Впервые Сонька увидела эту неказистую девчонку на второй день приезда в посёлок. Сидела она на крылечке поселковой пекарни, тихая, спокойная, похожая на умудрённую жизнью старушку. Она и была, будто бабушка. На голове беленький в крапинку платочек, повязанный назад, две завязки его торчали позади тонкой шейки, как заячьи ушки. Она подняла голову и глянула на Соньку. Девчонку поразил этот взгляд, такой серьёзный и загадочный, словно девчушка знала что-то такое, что неведомо никому вокруг.
— Это Катька-дурочка. Она даже в школу не ходит почему-то, — сказал сестрёнке Санька, — одна везде ходит. Над нею смеются, а она только улыбается всем вокруг. Не от мира сего.
Сонька с Санькой вошли в пекарю и встали в очередь. Катька же появилась чуть позже в сопровождении какой-то бабушки. Та привела её за руку и поставила в очередь впереди себя. Когда Сонька укладывала в свою авоську купленный хлеб, она краем глаза заметила, что девчонка сунула в окошечко смятый рубль и ей подали оттуда несколько буханок. Всё было молча. Девочка только застенчиво улыбалась.
Катьку теперь Сонька видела часто. Она была возле магазина, у школы, на стадионе, ходила по улицам – была везде и нигде. Девочка ни с кем не общалась, не играла, не разговаривала, только смотрела вокруг своими глазищами и улыбалась чему-то далёкому, только ей и известному. Её наряд был неизменным: тот же платочек, юбка длинная, почти до земли, и светлая в голубой цветок блузка. Катька Соньке казалась какой-то нежно-невесомой, будто фея из сказки.
Сонька, было, решила, что девчонка немая, но ошиблась. Однажды летним днём решила она наведаться на их земляничную поляну. Когда подходила она к своему излюбленному местечку, то услышала какие-то звуки, нежные и трогательные. Раздвинув кусты, Сонька увидела Катьку, Та сидела прямо на траве и тихонько пела песню, которой Сонька никогда не слышала раньше:
Уж ты, лесок, ты, мой лес,
Лес зелененький,
Ты зачем раным-рано одеваешься,
Быстро осыпаешься?
Некоторые слова было трудно разобрать, но эти строчки девочка повторила и повторяла несколько раз, потому Сонька и разобрала каждое словечко. Поняла. И запомнила.
Голосок Катьки был нежным, тоненьким, летел он по лесу, переливаясь, точно ручеёк звонкий. А Сонька слушала, боясь пошевелиться.
Вдруг Катька оглянулась, испуганно сверкнули её серые глазки — она увидела Соньку, вскочила и рванула в сторону.
— Стой! Ты куда? Не бойся.
Но Катька уже бежала к деревне.
***
Эту встречу, как оказалось, запомнила не только Сонька. Теперь, встречаясь с Сонькой, Катька улыбалась ей, робко, краешком губ и быстро опускала глаза.
***
Сонька очень боялась отпущенных с цепи деревенских собак. Чаще всего, насидевшись в неволе, те были злыми, готовыми разорвать всякого, кто попадётся на их пути. Возвращаясь из школы, она опасливо их обходила стороной, Часто приходилось идти домой одной. У Саньки уроков меньше – он убегал раньше. Ванька Фирсов совсем на другой улице жил, а больше у Соньки ни друзей, ни кавалеров не было.
Сегодня девчонка медленно брела одна-одинёшенька, вспоминая очередной урок математики, где чуть было не схлопотала двойку. И вдруг …рык. Перед ней стояла огромная, чёрная собака. Казалось, она сейчас бросится на неё. Сонька застыла, страх комком сжался в животе. А собака это чувствовала. Вот-вот бросится на испуганную Соньку. Вдруг позади, словно ласковый ветерок. Катька. Она встала перед псом, протянула в сторону тоненькую ручонку, глянула ему в глаза. И чудо. Страшный пёс поджал хвост и трусливо убрался восвояси. Сонька облегчённо вздохнула.
А Катька исчезла так же незаметно, как и появилась.
***
Теперь в пекарне Сонька, как когда-то незнакомая бабулька, брала Катьку за руку, вела в пекарню, пропускала в очередь вперед себя, потом помогала укладывать хлеб. Домой вместе идти Катька не желала. Всегда отставала, либо бежала вперёд. Загадочной была эта Катька-дурочка. Загадочной и очень одинокой.
***
Андрюшку домовой не любил. Он из дома исчезал постоянно. Искать по вечерам непутёвого братца выходила именно Сонька. И сегодня она вновь ищет беглеца. В конце улицы шум, гам — драка какая-то. Бегом туда. Посреди дороги Катька, а в неё летят комья земли, камни довольно увесистые. Воюют с нею мальчишки, а среди них и Андрюшка, и Лёнька соседский. А Катька не убегает почему-то, сидит, скрючившись, на дороге.
— Катька малохольная. Дурочка из переулочка.
И летят, летят камни в маленькую Катьку.
Не раздумывая, кинулась Сонька к ребятишкам. Андрюшка остановился, узнав сестру. Лёнька домой бросился, зная бешеный Сонькин нрав. Схватила девчонка какой-то дрын, подвернувшийся под руку, и на остальных. Обороняться не пришлось. Ребятишки были небольшие, испугались взрослой девчонки, кинулись врассыпную.
А Катька всё сидела на пыльной дороге. Сонька подошла к ней и увидела, что та прикрывает собою малюсенького котёночка.
— Мы вовсе не в неё кидались. Мы вон его гоняли по дороге, — объяснил Андрюха, кивнув на котёнка, — а тут она.
— А его можно разве? Можно? Он же меньше вас, — ругалась Сонька на младшего братишку. — А ну домой быстро!
Она подняла Катьку. У той на лбу кровь, и губа разбита. Все вместе пошли домой.
Баба Фёкла перевязывала Катьке голову и приговаривала:
— Дерн, дерись, земля, крепись, а ты, кровь, у рабы божьей Катерины уймись.
Катька кротко улыбалась, а котёнок мурлыкал и мурлыкал в её руках.
Хотела Сонька проводить до дому свою подружку, но та, как всегда, быстро убежала одна.
***
А потом Андрейку, своего любимчика, баба Фёкла впервые в жизни отходила батожком:
— Грех это великий. Неподобно никому убогого и сирого обижать. Накажеть Бог такого человека. Оне, такеи люди, к нему близки. Любить Господь убогоньких да юродивых. А вы… мало животинку беспомощную обижать, так вы человека камнём готовы. Кто же их вас вырастеть-то? Убийцы да лихоимцы какея?
Долго ещё ворчала бабка. Андрюха сидел в углу и ревел. Понимал, за дело попало.
