– Мам, если ты так переживаешь, так может отменить нам приезд?
– Да что ты, Дим! Что ты! – Зинаида испугалась даже, – Мы так ждем вас!
– Да я смотрю – уж больно круто вы ждёте. И ремонт, и хлопоты, и ещё и бабушку… Бабушку вот спрятать решили. Зачем, мам?
– Да… Не видел ты ее давно, Дим. Сдала она очень. Понимаешь, иногда и не понимает, что делает. Деменция это называется. А Златочка у тебя … В общем, семья у нее благородная, как бы не забрезговали. Вот и подумали … Ведь ненадолго мы ее к Вале, только на ваш приезд.
– Злата, мам, – обычная. Простая и добрая. И родители такие же, – Дмитрий вздохнул, – А бабушку не трогайте! И так она ничего почти не видит, зачем ей в другое место?
– Так ить… Я предположила просто. Она же… Ну, да ладно, как скажешь.
В родне у невестки Зинаиды были только доктора наук, музейные работники, банкиры и бизнесмены. Свадьбу играли в Питерском ресторане и совсем не так, как гуляют у них в селе. Все чинно, благородно, с приглашенным певцом с оперным голосом.
Хотя весело было. Оказалось, что ни такие уж эти доктора наук и чванливые. Все участвовали в играх и конкурсах, устраиваемых весёлым ведущим в белой шляпе, все танцевали и пели. Наверное, слишком скромно вели себя там как раз они с мужем и семья Валентины, старшей дочери. На свадьбу приезжали они все вместе.
Чуть раскрепостилась Катюшка, дочка Вали, когда затянул её в весёлый свадебный процесс молодой родственник невестки. А когда ехали обратно, в поезде, рассказала, что спрашивал он – почему ее родня такая важная, почему не веселятся, отказываются от игр и танцев?
Это они-то важные? Да какие они важные!
Робость и страх перед такой питерской новой родней сделала их сдержанными и замкнутыми. Все казалось, что и наряды у них не те, и вести себя они не умеют.
Деревенщина, в общем.
И чтоб не так заметно было это, надо было вести себя потише. Вот они и старались.
– Ты там цигарки-то вокруг себя не бросай, – наставляла в дороге Зинаида мужа.
– Ага! В карман буду складывать, – огрызался он.
Жена уже надоела этими нотациями, намеками на то, что опозорятся они перед новым семейством и сына своего опозорят.
«Лучше б уж без нас праздновали», – думал он. Ехать никуда не хотел. И, хоть и злился на жену, на излишнюю её озабоченность, но переживал и сам. Чего они … считай, из калош не вылезают, а тут … Питер, ресторан и такие вот родственнички.
Ну, Димка! Не мог жену попроще найти!
Но все прошло очень хорошо. Кажется. Поначалу робели. Пока ЗАГС, пока мало знакомы… А потом, в ресторане, к Николаю подошёл сват, статный, добродушный, с большим животом профессор.
– А давайте-ка, жахнем, Николай, вдвоем. За молодых уж пили, а мы – за нас с вами. Чтоб жить нам, да за них радоваться. А ещё, чтоб на рыбалку когда-нибудь вместе съездить. Дима говорил, что Вы тоже рыбак.
И разговорились. Оказалось, сват сам из сибирской деревни, и сейчас туда ездит – родня там. И с такой любовью о родине своей он рассказывал… Говорил, что завидует Николаю, завидует тому, что живут они в деревне.
А тут и сватья подошла, Инесса Павловна – музейный работник. Прическа модная, шпильки. Петербурженка! Где уж Зинаиде его на каблуки – а ведь почти ровесницы.
Но сватья быстро разговорила женщин, и Зину, и Валентину – о чем-то о женском – о родах да о детях. И так по-бабски, по-простому о себе рассказывала, что и Зина расслабилась, заговорила бойко, как она умеет.
– А мы Димку-то и не чаяли заиметь. Врачи сказали, не будет больше детей. Думали одна вот Валюха и останется. А хвать – думала уж это самое, кончилось мое женское, а оно, оказалось – вон сидит, – рассказывала Зина, показывая на сына.
– А мы сами виноваты, что Злата одна и поздняя. Веню за границу отправляли, а я вдруг – беременная. Куда? Вот и сделала тогда аборт. В молодости-то чего – все кажется, что много времени впереди, не до детей. Кандидатская у меня… Ох, и жалела я потом. Пятнадцать лет лечилась, сходила с ума. Нянчилась с котятами и щенками. И серела, когда видела ровесниц с колясками, с детьми подрастающими. А мама моя ещё больше от боли серела. Это она ж тогда с врачами договаривалась о прерывании. Так в беременность потом – не ходила, летала… Вот и Злата у нас такая, воздушная, – сватья посмотрела с любовью на дочь.
И было это два года назад. И в гости тогда, к себе в деревню, они всех звали. Как не звать?
Но так уж вышло, что молодые с тех пор к ним не приезжали. То у них Таиланд, то Куба… И пусть. Лишь бы меж собой жили хорошо.
Они и жили. Квартиру купили сразу. Опять же родители Златы помогли и ни слова им не сказали, что мол – давайте, давайте… помогите деньгами и вы…
Интеллигентные…
Зато, когда продали по осени свиней, помогли Николай с Зинаидой детям деньгами на мебель. Дети отказывались, пока Зинаида не сказала, что обидится.
А тут вдруг недавно Дима сообщил – приедут в гости. Да не на пару дней, а аж на неделю, а то и больше. И все у них будут впервые.
– Мам, а если мы и родителей возьмём? Вениамин Борисыч так в деревню хочет… Говорит, звали вы. Да и Инесса Павловна – не против. Вы как, примете такую толпу?
– Так место-то есть, Дим. Вы тогда – в низкой комнатке…, – как-то не подумав ответила тогда Зинаида, – А родители в спальне. А мы с отцом – на диван перейдем.
После звонка Зинаида так и присела на своей кухне, а потом и вовсе вышла отдышаться от такой новости.
А чего тут смотреть-то после Таиланда? Дорога – и та неасфальтированна. Да и двор у них простой совсем. Не в плитке, как делают сейчас многие, не со скамейками ковкой и деревом точеными, а простой – травка, тропинки со свисающими на них ветками яблонь, да обтесанное бревно на поленьях. А рядом с сараем – навозная куча, хоть и прикрытая, но мух не обманешь.
В Питере ночевали они у сватов. Кухню сватов Зина не забудет. Разве это кухня? Светлое все, никелем блестит, ящики сами закрываются, только толкни. А сватья жужжит какими-то кухонными машинками, летает по кухне, только кнопки жмёт.
– Давайте помогу, хоть посуду…
– Зачем? Вот посудомойка же есть…
И все легко, быстро и как-то даже весело.
А ее кухня… Она вернулась в дом, огляделась. Нет, конечно, и ее хозяйство запущено никогда не было. Вон и воду провели они. Кухня начиналась сразу после сеней. В общем, и прихожая, с вешалками и обувью, и кухня – комната одна.
Обещали протянуть им в село газ. Но пока кормили обещаниями, поэтому ремонт не затевали они давненько. Думали, вот как газ проведут…
Да и печка давно не белена, тоже – газ ведь скоро. Но газ оставался – в проектах.
На плите большая кастрюля –для свиней. Варила Зина им тут же, где и себе, чтоб меньше тратить привозного газа. Мебель разношёрстная, тут шкафы под рыжее дерево, а тут сервант полированный. Вон дверца шкафа на одной петле болтается давно. На подоконнике – герань и алоэ в разномастных горшках.
А посреди кухни, у печи – большой пластмассовый таз, а рядом, на табуретке, ведро с теплой водой. Здесь только что обмывали бабушку, мать Зины. Хоть ванна в доме и была, но залезать туда мать уже не могла по своей немощности, боялась. Вот и мыли её у печки в тазу.
И аккуратно, вроде, все на её кухне, с салфетками вязаными на серванте … И покрасит она, приберет все перед приездом родни, и клееночку постелет на стол свежую. Да, уж постарается.
Но разве будет ее кухня хоть чуточку похожа на ту, на их городскую кухню – светлую, современную, с выходом на лоджию и с многоступенчатой стойкой для цветов?
И начались для Зины дни подготовки. За эти суетные дни успела поругаться она с Николаем, с Валентиной и поворчать на мать.
Ей все было не так. Задёргала она мужа, по жизни человека степенного и медлительного, он даже раскричался. Измучила просьбами о помощи и напоминаниями дочь так, что та начала бросать трубку. Обидела мать, и та теперь ходила по стеночке и к ней с просьбами не обращалась. Зину это раздражало больше всего.
Мать старела. И случались у нее помутнения. Вот вчера взяла ведро и начала в него собирать зелёные ещё яблоки. Хорошо хоть Зина вовремя заметила. А потом с этим почти пустым ведром мать долго ходила по двору. Просто туда-сюда. Пока не устала. С трудом зашла на крыльцо и отправилась в постель.
Такое случалось не часто. В другое время мать была в полном разуме.
Зинаида переживала в ожидании гостей. А если мать и при них начнет такие выкрутасы? Вот никому ничего не надо, и только она крутится, как белка в колесе.
Послезавтра уже ждали гостей.
И тут звонит Инесса Павловна.
– Зина! Мы приедем, но ночевать у вас не будем. Мы дачный домик сняли в Ковалевке, недалеко от вас. Мы там, ну а дети уж – у вас… Так что Вы там не переживайте….
Зинаиде стало стыдно. Неужели Димка доложил о том, как чрезмерно суетится она?
– Да что Вы! Зачем же домик? Мы вас так ждём, всех ждём…
– Но нам так удобнее будет. Днем-то у вас, Веня вон удочки уже крутит, мужчины на рыбалку пусть… Но … так удобнее.
Зинаида повозмущалась для приличия, но была рада. Вот, что значит – интеллигентные…
И вот – день приезда. На кухне все перекрашено, очищено, забор починен, навоз убран, в прибранном дворике аккуратные штабеля колотых дров, и даже горшки под цветами на подоконниках – новые. Зина – в хлопотах, стол – накрыт. Бабуля переодета во все чистое, направлена в свою комнату.
– Мам, ты уж без дела-то не вылезай. Посиди тут. Гости ведь.
К их дому подкатила иномарка. Злата бросилась обнимать свекра, а Зинаида переживала – дух у мужа прокуренный, мужской, какой бывает у сельских мужиков его возраста. И ничем этот дух не смоешь, хоть сто раз обмывайся.
– А где же бабуля? – Димка искал глазами бабушку, они, когда-то, были неразлучны.
– В доме она, прилегла. Самочувствие плохое, – махнула рукой на дом Зинаида, – Дай обниму, сынок.
Они зашли. На столе, на голубой в цветочек клеенке, сияют тарелки, огурчики, сало нарезано розовыми ломтями, круглый хлеб, запотевшая бутылка водки.
И возле всей этой благодати чинно и торжественно сидела бабушка. Беззубым ртом она жевала сало. Но сало не поддавалось.
– О! – громко пропел Вениамин Игоревич, – А вот и глава семейства!
Глава семейства решила, что требуется что-то ответить, но мешало сало во рту. Тогда она подставила ладонь и начала сало выплевывать. Но, видимо, оно повисло на единственном оставшемся зубе и никак не падало, висело из беззубого её рта.
Ей и самой было неловко, она то пыталась схватить сало обратно ртом, то наклонялась над ладонью.
– Мама! Я ж просила! – раздражительно пропела Зинаида, закрыла мать и помогла избавиться от висевшего изо рта разжеванного недоразумения.
– Ой, а я однажды в походе вот так кусок мяса глотал. Подбросил и решил поймать ртом. Короче, еле спасли меня тогда…, – Вениамин разряжал атмосферу.
Старую мать Зина увела в комнату, пошипела на неё со злостью.
Все сели за стол.
– А бабушку разве не позовём? – спрашивала Инесса
– Нет-нет, она прилегла, – махала рукой Зинаида.
И так все было хорошо! Поели, выпили. Но вскоре Дима вывел из комнаты бабушку, усадил за стол.
– Дорогие наши. Надо чтоб все сразу слышали, вот и …, – он подошёл к Злате, она цвела в улыбке, но глаза – серьезные, – Мы ждём ребенка. В общем, ждём…
За столом было ещё тихо. И тут бабуля четко произнесла:
– Афанасий родится!
– Мам, да какой Афанасий! – с укором рыкнула на неё Зина.
Все встрепенулись, обнимались и поздравляли ребят. Выпили за здоровье Златы и малыша. Долго обсуждали – что можно и нельзя беременным.
А потом мужики пошли смотреть места для рыбалки, а женщины ходили по огороду и двору. Инесса приметили Муську и была счастлива.
– Ой! Как же я кошек люблю!
А потом сели на длинную скамью на поленцах – Муська на коленях новой знакомой.
– Хорошо как у вас! Так надоели эти заасфальтированные, заложенные плиткой дворы, а у вас – травка, тропинки. Такое все настоящее. И ветки эти над забором свисающие… Есть что-то чеховское во всем этом. И дышится легко, – щурилась на заходящее солнце Инесса.
– Да что у нас! Вот у вас в квартирах красиво, – Зинаида не понимала, что тут может нравиться.
– У нас? У нас однотипно. И нет такой благодати. Думаю, вы тут так привыкли, что и не замечаете…
– А где же бабушка? – хватилась Злата, – Почему бы ей с нами не посидеть, тепло ведь.
И не успела Зина хватиться, как ее невестка метнулась в дом, и уже через минуту вывела мать.
Бабушку тоже посадили на скамью. А Зинаида запереживала. Чего сейчас мать отчебучит? Мать, порой, любила сидя на этой скамье с матерком частушку затянуть.
– Мама посидит, а мы пойдёмте по селу прогуляемся. Покажу вам, что да как…
Инесса согласилась, а Злата задержалась чуток.
– А Вы с детства тут живёте? – спросила Злата старушку.
– С рождения, милочка, с рождения. Родители мои этот дом построили. До войны ешшо.
– Ух ты! А расскажете потом, ладно? Интересно так…
– Расскажу. Чего не рассказать-то?
Злата побежала догонять мать и свекровь. Они встретили гусей. Гуси шли дружно, мерно покачиваясь, осторожно ступая красными своими лапками. Для городских – впечатление.
– Вот помню таких гусей видела в детстве, лагере. Как многое остаётся неизменным, как вот эти гуси, идущие по земле, – философствовала Инесса.
Ночевали сваты все же у них. Потому что Николай с Вениамином перебрали, засидевшись до темна. Инесса уснула быстро. А сын и Злата убежали к Димкиным друзьям.
Зинаида полежала, пока не улеглись мужчины. Она устала очень, но потом долго убирала и мыла кухню, чтоб утром все встали к убранному столу.
Проснулась неожиданно, от испуга. Стряхнула сон, казалось – только что уснула. Мать ночью пробиралась в туалет, задела кастрюли на столе. Потому что ведро, которое Зинаида ей ставила на ночь, на этот раз дочь не поставила – постеснялась гостей. Грохот разбудил всех.
Она отвела мать в туалет, а там тихонько ворчала.
– Ты дашь нам покой или нет? То одно, то другое у тебя… Сколько можно нервы мои трепать! – она тряхнула мать за руку.
Вот никогда так не делала, а тут – видать от усталости.
И опять – только забылась Зинаида сном, как зазвенел будильник – это мужчины собрались на рыбалку. Но встать смог только Дима. Он безуспешно потолкал отца и тестя, и опять завалился спать – рыбалка откладывалась.
Зина больше не уснула. Она проснулась и пошла на кухню. Нужно было провести процедуры матери, а ещё растворить и напечь блинов. Она уже была раздражена, с матерью не разговаривала.
После завтрака сваты уехали на снятую ими дачу. Дмитрий опять завалился спать, а Злата ходила за ней хвостиком. С интересом наблюдала – как доится корова, сама помогала варить корм свиньям и даже сама собралась их кормить.
– Ой, интересно все тут у вас как! Здорово!
Зинаида улыбалась. Как боялась она, что городская невестка нос начнет воротить. Но все было неплохо. Лицо у Златы нежное, розовое с припухлым ртом. Загореть бы ей чуток.
Конечно, у Зины сейчас все было выбелено и вычищено, убрано лишнее. Наверняка, многое тут, невестке бы не понравилось, но пока все было хорошо. Зинаида не расслаблялась, все ещё с тревогой переживала присутствие невестки. Мало ли, где можно перед ней опростоволоситься…
И вот вбежала Злата в дом – глаза по пятаку:
– Мама, там бабушка плачет!
Зинаида вышла. Около калитки стояла мать, плакала.
– Мам, ты чего это?
Старушка посмотрела на неё испуганно.
– Что Вы, что Вы, бабушка, – Злата была очень озабочена, на лбу – складка.
Она взяла ее нежно под руку, направилась домой. Зина шла следом. Вот оно – мать-то её и подведёт. Наговорит сейчас из-за слабоумия своего, что обижают её тут, и прослывет она перед невесткой злыдней.
Полдня Злата провела возле бабушки. То она что-то рассказывала старушке, то мать – ей. Она утирала ей слёзы от воспоминаний, провожала в туалет, кормила.
Приехали ближе к вечеру сваты.
– Злат, отдохни. Чего ты возле бабки-то все? Сходили бы куда с Димой, – говорила Зина.
– А мы вечером сходим. Сейчас он там с отцами в сарае. А бабушка так интересно рассказывает!
– Пусть! – махала рукой Инесса, – Мои родители рано умерли, а Венины – далеко. Ей всегда не хватало бабушки, наверное.
Вечером, когда родители уже уехали на дачу, Злата с Димой, вернувшись с прогулки, застали обмывание бабушки. Правда мыла её Зина в тазике в ванной, а не на кухне. С матерью она почти не разговаривала.
– А почему не в ванне, почему в тазу? – интересовалась Злата.
– Ох, Златочка! Забираться туда – проблема ей, а выбираться…ещё хуже.
– Значит нужна душевая кабина! – твердо сказала невестка.
– Хорошо бы, – развела руками Зинаида.
Утром все, кроме Зинаиды, отправились на рыбалку. Зинаиде не до того. Хозяйство, кухня…
– Так нечестно. Мы – отдыхать, а Вы опять – на хозяйстве, – вздыхала Злата.
– Да я привычная. Да и бабушку не оставишь уже. Езжайте…
Через пять дней, родители уехали в Питер, а Злата с Димой остались погостить ещё. Прощались трогательно, обнимались и плакали.
Достались объятия и Муське. Инесса даже хотела ее забрать с собой, но общим обсуждением приняли решение, что в Питер поедет котенок с первого же ее помета.
А Злата так быстро освоилась, что уж взяла на себя и птицу, и поросят. Доить вот только не умела. Димка гонял с отцом сдавать молоко, а они били масло, делали сметану и сыр.
– Аай, – Злата вбежала в дом, держась за запястье, из которого сочилась кровь, – Ай-ай!
– Что случилось, Злата?
– Меня Фенька укусила, свинья такая!
– Ох! Ох! – запричитала Зина, – Вот говорю тебе: сама я! Как же так-то?
– Я думала, она добрая. Гладить начала по загривку, а она…
– Так она ела в это время что ли?
– Да!
– Да разве можно? Она ж и тебя в этот момент съесть готова! Может в больницу?
Благо – укус был неглубокий.
Злата придумала, что Зина будет вести мастер-классы по деревенской выпечке пирожков и хлеба. И тут подключилась бабушка. Оказалось, что и она помнит свои старые рецепты – все опробовали.
И злость Зинаиды на мать уходила, таяла от доброго отношения к ней невестки.
– А Вы знали, что бабушка красилась хной в молодости?
– Нет. Это она тебе сказала?
– Ага! И ещё иглоукалывание губ делала, ботокс почти.
– Что? Это как?
– Также, как и сейчас. Только в спирт иголку опускали они и тыкали себе в губы, чтоб они краснее и пышнее были.
– О Господи! – Зинаида и не знала таких подробностей о матери.
– А сколько она рассказывает о годах военных, о голоде… о том, как братики её умирали… Мурашки…, – глаза Златы наполнялись слезами.
– Да, натерпелась мать, – уже плакала и Зина.
Денёчки эти, хоть и были хлопотны, но Зина запомнит их надолго. Городская ее невестка стала такой родной за эти дни. И главное – совсем не брезговала её матерью, относилась ко всему с пониманием, помогала.
– Нет, ты посмотри! Опять прямо в калошах улеглась на кровать! Да что ты с ней делать будешь! Ведь только постелила свежее белье! – хлопала по бокам руками Зинаида.
– Давайте я сменю. В стирку брошу. А бабушку чего ругать? Она разве была неряхой?
– Ну, что ты! Ещё та чистюля! Меня знаешь как гоняла из-за этой чистоты!
– Вот видите, значит это от того, что в мозгах что-то от возраста. И тут уж криком не поможешь.
– Верно…, – вздыхала Зина.
– А мы ведь и правда решили с Димой: ели сын будет, Афанасием назовем, как отца Вашего.
Что-то много Зина в последние дни плачет. И слёзы эти не огорчают совсем…
Утром, когда мать сидела за столом, Зина чистила картошку, Дима с отцом чинили сарай во дворе, а Злата собирала ягоды на варенье, она увидела в окно, как к дому подъехала специализированная машина с надписями. Выпрыгнули два паренька, переговорили с вышедшим навстречу им сыном и начали что-то заносить в дом.
– Мам! Сейчас начнут устанавливать душевую кабинку вам. Не переживай, все продумано, обсуждено и оплачено.
Злата улыбалась, бабуля поглядывала озадаченно.
– Это из-за меня че-ли?
– Это для тебя, мам.
Зинаида продолжала чистить картошку, а запястьем утирала набегающие слёзы. Как же смогла она вырастить такого вот сына? Как же ошибалась она, боясь городской своей родни…
Сзади подошла мать, положила руку ей на плечо.
– Не плачь, дочка…
– Ма, – она бросила нож и уткнулась в плечо матери, – Ты уж прости меня.
– Да что ты, что ты… Зиночка!
Работники закончили. Рядом с ванной засияла стеклом и пластиком голубая душевая кабина со специальным стульчиков для бабули. Димка демонстрировал теплый гнущийся душ и его меняющиеся функции. Николай улыбался во весь рот.
– Ну, а второй сюрприз? Ты говорил два сюрприза! – спросил отец.
– Ага! Второй сюрприз во дворе. Это уже от родителей Златы. Пошли, бабуль.
Они вышли во двор. Обернутая в полиэтилен и картон, у крыльца стояла инвалидная коляска. Мужчины начали распаковывать, собирать.
– Теперь вы можете гулять с бабушкой далеко, хоть по всему селу, – улыбалась Злата.
Но пока бабушку покатали по двору. Она привыкала.
Николай смотрел на сына, не его жену. На то, как катают они его старую тещу. Он курил на крыльце и тихое умиротворение обнимало его. Дым сигаретки долго не таял над ним. Пепел он стряхивал аккуратно в голубую пепельницу, но заскорузлые пальцы почему-то дрожали. Плакать было не по-мужски.
А в последний день на рыбалку пошли все, вместе с приехавшей в гости семьёй Валентины. И бабушка тоже поехала на новом своем транспорте.
День был хороший, небо без единого облачка. Молодежь и отец с интересом рыбачили. Муж Валентины в стороне разводил огонь на шашлыки.
Мама дремала на откинутой спинке коляски, а Зинаида сидела на одеяле рядом с матерью. На воду против солнца смотреть было больно. Она сейчас никуда не спешила. Все дорогие сердцу люди были здесь. Здесь была и мама. И совсем не мешала, а наоборот привносила какой-то покой.
Завтра уже уезжали сын с женой. Так жаль… Вот бы всегда так – рядом.
Она чувствовала, что устала, но усталость эта была тихой.
И Зина закрывала глаза. Наваливалась на неё шуршащая, стрекочущая, поплёскивающая мелкой волной тишина и заволакивала сознание полупрозрачной дрёмой.
А сквозь эту дрёму видела и помнила она всё. Спать было нельзя. Надо же было запомнить этот фрагмент навалившегося счастья, эти минуты покойного отдохновения, гармонии с миром.
Счастья, когда все рядом, когда жива мама, и когда река тихо течет куда-то в свое и их будущее.
*****
«Счастлив не тот, кто имеет все лучшее, а тот, кто извлекает все лучшее из того, что имеет»
Конфуций
