Елене Алексеевне просто несказанно повезло – такие удачи только в сказках бывают. В нее, тридцатисемилетнюю, серьезно влюбился юноша, которому едва исполнилось двадцать. Действительно влюбился. А о ней и говорить нечего – перед Сашенькой просто невозможно было устоять!
***
Познакомились они, так сказать, по долгу службы. Елена Алексеевна, как окулист, давала заключения по профосмотрам, а Сашенька оформлял автомобильные права. И явился к ней на прием обычным порядком.
Не только она, но и сварливая пожилая медсестра Трофимовна, и плохо говорящая по-русски уборщица Хафиза, как раз в тот момент опорожнявшая в кабинете корзину с бумагами – все сразу заметили, что Сашенька не такой, какими обычно бывают современные парни. Что-то в нем было трогательно-наивное и чистое. И главное – он не стремился прятать это, выглядеть «мачо» и «реальным пацаном».
Они перекинулись буквально несколькими фразами – о Сашенькиных планах насчет работы и дистанционной учебы, о его приличном здоровье и отличном зрении. А потом он вежливо поблагодарил, вышел из кабинета, и в нем словно бы стало темнее.
Когда он попался ей навстречу после работы на следующий день – она сочла это приятной случайностью. На третий раз заподозрила, что у юноши нет матери, и в ней он нашел ей замену. Но осторожные расспросы показали, что у Сашеньки полная, нормальная, дружная семья, не только мать и отец живы и отлично ладят друг с другом, но еще и две младшие сестренки-школьницы имеются.
Когда она наконец стала догадываться о подлинной подоплеке его настойчивости, ей едва дурно не стало. Это было… да просто невозможно! А еще невозможнее и страшнее был тот факт, что она и сама привязалась к парнишке отнюдь не по-матерински.
***
Первыми просекли ситуацию знакомые по работе – просто невозможно было не заметить милого юного Сашеньку, то и дело поджидавшего Елену Алексеевну у выхода из поликлиники. Общее мнение выразила терапевт Виктория Станиславовна, очаровательная общительная бойкая дама под полтинник возрастом и полтора центнера весом:
– Ну повезло тебе, Ленка! В натуре жар-птицу за хвост словила! Смотри теперь, шанс свой не профукай!
Елена Алексеевна смущенно отмахивалась:
– Девчата, вы в уме? Он ребенок почти, мне в сыновья годится, какой тут может быть шанс?
Но доктора и медсестры – люди культурные, в международной обстановке сведущие. Так что семейную историю главы Франции напомнили ей тут же:
– Вот же живет Макрон со своей Макроншей, что его на двадцать лет старше, и нормально у них все! А во Франции знают в этом деле толк. Так что ты, Ленка, эти рассуждения о старости брось, какая старость, тебе и сорока еще нет! Ныне бабы и в шестьдесят молодки. А ты и вовсе хороша – и стройная, и формы есть, и личико ничего себе. Мальчики ныне часто опытных ищут, им с ними интереснее! И ты сможешь помочь парнишке, поддержишь, жизни научишь. Квартира опять же – и она не лишняя для счастья…
Порой, наслушавшись всего этого, Елена Алексеевна и сама начинала думать: действительно, пусть я не девочка, но и не старуха же! Смотрела в зеркало – да, все при ней. Фигура в меру подтянутая, все женское на своих местах, волосы красивые, цвет лица свежий, зубы отличные. И одевается нормально, не то чтобы модно очень, но и не как старая учительница из какой-нибудь комедии. Вполне интересная женщина, почти даже красивая!
Только после знакомства с Сашенькой она поняла, что до сих пор по-настоящему не влюблялась. Хотя мужчины в ее жизни были, даже замужем побывать довелось, пусть и недолго. И не по расчету связывалась, вроде как по любви. И только теперь поняла, что это было не то.
Те, прошлые, чувства можно было назвать влечением, симпатией, интересом, расположением – как угодно, но не любовью. Любовь пришла сейчас, и от нее окружающий мир обретал иные краски, ароматы, звучание. Мир этот существовал только потому, что в нем жил Сашенька.
***
Он смотрел на нее ясными серыми глазами, и в глубине их таился вопрос, который он не решался задать. А она знала, что это за вопрос, и не решалась дать на него ответ. Даже самой себе. Ведь однозначно правильного ответа тут не было. А простого – тем более.
Ибо иногда зеркало, обычное зеркало на стене в ее прихожей, вдруг превращалось в зловещий сказочный артефакт повышенной правдивости. И сообщало ей с убийственной честностью, о которой она не просила:
– Смотри, у тебя уже есть морщинки в уголках глаз! И складки у рта стали глубже, чем были еще пять лет назад! И на шею свою посмотри – видишь то, что иногда зовут «кольцами Венеры»? Да, они у тебя тоже уже есть! Незначительные пока, но это пока. Представь, какой ты будешь через какие-нибудь пятнадцать лет!
В памяти всплывала Виктория Станиславовна, которая еще десять лет назад была килограммов на пятьдесят легче. Или строгая Трофимовна – ей ведь всего пятьдесят пять, но стремительно отрастающая густая седина сводит на нет все ее героические усилия по покраске волос.
Что бы ни болтали разные коучи, что бы ни обещали женщинам салоны красоты и производители косметики, какие бы новые чудодейственные системы питания ни придумывали диетологи – природу не обманешь. Когда женщина перешагивает полувековой рубеж, время берется за нее всерьез, без сострадания и снисхождения. А когда ей будет пятьдесят, Сашеньке сравняется всего тридцать три. Он едва войдет в расцвет мужественности…
Доброжелательные коллеги уловили эти сомнения.
– Ленка, ну ведь необязательно замуж за него выходить! Действительно, для этого у вас разница великовата, не всем же Макронами быть! Но почему сейчас-то жизни вдвоем не порадоваться, пока время еще есть и молодость не ушла? Ему же с тобой, зрелой и опытной, лучше будет, чем с какой-нибудь малолетней истеричной вертихвосткой! Придет время – отпустишь. Но хоть будет что вспомнить! Ну негоже такими шансами разбрасываться, удача обидеться может! – Виктория Станиславовна снова выступала в качестве глашатая общественного мнения.
Елена Алексеевна признавала, что все это верно, но… Все дело было в этом «но»!
***
Превратить их с Сашенькой светлое, подлинное чувство в заранее обреченную интрижку? Свести все к сиюминутному удовольствию? И что, после этого ее, Елену, можно будет продолжать считать зрелой и опытной? Кажется, такого рода опытность, особенно в женщине, особого уважения не вызывает. А Сашенька – во что превратится в подобных отношениях его мальчишеская чистота и романтичность?
Или позволить ему высказать все же свой вопрос? И ответить на него «да!»? Что тогда?
Сейчас Сашенька безусловно искренне хочет связать свою жизнь с нею. Но что будет через пресловутые пятнадцать лет? Скорее всего, глубоко укоренившиеся благородство и порядочность не позволят ему бросить состарившуюся супругу. И даже заводить интрижки у нее за спиной он не станет. Но чем в таком случае будет его жизнь? Жизнь совсем молодого мужчины, которому и до сороковника еще шагать и шагать…
Елена Алексеевна сама давно смирилась с тем, что детей у нее не будет. Однако по возрасту и здоровью она еще способна их иметь. Вроде бы… Как бы… Она с восторгом родила бы детей Сашеньке. Но кто будет в восторге, если родится ребенок с отклонениями? А это, как ни крути, весьма вероятно, если рожать в ее возрасте… Конечно, все может быть и в полном порядке, а если нет? Кто в этой ситуации будет виновным и кто пострадавшим?
Она ходила по улицам, смотрела в лица прохожим, искала собственное лицо в витринах. Мир сверкал огнями, гремел музыкой, обволакивал вечерней летней прохладой. В этом мире жили, радовались, ссорились, болели, влюблялись, расставались и встречались молодые и старые, красивые и страшилища, добрые и злые, честные и жулики. И ей в этом мире следовало найти для себя правильный путь. И для Сашеньки тоже.
Почему-то ей часто вспоминался рассказ Джека Лондона, который она читала в старших классах, и который произвел на нее тогда сильнейшее впечатление. Там речь тоже шла о выборе. Выборе между сохранением любви и сохранением жизни.
Сашенька все-таки решился задать свой вопрос. И получил тихое, но очень уверенное «нет».
Видеть его потрясение было невыносимо, но она выдержала.
– Сашенька, ты вряд ли поймешь это сейчас. Но потом – обязательно. Я хочу, чтобы ты прожил хорошую, полную, счастливую жизнь. Но этого не будет, если я свяжу тебя собой. Поэтому больше мы встречаться не станем.
Это было проще сказать, чем сделать, ибо он продолжал приходить к поликлинике и к ее дому. Но она, сжав зубы, шла мимо, словно его не было. И он в конце концов отступился.
***
Когда тебе сорок восемь лет, санаторий уже не кажется слишком скучным вариантом отдыха. Елена Алексеевна неспешно гуляла под алуштинскими пальмами, и крымский май приветствовал ее одинокими брызгами, срывающимися с гребешков высоких волн. Все-таки у «несезона» немало преимуществ, и едва не главное из них – отсутствие тесноты. А купаться в Алуште в мае уже вполне можно.
Был вечер, солнце уходило за горы, и Елена Алексеевна остро осознавала, что и ее собственная жизнь уже подошла к вечеру. Но было не больно – ведь все это естественно!
Говорят, Вальтер Скотт иногда отказывался придумывать для своих положительных героев «хэппи энд», заявляя, что осознание правильности своего поведения и чистая совесть сами по себе являются наградой достойному. Похоже, он прав.
Что ж – женщин на свете больше, чем мужчин, так что некоторые просто обречены остаться одинокими. Она вошла в их число, и нет тут ничего несправедливого – кто-то же должен вытянуть такой жребий! Но она имеет все основания считать, что в сложившейся ситуации вела себя достойно.
Она сейчас была заместителем главврача, и именно к ней прибегали коллеги, попав в спорную или неприятную ситуацию. Не родилась еще проблема, которую она не смогла бы «разрулить». И Елена Алексеевна точно знала: коллеги это понимают и ценят. В общем, она живет не зря.
***
Навстречу наперегонки неслись на самокатах двое ребятишек – мальчик и девочка. С восторженным визгом они проскочили мимо Елены Алексеевны, и ее даже слегка закружило в поднятом ими воздушном вихре. Она улыбнулась и двинулась дальше.
Следом за детьми, на некотором расстоянии, шли их родители. Приятная, красивая пара. Маленькой стройной женщине с задорной стрижкой очень подходит маленькое платье цвета мяты, похожее на наряд Принцессы из мультфильма «Бременские музыканты». А мужчина такой подтянутый, ладный, и волосы у него такие чудесные! Что-то в нем даже знакомое видится…
– Елена Алексеевна?
Она замерла на месте. Конечно, знакомое. За прошедшие годы Сашенька из милого мальчика превратился в уверенного мужчину, полного подлинной, внутренней, силы. Но свойственного ему ореола чистоты и искренности не утратил.
– Сашенька, здравствуй… Давно мы не виделись…
Так давно, что она для него стала Еленой Алексеевной… Симпатичная у него жена. И детки славные.
А она стоит тут, под пальмами, и, словно наглядное пособие, демонстрирует, что могло бы стать с их жизнями, прими она одиннадцать лет назад другое решение. У нее уже появился лишний вес, и колени иногда побаливают, и цвет лица уже далеко не свежий. И купальник для Крыма она купила закрытый.
А Сашенька улыбался ей светло и радостно, и было ясней ясного, что он ей рад, и ее потускневший вид ему совершенно безразличен:
– Катюша, это Елена Алексеевна, она раньше в нашей поликлинике работала, сто лет ее не видел! Замечательная женщина, просто замечательная!
Симпатичная Катюша тоже улыбнулась и вежливо поздоровалась. Елена Алексеевна осмотрела ее еще раз – с удовольствием:
– Какая красивая жена у тебя, Сашенька! А там детки ваши катаются? Тоже замечательные! Это прекрасно просто, что у вас такая хорошая семья! А я вот в отпуске, в санатории отдыхаю. Я ведь теперь заместитель главврача, а это дело нервное…
– Елена Алексеевна, вы заслуживаете самого лучшего отпуска! Я очень рад, что повидал вас. Мы с Катей оба рады.
Катя пошла вперед, догоняя детей. А Сашенька задержался еще на мгновение и негромко добавил:
– Спасибо вам. За честь и мудрость.
И бегом кинулся вслед за своими.
—
Автор: Мария Гончарова