— Всегда была не от мира сего! Это надо, а?! Ей помощь предлагают, а она отказывается! Мало намыкалась?! Чего строить-то из себя?!
Галина Матвеевна с такой силой швыряла о стол кусок теста, вымешивая его, что даже кот удрал с кухни, опасаясь последствий гнева хозяйки. То, что она не в настроении, ему стало понятно еще утром, когда соседка, молоденькая Полина, разругалась в пух и прах с Галиной.
— Это мои дети! Не его! Кто он такой, чтобы забирать у меня их?! Явился – не запылился! Где он был все эти годы?! Почему ни копеечкой не помог таким любимым, по его словам, отпрыскам?! Почему я их растила и о них заботилась?!
— Ты права, девочка! Он очень виноват перед вами. Но все-таки, он их отец!
— Чужой дядька! Вот он кто! Какой он отец?! Сами-то подумайте! Как я их ему отдам?! Они его не знают… – Полина чуть не плакала, и кот вился у ее ног, пытаясь успокоить.
Узкая теплая ладошка прошлась по его спинке, длинные нервные пальцы почесали ухо, и кот затарахтел, замурчал, успокаивая девушку.
Вот только, успокаивать нужно было не ее, а Галину. Та встрепанной фурией металась по кухне, ворча что-то себе под нос и собирая на стол.
— Все! Иди уже! Я детей сама в сад отведу! Успокоиться нам с тобой надо! А то поругаемся… – Галина остановилась, перевела дух, и посмотрела на Полину. – Не понимаешь, ты, девочка моя, одного – если помощь пришла, то отказываться от нее сразу не стоит. В другой раз могут, ведь и не предложить ее… Нужно думать о детях, а не о своей гордости!
— А я и думаю! Им со мной будет лучше! Я точно знаю! А он – пусть катится! Не рады ему здесь! Так и передайте! – Полина вылетела из кухни, сквозняк прогулялся вслед за нею по коридору Галининой квартиры, и захлопнул входную дверь с таким стуком, что и кот, и его хозяйка вздрогнули.
— Эх, молодость… — Галина, охнув, нагнулась и сгребла в могучие объятия кота. – А ведь я тоже была такой… С характером! И что бы со мной стало, если бы не мой гонор да желание делать все и всегда по-своему? Не было бы у меня ничего… Ни мужа, ни сына, ни памяти о них… Что смотришь? – Галина потрепала кота за ухо. – Помочь надо девочке нашей… Сама-то она не справится…
Вздохнув, Галина отпустила кота, и принялась накрывать на стол. Надо детишек накормить перед тем, как отвести в детский сад. Малыши у Полины не капризные, едят все, конечно, но любят повкуснее. А Галине несложно им приготовить что-то с утра. Порадовать. С пирожками уже не успеет, но оно и не к спеху. Вечером Михаил приедет, чтобы с Полиной поговорить, вот тогда все ко времени и будет. Чаю попьют и поговорят по-человечески. Наломать дров всегда легко, а вот сделать так, чтобы всем хорошо было – этому учиться надо… Полина пока молодая совсем. Многого не понимает. Но и давить на нее Галине не хочется. И так девчонке досталось от этой жизни…
Галина перевела дух и отставила в сторонку миску с тестом. Сама-то тоже хороша! Чего накинулась на девчонку? Это с высоты возраста да опыта легко судить о людях, а Полина, может быть и права, что не всякому доверять готова. Не ей ли осторожничать? Права ведь! Ее это дети…
Двойняшки, Сашка и Машка, ворвались в квартиру Галины, словно два маленьких урагана.
— Баба Галя, мы пришли!
— Цыплятки мои! Любимые! Идите ко мне! – раскрыла объятия Галина. – А Поля где?
— Нас до двери довела и на работу убежала. Сказала, что потом все тебе скажет. Когда ее чайничек остынет. Бабуленька, а почему она про чайник сказала? – Маша удивленно открыла рот, когда услышала, как Галина хихикнула, и подняла на женщину голубые, словно полуденное чистое небо, глаза.
Галина нырнула в эту прозрачную синь и, в который раз, зашлась.
«Господи, а что, если бы Полинка не успела в ту страшную ночь?! Было бы на небе одним синеглазым ангелом больше?!»
Галина доставала любимые кружки ребят, ставила на стол тарелки с блинчиками, а сама ежилась, вспоминая, ту страшную ночь, когда ее пороге появилась Полина. Пропахшая дымом, в изодранной одежде, с детьми на руках. Даром, что худющая, словно былинка, а поди ж ты! Ведь, самое дорогое несла…
Так оно и было. Полине эти малыши были вовсе не братом и сестрой, а детьми, которых эта девчонка растила с колыбели. Да, не она их рожала, но именно ей достались все материнские хлопоты. Ведь Ольга, мать Поли, почти «не просыхала». Про бутылку она забывала только тогда, когда носила детей. Сначала двойняшек, а потом и Матвейку…
Галина отвернулась от детей, смахивая слезы.
За что судьба такая горькая досталась Матвею? Только-только родился, а уже и нет его… Сгинул вместе с матерью в ту ночь, когда Полина окончательно стала взрослой…
Хотя… Она и раньше-то маленькой особо не была. Не дано было этому дитю детства… Как бросил Полинкину мать муж ее первый, так и покатилось все – не остановишь… Сколько говорили с Ольгой, сколько плакали, а все в пустую… Запила, загуляла, бросив дочку маленькую на мать свою, а той – какие дети… За собой бы уследить…
Подругу свою любимую, Полинкину бабушку, Галина досмотрела честь по чести. Помнила, сколько та для нее сделала, когда сначала мужа Галя потеряла, а потом и сына… Война, она, ведь, не мамка… Не приголубит и не простит, если что не так… Вот и Галин сын, светлый мальчик, любимец всего села, с теткой этой страшной не сладил… Не смог договориться и жизнь себе выторговать… Не умел, несмотря на то, что род Гали шел от потомственных купцов. Дальний ее предок чуть ни за три моря ходил, а ей только и досталось от тех знаний, что накопил ее род, что умение торговаться да бережливость. Никогда она не думала, что будет есть ее ребенок завтра и как правильно дом в порядке содержать. Все само собой выходило – споро да складно.
Только раз остановилась она в этой любимой своей беготне. Когда Полинина бабушка, Мария, стукнула в ее дверь, встала на пороге, простоволосая и потерянная, а потом взвыла, гоня от себя новость, которую пришлось принести той, которую знала и любила столько лет.
Бабушка Полины работала на почте и раньше всех в поселке узнавала все новости…
Галина в тот день даже не сразу поняла, что случилось. А когда до нее дошло страшное, молча прошла на кухню, села у окна, и застыла статуей. Ей казалось, что весь мир замер вокруг. Она не слышала ни подруг, что сбежались, чтобы поддержать ее, ни соседей, которые мялись у порога, не зная, чем помочь. Галя смотрела в окно и ждала сына… Верила, что он придет…
Не пришел… Не вернулся… А с табуретки, в которую она буквально вросла за трое суток, ее силком стащила Мария.
— Хватит! Надо ехать, Галя! Везти надо домой нашего мальчика! Слышишь? Я одна не управлюсь! Мне его не отдадут…
Следующие полгода из памяти Галины просто выпали. Она не помнила ни единого дня, ни единого часа. Даже минуточки, и той не осталось. Очнулась она лишь тогда, когда Мария разложила на столе фотографии из семейного альбома Гали.
— Выбрать надо, Галчоночек… Самую красивую. Я договорилась. Сделают все честь-по чести. Красиво будет. Но фотографию – это уж ты сама. Не знаю, какую надо. На всех он хорош…
И заплакала.
А Галя и так всегда знала, что для Маши ее сын такой же ребенок, как и Ольга…
С Марией Галина всю жизнь прожила бок о бок. Дружили в школе, потом девицами и мужними женами. Растили детей, помогая друг другу, и никогда не считались – свой-чужой. И детвора их жила на два дома, точно зная, что пообедать можно и у соседей, а за холодным компотом в летнюю жару бежать нужно к маме и обязательно всей компанией. Ведь она не прогонит, да еще и вкусненького чего-нибудь даст.
И матери вытягивали кухонным полотенцем пониже спины хохочущую детвору, скачущую вприпрыжку по свежевымытому полу, а потом вытирали пролитый компот и наливали добавки в запотевшие стаканы, наказывая пить маленькими глоточками, чтобы горло не разболелось…
Все было… И ничего не осталось…
Но жизнь отменить нельзя. Она пробьется через боль и отчаяние, заявит о себе громко новым детским криком и робко заневестившейся под окном вишенкой, посаженной когда-то Галиным мужем, и все начнется сызнова.
В тот день, когда Ольга родила Полину, ее мать пришла к своей любимой подруге с новостью.
— Родила?! – кинулась к ней Галина, и тут же осеклась, увидев лицо Маши. – Что?! Оля?! Ребенок?!
— Нет, Галя. Я…
Мария опустилась на ту самую табуретку, с которой когда-то стаскивала свою подругу, и вздохнула так, что Галя поняла – опять неладно что-то…
— Просить тебя пришла, Галчонок. Больше некого…
— О чем, Маша? – Галя уже не знала, что и думать. – Да говори ты уже толком, ради Бога!
— Мне осталось два понедельника, Галь. Так врачи говорят. Я им, конечно, не верю! – покачала головой Мария. – Но и не думать об этом не могу! Дите, ведь, у нас теперь… А с Ольгой, сама знаешь – совсем плохо. Как бросил ее муж, так и не видит она ничего вокруг, кроме бутылки этой проклятой! Хорошо еще, хоть ума хватило не пить, пока Полюшку носила!
— Может, одумается еще? – осторожно спросила Галина, обнимая подругу и прижимая ее голову к обширной своей груди.
— Нет на то надежды, Галочка… Я, конечно, еще побарахтаюсь, но на себя не надеюсь. Врачи говорят, что я не я буду, через какое-то время… Память уйдет, себя потеряю… А как за ними тогда присматривать? Галя, ты же ее не бросишь?! – Мария плакала так тихо, что Галина только по намокшей своей блузке поняла, что подруга слезы льет.
Отстранила от себя Марию, вытерла ей щеки, и заглянула в глаза.
— Кому ты это говоришь? Кого просишь? Или вы мне чужие?! Все сделаю! Не плачь только!
Вот так у Галины появилась внучка. Старшенькая. А потом еще двое. И еще… Всех Ольгиных малышей Галя принимала, как и ее когда-то – с душой и любовью, нерастраченной, безмерной, не нужной никому, кроме этих детей, которых доверила ей любимая подруга.
Мария уходила тяжело. Не узнавала не только Галину, но и родную дочь, которая иногда появлялась у ее постели, плакала, прося простить и снова уходила, уже понимая, что мама ее даже не услышала.
Полина жила какое-то время в доме Галины. И эти дни были единственными, в которые она познала, что значит быть просто ребенком.
Не стало Маши…
Галина организовала проводы, пытаясь заставить Ольгу хоть как-то поучаствовать и проводить мать как положено. Но та ничего слушать не хотела. Она пила так, что даже соседи, которые знали ее с детства и сочувствовали, брезгливо отворачивались от нее.
— Что ты творишь, Оля? – Галина трясла Ольгу за плечи, пытаясь докричаться, дозваться хоть на время.
— Оставьте меня! Ее не вернуть! Тетя Галя, она меня забыла…
Ольга ревела пьяными, злыми слезами, а Галина разрывалась между желанием пожалеть ее и наподдать хорошенько, чтобы привести в чувства.
Не дождавшись даже сороковин, Ольга пропала.
Искали ее всем поселком, но так и не нашли. И лишь пару недель спустя Галина получила письмо, в котором Ольга просила присмотреть за дочерью.
Долгих два года маленькая Полина жила у Галины и знать не знала, где ее непутевая мать. Она не особо скучала по ней, ведь трезвой видела ее не так уж часто и большую часть своей жизни проводила в доме Галины. Даже мамой пыталась ее называть, когда была совсем маленькой. Но это ей Галя делать запретила категорически.
— Есть у тебя мама, детка. А я бабушка. Баба Галя. Так и зови!
Галина, которая изредка получала весточки от матери Полины, начинала понимать, что та вряд ли вернется. И собралась было уже сходить к участковому, чтобы выяснить, что ей нужно сделать для того, чтобы установить опеку над девочкой, но тут, как ни странно, снова объявилась Ольга.
Похудевшая, подурневшая, но совершенно трезвая, она приехала в родной поселок и кинулась в ноги Галине.
— Простите меня! Ей-Богу, больше никуда! Хватит! Нагулялась! С дочкой хочу жить! Дайте мне шанс, тетя Галя! Мама бы дала…
Манипуляция осталась без ответа, но сердце Галины все-таки дрогнуло.
Ведь дочь Маши! Как ее прогнать?! А вдруг, и правда остепенилась? Тогда, зачем дитя родной матери лишать?
***
Полина приезду мамы не обрадовалась. Она ее почти не помнила, а те воспоминания, что еще оставались, ничего хорошего в себе не несли. Полина смутно помнила какую-то кухню и чужую, тесную квартиру, которой какие-то люди пели песни и дрались, бросая друг в друга бутылки. Воспоминание было смазанным, почти темным, без особых деталей и Полина не могла знать, что в тот вечер Галина отбивала ее у пьяной компании, которую возглавляла Ольга. И так страшна была в гневе ее баба Галя тогда, что мать безропотно отдала ей Полину, стоило только поднять голос этой прекрасной женщине и махнуть разок с плеча всею силою, которой наделила ее природа. Ребенка Галя забрала, а Ольга больше месяца ходила по поселку окраинами да огородами, чтобы не попадаться на глаза той, чей гнев, так неосмотрительно, вызвала.
О том скандале Полина забыла. А вот Ольга помнила… И потому, не решилась «качать права» сразу по приезде. Она понимала, что Галина ребенка ей просто так не отдаст.
Почти три года после возвращения в родной поселок Ольга лисой вилась вокруг дочки. Приносила подарки и зазывала к себе. В тот дом, который достался ей от Марии. Ольга привела его в порядок, устроилась на работу, и решила, что сделает все, чтобы забрать дочь и воспитывать ее самостоятельно.
Галина за всем этим наблюдала с опаской и недоверием. Ей ли было не знать, что люди так быстро не меняются…
Впрочем, старания Ольги не прошли даром. Полина все-таки потянулась к матери, и Галя решила, что нужно дать этим двоим шанс. Конечно, без присмотра она их не оставляла. И какое-то время Ольга радушно принимала ее в своем доме, позволяя видеться с Полинкой.
А потом отрезала:
— Тетя Галя, не ходите к нам так часто, пожалуйста. Я очень благодарна за все, что вы для нас сделали, но вы поймите – подрастет Полина, и я с нею не справлюсь. Будет метаться между нами. Сами знаете, как тяжело с подростками. Вспомните меня в ее возрасте. Не дело это. У ребенка должен быть в авторитете кто-то один.
Галина, понимаю, что Ольга отчасти права, скрепя сердце, согласилась.
Полина продолжала после школы забегать к ней, чтобы помочь по хозяйству или просто перекусить перед тренировкой. Ольге об этом она не говорила. Боялась, что та запретит ей приходить в тот дом, который девочка давно уже считала родным. Еще до разрыва Галя уговорила Ольгу отдать Полину в волейбольную секцию, и теперь, хотя бы отчасти, была спокойна – ребенок не болтается по улице, а занят делом.
Спустя какое-то время Галина поняла, что с большим домом, построенным для нее мужем, ей справляться уже не под силу. Она продала его, купив две небольшие квартирки на одной лестничной клетке. В одной жила сама, а вторую сдавала.
О том, что творится дома, Полина долгое время Галине не рассказывала. Ольга хорошо поработала над ее чувствами, и девочка не хотела беспокоить Галину.
— Поля, бабе Гале обо всем знать вовсе не обязательно! Она уже в годах. Разволнуется, не дай Бог! А дело-то выеденного яйца не стоит.
— Мам, ты опять пьешь! Это, по-твоему, не проблема?!– Полина уже не стесняясь говорила матери все, что о ней думает.
— Ее удар хватит, если она узнает! Ты же это понимаешь? А я не буду, доченька! Обещаю тебе! Ты только не бросай меня! Без тебя я совсем сопьюсь!
Полина, у которой сердце было таким же добрым, как и у той, что ее растила и воспитывала долгие годы, маму свою прощала. И Галине ничего не рассказывала.
А потом на свет появились двойняшки.
От кого мать их прижила, Полине она не сказала. Та, узнав, что мать беременна, сразу спросила у нее, кто отец будущего ребенка.
— Не твоего ума дело!
— Мам!
— Ну ладно… Извини! Не хотела тебя обидеть. Просто… Уехал он… Бросил меня… А я так хотела, чтобы у нас семья была… Дом хороший… А он, вишь, как… Умотал, и адреса не оставил! Не понравилось ему, как я живу, видишь ли… Чтоб ему пусто было! Все! Не тревожь больше, если не хочешь, чтобы я опять сорвалась! Буду пить – ребенок больным родится. Нельзя этого, Полина! Поэтому, молчи!
И Полина молчала.
Она встретила Ольгу из роддома, и поняла уже через пару дней, что ее детство навсегда ушло в прошлое. Нужно было заботиться о детях.
Полина вставала к двойняшкам по ночам. Помогала матери заботиться о них, иногда даже пропуская школу, если кто-то из малышей болел. Со временем Ольга поняла, что Полина куда лучше ее знает, как нужно обращаться с детьми и с радостью переложила все заботы на нее, не спрашивая, согласна ли на это девочке.
А потом и вовсе словно с цепи сорвалась. Ольгу снова закружило в вихре веселья. Да так, что в один, вовсе не прекрасный момент, она объявила дочери, что ждет еще одного ребенка.
— Мама, ты что?! Совсем?! – Полина не сдержалась, и отвесила матери такую пощечину, что Ольга с размаху села на диван, схватившись за горящую от удара щеку. – Куда нам еще одного?! Куда?! Я же не справлюсь! Я и так уже устала врать бабе Гале, что у нас все хорошо! Потому, что плохо все! Плохо! Меня скоро из школы выгонят! Сашка все время болеет! Воспитательница сказала, что не пустит его больше в группу, пока мы его не вылечим. А Маша… Маша плачет по ночам и боится каждого шороха! Если бы не я, она давно удрала бы от тебя! Просто со страху! Она тебя боится, мам! Ты это понимаешь?! Сделай хоть что-нибудь!
— Я сделаю, дочь… Сделаю! Дай мне только время…
Но Полина уже понимала, что времени у нее нет. И все-таки пришла к Галине с разговором, долгих два месяца репетируя перед этим, что скажет той единственной, которая могла бы помочь.
— Что ж ты раньше молчала! – ахнула Галина. – Давно надо было мне обо всем рассказать!
— Баба Галя, ты прости меня… — плакала Полина. – Я так боялась, что ты заболеешь или еще чего похуже с тобой случится… Мама сказала, что тебя нельзя волновать! У тебя давление и сердце…
— Я ей устрою – давление! Я ей такое давление сделаю, что она у меня забудет, как ее звать! – бушевала Галина, спеша к дому Ольги.
Детей она забрала к себе в тот же вечер.
— У меня будут жить!
— Ты права не имеешь! – Ольга яростно кидалась на собирающую вещи двойняшек Галину.
— Еще как имею! Я такое право имею, что тебе и не снилось! И пусть мне кто-нибудь попробует запретить о них заботиться! Я такое устрою, что мало никому не покажется! Где метрики детей?! Давай сюда! Или я за себя не отвечаю!
Ольга скрутила кукиш и сунула его под нос Галине:
— Накось! Выкуси! Ничего не получишь!
Полина, тихонько обойдя спорящих женщин, вытащила из ящика комода папку с документами, и поманила за собой детей.
— Бегом за мной! У бабы Гали теперь жить будем!
Уговаривать двойняшек не пришлось. За сестрой они готовы были пойти на край света и дальше. Стоило только позвать. А потому, через пару минут Ольга, обернувшись, не увидела в комнате никого, кроме Полины, которая задержалась на минутку на пороге.
— Ты сама виновата, мама! Мы тебе не игрушки!
Ольга кинулась было за ней, но Галина ухватила ее за шиворот, и прошипела в ухо:
— Не смей! Иначе, никогда ее больше не увидишь! Не понимаешь, что ли?! Она же тебя не простит!
В каком бы состоянии ни была в тот момент Ольга, но Галину она услышала.
— Довольна? Твои они теперь…
— Ох, Оля… Что бы мать твоя сказала, если бы видела все это…
Галина отпустила Ольгу, покачала головой, отряхнула руки, и поспешила вслед за ребятами.
Хлопот, конечно, теперь невпроворот будет, но когда она работы боялась? Да и дети ей не чужие. Свои…
Через год Полина окончила школу, и Галина собрала ее в город. Учиться.
— Вы без меня тут не справитесь!
— Еще как справимся! Что мы, маленькие? – смеялась Галина, перемигиваясь с двойняшками. – Не бойся, Полюшка! Учись спокойно! Мы сдюжим.
Полина уезжала с тяжелым сердцем. Что-то подсказывало ей, что оставлять Галину с детьми нельзя. Никакого дара ясновидения у нее, конечно, не было, но она слишком хорошо знала свою мать, чтобы быть уверенной в том, что та не объявится снова.
Так и вышло.
Ольга родила мальчика, которого назвала Матвеем, и какое-то время была ему, на удивление, неплохой матерью. Даже соседки, у которых языки гуляли от души, а рот не закрывался никогда, примолкли, одобрительно кивая ей при встрече.
— Так, Оля, так! За ум взялась? Молодец! Сколько ж уже можно гулять-то? Пора и честь знать! Вон, какая у тебя Полина красавица! И Сашка с Машкой – загляденье, а не дети! Галя, конечно, молодец! Что тут скажешь?! Но мать-то детям – ты! Вот и блюди себя! А то совсем истрепалась! Глянуть не на что!
Ольга все эти проповеди пропускала мимо ушей. У нее была цель. Она хотела вернуть детей. Для чего ей это было надо – об этом она молчала даже под хмельком. Но цели своей она готова была добиваться любой ценой.
Даже пойти на мировую с Галиной.
— Тетя Галя, дай мне детей с ночевкой, а? Пусть побудут у меня! Я так скучаю по ним!
— Нет, Оля! Не дело это! Вот, Полина приедет – с ней и разговаривай!
— Так, то когда еще будет!
— Вот, что ты за мать такая, а?! Даже не знаешь про то, что дочь твоя каждые выходные из города домой мотается, чтобы с детишками побыть хоть немного! Ей это надо. А тебе – нет. Кто им мать-то, а? Ты или она? Взвалила на девчонку свои обязанности и в ус не дуешь! Не будет тебе детей! И не проси! Полина позволит – тогда и будем разговаривать! Ей решать.
Разговор этот был в четверг. А в пятницу Галина пришла в детский садик за двойняшками и чуть не разругалась с воспитательницей.
— Как это отдала?! Ольге?! Это что еще за самоуправство?!
— Галина Матвеевна, ну что вы так резко?! Она же их мать!
— А то вы не знаете, какая она мать! Когда она детей забрала?!
— После обеда. Сказала, что сама их к вам отведет, как пообщаются. Что плохого-то? Тут же все на виду! Куда она из поселка денется?!
Но оказалось, что даже в таком небольшом поселке, где все друг друга знают, можно затеряться так, чтобы тебя искали и не нашли.
Полина, которая в тот день приехала на последнем автобусе из-за того, что задержалась, готовя курсовую, обегала всех соседей матери, разыскивая Ольгу и детей.
— Не видали, Полюшка, — качали головами соседки. – Да что ты так растревожилась? Найдутся! Куда они денутся?!
Полина не слушала. Что-то ворочалось у нее в душе, не давало покоя, вещуя беду. Она то и дело забегала к Галине, чтобы проверить, не там ли дети. Но их не было…
И только к ночи она, наконец, добилась от одного из «друзей» матери, уже пьяненького и оттого доброго, дяди Паши, что Ольга была у него все это время, но ушла домой, прихватив с собой детвору.
К дому матери Полина не шла, а летела. Липкий, противный страх обнимал ее, не давая двигаться быстрее, и хихикал, шепча на ухо: «Не успеешь! Не успеешь!»
Когда Полина свернула в проулок, где стоял дом, она поняла, что опоздала.
Дом горел…
Старый, бревенчатый, он занялся сразу. Словно спичка вспыхнул и припомнил разом все – и засушливое жаркое лето, и отсутствие дождей, и невнимание к себе от непутевой хозяйки.
Полина, не останавливаясь, перепрыгнула через хлипкие, давно требующие замены, ступеньки крылечка, пнула дверь, и ворвалась в дом, не обращая внимания на крики соседей, которые спешно сбегались к дому.
— Маша! Сашка! Где вы?!
Времени у нее не было совсем. Дети могли быть где угодно. Полина кинулась было в детскую, но вовремя сообразила, что там ребят надо искать в последнюю очередь. Комнатка была маленькой, тесной, и годилась лишь для того, чтобы протиснуться бочком между впритирку стоящими кроватями и лечь спать. Дети эту комнату никогда не любили, и играли всегда или на кухне, или в большой комнате, которую Ольга называла «зала». Полине не нужно было смотреть на часы, чтобы понять, что уложить детей Ольга еще не успела бы. Она никогда не ложилась рано сама и всегда позволяла детям играть допоздна столько, сколько им будет угодно.
Чутье Полину не обмануло. Дети были на кухне. Она каким-то неимоверным, богатырским усилием, выволокла из-под стола сначала Сашу, а потом Машеньку. Подхватив табурет, выбила окно, и подсадила одного за другим детей:
— Прыгайте!
Потом она не смогла объяснить Галине, почему поступила именно так. Будто кто-то подсказал ей, что выбраться из дома по-другому они уже не успеют…
Передав детей соседям, она кинулась было обратно в дом, но тут уже мужики, стоявшие за воротами, не решаясь войти даже во двор, одумались, и скрутили ее, не давая приблизиться к полыхающему дому.
— Ты что, шальная?! Сгоришь!
Мать Полины и Матвея спасти не успели…
Галина, ничего не знала. Увидев на пороге детей, от которых за версту разило дымом и отчаянием, она чуть с ума не сошла.
— Да чтобы я вас еще хоть на шаг отпустила! Не будет этого!
— Баба Галя, мы сами не уйдем! – ревели ребятишки.
И только Полина молчала. Она села на пол прямо в коридоре, уткнулась лицом в колени и выла в голос, уже не боясь напугать ребятишек. Знала, что теперь они в надежных руках и корила себя за то, что не успела помочь матери…
Галина, видя, что творится с Полиной, силком подняла ее на ноги и увела в свою комнату.
— Ты не виновата, Полюшка! Слышишь?! Ни в чем не виновата! Ольга мне не чужая и оплачу я ее так же, как и бабушку твою, а может и побольше слез выйдет. Но судьбу свою люди выбирают сами, детка… Почти всегда… А уж Оля сама все сделала для того, чтобы так конец свой встретить. И не тебе себя корить за то, что случилось! Детей спасла? Вот и все, что ты могла сделать!
— Не всех… — Полина зашлась, и Галя кинулась к телефону.
Стало понятно, что без помощи ей не справиться…
Утром Полина проснулась от того, что маленькие ладошки гладили ее по лицу и перебирали волосы, пропахшие дымом.
— Поля! – Маша, увидев, что сестра открыла глаза, кинулась обнимать ее и закричала так громко, что Полина чуть было не оглохла. – Баба Галя! Саша! Она проснулась!
Обнимая сестру и брата, Полина снова заплакала, но Галина не дала ей снова нырнуть в ту бездну отчаяния, откуда накануне едва вытащила девушку при помощи старенького фельдшера.
— Нет-нет, маленькая! Не вздумай плакать! А то придется будить человека. Пожалей его, Поля! Он всю ночь не спал! Тебя караулил. Еле-еле уговорила его прилечь на часок уже под утро. Перестань реветь! И иди детей покорми. Я там сырников нажарила и молочка свеженького принесла. Поешьте! А потом надо тебя в порядок привести. Вчера не до того было…
Простые, такие знакомые и обыденные дела, отвлекли Полину. Она умыла ребятишек и умылась сама, покормила детей завтраком, а потом застыла у окна, размышляя о чем-то своем, и даже не заметила, как на кухню пришла Галина.
— Что ты, Полюшка?
— Куда их теперь, баба Галя?
— Кого?
— Ребят… Мне их не отдадут. У меня жилья теперь нет. Мамин дом сгорел, а у меня и денег нет, чтобы что-то снять на время.
— С ума сошла?! – ахнула Галина, и рассердилась так, что даже не сразу нашлась, что ответить. – Да как же тебе не стыдно, Полинка?! Все у тебя есть! Что у меня есть – то и твое! Квартира, вон, стоит! Чья она по-твоему?
— Ваша.
— Нет, моя хорошая! Твоя это квартира! И эта тоже будет твоей, когда меня не станет. Кому мне это все?! На тот свет с сундуками не принимают! Все оформим как положено и заберешь ребятишек! Разрешат! Никуда не денутся! Я сегодня же с участковым поговорю и выясню, какие документы нужны, чтобы опеку оформить. Ты и так им за мать была столько лет. Кому же отдавать, как не тебе?
— Мне работа нужна, баба Галя! Без работы меня сразу завернут и отправят двойняшек в детский дом.
— Будет работа! Вот, только… С учебой как же?
— Придется оставить пока ее. Может, потом получится восстановиться… Не до того сейчас!
— Ох, девонька! – Галина обняла Полину. – Досталась же тебе судьба-злюка! Ну ничего! Не печалься! Мы ее уговорим тебя пожалеть! Нельзя же так, чтобы совсем без радости? Не бывает такого!
За детей пришлось побороться, но Полина справилась. Помогали ей всем поселком. Галина переоформила на девушку квартиру, а соседи помогли сделать там свежий ремонт. И скоро уже Сашка с Машкой прыгали на новеньких кроватях в детской, а Полина покрикивала на них, отмывая окна и наводя порядок в новом жилище.
***
Казалось, чего еще желать? На работу Полю Галина устроила. Хозяйка небольшого продуктового магазинчика с радостью приняла Полину, так как знала ее с детства и понимала, чье воспитание стоит за желанием девушки работать и заботиться о брате и сестре.
— Работай, Поля! По сменам договоримся так, чтобы ты могла ребятами заниматься. Они уже большие. Еще немного, и в школу пойдут. Будет тебе полегче.
— Спасибо!
— Да не за что, Полинка! Тебе спасибо! За то, что заставляешь людей вспомнить о том, что важно в этой жизни. Другая бы детей в детдом сдала и жила в свое удовольствие. А ты с маленького их тянешь. Все это знают. А это ох, как непросто! Я одного сына подняла, а чуть не надорвалась. А у тебя сразу двое!
— Да! Я богатая! – Полина улыбалась, но веселого в этой улыбке было мало.
Она не питала иллюзий насчет того, какая жизнь ее ждет. Кому нужна девушка с таким довеском? Да и времени на личную жизнь у нее не оставалось. Друзья, конечно, иногда звали ее погулять или провести время в компании, но она всегда отказывалась. Ей не хотелось слишком уж утруждать Галину. Двойняшки росли, становились шустрее и смекалистее, и нужен был глаз да глаз, чтобы успевать за ними.
А Галина болела. Давал о себе знать возраст и стрессы. И частенько, вернувшись с работы, Полина заставала ее лежащей на диване с книгой в руках и смирно сидящими рядом двойняшками, которые очень любили, когда Галина им читала вслух.
И все-таки, постепенно жизнь налаживалась. Детвора ходила в садик, Полина работала, а Галя гадала, как сделать так, чтобы девочка продолжила обучение. Ведь уговорить Полину уехать в город даже на время было даже ей не под силу.
И как раз в тот момент, когда Галина ломала голову над этой непростой задачей, в поселке появился Михаил.
Кто и как донес до него весть о том, что Ольги больше нет, так и осталось загадкой. Как и то, почему он решил вернуться в поселок, бросив все. У него была хорошая работа на Севере и квартира, которую он купил в том городе, где трудился, так как думал осесть там навсегда.
Но еще большей загадкой стало то, что он до того момента, как ему сообщили новости об Ольге, не знал, что у него есть двое детей. Она скрыла от него известие о том, что ждет ребенка. А уж о том, что там двойня, он не знал и подавно.
Поэтому, когда он пришел к Галине, и попросил посодействовать тому, чтобы забрать детей и освободить Полину от такой ноши, женщина задумалась.
— Что думаешь делать, Михаил Алексеевич?
— Детей заберу и уеду. У меня там все есть. И работа, и жилье. Город большой, богатый. Детишкам там хорошо будет.
— А как ты думаешь с ними управляться? Они хоть и подросли уже, а все ж маленькие. И мама им нужна. Полина им сестра, конечно, но давно уже мать заменила. А ты их от нее оторвать хочешь. Это как? Понимаю я, что не родная она тебе и заботиться о ней ты вовсе не обязан, но с твоими детьми родными она так связана, что не тебе эту связь рвать, Миша. Понимаешь ты это?
— Чай, не маленький… Только, не знаю я, как мне с нею вообще разговаривать. Пошлет она меня в тайгу к медведям, и будет права! Столько лет гулял, горя не знал, а теперь – явился! Папаша! И, ведь, не докажешь никак, что про детей я буквально три дня назад узнал!
— А как получилось, что ты Ольгу бросил и в бега подался?
— Да это не я ее бросил, а она меня! Прогнала и запретила появляться! – развел руками Михаил.
— А ты и пошел! Ишь, какой послушный! – усмехнулась Галина.
— Не в этом дело, Галина Матвеевна. Пила она очень. Сколько я ее просил! Сколько уговаривал… Она ничего слушать не хотела! А потом вдруг бросила. Я и обрадовался! Думал, что за ум взялась. Семью хотел строить. А она меня в шею… Да еще и вслед плюнула. Сказала, что у нее другой есть… А я и так это знал. Много утаишь в поселке? Все и всё знают! Вот гордость у меня и взыграла. Подался я, куда глаза глядят. Не знал, ведь, что она ребенка ждет…
— А сомнение тебя не возьмет? А ну, как дети не твои? Был же еще кто-то…
— Мои. Тут никаких доказательств не надо. Я детей видел. Специально к садику ходил, чтобы посмотреть на них. Так, даже спрашивать никого не пришлось, которые мои… Маша на мать мою похожа, как две капли воды. А Саша – на меня в детстве. Я потом фотографии привезу, покажу. Против природы не попрешь… Галина Матвеевна, я вас попросить хочу. Вы бы поговорили с Полиной. Я ей ничего плохого не хочу. И детей силой забирать не стану. Но пусть она позволит хоть помогать им, что ли… Все-таки, не круглые они сироты, если я у них есть! И положено мне заботиться о них так, как отцу должно. Разве не так?
— Говоришь-то ты правильно, а вот, на деле как оно будет?
— Если поможете, то мы сможем договориться. А без посредника оно сложнее будет. Полина – девушка с характером. Одному мне с ней не сладить…
Галина видела резон в просьбе Михаила, но точно знала, как отреагирует Полина.
— Баба Галя! – снова потеребила ее за подол Маша. – Ну почему Полина сказала про чайник?! Сказала, а сама с нами чай пить не стала! Почему?
— По кочану да по капусте! – Галина расцеловала Машу в румяные щечки и выдала двойняшкам по конфете. — Идите, обувайтесь. Я вас с садик отведу! А потом буду пирожки печь! У нас вечером гости!
Галина оказалась права. Полина восприняла весть о том, что Михаил хочет установить отцовство и забрать детей, не просто в штыки. Все то, что связывало Полю с братом и сестрой, обострилось донельзя. И весь день, после разговора с Галиной, девушка то плакала, то сердито рвала на клочки каждую попавшуюся на глаза ненужную бумажку. Хозяйка магазина, где работала Полина, видя такое ее состояние, уговорила девушку пойти домой.
— Иди, Поля. Я тебя подменю. Отдохни, успокойся, с детьми время проведи. Даю тебе выходной на завтра. И вот еще что…
Она насыпала в пакет самых вкусных конфет и протянула Полине со словами:
— Побалуй себя немножко.
— Я думала, это вы ребятам…
— Поля, милая, не надо о себе забывать! Давно ли ты из того возрасты вышла, когда конфеты хоть немного, но радуют? Вернись туда хоть на минутку. Поверь, иногда это здорово помогает! А теперь, иди! И подумай о том, что я сказала.
Хозяйка сунула в руки Полине пакет и выпроводила ее из магазина.
Домой Полине идти не хотелось. Она брела по улице, пытаясь собраться с мыслями и придумать себе список дел на выпавший так неожиданно выходной. Можно было провести генеральную уборку или съездить с ребятами в город. Она давно обещала отвезти их в зоопарк, но все как-то не получалось. То работы было много, то Маша болела, то Галина плохо себя чувствовала…
— Полина!
Человека, который спешил ей навстречу, Полина уж точно видеть не хотела!
— Я не хочу с вами разговаривать!
— Понимаю! – кивнул Михаил, и подстроился под шаг Полины, которая пошла быстрее, пытаясь удрать от так некстати случившейся встречи. – Ты можешь ничего не говорить. Просто, послушай. И не отвечай мне, если не будет желания. Хорошо?
— Чего вы хотите?! – Полина остановилась так резко, что Михаил по инерции сделал еще несколько шагов прежде, чем остановился. – Детей я вам не отдам! Это не обсуждается!
— Полина, я их отец…
— И что?! Где вы были все эти годы?! Почему не помогали им?! Почему не встречали маму из роддома и не заботились о них тогда, когда нужны были?! Почему я, а не вы, училась мазать зеленкой пупок Саше и часами укачивала Машу?! Почему я, а не вы, стирала пеленки и сделала все, чтобы мои брат и сестра не попали в детский дом при живой матери?! Где вы были, когда она пила?! Где вы были, когда она…
Полина осеклась, и отвернулась, пряча злость и слезы.
— Уходите… — голос ее звучал глухо, но Михаил расслышал ее требование.
— Я не уйду, Полина. И больше не брошу своих детей. И тебя не брошу тоже. Ты можешь думать обо мне все, что хочешь. Что я подлец и плохой человек, что недостоин даже того, чтобы мои дети назвали меня отцом, и вообще чудак, который живет в каком-то своем, выдуманном и странном мире. Но вот, что я тебе скажу – я не бросал твою маму. Она меня сама прогнала. Сказала, что не хочет меня больше знать. Если бы она мне позволила, я был бы рядом с ней. И как знать, может быть, и не случилось бы того, что произошло… Что сейчас гадать об этом? Есть дети и есть ты. И я понимаю, сколько ты сделала для них. Ведь, благодаря тебе они вообще живы! Мне Галина Матвеевна все рассказала. Я знаю, как ты заботилась о них все это время.
— И вы всерьез думаете, что я позволю их у меня забрать? После всего, что было?
Полина внимательно посмотрела на Михаила, уже понимая, что нужно остыть. Этот человек, может быть, и не хочет ей или детям плохого…
— Конечно, нет! Я и речи об этом не веду, если ты заметила. Да, у меня были такие намерения, но сейчас я понимаю, что был не прав. Они очень привязаны к тебе. И я был бы плохим отцом, если бы попытался оторвать их от той, кого они так любят…
— Так, чего же вы хотите?
— Сначала хотел увезти вас отсюда. У меня на Севере хорошая должность, перспективы, большая квартира. Я живу один и был бы рад, если бы у меня появилась семья. Но теперь понимаю, что так не пойдет.
— Как же вы это поняли?
— А с тобой пообщался, — усмехнулся Михаил, глядя прямо в глаза Полине. – Понял, что мой кредит доверия стремится отрицательным значениям, и удивляться здесь нечему. Мы же с тобой почти незнакомы. И я понимаю, что мне придется приложить немало усилий для того, чтобы поднять его до приемлемых значений. А еще я понимаю, что ты со мной не поедешь. Не бросишь Галину одну.
— Вы правы.
— Тогда остается только один вариант. Я уеду один. Но ненадолго. Мне нужно уладить дела там, продать квартиру и купить что-то рядом с вами. Ты же не захочешь жить со мной, а я хочу каждый день видеть детей и принимать участие в их воспитании. Это ты мне позволишь, если я не буду оспаривать твои права?
— Не знаю…
— Вот и подумай. Время у тебя пока есть. А сейчас – пойдем. Галина Матвеевна там пирожки затеяла. Думаю, помощь ей не помешает.
И все получится…
Пусть не сразу, и с большим трудом, но Михаил и Полина найдут общий язык. И дети, наконец, обретут отца, которого у них никогда не было.
А когда несколько лет спустя на крыльцо роддома выйдет Полина, неся своего первенца, первым, кто ее поприветствует после мужа и его родни, будет именно Михаил.
— Дайте-ка деду на внука поглядеть! Ух, какой богатырь! На Сашку похож! Саш, слышь? На тебя похож!
— Конечно, похож, пап! Мы же, вроде, родственники!
— Шутник! – легонько щелкнет сына по носу Михаил и уже тише спросит у Полины. – Ты как? Как самочувствие?
— Все хорошо! – так же тихо ответит ему Полина. – За врача – спасибо! Все прошло замечательно! Зря баба Галя волновалась! Где она, кстати?
— Дома вас ждет. Наготовила на целый полк и грозится, что будет тебя кормить и беречь.
Полина улыбнется:
— Она только этим и занимается. Поехали! Познакомим ее с правнуком!
