Я никогда не был любителем мистики. Не то чтобы я не любил все, что связано с таинственными событиями, которые порой случались и в моей жизни, но просто считал, что они имеют право быть, как хорошая или плохая погода, и никогда не отмахивался от мистики. Но Леха любил ее по-настоящему. Дома у него в комнате все было оклеено картинами Лео Хао. На столе стоял массивный подсвечник со свечами, рядом лежал стеклянный шар и всегда разбросанные для гадания карты Таро.
— Гадаю я редко, — признавался Леха, — в основном по просьбам маминых знакомых. И не сходятся мои гадания, — жаловался при этом.
Любимым поэтом Лехи был великий Омар Хайям, такой же, по его словам, великий — мистик, бабник и пьяница. Он любил читать некоторые рубаи поэта:
— Что там, за ветхой занавеской тьмы?
— В горячих спорах спутались умы.
— Когда же с треском рухнет занавеска,
— Увидим все, как ошибались мы!
Так и проучились мы с ним в одной группе в институте до 4 курса. Он погиб в драке со шпаной летом 22 июня 1976 года в 23 года. Неделя прошла, как мы сдали все экзамены и были свободны, «как муха в полете». Так всегда любил шутить Леха. В тот трагический вечер они отдыхали с Татьяной в парке имени Горького. Таня была самой красивой девушкой на потоке, насчитывавшим около трехсот человек: пять групп чистых строителей с индексом «С», три группы технологов с индексом «СТ», две группы стройоборудования с индексом «СО» и одна группа будущих преподавателей строительных училищ с индексом «СП». С Татьяной они дружили с самого первого курса или точнее чуть ли ни с первого дня их встречи в ВУЗе.
Подробности Лешкиной гибели мы узнали не сразу. Но мне Таня рассказала все перед самой защитой диплома, когда мы встретились с ней ровно через год у его могилы на кладбище.
Она достала из сумочки красивую 100 граммовую бутылочку импортного коньяка, разлила ее в 2 бумажных стаканчика и выпила первой, пожелав Лехе, как полагается, царствия небесного. Съела какую-то маленькую конфетку и рассказала мне все подробно. Действительно, с этой его мистикой бала связана и вся его жизнь, и смерть. Оказывается, Леха, перед самыми экзаменами в начале июня рассказал Татьяне о таинственных событиях в своей жизни.
Началось это у него в марте 1976 года. Шел он как-то днем домой после занятий. Шел, как всегда по проспекту Металлургов мимо витрин магазинов, встроенных в первые этажи зданий, как вдруг услышал в висках шепот: перейди на другую сторону улицы, в сторону от домов к ограде сквера. Впереди прямо перед носом с крыши упала маленькая сосулька.
— Надо же, — подумал Леха, — и перешел на другую строну. И тут же с крыши здания, на то место, где он должен был стоять с крыши рухнула наледь и накрыла собой площадь, метров восемь квадратных. Пострадали двое мужчин, шедших ему навстречу. Их задело краем, они упали, но потом поднялись и вроде бы пошли дальше.
В тот день мать велела ему купить минтая пару рыбок на килограмм-полтора. Он зашел в магазин и встал в очередь. В ушах кто-то зашептал:
— Иди в другой магазин, не бери здесь рыбу».
— Что за черт? – подумал он, но уходить не спешил. В это время к продавцу подскочила какая-то женщина без очереди и затараторила.
— Я утром купила у вас рыбу, разморозила её и собралась жарить, но почувствовала вот этот запах.
И она сунула рыбу прямо под нос продавцу. Леха не стал дожидаться результата их диалога и пошел за рыбой в следующий магазин.
Недалеко от дома возле автобусной остановки, где висел знак перехода и горел красный свет для пешеходов, стояло человек пять мужчин, два паренька и две женщины. И вдруг голос зашептал:
— Не жди зеленый, срочно беги на красный, встречных машин не будет. Беги!
Леха неуверенно, но все же пробежал метров семь-восемь и за спиной услышал визг тормозов и увидел, как Волга ГАЗ-24 только что влетела в автобусную остановку и сбила двоих человек. К месту происшествия сразу же кинулась толпа.
Придя домой, он отдал матери рыбу, разделся и заперся в своей комнате. Он сел в кресло сосредоточился и мысленно спросил:
— Ты кто такой, откуда взялся и зачем помогаешь мне?
— Можешь звать меня просто Кукольник, — немного погодя ответил шепотом голос. – Я помогаю тебе пережить страшную полосу в твоей жизни. Это как метеорит, я буду поправлять, чтобы пролетел мимо.
— Но почему именно меня? Или я не один такой?
— Да, ты не один такой, — Кукольник немного помолчал, потом зашептал снова. — В вашем городе таких всего несколько человек. Я хочу, чтобы ваши души прошли максимальный срок воплощения в этот сложный временной промежуток для планеты. Положительные свойства ваших душ, должны значительно возрасти. Через 100 лет вам предстоит качественно изменить состав населения этой планеты. Здесь не будет больше никаких войн, человеческая жизнь должна стать неприкосновенной, деньги и власть больше до скончания веков никогда не будут ни целью, ни смыслом жизни. Накопление личных благ должно будет прекратиться. Главным принципом потребления – будет принцип разумной достаточности. Основным критерием почета станет максимальная помощь и отдача другим людям. Вначале мы будем следить, чтобы те, кто больше отдает энергии, получали бы ее больше дополнительно из космоса. Постепенно вы научитесь все контролировать сами.
Затем Леха рассказал, как потянулись следующие дни. Голос по многу раз в день вмешивался в его поступки, менял все планы, заставлял на многие вещи смотреть совсем по-другому.
Иногда Кукольник рассказывал о том, какая жизнь будет через 150-200 лет. Полностью прекратится производство все видов вооружений. Ядерное, химическое, бактериологическое оружие будет уничтожено. Будет создана новая Лига свободных наций. Основной задачей земной цивилизации на ближайшие несколько столетий будет восстановление разрушенной экологии земли, пополнение растительного и животного мира. Люди будут расселены по планете более равномерно. Население Земли не будет расти в количественном объеме. Все эти вопросы будет контролировать Галактический союз, это для вас высшие силы. Они окажут вам всю необходимую помощь…
Но жить под диктовку стало для Лехи просто каторгой. Он не мог теперь сам ни строить планы, ни давать кому-либо обещания. Так промучился он больше двух месяцев. Потом в один из вечеров за неделю до трагических событий он мысленно вызвал Кукольника.
— Я так больше не могу, если такая жизнь, основанная на подсказке, предстоит моей душе через 150-200 лет, то я отказываюсь от предложенной вами миссии по обновлению человечества. И вообще, я читал, что в своих предсказаниях Кейси говорил, жизнь на планете Земля носит уникальный характер. Ее уникальность в том и состоит, что только здесь людям, как разумным существам, разрешено жить и поступать так, как они считают нужными. На других планетах люди живут в условиях строгих ограничений.
— В общем, закончил Леха, — я должен иметь полное право распоряжаться и своими поступками, и своей жизнью в целом. И пусть выбор этот будет неудачным или даже трагичным, но это будет мой свободный выбор свободного разумного существа.
Голос долго молчал. Леха ждал ответа. Потом голос стал шептать.
— Все, о чем ты говоришь, вся эта свобода, право выбора носит здесь лишь экспериментальный характер. И не нужно быть просвещенным жрецом Космического уровня, чтобы признать этот эксперимент крайне НЕУДАЧНЫМ. Поэтому я здесь, общаюсь с тобой и с другими. Пока в этом плане высказался лишь ты один. Да, согласно решения Галактического совета ты в данный отрезок времени волен принимать решения самостоятельно, и я не вправе насильно оказывать тебе помощь. И если ты твердо решил отказаться от моей помощи – я с этой минуты прощаюсь с тобой. И так?
— Да, я все решил и хочу жить пусть неправильной, но своей жизнью.
— Мне очень жаль, тебе оставалось прожить таким образом всего две недели. Но ты сделал выбор, — произнес голос впервые с ноткой уважения.
— Прощай, больше меня не услышишь.
В тот трагический вечер, — продолжила Таня, — мы сидели с Лехой в парке на скамейке, спрятавшейся в густой тени кустов сирени. Именно тогда он и рассказал мне подробно об этом Кукольнике и его шепоте. Зная его мистическую натуру, я не очень поверила ему. Он это понял. Было тихо. Никого поблизости не было, как всегда в вечернее время. Леха тогда взял с собой магнитофон и пару кассет. Он любил шансон, причем старый: сороковых-пятидесятых годов прошлого века.
— Ты знаешь, — спросил, Леха, — какой сегодня день? Сегодня исполнилось 35 лет, как началась Отечественная война». И он включил магнитофон и там была песня.
И тут у меня самой в голове раздался то ли тихий голос, толи шепот:
— Быстро встали и ушли из парка! Быстро, дорога каждая минута. Я не могу ему говорить, да и он меня уже не послушает, — шепот дрожал.
Я сказала Лехе:
— Пошли отсюда. Мне здесь не нравится!
— Подожди, дослушаем песню и пойдем!
Как я его не тянула, но песню пришлось дослушать.
И только мы собрались идти, к скамейке подвалили 3 полупьяных мужика. Потом я заметила и четвертого. Он остался стоять немного в сторонке.
— Смотри-ка, сказал один. Наше место занято!
— А кто разрешил?
— Никто!
— Гони-ка дружок червонец за аренду, иначе заставим рассчитаться твою даму, натурой, — дружно заржали они.
Можно было еще уйти, но ты же его знаешь? Он был очень сильный и на потоке дрался с двумя-тремя пацанами. Все боялись Леху. Он не боялся никого. Но тут он загородил меня и сказал:
— Эти не отстанут, я их немного знаю. Там у входа в парк, через 200 метров — будка телефон-автомата. Беги звони, добром здесь не кончится!
Я попятилась, потом побежала, беспрерывно оглядываясь. Заметила, как он врезал двоим так, что те упали и не поднялись.
Потом сбил с ног третьего, но подошел четвертый и ударил Леху несколько раз ножом в бок. Леха рванул его за пиджак свалил бандита на землю и упал на него сам. Я заметила, как он схватил уголовника за горло и стал душить его из последних сил.
— За Таньку, гнида уголовная, — хрипел он, — я удавлю тебя! Пусть сдохну сам. Но ты подохнешь первым!
И он накрыл его своим телом.
Милиция, приехавшая через 10 минут, констатировала. Двое скончались на месте. Один от удара в ухо от Лехиного кулака. Второго Леха задушил под собой. Третий остался инвалидом с раздробленной челюстью. Последнего задержали, он полз на боку прижимая к себе одну ногу, которую сломал о скамейку, когда падал вслед за первым.
Потом я вел Таню до дома. Все дорогу она плакала. Да и мне от ее рассказа на душе было паршиво. Я думал о Лехе, о его мистике, о том, что жизнь прожить — не поле перейти. Думал о Кукольнике, о его словах, о будущем… и вспоминал Лехин любимый стих Хайяма:
— Кто мы? – Куклы на нитке!
— А Кукольник наш небосвод.
— Он в небесном Театре своем
— Представленье дает!
— Он сперва на ковре бытия
— Нас немного попрыгать заставит,
— А потом в свой сундук уберет!
Автор: Fluid