери, — А ты, Нина, мужика напои святой водой, как придёт. Да гляди за ним, чтобы не было худо. Валькин дом проклят, а вы там и ночевали и ели. Ох, не хорошо!
Нина растерянно посмотрела на мать.
— Слушай, слушай мать! — наставляет слепая бабка, — Да знай, чем может кончиться. Василий с Валюхой хорошо, дружно жили. Через год девчушка у них родилась. Хорошенькая! Рыженькая как цветок огонёк. А когда малышке исполнилось три года, всё и началось. Старики сказывали, что коли пара венчана на небесах, то её никто разлучить не может. Никакое колдовство такую семью не разлучит. Только смерть. Дуська на себя приворожить Василия решила.
Она вздохнула и села поудобнее. Нина, затаив дыхание, как в детстве слушает бабушку.
— Однажды утром Василий не проснулся! – говорит она и опускает голову, сдерживая слёзы, — Хороший мужик был. Умер во сне. Валька на всю деревню голосила. Еле успокоили. Виски у неё поседели, осунулась. Ходит, как сонная. А Дуська ещё больше на неё разозлилась. Ведь не вышло мужика приворожить. Снова колдует. На сороковой день не проснулась и дочь.
— Ах! – вскрикнула Нина, она вспомнила ночное видение, — Боже! Я думала, мне это приснилось…
Ночь в доме Валентины. Нина засыпает под жуткое кваканье, но слух улавливает новые звуки. По коридору шлёпают босые ноги. Шаги мелкие, словно ребёнок идёт. Нина подняла голову с подушки и посмотрела в проём открытой двери. Стоит маленькая рыжеволосая девочка и смотрит на неё. Нина до конца не проснулась. Думает, что это дочь Марина.
— Марина, ты? – кричит она девочке, — Если ты писать пошла, то ведро здесь стоит у порога. Иди сюда.
Малышка постояла с минуту и быстро пошлёпала прочь. Нина уронила голову на подушку и уснула.
***
— Да! – продолжает бабушка, — С того дня Валя вся поседела, как старуха. Знамо дело — самых дорогих людей схоронила. Соседи поглядывают за ней, чтобы руки на себя не наложила. Такое горе! А Дуська хихикает: «Не помрёт! Пока не искупит вину, не помрёт!». Люди поговаривать стали, что с Валей что-то случилось. Навела Дуська на неё порчу страшную. Каждую ночь у неё в животе жаба квакает. Да с каждой ночью всё громче и громче. Сама Валентина тает, как свечка. Худая, жизни не рада. Народ от неё шарахается. Дом стороной обходят. Даже в магазине, когда она появляется, все разбегаются.
— Я ночью тогда видела рыжую девочку! – перебила её Нина, — Как это возможно, баб?
— Кто ж знает? – крестится Екатерина Андроновна, — Дитё малое совсем. Душа тянется к матери. Вот и бродит по дому в поисках мамки. Сколько горя из-за одного злого человека. Прости, Господи, душу грешную Евдокии. Сама не ведает, что творит.
— Ты, что за эту гадину молишься, бабушка? – раздражённо спрашивает Нина, — Она семью со света сжила, а ты за неё молишься?
— А как иначе, дитятко! – отвечает слепая, — Кто за неё помолится, если не я? Ох и тяжко ей после смерти придётся. Ох, тяжко! Гореть ей в аду. Вот, Нина, к чему зависть приводит.
Нина не согласна с бабушкой. Она фыркнула и обиженно вышла из избы.
Отпуск закончился. Семья вернулась в город. Закрутили трудовые будни, хлопоты по дому. Загадочная история почти забылась, только…
К Новому году пришло письмо от матери и бабушки из деревни. Пишут, что всё нормально, дров запасли, картошка уродилась. Поздравляют с праздниками, а в конце письма приписка: «Валька-Квакуша померла в конце декабря. Отмучилась горемычная».
— Это кто такая, Нин? – спрашивает муж, читая письмо, — У которой мы на ночлег останавливались что ли?
Нина грустно кивает головой. Она задумалась: «Сколько же зла может причинить один завистливый человек. Да, права бабуля: зависть – страшное зло».